Долго лежал. Когда долго дурнеть начинают, ответил Генка.
Муха привел его в порядок, исполнив санитарные обязанности. Я вызвалась намалевать тату как у Васи Гнедого. Фломиками, тушью. Этого добра у меня полно в сумочке, впрочем, как у любой студентки художки. Не отличишь от настоящей наколки, пообещала я. Спросила только у Мухи про цвет и расположение.
На левой руке, вспомнил он. ВАСЯ по букве на каждом пальце, кроме большого.
А солнце какое?
Ну, какое Примитивное, как на детских рисунках. Полукруг и стреляющие лучи.
Возилась я недолго. Только командовала, как хирург в операционной: «Салфетку!.. Так Тальк есть? Давай!.. Теперь лак для волос я видела его, вон там на полке Готово».
Получилось, на мой взгляд, хорошо:
Даю гарантию. Полгода.
Костя восхищенно присвистнул ну ты, Юлька, талант!
С рожей как поступим? спросил Генка. Муха, он похож хоть немного на Васю?
У того была морда круглая, как тыква. Ну, и этот тоже мордастый. И тоже лысый. Что-то около того.
Может, пакет на голову? И все тут. Скажем так прибыл. А что? Уже было такое, нюхача прямо с пакетом на голове привезли, предложил Генка.
Так и сделали. Нарядили покойника в костюм, оставленный братками. Руки на груди замком сложили. На голову приспособили пакет «Марианна» тот, что с изображением героини сериала «Богатые тоже плачут». И в гроб, в траурный зал.
Братки вернулись через час. Мрачный, сплюнув, вежливо поинтересовался, почему на коллеге пакет. Генка, не моргнув глазом, ответил как приняли, так и возвращаем, но пакет лучше не снимать, там ужас-ужас. И предложил сразу гроб заколотить. Смугловатый даже подмигивать перестал вылупился на покойника. А что там увидишь? Пакет с женщиной в шляпе, рыжий бархатный пиджак, руки замком и всё. То, что ниже покрывалом прикрыто. Братки, заметив знакомые тату на руке приятеля, успокоились. Но все же сказали, что заминку надо бы отработать.
Как? спросил Костя. Денег у нас нет
Смугловатый запел нарочито гнусавым голосом:
«Рюмочка Христо-ова. Откуда? Из Росто-ова. Деньги есть? Нема. Значит, вам хана».
Могу спеть на похоронах, вдруг вызвался Муха, под гитару. Хотите?
Мрачный оживился:
«Кольщика» Круга умеешь?
А то!
Мрачный направился было перекурить на воздухе, пока парни гроб заколачивают. Но у выхода вдруг остановился в задумчивости. Резко обернулся, подскочил к покойнику. Сорвал пакет с головы. И отшатнулся. Аж на Смугловатого налетел. Оба с ужасом вытаращились.
Мы оцепенели. Я стала лихорадочно соображать, куда бежать в дверь или в окно. Но еще не выбрала. Если в окно, мелькнула мысль, то надо вперед ногами.
В углу зала стояла авоська с продуктами кто-то оставил. Сквозь сетку виднелись буханка хлеба и кефир в стеклянных бутылках, с такой зеленой алюминиевой крышечкой. Костя схватил авоську и намотал концы сетки вокруг ладони.
Стоим в напряжении, молчим. Мрачный тоже молчит. Потом сплюнул, глубоко вздохнул:
Запытали Васятку. Страсти какие. На себя не похож.
Ничего, посчитаемся за кореша, процедил Смугловатый.
Эх, Васятка опять вздохнул Мрачный.
Муха, взяв гитару, уехал вместе с братками. А мы выдохнули. Генка сложился пополам от смеха. На него напала икота:
Костян, зачем се ик сетку схватил?
Чтобы орудовать, как кистенем.
Костя изобразил в воздухе движения в духе Жан-Клода Ван Дамма. Или Чака Норриса.
Решил, первым буду бить того, что с золотым зубом. Представил, как подскочу к нему и ка-ак стукну по башке кефирными бутылками. По-моему, они должны были разбиться. На второго братка плана не было не успел созреть.
