Вы были близки? спросил Рамоутер.
Он мой младший братишка. Отец умер, когда мы были детьми, а мама не справлялась. Много пила. Употребляла. Так что мы фактически были с ним вдвоем, приглядывали друг за другом.
Джейкоб принялся раскачиваться взад и вперед, а потом его плечи задрожали и он расплакался.
Простите. Простите.
Все в порядке, мягко сказала Хенли и жестом показала Рамоутеру, чтобы передал салфетки, лежавшие на кофейном столике. Мне на самом деле очень жаль.
Джейкоб благодарно кивнул, забирая салфетки у Рамоутера.
Ваш брат был выпущен из-под стражи и проживал в хостеле для условно освобожденных после обвинений в нарушении общественного порядка и причинении легкого вреда здоровью? уточнила Хенли.
В суде решили, что его квартира находится слишком близко к месту жительства пострадавшего, с горечью сообщил Джейкоб. Я хотел, чтобы он жил здесь, с нами. Я смог бы за ним приглядывать, но жена заявила, что это плохо повлияет на детей, хотя это полная чушь. Дети любят своего дядю Дэна. Может Не знаю Может, ничего этого не случилось бы Это моя вина.
Пожалуйста, успокойтесь. Это не ваша вина. Искалеченное сердце Хенли чувствовало боль Джейкоба и всю остроту его страданий. Она опустила руку ему на плечо, не зная, насколько успокаивающим получился этот жест. Что вам известно о предъявленных вашему брату обвинениях?
Дэн просто защищался. Мы с ним работали над проектом в Дэлстоне, и Дэн заподозрил, что один из строителей ворует материалы. Дело в том, что у Дэна взрывной характер был взрывной характер. Я очень сомневаюсь, что он обратился к этому парню вежливо. Очевидно, они стали спорить, ругаться
Вы присутствовали при этом? перебила Хенли.
Нет. Мне это все рассказал Дэн. Началась драка. Они вышли на улицу, и Дэн врезал ему по голове. Арестовали Дэна и обвинения предъявили тоже Дэну.
Рамоутер пролистал страницы своего блокнота.
Томас Новак, произнес он. Так зовут строителя, с которым Дэн подрался?
Лицо Джейкоба слегка просветлело.
Да, Новак. Вы думаете, что он имеет отношение к случившемуся с Дэном?
Мы с ним обязательно поговорим, заявила Хенли. Еще что-нибудь можете нам сообщить?
В эту минуту послышался женский голос:
Джей! Я вернулась.
Моя жена, сообщил Джейкоб извиняющимся тоном.
Хенли с Рамоутером встали, когда в дверном проеме появилась хорошо одетая женщина с длинными прямыми каштановыми волосами.
Женщина опустила большие желтые пакеты с покупками на пол.
Вы кто? спросила она.
Я следователь, инспектор Анжелика Хенли, а это стажер, констебль Салим Рамоутер, представила их Хенли.
Вы насчет Дэниела? спросила женщина, которая явно ему не симпатизировала. То, во что он вляпался, не имеет никакого отношения к нам.
Зара! Он ни во что не вляпался! закричал Джейкоб, вскакивая на ноги.
Я только хотела сказать
Не надо.
Они не ладили? спросила Хенли после того, как Зара развернулась и ушла. Было слышно, как ее каблучки стучат по деревянным доскам пола. Джейкоб вздрогнул, когда дверь с грохотом захлопнулась.
Она просто расстроена, пояснил он. Мы все расстроены.
Еще один момент, сказала Хенли. Дэниел сидел в тюрьме за нанесение тяжких телесных повреждений.
Джейкоб вздохнул и вытер лицо тыльной стороной ладони.
Он пытался защитить Зару. Представляете? Трудно в это поверить. Мы были на вечеринке, а тот идиот начал приставать к ней. Дэн сказал ему, чтобы отвалил, ну и началось. Они подрались, тот мужик ударился об стол и повредил глаз. Перелом глазницы. Дэн говорил, что это была самооборона, но присяжные ему не поверили.
А вы поверили? спросила Хенли.
Джейкоб посмотрел на Хенли с негодованием.
