Владимир Гриньков
Шоумен. Король и Злой Горбун
1
Вы будете получать десять тысяч долларов в месяц. Плюс служебный «Мерседес». Плюс ежегодно два отпуска по две недели каждый с оплатой авиабилетов и отелей в любой точке земного шара.
Баранов замолчал и выразительно, с прищуром, посмотрел на Гончарова. Он был сейчас хозяином положения и намеревался насладиться произведённым эффектом. Но сидевший напротив человек умел держать себя в руках. С невозмутимым видом отпил вина из бокала и, только поставив бокал на стол, уточнил:
Речь, как я понимаю, идёт о деловом предложении?
Его выдержке можно было позавидовать. Казалось, что обещанные десять тысяч долларов ежемесячно его нисколько не волнуют.
Конечно, это деловое предложение, терпеливо подтвердил Баранов. Этому банку нужен хороший руководитель. И мы очень надеемся на вас.
Крепкий банк? осведомился Гончаров.
Да, положение устойчивое. Баланс за прошлый год
Баланс штука нехитрая, перебил Гончаров.
Баранов даже поперхнулся. Сидел и безмолвно смотрел на своего собеседника. Наверное, не ожидал от него ничего подобного.
Баланс я и сам вам какой хотите могу нарисовать, невозмутимо сказал Гончаров.
Баранов на всякий случай неуверенно засмеялся:
В ваших талантах я не сомневаюсь. Потому и обратился именно к вам, а не к кому-то другому. Так вы согласны?
Ему сейчас было очень важно получить согласие собеседника. Простое слово «да» вот и всё, чего он добивался.
А где же прежний руководитель банка?
К ответу на этот вопрос Баранов был готов заранее.
В тюрьме, сказал он, глядя на собеседника ясным и честным взором. Проворовался, и мы его сдали.
Это было ничем не прикрытое предупреждение. Фактически угроза. Будешь воровать тоже сядешь. Будешь честен с нами вот тебе твои десять тысяч баксов ежемесячно.
Или кнут, или пряник. Привычный выбор для джентльмена.
Строго вы с ним, заметил Гончаров. Хотя, конечно, могли бы и убить.
Ничего похожего на испуг не отразилось на лице Гончарова. Внешне он оставался всё таким же невозмутимым, и это заставляло Баранова нервничать он никак не мог понять, как вести себя с собеседником.
Простая вроде ситуация: хозяин принимает на работу служащего. Нанимает. Крупная финансовая организация ищет толкового специалиста на главную должность в подконтрольный этой организации банк. Но Баранов всё не мог избавиться от впечатления, что не он хозяин, а его собеседник Гончаров, и не мог понять, почему всё происходит именно так, а не наоборот. Оттого и пребывал в растерянности. Баранов чувствовал, что вот ещё немного и он дрогнет, совершит в разговоре ошибку.
Интересное, конечно, предложение, признал, наконец, Гончаров и не спеша огляделся.
Они сидели за отдельным столиком в большом, но не шумном ресторане. Время было совсем не позднее, и пока посетителей раз, два и обчёлся. Свет ещё не зажигали, и отражаемые многочисленными зеркалами предметы казались тёмными.
Люблю получать интересные предложения, продолжал Гончаров. Но и делать их тоже люблю.
Баранов вежливо улыбался в ответ, ещё не понимая, что к чему.
Я с удовольствием поработал бы на вас. Но слишком много дел. Так что давайте наоборот, а?
Как? изумился Баранов, всё больше и больше мрачнея.
Не я на вас, а вы на нас.
Баранов уже не улыбался даже кривой улыбкой.
У нас большой и серьёзный интерес к организации, в которой вы работаете. И мы хотели бы
Мы это, извините, кто? осведомился Баранов.
Вместо ответа Гончаров извлёк из внутреннего кармана своего роскошного пиджака какое-то удостоверение и показал его Баранову. Так и держал удостоверение перед носом своего собеседника, пока тот читал, что же там написано, и когда Баранов дочитал до конца, с ним уже можно было делать всё, что угодно. Вконец растерявшийся человек не способен ни на какие осмысленные действия. Гончаров спрятал удостоверение и отпил вина из бокала. Он сейчас был похож на удава, а сжавшийся в комок Баранов на кролика.
