Почти не было тяги. Труба камина давным-давно засорилась. О трубочистах в большом, современном городе, похоже, забыли за ненадобностью.
Трэк присел на корточки, при свете пламени камина перелистал рваные, истрёпанные книжки с картинками. Это были, когда-то редкие и недоступные в его детстве книжки с изумительными, красочными иллюстрациями: сказки братьев Гримм, Андерсена, Шарля Перро, Карло Коллоди о Пиноккио, с которого бывший граф Алексей Толстой «срисовал» Буратино. Эти книжки сжигать не хотелось. Трэк бережно переложил их стопочками в сторону.
Вдруг в трубе камина послышался странный звук, то ли треск, то ли шорох. Затем будто чихнули и фыркнули.
Из зева камина вывалился клуб серого дыма.
Испуганный странными галлюцинациями и чудесами, Трэк отвалился, уселся на пол, замер в ужасе, ожидая, что сейчас кто-нибудь огромный выкатится из трубы. Огонь неожиданно сильно разгорелся, пожирая старые учебники.
Дымовик
Ненастный день быстро пролетел серой огромной птицей над городом.
Пригревшись, Трек дремал у огня, сидя на полу, растапливая камин вместо дров старыми, разодранными книгами о строительстве, отделке квартир и прочее. Подобных книг было множество. Издания 1934 года, 1953, 1961 Видимо, в старинной коммуналке близ Арбата проживали когда-то новые строители будущего столицы. Книжки для детей с цветными картинками Трэк бережно складывал в стопки, уносил к себе в комнату, намереваясь воспользоваться для подготовки компьютерных «ходилок» по сказкам.
С заходом солнца мир вновь погас в цветах, обратился чёрно-серым.
Из трубы на крыше дома вывалился в яркое звёздное небо чёрный, огромный, будто осьминог, гигантский клуб дыма. Заискрились гирлянды электрических проводов.
Тёмные, мрачные окна расселённых квартир беспокойно перемигнулись сполохами. Поморгали окна и на фасадах ближайших домов.
Дымный осьминог поднялся столбом в чернильное небо и развеялся под ветром. Каминная труба ещё раз чихнула, пыхнула чёрным комом, выстрелила в синее звёздное небо тяжёлым облаком сажи, пепла и золы в просверках электрических разрядов. Облако осело на коньке крыши огромным чёрно-серым, бесформенным комом. Ещё раз громко чихнуло. Перепуганные кошки с мерзким воем кинулись наутёк, попрыгали в чердачные окна.
У-у-ух, котяр-ры! глухо проворчал огромный пепельный толстяк. Он сидел на каминной трубе, будто на детском ночном горшке, и возмущался:
Кошар-ры! Бесполезные животные! Эгоисты! А-ахр-р-р! зевнуло чёрно-серое существо. Поспать не дадут! Воют и воют! Эх, чуть зад не прижарили! Кто там задумал печь топить?! А-ахр-р-р! Эх, ты, Дрыхундяй-семнадцатый! Никому ты не нужен, и снова послышался смачный зевок. Последнее прозвище относилось, видимо, к самому Даже сразу не назовёшь определённым именем эдакое пушистое желе из дыма, пепла и сажи, ушастое, как гигантская летучая собака, с выпуклыми, светящимися глазищами. Чёрно-серый толстяк встряхнулся для бодрости, просверкивая в дымной шерсти электрическими разрядами, поднял тучу сажевой пыли, сорвался с крыши и улетел, быть может, растворился в густом, чернильном, звёздном небе.
Воронка несчастья
Чёрно-серые дома, улицы и переулки раскинулись внизу, будто макет из папье-маше.
Если кто не знает, папье-маше изделие из бумаги и клейстера клея, сваренного из муки и крахмала.
Изрядно поредевшие к полуночи красные огоньки машин с белыми веерами щупалец по-прежнему плыли в русле Садового кольца.
Обычное окно, подсвеченное синеватым неоновым светом аквариумной лампы, на фасаде жёлтого кирпичного дома, будто изображение на экране монитора, вдруг исказилось, искривилось и выправилось. Вновь зарябило, исказилось, будто экран тронули компьютерные помехи, как это бывает при сбоях электричества.
