Но тут какое-то бессилие накатило на короля. Все, что он делал в жизни, показалось ему тщетным. Что и когда пошло не так? Он не отвел от себя проклятие рода Обреновичей, не спас Караджорджу? А тот теперь мстит всем Обреновичам? Двоюродного деда короля Александра, короля Михаила, если вдуматься, тоже убила Черная рука Караджорджи. Случилось это в Топчидере, причем кроме короля убита была и любовница его Катерина. Хорошая память была у Караджорджи, око он брал за око, две души за двоих.
Или нет, не так для короля Александра всё пошло еще раньше, когда он неправильно женился? Да какое и кому вообще дело, на ком он женился! Хоть на кобыле. Или он вообще неправильно родился, и в этой проклятой стране вообще нельзя сделать ничего прогрессивного и полезного? Сербский народ банда идиотов, убийц, воров и вымогателей! Будь они прокляты!
От нового страшного удара дверь вылетела в тот миг, когда король тащил бьющуюся в припадке ужаса королеву к ширмам. Поздно было думать, поздно сожалеть. Мятежники вбежали в комнату. Король наконец получил возможность рассмотреть их. Да, это были офицеры его охраны, а среди них еще и другие военные чины, смутно припоминаемые, и, кажется, бывший министр внутренних дел. Королева ахнула и начала заваливаться набок среди нападавших она увидала братьев своего первого мужа.
Тот самый высокий чернявый офицер мощного телосложения встал напротив королевской четы и громко произнес:
Александр Обренович и Драга Машин, вы обвиняетесь в попытке разрушения Королевства Сербия и приговариваетесь к смертной казни.
Не ты ли возомнил себя тем, кто вправе выносить приговор и приводить его в исполнение? ответил король максимально уверенным голосом, какой он только мог позволить себе в сложившейся ситуации. И пока нападавшие не очнулись, разрядил в них свой револьвер.
Королева истошно завопила. Мощный чернявый офицер схватился рукой за ухо. Кто-то за его спиной упал на пол, другой мятежник согнулся пополам. Грянули ответные выстрелы. Уже падая, король Александр сквозь заливавшую глаза кровь увидел, как убийцы обнажили сабли и начали наносить удары по нему и его дражайшей супруге. Королева визжала, пытаясь схватиться за занесенный над ней клинок, а он сам уже не чуял боли. В багровом мареве, стоящем перед глазами, он видел только Черную руку Караджоржди, которую тот протягивал к королю спустя столетие, и его отрезанную голову на ярко-зеленой траве. И тут сознание милостиво оставило короля, теперь уже навечно.
Когда дело было сделано, убийцы вдоволь поглумились над телами, выбросили то, что от них осталось, с балкона дворца, и вернулись в спальню. Тончайшие королевские простыни пошли на то, чтобы очистить руки и сабли от крови.
Стой, Драгутин, погоди, я закончу, уговаривал один из офицеров другого, перевязывая ему голову.
Перевязываемый был как раз тем могучего сложения офицером, возглавлявшим мятеж. Он пытался мотать головой, когда на нее ложился очередной слой от порванного на длинные ленты батистового в кружавчиках пеньюара королевы.
Да стой же! Как бык все равно!
Все засмеялись.
Наш Апис и есть бык. Добрый такой бычара. Только если на рога поднимет, не жалуйся.
Из коридора вошел адъютант покойного уже короля. В руках он держал какую-то бумагу и ухмылялся, читая ее.
Вы только посмотрите, что я нашел у него в кабинете!
И что же?
Во-первых, целую шкатулку с морфином. Что уже говорит само за себя. Наш покойный государь, оказывается, был морфинистом. Но не только это. Вот здесь, он помахал листом бумаги, он записал, видимо, чтоб не забыть, что надо делать, начиная прямо с утра.
О, давай! Мы хотим это знать! послышались голоса отовсюду.
А, вы уже заинтригованы, господа? Тогда читаю. Десять майских тезисов Его Величества короля Сербии Александра Обреновича.
Первое. Разогнать королевскую академию наук. Все равно от этих ученых никакой пользы. Везде пропагандировать заграничных медиумов, эти и то лучше.