Конечно, ответил он. У моего младшего брата был взрывной характер, иногда он вел себя как идиот, но сам он никогда не искал неприятности на свою голову. Я его по-другому воспитывал.
Глава 12
Ты чувствуешь?
Мужчина посмотрел вниз. Он попытался открыть рот, видя, как чьи-то пальцы обхватывают серебристую рукоятку ножа. Он попробовал пошевелить языком, выдавить какие-то слова, когда пятнадцатисантиметровое лезвие пронзило его плоть. Кровь казалась темной в тусклом свете. Она побежала по его бедру, но боли не было. Пальцы разжались, но нож остался на месте в его бедре.
Это был глупый вопрос. Ты не можешь ничего чувствовать. Вероятно, это все кажется тебе сном. Знаешь, бывают такие сны?
Мужчина попытался пошевелить головой. Проследить за источником голоса, который кружил по комнате.
Ты думаешь, что не спишь, но не можешь шевелиться. Ни одним мускулом не можешь пошевелить. Даже мизинцем. Но тебе страшно, да? Это ты можешь чувствовать. Удушающий, тотальный страх.
Мужчина попытался пошевелить рукой. Он хотел вытащить нож, но ничего не получалось. Он мог только неотрывно смотреть на свои голые ноги, вытянутые прямо перед ним. Лодыжки были связаны прозрачными пластиковыми веревками, которые врезались в кожу. Его ноги побелели, на них появились пурпурно-синие пятна. Он не знал, где находится и как сюда попал. Он не мог сказать, вечер сейчас или раннее утро. Ему хотелось потрясти головой, вызвать воспоминания. Он открыл дверь какому-то человеку, которого знал, но образ был туманным. Он хотел, чтобы этот образ приобрел четкие очертания.
Я не могу давать тебе ложных обещаний и говорить, что все произойдет быстро, потому что так не будет. Будет медленно.
Он ничего не чувствовал, но все слышал. Снаружи дрались и орали кошки. По крыше бил дождь, словно забивал гвозди. И человек, которого он не мог видеть, перемещался по комнате. Мужчина услышал звук расстегиваемой молнии. Металл ударился о металл. Затем из сумки что-то вынули.
Сердце подпрыгнуло у него в груди, но тело не могло пошевелиться, когда что-то тяжелое упало на бетонный пол и отскочило от него. Мужчина почувствовал запах ржавого металла, влажной земли тот, который обычно ощущается после дождя и пролитой крови. Потом в нос ударил запах прелого пота. И еще смесь вони от сгнивших фруктов и тухлой рыбы. От всего этого к горлу подступила тошнота.
Голос в ухе жужжал, как назойливое насекомое.
Если тебе от этого будет легче, знай: ты ничего не почувствуешь. Но тебе придется наблюдать за тем, что я собираюсь с тобой сделать Думаю, это будет настоящий взрыв мозга!
Мужчина моргнул. Это было все, что он мог сделать. Затем жужжание прекратилось. Он ощутил запах свежей крови и после этого уже больше ничего не слышал.
Глава 13
Ее звали Узомамака Дарего, но она любила, чтобы ее называли Зоуи. Ей было двадцать шесть лет. Описание девушки из парка и ее карандашный портрет, сделанный полицейским художником, опубликовали в газетах. Никому не следовало видеть фотографию мертвой девушки без глаз. Ее дядя официально опознал ее, пока Хенли отвозила Эмму в детский сад. Лин хорошо поработала Зоуи выглядела целой, а ее веки были опущены, словно она спала. Хенли клейкой лентой прикрепила фотографию Зоуи размером А4 к магнитно-маркерной доске рядом с фотографией Дэниела Кеннеди. Это была недавняя фотография Зоуи, сделанная три недели назад на девичнике. Глаза у нее были большими, светло-карими и очень яркими.
Она работала медсестрой в Льюишемской больнице. Насколько нам известно, задняя стена этой больницы смотрит на Ледиуэлл-Филдс, Хенли повернулась спиной к доске и обвела глазами кабинет.
Все Стэнфорд, Иствуд и Рамоутер сегодня рано пришли в отдел. Было почти девять, но все еще не появлялся Пелачча. Это было для него нетипично.