За стеклом окна второго этажа дома, что нависал тяжёлым фасадом на проезжую часть улицы, видна была коротко стриженная детская головёнка. Ребёнок уже долгое время оставался неподвижен и напоминал издалека мороженое в стаканчике.
Подросток был инвалидом. Кто это был, мальчик или девочка понять было невозможно. У подростка когда-то сломался позвоночник. Голова его покоилась внутри конуса пластикового панциря, что охватывал тщедушное, хрупкое тельце. Подросток сидел в инвалидном кресле на колесиках.
Его глаза долго и бесстрастно созерцали огненные красно-белые потоки машин внизу, наблюдали за тёмными тенями людей, скользящими по аллейкам.
Подросток смешно свел глаза к переносице, сфокусировал взгляд на отражение своего лица в тёмном зеркале окна и сиплым, механическим голосом прохрипел:
Я робо-бобо-хромо-тэк. Поло-матая ма-шина Требуется ремонт Срочно требуется ремонт Би-би-би, подавал в сторону города тревожные позывные ребёнок-инвалид, но никто его не слышал. Срочно-срочно-срочно! вяло повторял он, будто заела в старом проигрывателе испорченная пластинка.
Неожиданно, со стороны улицы на отражение его лица в стекле наложилась огромная, во всё окно, серая, пухлая морда добродушного зубастого чудовища. Хотя может ли в полночь клыкастая морда показаться для усталого от бессонной ночи ребенка добродушной? Нет, конечно. Подросток испугался, вздрогнул от «глюка».
Но именно такая, добродушная морда чудища, со смешным оскалом жёлтых клыков, сунулась из темноты ночного неба, прилипла снаружи к стеклу носом так, что нос сплющился до свинского пятака размером с колесо детской коляски.
Подросток в кресле замер от ужаса.
Чёрное чудище по-хулигански подмигнуло глазом уличного фонаря. Острые клыки спрятались за пухлыми губами. Растянулся рекламным плакатом розовый рот, вновь оскалился в милой улыбке. Толстое чудище приветливо кивнуло, мол, не грусти, взмахнуло ушами, отлетело от окна, словно свернуло за собой ночь.
Когда сонный подросток, напуганный этим странным видением, проморгался, за окном уже светало. Улицы посерели, совершенно обесцветились от старости.
Игромон семнадцатый
Небо над городом превратилось в серое покрывало. Окружающий мир оставался чёрно-белым и серым. Иногда мелькали красные огоньки автомобилей, пульсировали в чернильном небе огни воздушных лайнеров.
Трэк сутулился перед экраном монитора компьютера, с лёгкой усмешкой презрения ко всему, что происходило в его собственном виртуальном мире.
По мрачным катакомбам шастал уродливый качок «спецназовец» в пятнистой армейской форме. Намеренно преувеличенные ноги были обуты в высокие армейские ботинки на шнуровке. Странный персонаж больше напоминал дворового хулигана, что напялил камуфляж старшего брата, влез в подвал, чтобы пострелять огромных крыс. Он и вёл себя как заправский хулиган: лихо стрелял бомбочками из гигантской рогатки по тараканам величиной с собак, которые выползали, выскакивали изо всех щелей и лопались при попадании бомбочек, взрывались, разлетались цветными петардами, оставляя на бетонных стенах катакомб яркие кляксы.
В подземелье, сквозь решётку вентиляции просочились здоровенные, жужжащие осы со шприцами с ядом вместо жал. Бравый вояка припал на колено, прыснул в стаю едкой жидкостью из огромной медицинской клизмы. Осы-убийцы расплавлялись на лету, смачно шмякались на бетонный пол, будто куски размоченной глины. Когда стая поверженных смертоносных насекомых расползлась жёлтой кислотной лужей, из-за груды кирпичей вырулил на танковых гусеницах железный монстр с огнемётом. Лихой «камуфляжник» успел первым прыснуть едкой жидкостью во врага. Монстр в ответ плюнул из огнемёта жалкой огненной слюной, будто газовой зажигалкой, и оплыл в бесформенную, вязкую кляксу.