Послышался смех.
Погодите, адъютант отвлекся от чтения, вы еще не знаете, что там дальше!
Он продолжил читать список под взрывы хохота:
Второе. Урезать финансирование армии. А то эти военные обнаглели в последнее время. Да и зачем нам армия, если на нас никто не собирается нападать? Австрия и Германия всегда защитят нас. Число солдат и офицеров сократить, наиболее наглых уволить. Гвардию ликвидировать целиком, очень ненадежна.
Третье. Порвать дипломатические отношения с Россией и отозвать послов. Подписать вечный мир с Австрией и Турцией, нашими союзниками. И с Германией. Мы привыкли, что на нас все нападают. Но это не так, мы сами во всем виноваты. Будем вести себя цивилизовано и с нами будут уважительно разговаривать во всем мире. В качестве жеста доброй воли отдать австриякам и туркам Новопазарский санджак. Пусть забирают Рашку, раз она им так нужна.
Четвертое. Наши тупые министры только и горазды, что воровать, поэтому все деньги следует вывезти на хранение в зарубежные банки. Только Европа обеспечит нам сохранность вкладов и высокий процент.
Пятое. Закрыть наконец все эти богадельни, госпитали, сиротские дома и прочую дребедень. Денег на них тратится уйма, а толку никакого. Народ должен работать. Иначе он разленится, а лениться народу нельзя позволять, ради его же блага.
Шестое. Запретить нищих и убогих. И ввести наказание за помощь им. Или нет, надо действовать умнее: ввести патенты для нищих и взимать налоги, как раз и казну пополним.
Седьмое. Изгнать всех этих жидов из банков и промышленности. Не доверяю я им, все они одинаковы. Только и ждешь, что в спину ударят. Заодно с ними и цыган тоже выгнать, уж больно вороватые и шумные.
Восьмое. Поощрить братьев Луньевиц: присвоить одному из них генеральский чин, а другому, чтоб не обижался, отдать подряды на военные поставки.
И да, девятое запретить наконец носить эти жуткие опанки, обуть всех в нормальную обувь, в сапоги и туфли, а то стыдно ведь перед цивилизованным миром. И обязать носить кружевные подвязки, как в Европе.
И Господи, бежать, надо срочно бежать из этой проклятой страны!!!
Смех перешел в лошадиное ржание.
Господа, сказал с улыбкой Апис, он же полковник Драгутин Дмитриевич, поправляя окровавленную повязку на голове, вам не кажется, что мы очень вовремя навестили королевскую чету?
Апис, тут сообщают наши убрали премьер-министра и министра обороны. И да, братьев королевы тоже. Сегодня воистину великий день!
Живела Србия! закричал Апис в ответ на это и выстрелил в потолок из револьвера.
Живела Србия! взревела вся королевская спальня, а далее крики и выстрелы раздались уже по всему дворцу и даже стали доноситься с улицы. Живела Србия!
Никогда еще Черная рука не была так сильна, продолжил Апис, когда крики в комнатах стали утихать. Но это только начало. Мы организуемся, мы сформулируем наши цели и способы их достижения. И пусть попробует кто-то встать у нас на пути!
А что нам написать в утренних газетах? спросил королевский секретарь Попович, тоже участвовавший в мятеже.
Надо, чтобы в газетах написали что-то типа: «Тысячи людей утверждают, что сегодня около полуночи на востоке было видно небесное сияние, из которого показалась рука Карагеоргия, благословляющая Белград. Эта рука предсказала перемену в судьбе многострадального сербского народа. Сам Бог уничтожил род Обреновичей!» ответил Апис. Попович, записываешь? Молодец. А дальше Что, собственно, дальше? «Да здравствует законная династия Караджорджевичей!»
Не торопись, сказал Попович, не успеваю записывать. Кого ты там в короли назначил?
Караджорджевича. Петра.
Ааа, этого. Будет, значит, Петр I.
Пусть будет, Апис ухмыльнулся. Он был в приподнятом состоянии духа и не обращал внимания на кровь, текущую по лицу из-под повязки.