Симпатичная девушка, заметила Иствуд, снимая пластиковую крышку со стаканчика с кофе. Что мы думаем? Ее убили на территории больницы, а потом выбросили части тела неподалеку?
Может быть и так. Но вспомните, что ее правую руку нашли накануне в Гринвиче. Между двумя этими точками почти четыре километра. Ее бабушка с дедушкой заявили в полицию вечером в воскресенье в отделение в Форест-Гейт, но данные были отправлены в отдел, занимающийся поиском пропавших людей, только на следующий день. Информацию о ее исчезновении получили даже не все сотрудники того отделения полиции, куда подали заявление. Она не разошлась по социальным сетям, не была опубликована в газетах. Когда я в последний раз проверяла нашу внутреннюю базу данных, там числилось 10 980 пропавших чернокожих женщин. Рамоутер посмотрел сайт с открытой информацией. Там указаны данные только четырнадцати.
Четырнадцати? не поверил Стэнфорд. Как может быть только четырнадцать?
Тот сайт показывает только неопознанных. Но давайте сейчас не будем отвлекаться и обсуждать, какая у нас дерьмовая система. У нас есть имена и фамилии двух жертв. Лин сегодня утром проводит вскрытие Дарего. Вскрытие тела Дэниела Кеннеди уже проведено, но у нас пока так и нет его левой руки. Хенли открыла свой блокнот. Стэнфорд, я знаю, что ты должен вернуться на слушание дела сегодня во второй половине дня, но хочу, чтобы до этого вы с Исти съездили в Льюишемскую больницу. Поговорите с коллегами Дарего, а еще проверьте систему безопасности. У них должны быть записи с камер видеонаблюдения как Зоуи Дарего выходит из больницы. Полицейские уже прошли по всем домам на Уотергейт-стрит, опросили людей. Никто не заметил ничего подозрительного, и на этой улице нет камер. Так что никаких свидетельств у нас нет.
Хорошо, шеф. Стэнфорд смял бумажный пакет, в котором лежал его бутерброд с беконом, и бросил его в мусорную корзину.
А что у нас с Гринвичским пирсом? это был Пеллача.
Хенли не слышала, как он вошел, и задумалась, сколько он уже за ней наблюдает. Его взгляд говорил не только о профессиональном интересе. Хенли отвернулась.
Я попросила Джоанну поговорить с людьми из Гринвичского муниципалитета, а потом сходить в управляющую компанию, обслуживающую квартиры в домах у реки, ответила она.
Отлично. Джоанна точно нагонит на них страху.
Нагоню, подтвердила Джоанна, сидевшая за своим письменным столом в глубине комнаты. Кстати, я здесь. С такими манерами ты очень многого добьешься.
Прости, Джо, Пеллача демонстративно отвесил ей поклон. Ты можешь найти материалы по делам Кеннеди в Информационной системе? Что там было с нанесением тяжких телесных повреждений и последним делом причинением легкого вреда здоровью?
Уже занимаюсь этим. Вчера вечером Рамоутер прислал мне письмо по электронке.
В таком случае я вас покидаю. Сейчас позвоню начальнику Льюишемского отделения полиции, спрошу, не сможет ли он выделить людей из Отдела по обеспечению общественного порядка, чтобы помочь с просмотром записей с камер.
Хенли благодарно кивнула и встретилась с Пеллачей взглядом на секунду дольше, чем следовало бы.
А ты сама что собираешься делать? спросил Пеллача у Хенли.
Мы с Рамоутером планируем навестить бабушку и дедушку Зоуи Дарего.
Мы попытались заявить о том, что она пропала, еще вечером в пятницу, но нам сказали, что нужно подождать сорок восемь часов. Почему сорок восемь часов? Я сказала женщине, которая принимала посетителей в отделении полиции, что что-то случилось, но никого не волнует пропавшая чернокожая девушка.
Хенли увидела, как Рамоутер слегка дернулся, но сама никак не отреагировала. Она не в первый раз слышала слова: «Никого не волнует чернокожая девушка». Эти слова сопровождали ее саму на протяжении всей ее жизни и на работе, и вне ее. Она прекрасно знала, что стереотипы о чернокожих и их негативный образ заставляли СМИ пренебрегать делами об исчезновениях черных женщин. Они всегда предпочитали обсудить пропажу голубоглазой белой блондинки.