Подвальные приключения лихого спецназовца на этом не закончились. Из темноты вылез огромный, раздутый от мышц, восточный бандит с чёрной повязкой на глазу из сказки «Али-баба и сорок разбойников». С потолка, с отопительных труб спрыгнула страшнючая и кривая, будто уродливая пластилиновая недоделка, черепаха «ниньзя», обросшая по панцирю мерзкими, осклизлыми, зеленоватыми водорослями. Черепаха попыталась когтистыми лапами зацепить и разодрать бравого бойца. У «спецназовца» отросли железные кувалды вместо рук. Он махал кувалдами по сторонам, забивал врагов, вгоняя одного по уши в пол, другому с одного удара, раскалывая панцирь, как орех. Оставшись в живых, без своего защитного панциря, розовая безобидная черепашка стыдливо убеждала в темноту и скрылась в крысиной норе за плинтусом.
Крысёныш?! Это был крысёныш в панцире черепахи?! проворчал Трэк, презрительно фыркнул на свою же нелепую фантазию, укоризненно покачал головой, продолжая наблюдать за собственным компьютерным творением.
В подземелье возник из темноты огромный, толстый, бледно-розовый борец «сумо» с бутылкой японского напитка саке, мирно присел на корточки, не желая драться.
Хаэ, русс, водка пьём? пробулькал борец из звуковых колонок компьютера.
Причём тут водка?! Стрелялка для детей! фыркнул и возмутился Трэк своей же больной фантазии подростка, озлобленного на весь окружающий мир и его окрестности. Эх, надо исправить хотя бы звучок
Учитель сказал, водка страшное оружие! ответил сумоист и показал бутылку, величиной с огнетушитель. Алкач! Минздрав предупреждает!
Бред, бред! Полный бред! прохрипел с раздражением Трэк. Давай, придурок, ещё введём в детскую игралку пьяных японцев! Вот уж заказчики порадуются! Бред Стереть и уничтожить!
Трэк выпил ещё один стакан воды с разведённым аспирином. «Спецназовец» на экране замер в оборонительной позе. «Сумоист» упёрся кулаком в бетонный пол в ожидании атаки неприятеля и задремал.
Пальцы Трэка потаскали компьютерную «мышь» по коврику. Стрелочка на мониторе «кликнула» на табличке «Выход». Борец «сумо» первым выпрямился, приветливо заявил:
Перерыв, однако.
Трэк печально усмехнулся своим ребяческим придумкам. Запустил программу для приёма входящих сообщений.
Раздался дребезжащий телефонный звонок. Не снимая трубку допотопного аппарата, похожего на чёрную, горбатую черепаху, Трэк переключился на приём в компьютере. В звуковых колонках послышался хриплый, искажённый, механический голос звонившего абонента:
Алло?
Слушаю, сипло отозвался Трэк.
Слушай сюда, уродец! Надо срочно, до праздников выкинуть на рынок твой «Спецназ».
Надо.
Громче! хрипнули звуковые колонки мужским голосом. Не слышу!
Согласен. Надо выкинуть, печально ответил Трэк. Две недели он не договорил. Его прервали хриплым ором:
Через две недели поздно! Рынок насыщен! Где два дня болтался?!
Болею Ангина, просипел Трэк. Игрушка ещё не готова. В общем, всё фигово. Полный бред!
Что? Не слышно!.. Сроку тебе, Трэк, до пятницы, потом разговор будет особый! На бабки поставим! Понял? Аванс взял?! Взял. Всё! Кранты! Отвечай за бабло! В пятницу! Не позже!
В колонках раздались нервные, короткие гудки «отбоя».
Э-эх, как же надоели ваши дурные мочиловки! всхлипнул Трэк, тяжко вздохнул, вынул из дисковода компьютера зеркальный диск с надписью синим фломастером «Спецназ 1-1», аккуратно отложил в сторону, передумал вложил в конвертик, спрятал в ящик стола. Запустил графическую программу. На экране проявились смешные радужные мультяки в зелёной сеточке трёхмерной графики.
Трэк радушно улыбнулся, принялся учить ходить своих компьютерных «детей». Придумывал для каждого особое, характерное движение. «Качок» великан, с ушами вместо глаз, смешно и неуклюже косолапил при ходьбе, будто цирковой медведь. Его подручный тощий, сутулый, жердеобразный проныра в клоунском колпаке подпрыгивал при каждом шаге весёлым паралитиком.