Не рано ли мы радуемся, господа? спросил бывший адъютант его величества. А то как сейчас зарубежные державы
А что зарубежные державы? Начнут войну? Не смешите мою бабушку! ответил Апис. Побухтят у себя в газетах да успокоятся. И даже приедут на коронацию. Никто не вступится за убиенного короля сербского, чай не эрцгерцог какой. Войны не будет. Даже жаль бедолагу, никому-то он не нужен, разбежались от него буквально все, начиная с собственного отца.
Может, того? Похороним их по-человечески?
Этих-то? Апис скроил брезгливую гримасу. Пусть поваляются до завтра. По мощам и елей. Не подоспей мы вовремя, что б они со страной сделали и со всеми нами? Нет, погребения они не заслужили. И что-то я не припомню, чтобы его двоюродный прадед Милош Обренович хоронил Карагеоргия с почестями, каких вождь был достоин. Только голову отрезал и отправил белградскому паше. Пусть скажут спасибо, что мы этого не делаем.
То-то я думаю, чего это король в смысле, Александр который, в последнее время всё про Карагеоргия говорил, опять встрял бывший адъютант. Какой-то старец напророчил ему, что род Обреновичей проклят, и что Караджорджа с того света дотянется до них своей черной рукой
Кстати, очень правильное пророчество, ответил Апис. Каждая сволочь должна знать, что Черная рука Карагеоргия дотянется до любого и покарает отступников без жалости и милосердия. Что это был за старец?
Не помню, но можно найти в записях. Правда, там была еще и вторая часть пророчества
И?
Да какой-то бред про убийство какой-то австрийской шишки в захолустном босанском городишке, войну с Австрией, потом другую войну с изогнутым крестом, про Россию и про каких-то людей с красными звездами во лбу Но в конце было что-то типа: «Пролитая кровь всегда будет взывать о мщении. И не будет покоя ни тем, кто пролил ее, ни потомкам их».
Рассмеялся Апис.
Хотел бы я встретиться с тем старцем. Правильные слова говорит. А что до проклятия, то я его не боюсь. Тот, кто радеет о пользе державы, не должен бояться вообще ничего. А потомков у меня никаких не будет, спросить будет не с кого. Только с меня.
С этими словами Апис развернулся и вышел в коридор. По всему дворцу уже слышались громкие разговоры, топот каблуков и звук перетаскиваемой мебели. Новая власть требовала новой обстановки. В секретере королевы был найден миллион франков.
Что там? раздались крики из ее будуара.
Дайте-ка посмотрю
О, тут франки! Смотрите, как много! Их тут десятки нет, сотни тысяч!
Господи, сколько их тут? Откуда?
Откуда надо, оттуда и есть, прервал их бывший министр внутренних дел Генчич. Давайте-давайте, собирайте все это побыстрее. Деньги, деньги давай сюда!
Апис спустился по парадной лестнице дворца. Всюду сновали военные и гражданские, в одной из комнат составлялась секретная и срочная депеша Петру Карагеоргиевичу. Апис вышел из дворца. Неподалеку, за кустами роз валялись растерзанные тела королевской четы, но ими никто не интересовался, кроме парочки резвых журналистов.
Над городом светало. Багровое солнце лениво вставало за сиреневыми отрогами Авалы. Утренняя дымка поднималась над крышами домов. Птицы начали утреннюю перекличку. Где-то неподалеку слышались крики и выстрелы, что-то горело это вроде народ повалил на винные склады. Новая династия, даже если это была новая старая династия, никогда не приходит без крови. Про это Апис прекрасно знал и потому не обращал внимания на признаки беспорядков. Скоро у них будет новый король, установится новый порядок, от старых безобразий не останется и следа. Разумеется, на востоке не было видно никакого небесного сияния, и не показывалась рука, благословляющая народ сербский. Но твердо знал Апис, страшно далекий от всякого спиритизма и психоанализа, что та рука есть. Дотянется Черная рука Карагеоргия до любого и покарает отступника без жалости и милосердия.
Вук Задунайский. «Преданье о Вуке Огнезмие»
Посвящается Ю. Л.