Мы не можем бороться с преступностью только законными методами, сказал Гончаров. Поэтому приходится искать помощников повсюду. И на самом дне, и на самом верху. И когда вы назначили мне встречу, я подумал, что оно и к лучшему.
Я предполагал поговорить только о вашей работе в банке, вяло попытался увильнуть Баранов.
И об этом мы поговорим. Потом А пока о вас. Даже не о вас, а о вашей организации. Там интересные вещи творятся. Мы с одной стороны пытались подступиться, с другой ничего не получается. А многого в происходящем просто не понимаем. Вы бы написали нам небольшой докладик, а?
О чём?
О вашей организации. Что делается там, откуда деньги приходят, куда уходят.
Баранов оглядывался по сторонам, будто высматривал пути отступления. А Гончаров был совершенно спокоен. Как будто твёрдо знал, что никуда теперь Баранов не денется.
Я не могу.
Почему? без удивления в голосе осведомился Гончаров.
Это прозвучало так, будто он хотел сказать: другие-то могут, и у тебя, значит, получится.
Ну, не могу. Это трудно объяснить Я даже не знаю, как сказать В общем
Гончаров не стал дослушивать эту сбивчивую тираду до конца. Склонился к своему собеседнику и, глядя тому прямо в глаза, произнёс негромко, но веско:
Самая большая глупость, которую только может совершить взрослый человек это поссориться с некоторыми государственными структурами. Например, с нашей. Потому что после случившейся ссоры для человека начинается совсем другая жизнь. Карьера рушится, возникают какие-то непредвиденные неприятности, всплывают старые грехи, а к ним добавляются и новые, которых никогда вроде бы и не было, и всё это растет, как снежный ком
Это ошибка, пробормотал Баранов. Я вам сейчас все расскажу
И человек потом жалеет о собственной несговорчивости, но поправить уже ничего нельзя.
Вконец растерявшийся Баранов уже не пытался ничего сказать, только оглядывался по сторонам, будто отыскивая кого-то в ресторанном зале.
Вы не ошибаетесь, спокойно сказал Гончаров. Я пришёл сюда не один, и в зале есть наши люди.
Что происходит? спросила Светлана. Я ничего не понимаю.
Я тоже ничего не понимал. Всё происходящее в зале мы снимали скрытой камерой. Прямо через зеркала. И столик, занятый Гончаровым и Барановым, находился всего в пяти метрах от нас. Совсем близко. Нас разделяло лишь зеркало. С той стороны зеркала они, с этой мы. Они нас не видят, мы их и видим, и снимаем. До некоторых пор всё шло точно по сценарию, и вдруг началось что-то такое, чего не должно было быть. Сплошная импровизация. Причем импровизировать начал человек, который даже не подозревал, что он участвует в тщательно подготовленном спектакле. И вдруг этакие фортели.
Его предупредили, высказал предположение Дёмин.
Кто? не поверил я. Из посторонних о розыгрыше знает только его жена.
Вот она и предупредила.
Чушь! замотал я головой. Она же сама и написала нам письмо. Зачем ей всё разрушать? Сама же хотела, чтобы мы разыграли Гончарова.
А что за удостоверение он показал Баранову? вспомнила Светлана.
Я не рассмотрел.
Может, милицейское? предположил Дёмин.
Я даже не успел ему ответить. Потому что события в зале приняли совсем уж неожиданный оборот.
Чтобы вы не думали, что я беру вас на испуг, произнёс Гончаров и сделал жест рукой, будто подзывая кого-то.
Из-за углового столика тотчас поднялся мрачноватого вида крепыш и приблизился к Гончарову.
Спасибо, лейтенант, сказал ему Гончаров. Вы свободны.
Все? уточнил крепыш.
Нет, только вы. Остальные продолжают нести службу.
Крепыш щёлкнул каблуками. Проходивший мимо официант подозрительно посмотрел на него. Баранов следил за происходящим неподвижным взглядом. Мы в своём укрытии, честно говоря, пребывали в схожем состоянии. Тем временем крепыш чётко развернулся и вышел из ресторана.
Какой лейтенант? пробормотал Дёмин. Какая служба? Что за чёрт? Может, прекратить съёмку?
Съёмку продолжать, сказал я. А там посмотрим.
Разыгрывался какой-то фарс. Я ничего не понимал. Совершенно.
Вот видите, сказал Гончаров своему соседу по столику. И точно так я могу поднять в этом зале еще нескольких.