Да-а-а, Игромоша-семнадцать, похоже, так и не смог ты родиться в мой день рождения, просипел печальный Трэк. По мановению волшебной палочки вернее, компьютерной «мышки» создатель остановил движение забавных персонажей. Те замерли в самых нелепых позах. Великан с приподнятой ногой, Проныра на четвереньках, как обезьянка. Их выражения рожиц застыли в гримасах недовольства, мол, ты, чё, хозяин, издеваешься?! В раскоряку трудно стоять!
Трэк устало потянулся, зевнул. Тёплый, колючий шарф, которым было обмотано его горло, вдруг превратился на его плече в чёрную пухлую руку, по-дружески похлопал его по затылку через колпак, мол, не переживай. Трэк замер от изумления, сонно протёр глаза кулаками, расправил конец шарфа.
По ночам надо спать, пожурил он самого себя и легонько постучал пальцем по виску. Круто заглючил сервак!
Катастрофа
Настало ненастное утро, расправило над городом серые покрывала небес. Чёрно-белый мир по-прежнему оставался унылым, тусклым, серым за редким исключением некоторых цветных окошек и огоньков автомобилей.
Внутри прозрачного шарика, что удерживали грязные ручонки беспризорника, на заснеженном бугорочке красовался уютный домик, сложенный из оранжевых кирпичиков, под красной черепичной крышей, с круглыми оконцами, будто у сказочного звездолёта. Над крышей домика возвышалась каминная труба.
Откуда же было знать сопливому беспризорнику из вымирающей деревеньки дальней провинции, что такое каминная труба, если всю его крохотную жизнь одинокая мама каждое утро разжигала дрова в чёрном чреве русской печи, чтобы приготовить сынишке на рубиновых углях пшённую кашку в чугунке или напечь пышных блинков на сковороднике.
Если шарик подставить под лучик восходящего солнца, что просверкивал сквозь листву, оконца в домике светились, становились фиолетовыми, сиреневыми, розовыми. Если шарик легонько встряхнуть, вокруг дома поднимался вихрь крохотных сверкающих снежинок.
Стеклянный шарик вновь встряхнул щуплый, взъерошенный мальчуган. С детским тихим восторгом он долго наблюдал за снежной метелью в крохотном сказочном мире.
Звезда-а-ато! прошептал он с восторгом.
С аллейки послышался треск ломаемых ветвей. Сквозь кусты на газон продрался разъярённый мужчина в чёрной, измятой форме с жёлтой нашивкой на груди с надписью «Охрана». Он огляделся, заметил за кустами воришку, раскинул волосатые ручищи в стороны и захрипел:
Ага-а-а, ворюга, попался!
Щепка, так за худобу прозвали беспризорника его дружки, пружинкой подскочил с травяного газона, где присел на минуточку, чтобы передохнуть от погони, перемахнул через ограждение на проезжую часть дороги.
Душераздирающе загудели клаксоны машин. Завизжали автомобильные покрышки при торможении на сухом асфальте.
Перекресток накрыла огромная тень, словно над крышами домов низко и беззвучно пролетел раздутый резиновый матрас похожий на карикатурный самолёт из пластилина, вылепленный неумелой детской рукой. Игрушка размером с грузовик пролетела над мостовой, легко притормозила, вернулась хвостом назад и остановилась. Зависла в сером, мутном небе.
Чтобы никто из взрослых не догадался, гигантским игрушечным самолётом прикинулся пепельно-дымный толстяк-дракон. Если внимательно присмотреться, то вместо шасси из фюзеляжа «дутика» самолёта торчали когтистые лапы, вместо киля-руля поворотов торчал загнутый вверх зубчатый драконий хвост. Такая конструкция игрушечного самолётика пришлась по нраву загадочному летающему персонажу. Ничего с этим фантазёром не поделаешь. Пепельный дракон, при всех своих огромных размерах и возрасте примерно лет в сто, оставался сущим ребёнком. Только дети заметили своеобразие тучеподобного воздушного лайнера.