Муха вернулся через три часа. В серой широкополой шляпе-федоре и черном макинтоше с поднятым воротником. Как гангстер из американского блокбастера «Лицо со шрамом».
Ну что? Серьезные люди довольны? спросил Генка.
Еле живым ушел! начал рассказ Муха. Опустили гроб, землей засыпали. Священник молодой такой, в рясе, окропил могилку, все как полагается. Тут мне говорят пой! Ну, я спел «Жиган-лимон», потом «Кольщик», потом уже свои собственные стал петь. И откуда ни возьмись появляется он, в шляпе и макинтоше.
Кто он? хором спросили мы у Мухи.
Вася Гнедой. Как из-под земли. По щеке у него слеза бежит. Круто, говорит, поешь! И пальцем в меня тычет. За живое, говорит, взял. Оказывается, он все это время неподалеку сидел, наблюдал, так сказать, за собственными похоронами. Меня, значит, похвалил. А братву свою песочить стал и в хвост и в гриву. Мол, что за хрень?! Почему памятник не в полный рост? Денег, гады, скупердяи, пожалели? Братки сначала обомлели, глаза выпучили на «мертвеца». Потом очнулись от шока и давай оправдываться памятник, говорят, временный, над основательным ювелиры трудятся день и ночь. Через полгода, говорят, поставили бы какой положено в полный рост, с брелоком от мерседеса, чин чинарем. А потом на меня накинулись обманул, типа. Чье, сука, тело подсунул? Ответишь! Ну все, думаю, хана. Сейчас здесь и закопают. Но Вася Гнедой заступился, сказал парень отработает творчеством в ресторане, когда воскрешение будем праздновать.
Гады! выругался Костя.
А шляпа с плащом у тебя откуда? спросила я.
Гнедой подарил. За «Кольщика».
Но на этом история не закончилась. Оставался еще один день Костиной увольнительной. И мы снова заночевали в морге. А утром пришла старушка небольшого росточка, сморщенное худое лицо, стоптанные туфли. Всё платком глаза вытирала. Попросила выдать ей сына Сережу, чтобы похоронить. Оказалось, это тот самый Сергей Ивашечкин, которого отдали браткам вместо Васи Гнедого.
Что ж вы так долго не забирали, бабуля? возмутился Муха. Морг не может так долго хранить тела. Не положено.
Ладно, ладно. Пойдемте чаю попьем. Устали, наверное? Я бросила выразительный взгляд на Муху.
И, приобняв старушку, отвела ее в санитарную.
Я чего ж, ребяты, не приходила Старушка сокрушенно качала головой, прихлебывая чай из кружки. Болела я. Так-то.
Генка вздохнул и отправился в угол, к печатной машинке. Застучали клавиши.
Это ничего, сказал вдруг ободряюще Костя, присев на табурет рядом со старушкой. Ничего страшного. Вы только не волнуйтесь. Похоронили мы вашего Сережу. Хорошо похоронили, по-богатому.
Генка перестал печатать.
Покажем могилку, а? продолжил Костя, обращаясь к Мухе.
На кладбище мы отправились все, кроме Генки, кому-то надо было остаться на хозяйстве, то есть в морге. Могила была большая, с шикарной кованой оградой. Вдоль ограды много венков с атласными лентами. Стояла тихая ясная погода. Только птицы вдалеке перекликались, перелетая с дерева на дерево. Хорошо, что памятник временный, подумалось мне, без надписи.
Здесь ваш Сережа и упокоился, произнес Костя, пихнув Муху локтем в бок.
Да-да, здесь, поспешил подтвердить Муха.
Старушка несколько раз перекрестилась, вытерла платком глаза. Посмотрела снизу вверх на высокий памятник бюст на дощатом постаменте и говорит:
Ну вылитый Сережа! Ой, спасибо, ребяты! Ой, спасибо, заблагодарила она.
И, снова взглянув на здоровенный памятник, добавила:
Только лучше бы крест
Вскоре Муху позвали «отрабатывать творчеством» на посиделках братков в ресторане. Всю ночь прохрипел под гитару, даже голоса на время лишился.
