Ветувьяры легко меняют тела через пару минут брат придет в сознание самостоятельно, но Ремора все же решила его поторопить и легонько похлопала по щекам. Спустя мгновение Тейвон дернулся, словно от испуга, и распахнул глаза, ошалело уставившись на сестру.
Принцесса по себе знала в этот момент лучше ничего не говорить, а дать бедняге прийти в себя. Пусть вспомнит, что было перед тем, как он провалился во тьму, став другим человеком.
Сестрица, Раздался негромкий, слегка хриплый голос, такой непохожий на визгливый тенор Джеррета.
Восемь месяцев, Опережая его вопрос, ответила Ремора, Так что я жду извинений.
Тейвон хотел запустить руки в волосы, но помешала злополучная треуголка. Каким-то неуклюжим движением брат стянул с головы шляпу и задумчиво повертел ее в руках:
У него были на то причины?
К сожалению, да. Канхольм. Он там, кстати, победил.
Тейвон поморщился то ли от досады, то ли у него просто болела голова, но Ремора могла его понять. Первые минуты даже дни после долгой тьмы всегда были ужасны: ты просто сидишь и слушаешь, что вытворял твой ветувьяр, пока тебя временно не существовало.
Так где мои извинения? С ухмылкой переспросила принцесса.
Я же оставил тебе письмо. Я точно помню.
И даже не соизволил попрощаться, Напомнила она, Хорош братец! Бросил на меня королевство, а сам отправил в море эту скотину!
Да неужели он настолько плох? Тейвон медленно поднялся и тут же скукожился одежка Джеррета явно была ему не по нраву. Да и не по размеру, Никто кроме тебя не говорит о нем ничего такого уж гадкого!
Он забирает у меня тебя, Честно призналась Ремора, И не может править Кирацией. Этого достаточно для моей неприязни.
И поэтому ты не дала ему четыре месяца?
Нет, Покачала головой Ремора, Дело срочное, и обсуждать его с Джерретом не было смысла.
Ладно, поверю, Улыбнулся брат, Но для начала переоденусь. Спроси у него как-нибудь он вообще что-нибудь жрет!? Какого черта он такой тощий!?
Ремора засмеялась, наблюдая за тем, как Тейвон из последних сил сражается с тесным камзолом, натянувшейся на плечах рубашкой и чересчур тугим для него ремнем. Брат скрылся в дебрях гардеробной, выпутываясь из чужой одежды и не переставая что-то недовольно бормотать. Ремора решила развеять его сомнения:
Жрет он не меньше тебя, а пьет и того больше.
А еще фехтует и дерется, мне говорили, Донесся приглушенный голос, Жизнь порядком поинтересней моей.
Прекрати, Буркнула Ремора, Ты король.
Именно этим я и недоволен, Тейвон вышел из гардеробной, и теперь все окончательно встало на свои места.
Каждый раз, когда Ремора видела брата в его привычном обличье, ей становилось спокойно и уютно. Наверное, из-за ответственности, которая тут же перепрыгивала с ее плеч на его.
Король вернулся, а значит, принцесса могла отступить в тень.
Я весь внимание, Тейвон подошел к туалетному столику и открыл небольшую узорчатую шкатулку, Что за дело?
Сколько раз она отрепетировала эти слова? Десять? Двадцать? А они все равно не желали срываться с языка. Ремора замялась, постукивая ногтями по гладкой столешнице. Тейвон неожиданно выругался, но адресовано это негодование было не ей.
Ты посмотри вот же мерзавец! Брат протянул принцессе клочок бумаги.
На обрывке угловатым почерком было выведено:
Прости!
У меня не было выбора либо твой рубин, либо новый такелаж.
Джер
И после этого ты будешь утверждать, что он не такой уж и плохой? Ухмыльнулась Ремора, разрывая записку пополам.