Халифа смотрел на Хенли злыми покрасневшими глазами. Смотрел так, будто она была во всем виновата, будто она могла бы сделать больше. Жена Халифы, Ндиди, сидела рядом с ним, взяв его ладонь в свою. Она не произнесла ни слова с того момента, как открыла дверь Хенли и Рамоутеру. После того как они предъявили ей удостоверения сотрудников полиции, она только молчала и безропотно слушала то, что они говорили.
В доме находились не только они. В углу комнаты на стуле с высокой спинкой сидел мужчина, которому на вид было лет пятьдесят пять, и с недоверием посматривал на Хенли. Халифа представил его как их пастора. Она знала, какой вопрос он мысленно задает себе: почему чернокожую женщину взяли работать на «них»? Остальные члены семьи тетя, дядя, друг семьи, мальчик с девочкой не старше пятнадцати и шестнадцати лет были отправлены в комнату в задней части дома. Несмотря на закрытую дверь, Хенли слышала, как кто-то плачет.
Всем наплевать, снова заговорил Халифа. И они ничего не сделали.
Он выдернул мозолистую руку из руки жены, а она сжала в ладони золотое распятие, которое висело у нее на шее. Им обоим, вероятно, было лет по семьдесят с небольшим. Комната, в которую пригласили Хенли и Рамоутера, явно считалась «гостевой», самой лучшей комнатой в доме. Пол был застелен ковром цвета овсянки, и на нем остались следы от пылесоса. Подушки на диване были упругими, на них еще мало сидели. В комнате пахло полиролью для мебели с ароматом сосны и сандаловым освежителем воздуха. У дальней стены стоял сервант имитация под красное дерево с фотографиями в рамках. Их внучка на фотографии была в мантии выпускника, в квадратной академической шапочке и в руках держала свиток. Шапочка опасно балансировала на длинных косичках. Она широко и радостно улыбалась. Хенли увидела смесь восторга и ожидания в ее глазах.
Узомамака мягко начала Хенли.
Зоуи, в первый раз заговорила Ндиди. Ее голос был наполнен болью, в нем все еще оставался нигерийский акцент, который уже успел смешаться с британским. Хенли не могла не жалеть ее.
Узомамака, упрямо повторил Халифа. Наша внучка. Она всегда возвращалась домой. Всегда. Она была хорошей девочкой. Не носилась по улицам. Она училась на акушерку. Она могла бы стать врачом, но сказала: нет.
Его жена кивнула, подтверждая его слова.
Когда вы в последний раз видели Зоуи? спросила Хенли.
Ндиди протянула руку к черной кожаной сумке и достала из нее тонкий красный ежедневник.
Я всегда записывала, в какую смену работает Зоуи. В пятницу она работала с шести утра до шести вечера, но иногда она задерживалась. У них не хватает людей.
Сколько времени она работала в Льюишемской больнице?
Почти два года. Она начинала в «Парк Ройял», но до той больницы очень далеко ехать. Она домой добиралась по два с половиной часа. А до Льюишемской больницы около часа. Машины у нее не было. Если смена заканчивалась поздно, то Халифа иногда ее забирал.
И она не пришла домой?
Халифа покачал головой.
Иногда она задерживалась из-за пробок. Я ей позвонил, но сразу же включилась голосовая почта. Мой сын отправил ей эсэмэс, но она не ответила. В одиннадцать мы поехали в больницу, но ее никто не видел. Я пошел в отделение полиции. Они отказались принять заявление. Они сказали, что она, возможно, гуляет со своим парнем.
Парнем? А вы знаете его имя, фамилию?
Дэниел. Фамилию не помню.
Может, Дэниел Кеннеди? спросил Рамоутер.
Не знаю, Ндиди выглядела смущенной. Может быть. Я не уверена.
Он плохо на нее влиял! закричал Халифа. Узомамака была хорошей девочкой. Она работала, ходила в церковь. Она была хорошей Его плечи опустились, а из горла вырвалось глухое рыдание.
Пастор, который до этого сидел молча, встал и аккуратно помог Халифе подняться, поддерживая его под руку.