По саду, саду по зеленому
Ходила ‐ гуляла молода княжна
Марфа Всеславьевна,
Она с камени скочила на лютого на змея ‐
Обвивается лютый змей
Около чебота зелен сафьян,
Около чулочика шелкова,
Хоботом бьет по белу стегну.
А в те поры княгиня понос понесла,
А понос понесла и дитя родила.
Былина «Волх Всеславьевич»
Сидит Слободан Чарапич на дворе перед кучей[19] своей, радуется погожему солнечному деньку, а в руке его, в стеклянном чоканчиче[20] блестит, золотом играет в ярких лучах сливовица, и не просто сливовица, а сливовица-перепеченица[21]. От одного ее запаха душа окрыляется и воспаряет ввысь, аки ангел небесный. Кум Сречко принес, расщедрился, припас с последнего урожая. Никому всю зиму не давал, мало не дышал на бочонки свои, а тут вдруг перестал скопидомиться. Эх, видать, сдохло что-то на Цер планине[22], раз творится такое.
Слободан Чарапич, для своих просто Слобо, давно и по праву стал старостой села Лешница, что на Ядаре, у самого подножия горы Цер. Дело свое он знал, разумен был и предусмотрителен, насколько это можно в такое-то неспокойное время. О селянах заботится, не только о пузе своем, а и пузо то было не такое уж и огромное всяко меньше, чем у дахий[23] белградских. Ежели кто из селян в беду попадал помогал как мог. А ежели кто особо недовольный и отыскивался, говорил ему Слобо а давай, вместо меня побудь старостой, уступаю тебе обязанность сию. Только, мил человек, и спрашивать с тебя будем, как заведено. За много лет желающих как-то и не отыскалось вовсе. Так и стал он «нашим Слобо» у всех, кто жил на Ядаре по эту сторону Цер планины.
А еще уважали его селяне за ум глубокий. Скажет порой староста будто сам себе: «Хорошо-то как, солнышко греет!» И тут же сам себе ответит: «Не очень-то это и хорошо, неровен час, сожжет посевы». Но тут же и продолжит: «Ежели посмотреть с другого бока, то тучи после такой жары тоже нехорошо: гроза начнется да урожай побьет». «Но с третьей стороны, опять-таки скажет староста сам себе, часть урожая-то может и побьет, но зато земля водой напитается и всё в рост пойдет. А так точно засохнет». Любил он так сам с собой при людях говорить, за что и прослыл настоящим мудрецом. С другой же стороны
Добрая, добрая ракия! говорит Слобо, жмурясь от радости и медленно отпивая перепеченицу из узкого горлышка чоканчича.
Добрая как есть, соглашается с ним кузнец Петар.
Третьим он пожаловал в этот теплый весенний денек во двор к старосте. Ракии отведать, а на деле перемолвиться о том, что было у всех на слуху, но о чем и говорить-то было боязно. Привезли ему намедни тайно, в ночь, от гайдуков братьев Недичей стальные полосы, заготовки то есть, и потребно было выковать из них оружие, сабли. Уж понятно, для чего. И известно, чем это попахивало. Бунтом.
Еще бы ей не быть доброй! кум выпятил свою не слишком мощную грудь. Дважды пек ее, родимую, дважды[24]. А греет, греет-то как!
Все внутри так и горит, подытожил кузнец.
Уж этот знал толк в горении, недаром с утра до вечера пропадал в своей кузне.
Слобо медленно осушил чоканчич до дна, крякнув от удовольствия, а после намазал на кусок лепешки каймака[25] и отправил всё это в рот, навстречу сливовице. И радостной была та встреча. Кузнец же больше налегал на вяленый пршут[26] вот тут сам Слобо был готов биться о заклад, что у него самый вкусный пршут во всей нахии[27]. Первенство же по части ракии за кумом было неоспоримо. Хотя с другого бока
Небось колдуешь над ней, а? пихнул Слобо кума локтем.
Да чур тебя!
Ну, плюешь там, заговоры какие произносишь?
Чур! Чур! отмахнулся кум, да так, что чуть не упал с лавки.