В любом случае, он делал это для Кирации, Тейвон вытащил из шкатулки несколько колец и с деловым видом натянул три на одну руку и два на другую, Хотя перстень мог бы и выкупить
Ремора не понимала маниакальной любви брата к кольцам она ни разу не видела, чтобы он появлялся без них на людях, словно отсутствие этих гаек на пальцах заставляло его чувствовать себя голым. Сама она колец никогда не носила ни обычных, ни обручальных да и не собиралась, как бы Эйден не старался
У нее остался месяц, чтобы побыть с ним, а потом исчезнуть. И почему каждый раз это воспринималось как маленькая смерть?
Кому из них сложнее принять ее естество? Эйдену? Каково это любить женщину, а потом терять ее на целый год, и так каждый раз? Или ей? Ведь это очень больно падать во тьму, возвращаться и видеть, что на его бледном лице появились новые морщины, в то время как ты постарела всего на один день.
Став ветувьяром, королева Этида не получила божественную силу. Она себя прокляла, хоть и вряд ли это осознавала. Таким эгоистам, как она, понять подобное не под силу, им плевать на тех, кто рядом.
Эй, сестрица, Окликнул Тейвон, Ты так и не сказала, что случилось.
И правда как приятно жалеть себя, даже когда твои проблемы намного меньше чужих! Если кому-то и надо было страдать, так это Тейвону, но пока что он ничего не знал, оттого и улыбался, как мальчишка, думая, что несмышленая младшая сестра дернула его из-за ерунды.
Тейвон, Ремора взволнованно потерла ключицу, скрытую под платьем, Ингерду убили.
В первые дни после того, как это случилось, она тоже не могла принять этот факт, вот и Тейвон явно отказывался верить. Он мотнул головой, словно испуганный конь, обтянул рукава камзола и нервно взглотнул.
Нет А Мерелинда?
А он привел мысли в порядок быстрее, чем Ремора рассчитывала. Разве что глаза были раскрыты чуть шире, чем обычно так и не скажешь, что между ним и покойницей что-то было.
В порядке, но не желает никого видеть.
Ничего. Меня пожелает, С какой-то злобой отчеканил Тейвон, бросаясь к двери. Ремора успела остановить его уже у самого порога.
Она тебя не пустит.
Ты сама только что говорила, что я король. Мне нужно знать
Я говорила с ней, Ремора оборвала брата на полуслове, положив руку ему на грудь. Все-таки он сдерживался принцесса чувствовала под пальцами поистине бешеное сердцебиение, Вряд ли она скажет тебе больше, чем мне.
Естественно, она же меня ненавидит!
Сядь и выслушай, что я думаю, Попросила Ремора.
Тейвон через силу подчинился и устало опустился в кресло, закинув ногу на ногу точно так же, как совсем недавно сделал его ветувьяр на этом же месте. Какими бы разными эти двое не были, иногда сходство между ними откровенно бросалось в глаза. И дело не только в длинных волосах, которые у одного были рыжими, а у другого практически белыми, но и в жестах, которые оба то и дело демонстрировали.
Раньше Ремора завидовала тому, что Тейвон с Джерретом с детства были почти одного роста и схожего телосложения разве что адмирал был чуточку ниже и худее, но издалека этого не увидеть ведь ей досталась Калиста, которая даже после голодовки не влезла бы ни в одно ее платье. Впрочем, кто из них был красивее, Ремора никогда ни у кого не спрашивала.
Отбросив мысли о Калисте, принцесса облокотилась о стол и принялась рассуждать вслух:
Ее убили в одном из нижних парков. На территории замка. Тело нашли монахи.
Где была охрана!? Ферингрей, Эйден? Встревоженно дернулся Тейвон.
Геллиус приказал мне ничего не рассказывать им.
Он здесь!?
Приехал на следующий день. Сам понимаешь: убийство ветувьяра дело серьезное.
Тогда я тем более не понимаю, для чего он держит это в тайне.
Не хочет паники, Пояснила Ремора, Его люди уже занялись поисками Если еще и горожане начнут подозревать всех подряд, начнется то, что уже было двадцать лет назад. После смерти отца.
Вы думаете, это камарилы?
Ремора кивнула:
Возможно, всего один. Зачем отправлять нескольких, когда целей всего три..?