Сделал паузу и заключил:
С нами нельзя шутить, молодой человек.
У Баранова был такой вид, будто он хотел бы немедленно уйти, исчезнуть, но не мог этого сделать по причине полного отсутствия сил.
Это не вербовка, сказал Гончаров. Это просто просьба об услуге. Завтра ровно в шесть вечера мы встречаемся с вами у входа в этот ресторан. Я передам вам вопросник, по которому вы и подготовите свой доклад. Недели вам хватит?
Баранов не успел ответить. Гончаров похлопал своего собеседника по плечу и сказал:
До завтра!
Он ушёл и даже не оглянулся. Баранов сидел за столиком, глядя куда-то в одну точку. Я понял, что пора бы мне к нему выйти. На моё появление он никак не отреагировал.
Эй! негромко позвал я его. Все в порядке?
Он попытался сфокусировать свой взгляд на мне, и это ему не сразу удалось.
Вы меня подставили, пробормотал Баранов.
Брось! поморщился я. Хотя я сам ещё не могу понять, что произошло
Он из ФСБ.
Брось! опять сказал я.
Он показал мне удостоверение. Полковник ФСБ Гончаров.
Слушай, а может, это правда? произнёс вынырнувший из-за моей спины Дёмин.
Я понял, что съёмка не удалась и все наши труды пропали даром, и потому не смог сдержаться, взорвался:
Что правда? Гончаров из ФСБ? Полковник? Да он грузчик из овощного! Вы это можете понять? Он же разыграл нас, как пацанов!
Но откуда он мог знать? озадачился Дёмин.
От жены своей! В сговоре они!
А оператор со своей камерой уже вышел в зал. Красный глазок камеры светился.
Да прекрати ты! прикрикнул я. Всё! Конец съёмке!
За время существования программы «Вот так история!» мы разыграли множество людей. А вот сегодня впервые сами попались на удочку. Гончаров, наверное, скоро уже будет дома. Я представил, как он со смехом рассказывает о нас своей жене. То-то будет веселье. Вроде бы ничего страшного. Мы разыгрывали людей, сегодня же разыграли нас бывает. Но мы в подготовку съёмок ухнули уйму денег. И все старания окончились ничем.
Ладно, всё спишем на издержки, примирительно сказала Светлана.
Она была права, конечно. Потому что ничего другого нам и не оставалось.
2
В два часа ночи мне позвонил Касаткин. Ещё не слыша его голоса, я уже почувствовал стремительное приближение накатывающихся на меня неприятностей.
Женя? спросил Касаткин по-будничному спокойно, как будто и не ночь стояла за окном. Что там у тебя стряслось?
У меня? Стряслось? изобразил я непонимание.
Уже догадался, что звонок как-то связан с нашей вчерашней съёмкой, но что Касаткин имеет в виду?
Эта женщина подняла панику. Отдай ты ей мужа.
Мужа? теперь уже непритворно изумился я.
Она всех подняла на ноги. У тебя вчера была съёмка?
Да.
Твой герой не вернулся домой.
Да я его не видел после съёмок! Он ушел совершенно неожиданно
Женя! Верни женщине мужа!
Эту фразу Касаткин произнёс будто бы в шутку, но я прекрасно понял, что он хотел сказать. Он руководитель телеканала, у него море забот, и не хватает ещё ему выслушивать претензии по поводу исчезновения людей. В общем, если уж у нас случилась какая-то накладка, то это наша, а не его забота погасить поднявшуюся волну.
Так что же всё-таки случилось? настаивал Касаткин.
Я и сам не пойму, Николай Вадимович. Шла съёмка. Мы разыгрывали одного человека, он работает грузчиком в овощном магазине. И якобы крупная финансовая структура, не зная о роде его занятий, предлагает ему возглавить банк. В общем, как будто произошла путаница. Всё идёт по плану, и вдруг этот грузчик достаёт удостоверение полковника ФСБ и пытается завербовать нашего актёра.
Ты шутишь?
Нисколько.
Вот чёрт! сказал Касаткин.
Да никакой он не полковник!
Сам же говоришь удостоверение.
Я вам сам какое хотите удостоверение состряпаю.
Так, давай по порядку, фамилия его как?
Чья?
Эфэсбэшника этого.
Не эфэсбэшник он!