Братки были довольны, совали ему доллары. Но Муха денег не взял. Попросил место на кладбище переписать на мать Сергея Ивашечкина. И крест вместо памятника поставить. Сказал, что будет на их вечерах пахать, как раб на галерах. Братки прониклись и согласились.
Тем же летом, по окончании военно-морского училища, Костю отправили служить на Северный флот. На подлодку «Курск». Помню, Костя был счастлив. А я после истории с ожившим Васей бросила художку. Поступила в медицинский институт. Теперь я хирург. И немного преподаю в колледже. О Мухе и Генке-минере долгое время ничего не слышала. Лишь долетали обрывки новостей.
Встретились мы через восемь лет. Только без Кости. Я как раз привела группу студентов в «наш» морг на практическое занятие. Муха с Генкой будто подгадали специально ввалились в приемную. Все такие же, беспечные и нахальные. Я переволновалась то смеялась, то плакала. И все расспрашивала как и что они, как жизнь сложилась.
Леха Мухин стал популярным бардом, разъезжает с бесконечными концертами по городам и весям. Взял сценический псевдоним Граф, поскольку, покопавшись в родословной, нарыл у себя дворянские корни. Был трижды женат.
Генка-минер поймал успех первый же его роман «В морге» разлетелся полумиллионным тиражом. Часть гонорара они с Мухой прокутили в барах, остальное вложили в «верное дело», но быстро прогорели. Генка продолжил писать. У него вышел «Ночной губернатор», затем «Ночной губернатор. Воскрешение». Уже не такими сумасшедшими тиражами, как в девяностые годы, но все же.
За разговором вспомнили про жестяную чайную банку. Удивительно она так и стояла, в глубине шкафчика белого буфета, с нашими мечтами внутри. Мы разворачивали скомканные листочки, читали, подтрунивали друг над другом. У Мухи большими буквами нацарапано стать нефтяным магнатом. У Генки жить на Тибете среди монахов. Когда развернули мою «мечту», Муха спросил ты, правда, хотела замуж за Костю?
А на Костиной бумажке было написано: «Увидеть утреннюю зарю за Полярным кругом. Думаю, она такая, как Юлька. Необыкновенная».
У Кости исполнилось, сказал Генка.
И добавил:
Вот кого судьба поцеловала. Поцеловала так поцеловала
В этот момент в морге возник какой-то переполох. В приоткрытую дверь санитарной комнаты просунулась испуганная голова студента:
Юлия Михална! Говорят, труп пропал
София Парипская
Диагноз
Четверг вполне приятный день, говорящий о скором окончании рабочей недели, но именно он не задался с утра.
Во-первых, разругался с женой из-за того, что пришел поздно, а утром убежал ни свет ни заря. Ну как объяснить ей, что фирма наша хоть и большая по оборотам, но еще плохо структурирована. Формально мы совместное предприятие с финнами. СП нынче такая модная аббревиатура. А по факту мы просто компания друзей, которые между собой считаются «дольщиками». Такая лихая компашка флибустьеров в штормовом море свободного предпринимательства, и я захотел участвовать в этих приключениях. А за спиной осталась целая жизнь хирурга Военно-медицинской академии.
В принципе, мы создали, сами того не понимая, прообраз акционерного общества, но юридически доли не были закреплены за участниками. Мое офицерское нутро противилось этой неразберихе, и правило Суворова, что каждый солдат должен знать свой маневр, у нас не работало. Так вот, отсутствие понимания у каждого из участников, что ему делать, заменялось постоянными совещаниями. Шефу легче вывалить проблему на всех, чем отвечать за собственные решения. И эти совещания длились бесконечно, а мне помогало только то, что моя работа требовала постоянных встреч, следовательно, я не мог сидеть в офисе безвылазно. Но, вернувшись вечером в офис, я вынужден был проживать мой день повторно, рассказывая остальным дольщикам о том, что сделано. Ох, как я был горд, что я дольщик, тем не менее в моей голове постоянно крутилась модная фраза: «доля бывает и горькой». Совещания затягивались до глубокого вечера, и мои поздние возвращения домой, естественно, не вызывали положительных эмоций у жены. Хорошо хоть шеф был подшитый алкоголик, поэтому никаких выпивок не предполагалось, и это единственное, что устраивало мою супругу. Домой я всегда приходил трезвый.