Шесть, Поправил Тейвон.
Зависит от везения, Пожала плечами принцесса, Я усилила охрану, спасибо, предлог нашелся.
Что еще? Невесело хмыкнул брат.
Старания Джеррета. После победы у Канхольма к нам пожаловал двисетский посол. Скорее всего, хочет продлить союз с нами, но я его еще не принимала
Вот вроде и моряки, а такие трусы! Осудил двисетцев Тейвон, Чуть империя подняла голову, так они засуетились!
Тебе надо будет принять его в ближайшее время. И Престона с собой возьми, а то вдруг этот милый старикашка думает, что у вас с Джерретом одна память на двоих
Глава 2. Эделосс. Линтхалас
В столице даже воздух ощущался как-то по-другому. Пока Ланфорд ехал от главных ворот до большой арены, он никак не мог надышаться запахами дома ароматом крупных ярких цветов у торговок, сидящих по краям дороги, легким шлейфом аппетитной еды из приоткрытой двери соседней таверны и едва заметным присутствием в воздухе прибитой дождем дорожной пыли.
Здесь все было правильно, все на своих местах и телеги на мощеной дороге, и безликие мещанские домишки с прямоугольными окошками и покатыми крышами, и сами люди занятые, сосредоточенные, пусть временами и излишне крикливые. Они встречали камарила восторженными и любопытными взглядами, девицы с длинными косами не сводили с него глаз, а местные мальчишки бежали вслед за ним с радостными криками. Камарилы клинки ордена Истинного Лика были для них кем-то вроде посланников божьих, и это, признаться, придавало немало сил.
Линтхалас казался таким родным и милым после того, что Ланфорду пришлось повидать в четырех днях езды отсюда в Кидессе. Городок, о котором он до недавнего времени даже не слышал, оказался сущей деревней, а именно самым худшим, что деревня могла из себя представлять. Там на него глазели все, начиная перешептываться еще до того, как Ланфорд скрывался из виду. Там воняло грязью и навозом, а покосившиеся домишки, брошенные в чистом поле, казались чьей-то неудачной насмешкой над этими ущербными, убогими людишками.
И в этом аду откуда-то взялся человек, связанный с орденом Истинного Лика! И не просто связанный, а, как оказалось, прямой наследник камарила! Тот камарил, правда, жил лет двести назад, но пользы принес немало на его счету оказалось целых пять ветувьяров! Этим он и заслужил покровительство ордена для всех своих потомков, на которых природа явно решила отдохнуть вот и забросила этих мелких пустых людишек в жалкий гадюшник, чтобы двести лет спустя господин Питрес позорил память своего предка, содержа убогий постоялый двор и влезая в долги из-за своего пьянства.
Долги, страдать из-за которых почему-то пришлось Ланфорду.
Воспоминание было не из приятных, но молодой человек часто к нему возвращался потому что именно тогда он впервые осознал, что был для родного ордена не только славным воином, но и пешкой, которой всесильный глава двигал по своему усмотрению.
До того дня Нэриус никогда не вызывал к себе Ланфорда лично, и уже один этот факт должен был насторожить, но камарил почему-то решил, что глава ордена хочет сообщить ему хорошую весть или дать важное поручение, оттого и рванул в орденские сады со всех ног, чтобы разочароваться уже в первую минуту беседы со стариком.
Наш орден несет милосердие, Издалека начал Нэриус, перебирая вполне еще бодрыми пальцами крупные бусины четок.
Мне это известно, великий, Чуть склонил голову Ланфорд. Говорить с высшими лицами ордена надлежало иначе, чем с простыми людьми, это всем камарилам вдалбливали в голову с первого года обучения.
Наша рука помогает всем, кто в этом нуждается, Возвышенно продолжил церковник. В саду было тихо, как в склепе, хотя в это время всегда вовсю поют птицы и громко шуршат под ногами листья. Нэриус же своим смиренным видом еще сильнее наводил тоску.
Мы хотим, чтоб ты стал рукой ордена, сын мой, Сами по себе эти слова могли бы обрадовать, но то, как они были произнесены, заставило Ланфорда понять от него будет требоваться что-то другое.