Ну ладно, грузчик. Фамилия его как?
Гончаров, вздохнул я.
Значит, завертелось колесо. Касаткин сейчас запишет фамилию и по своим каналам будет выяснять, не полковник ли действительно этот самый Гончаров. Ему предстоит бессонная ночь. И мне, следовательно, тоже.
Адрес?
Я продиктовал.
Телефон?
И телефончик у меня был записан.
Свяжись с его женой, буркнул мне на прощание Касаткин.
Это означало возьми её на себя, чтобы не мешала.
Я позвонил. Трубку сняли мгновенно, будто жена Гончарова неотлучно пребывала у телефонного аппарата.
Нина Тихоновна? Здравствуйте. Это Колодин.
Женечка! Как хорошо, что вы позвонили! У меня же только ваш рабочий телефон! А Серёжа мой не пришёл, я уж извелась вся, не знаю, куда звонить.
Когда вы видели его в последний раз?
Вчера днём. Когда он на встречу с этим вашим человеком отправлялся.
Он после этого больше не появлялся?
Нет.
И не звонил?
Нет.
Нина Тихоновна, он знал о том, что его разыграют?
Нет. Я всё ему сказала, как вы велели.
Что именно вы ему сказали?
Что муж моей подруги ищет человека на какую-то хорошую должность и что неплохо было бы попробовать.
Значит, он не мог догадаться о том, что ему предстоит участвовать в спектакле?
Нет.
А я-то думал, что она ему всё рассказала. Поэтому не стал ей звонить после сорвавшейся съёмки. А Гончаров, оказывается, даже не появился дома.
Я подъеду к вам. Можно?
Да, конечно.
Через час я уже был у неё. Нина Тихоновна выглядела неважно. Как и должна выглядеть женщина, у которой исчез горячо любимый супруг. Значит, никакой инсценировки. Именно в эти минуты я и поверил в то, что у нас действительно могут быть неприятности. Единственное, чего я пока не знал какого именно рода эти неприятности будут.
Сейчас сюда подъедет мой товарищ, сказал я. Он отправился в телецентр, чтобы привезти кассету с записью вчерашней передачи.
Нина Тихоновна слабо кивнула, но какие-то там кассеты, как я понял, её мало волновали в эти минуты.
Где Серёжа?
С ним всё в порядке, вы не волнуйтесь.
А что еще я мог сказать? И сам ничего не знал наверняка.
Я хотел кое о чём вас спросить.
Она опять кивнула всё так же слабо.
Где работает ваш муж?
В магазине, вы же знаете.
Давно он там работает?
Год. Нет, чуть больше.
А прежде где трудился?
В столярной мастерской.
Долго?
Нет, не очень. Года два, может, или меньше.
А до мастерской?
У коммерсанта одного, в коммерческой палатке.
Всё, что она сейчас говорила, я и сам знал. Навёл справки о Гончарове, готовясь к съёмке. У этого человека была самая обычная биография. Много лет он слесарил на заводе и с этого же завода ушёл бы на пенсию, если бы не перестройка. Когда всё стало меняться, завод остановился, и Гончаров уволился. В следующие десять лет с небольшим он поменял два десятка мест работы, нигде не задерживаясь подолгу. Не потому, что был плохим работником, а исключительно, как я понял, в силу своего характера. Не любил сидеть на одном месте, не мог, и пока всё спокойно было вокруг, ещё как-то крепился, а как задуют ветры перемен его срывало с места и несло по жизни.
А в армии он служил?
А как же, сказала Нина Тихоновна. В автобатальоне.
И воинское звание у него было?
Младший сержант.
С такой гордостью произнесла эти слова, как будто речь шла как минимум о генерал-лейтенанте.
А сейчас у него какое звание?
Сейчас? наморщила лоб женщина. Да вроде то же и осталось.
Неужели? А я вот знаю, что он офицер.
Офицер? совершенно искренне изумилась Нина Тихоновна.
Офицер, подтвердил я. Полковник.
Я видел её глаза в эту минуту и понимал, какую говорю чушь.
И ещё у него есть удостоверение полковника ФСБ.
ФСБ? совсем растерялась она.
Да, это бывший КГБ.
Она застыла в изумлении. Смотрела на меня так, будто не знала, что и думать. Вроде и чушь я говорю, да уж с больно серьёзным видом. Вот она и подрастерялась.