Во-вторых, выезд на Невский с моей улицы Рубинштейна был перекрыт милицейскими машинами. Пришлось объезжать. Эти лишние маневры забрали минуты четко выверенного маршрута. На мои объяснения, почему я опоздал, шеф ответил:
Да в курсе мы, только что по радио объявили, что Маневича застрелили у тебя там на улице. Большая шишка, председатель Фонда имущества города. Шуму будет много. Ну да ладно, к делам насущным. Деньги от питерского завода за водку по-прежнему не пришли. И если другим мы предоставляем спирт по предоплате, то здесь сумма товарного кредита, который мы выдали заводу по твоему настоянию, превысила все разумные размеры.
Шеф, ты же понимаешь, почему я настаивал на этом. Конечно, ничто так не укрепляет доверие, как предоплата, но этот завод нам нужен. Водка, разлитая на этом заводе, хороша и по качеству, и по логистике. Опять-таки не надо забывать, что их марка раскручена, сбыт их продукции идет значительно лучше. Хотя в условиях водочного дефицита весь товар улетает. И все же.
Короче, наступает время возврата кредитов, которые, кстати, оформляешь ты, и в банках ты лицо нашей фирмы. Вот тебе его и сохранять. Иди напрямую к Голубоглазому и решай вопрос с ним лично. Не хочу я обращаться к нашей крыше они все равно договорятся с крышей Голубоглазого, и в результате половины денег мы не досчитаемся.
Все знают лозунг Голубоглазого: деньги отдают только трусы.
Я настаивал на работе с Голубоглазым без предоплаты, чтобы убрать конкурентов, которые без предоплаты с ним не работают.
Ну вот иди и докажи свою правоту, чтобы он с нами рассчитался.
Я чувствовал, что мои коллеги с внутренним удовлетворением наблюдали, как шеф отчитывает меня, потому что им от него доставалось постоянно, и видеть, как его недовольство выливается на другого, было приятно. Они не могли позволить себе иметь собственное мнение или возразить, поэтому моя самостоятельность в решениях вызывала у них определенное раздражение. У нас не было строгой иерархии, но фактически все понимали, что я являюсь правой рукой шефа, хотя в отличие от них, которые были знакомы друг с другом более десяти лет, я вошел в их круг совсем недавно. Но был полезен, так как предыдущие годы работы в Военно-медицинской академии позволили мне обзавестись большим количеством выздоровевших пациентов, сидящих в нужных креслах в нужных кабинетах.
После совещания я пошел в свой кабинет. Пригласил к себе главбуха, чтобы сделать сверку задолженности Голубоглазого. Сумма меня поразила, я даже не мог себе представить, насколько она велика.
Познакомились мы с Голубоглазым больше года назад. Я приехал к нему на завод с предложением купить наш спирт, который мы возили из Финляндии. Охрана меня пропустила, сказали: или ждите у кабинета, или можете пройти вон туда на стройплощадку, он где-то там. Я предпочел пойти в сторону строящегося цеха. Было зимнее утро, на удивление вышло наше питерское редкое солнце, оно заливало серебром бетонный фундамент, подернутый инеем. Рядом стоял среднего роста лысоватый мужчина с пронзительно голубыми глазами, который с удовольствием смотрел на очертания будущего комплекса. Было понятно, что он видит новый цех уже законченным и лицо его светилось гордостью человека, который наслаждается результатами своего труда. Я начал рассказывать ему о качестве финского спирта. Он посмотрел на меня с легкой усмешкой и сказал: «Ты знаешь, мне выгоднее покупать наш картофельный. Если хочешь, чтобы я взял ваш спирт, удиви меня чем-нибудь». Я подумал и предложил, что часть оплаты мы будем забирать готовой продукцией. Он улыбнулся и сказал, что это интересное предложение. Я тогда смотрел на него и восхищался его уверенностью в себе, убежденностью в правоте своего дела. Он был настоящий хозяин.
Вы, Константин, находитесь под гипнотическим влиянием Голубоглазого, выдернула меня главбух из воспоминаний. Я уже несколько раз напоминала вам, что задолженность растет, а вы от меня только отмахивались. Околдовал он вас, что ли.