Что нужно делать? Заставил себя произнести он.
Вчера я получил письмо, Нэриус сложил руки в праведном жесте, Один человек просит нашей поддержки. Ему известно о милосердии нашего ордена и о том, что все на свете должно быть взаимно.
Больше всего Ланфорду хотелось оборвать витиеватые разглагольствования Нэриуса словами к чему ты клонишь?, но камарилов учили лиц ордена не перебивать, а этих самых лиц, в свою очередь, натаскивали долго, красиво и бессмысленно говорить, так что одному из собеседников пришлось уступить.
Беда несчастного в том, что ему нечего предложить взамен, Вот, кажется, он наконец перешел к сути! Кроме своей единственной дочери.
Я не совсем понимаю, великий, Настороженно вмешался Ланфорд.
Несчастный готов передать девушку в благочестивые руки ордена.
Но ведь к ордену Истинного Лика могут присоединиться только мужчины, Зачем-то напомнил Ланфорд. Все же он был несдержан.
Безусловно, сын мой. Об этом не могло быть и речи, но девушка потомок камарила.
Ланфорд на мгновение замер, уловив намек Нэриуса. Такое могло присниться разве что в кошмаре.
От ее брака с камарилом на свет появятся величайшие воины или непревзойденные дипломаты. Иначе говоря, будущее Эделосса, В голосе смиренного старика наконец-то мелькнула сталь, и Ланфорд вспомнил, что говорит не с простым священником, а с главой ордена.
Почему ваш выбор пал на меня? Не стал ходить вокруг да около он, Я не единственный камарил в ордене.
Чтобы сделать этот выбор, я посоветовался с вашим наставником. Ответ сына моего Биркитта был однозначен.
Этому Ланфорд не удивился. Биркитт, несмотря на свою суровость, уже несколько лет не скрывал, что Ланфорд лучший из его учеников.
Завтра ты отправишься в путь, сын мой. С поручением от ордена.
Ланфорд сразу понял, что от этого поручения ничего хорошего ждать не придется, но все оказалось еще хуже. Камарил еле выдержал несколько дней в доме Питреса, считая часы до отъезда, и теперь он с ужасом думал о том, что когда-нибудь ему придется туда вернуться.
Подъезжая к большой открытой арене сердцу Линтхаласа еще с древних времен Ланфорд отбросил эти мысли подальше. В ближайшем будущем ему следует волноваться не о свалившейся на голову женитьбе
Огромное круглое сооружение с ареной под открытым небом видело еще древних королей Оствэйка его построили раньше, чем зародился орден Истинного Лика, и даже до того, как чертова сука королева Этида возжелала невозможного и превратила себя в отродье тьмы ветувьяра.
Внешние стены охраняла городская стража, не пускавшая излишне любопытных простолюдинов дальше, чем им положено. В любом случае они смогут увидеть только фасад древней арены, потому что все самое важное будет происходить внутри.
Люди расступались перед копытами его коня, и Ланфорд довольно скоро добрался до центрального входа огромных каменных ворот высотой с одноэтажный дом. Скульптуры на воротах изображали древних королей здесь был и Рейгал Мореход, и Толин Язычник, а чуть позже к ним добавилось и изваяние поновее Италд Набожный, величайший из королей Эделосса, под началом которого и был создан орден Истинного Лика.
Здесь уже собрался почти весь орден такую толпу вооруженных до зубов воинов можно было увидеть разве что в самом Доме камарилов. Ланфорд спешился и двинулся к красующимся возле входа товарищам, которые все никак не могли довести до идеала свое облачение кто-то поправлял ножны и ремни, кто-то перебирал кинжалы, кто-то пристегивал плащ серебряной застежкой в виде клинка с двумя лезвиями вилкой, как называли символ камарилов все новобранцы. Все были одеты с иголочки, сверкая не только орденскими знаками, но и восторженными улыбками. Особенно светились от счастья восемнадцатилетние мальчишки, которым предстояло впервые полюбоваться на торжественное зрелище.