У «Стар ТВ» хорошее время в эфире, напомнил Огольцов.
Всё-таки он всегда очень неплохо к нам относился, и теперь, я это чувствовал, хотел нам помочь.
Их время не лучше нашего.
Пока, сказал Огольцов. Но в новой сетке они займут прайм-тайм.
Прайм-тайм мечта любого телевизионщика. Прайм-тайм это лучшее время эфира. Те самые часы, в которые перед телевизорами собирается максимальное количество зрителей. Вечер, все вернулись с работы, хочется отдохнуть от забот, расслабиться и люди устремляются к экранам. Потому программа, которую ставят в прайм-тайм, заранее обречена на успех. Её увидят все. Если не все, то большинство. Днём телевизор смотрят пять миллионов человек. В прайм-тайм сто миллионов. Большая аудитория большой успех. В том числе и финансовый. Одна минута рекламы в дневном эфире стоит одну тысячу долларов. В прайм-тайм тридцать тысяч.
Вы хотите отдать им всё «золотое время»?
Не всё, конечно, но очень много. Это вопрос почти решённый.
Кем?
Вместо ответа Огольцов сделал неопределенный жест рукой, что, по всей видимости, должно было означать не всё здесь зависит только от него.
И в этом нет ничьего злого умысла, заметил Огольцов. Ребята из «Стар ТВ» сделали очень сильный ход. Они смогли договориться с другими производителями программ и в результате выступили вместе. Сформировали пакет из популярных телепередач и предложили их нашему каналу. Вопрос поставлен так: или мы берём весь пакет с предоставлением эфира в прайм-тайм, или весь пакет уходит на другой канал, к нашим конкурентам. Ты сообразительный малый, я знаю, так что попробуй догадайся, какое решение по «Стар ТВ» скорее всего будет принято?
Вы пойдёте на их условия.
Я верил в тебя, мой мальчик! с чувством сказал Огольцов. Так что на твоём месте я всё же с ними поговорил бы. Но в любом случае я жду от тебя пилотные выпуски.
Я кивнул. Похоже, что самое главное мы уже обсудили.
Это всё?
Пока да, кивнул Огольцов.
Я поднялся и вышел.
Дёмин всё ещё сидел в нашем офисе. Бессонная ночь и проведённый с безутешной Ниной Тихоновной день, как казалось, совершенно лишили его способности воспринимать мир эмоционально.
Едем по домам, предложил я. Кажется, всем нам надо немного поспать.
Что там Огольцов? поинтересовался Дёмин.
Настаивает на том, чтобы наши новые программы с самого начала выходили еженедельно.
Он сошёл с ума, бесстрастно оценил Дёмин.
Может, и так. Но в противном случае в эфир мы не попадём.
Это его слова?
В общем да.
Нам не справиться, вздохнул Дёмин.
Он всегда был бойцом. И я немножко опешил, когда услышал от него такие слова. Впрочем, все мы сегодня вымотались, и ему, и мне необходимо отоспаться, чтобы прийти в обычную форму.
Может, нам с кем-нибудь скооперироваться? вяло предложил я.
Кто-то есть на примете?
«Стар ТВ».
Вот теперь Дёмин очнулся.
Не говори о них при мне больше, строго произнёс он.
Почему?
Я сознательно демонстрировал наивность.
Я не люблю дешёвки, Женя. Ещё не люблю наглых. И жадных, кстати, тоже. А уж если все эти качества сошлись вместе
Значит, мы думаем с тобой одинаково, засмеялся я. Но друзей, как мне было сказано пять минут назад, надо выбирать не из симпатии, а исключительно в интересах дела. Мне эти ребятки и самому не очень нравятся, если честно. Но Огольцов предупредил, что им может достаться всё «золотое время».
Прайм-тайм?
Вот-вот.
Дёмин покачал головой. Он выглядел обескураженным.
Ну ты посмотри! пробормотал он. Прут напролом! И не остановишь!
Завтра об этом поговорим, предложил я. Валюсь с ног. Глаза сами закрываются.
Мы спустились вниз. Дёмин сел в свою машину, я махнул ему рукой на прощание и направился к своему авто.
До ночи ещё было далеко, но вечер уже вступил в свои права. Солнце утеряло жар и неспешно катилось к горизонту. Краски вокруг поблекли, как будто все предметы покрылись тонким слоем пыли.
Я выехал со стоянки. Думал о своём, но всё же зацепился взглядом за силуэт человека, стоявшего на обочине. Ещё не понял, кто это, но человек показался очень знакомым, и я ударил по тормозам. А человек уже был рядом с машиной, у левой дверцы, как раз там, где сидел я. Склонился к открытому окну и сказал:
Здравствуйте!
Это был Гончаров. Всё в том же роскошном костюме, в котором был накануне, на съёмках, только теперь костюм имел не самый свежий вид был помят и местами запачкан.
Я хочу поговорить с вами.
Сзади посигналили. Я оглянулся. Это был Дёмин. Он, похоже, тоже узнал «пропавшего».
Садитесь в мою машину, сказал я. Я отвезу вас домой.
Домой позже. Сначала поговорим.
5
Я почти обо всём догадался сразу. Едва только Гончаров сел в машину, салон наполнился перегарным духом.
Я вас ждал, сказал Гончаров. Целый час.
Будто укорял меня за то, что ему пришлось ждать так долго. Хотя мы искали его сутки.
Вы не сердитесь на меня?
За что? хмуро осведомился я.
За то, что я спутал ваши карты.
Значит, он всё-таки знал. Я вздохнул, включил правый поворот и остановил машину у обочины. Остановился и следовавший за нами Дёмин.
Откуда вы узнали?
О чём? спросил Гончаров.
Что встреча в ресторане подстроена.
В салон ввалился Дёмин, спросил у меня:
Всё в порядке, Женя?
Примчался ко мне на помощь. На тот случай, если непредсказуемый Гончаров выкинет какой-либо номер.
Всё нормально, сказал я. Сергей Андреевич, оказывается, знал, что мы его снимаем. И сейчас просветит нас, кто же это его надоумил.
Я ласково посмотрел на Гончарова. Вообще-то я готов был отделать его под орех, но для этого ещё не пришло время.
Нина Тихоновна вам сказала? Да?
Нет.
А откуда же
Я случайно узнал. Она разговаривала с вами по телефону, думала, я сплю, а я не спал
Мы с Дёминым переглянулись. Причиной любого провала почти всегда является мелкая оплошность. Когда-нибудь весь мир рухнет из-за пустяка. Просто потому, что кто-то очень незначительный по должности, сто двадцать седьмой по счёту заместитель небольшого в масштабах мира начальника по рассеянности нажмёт не на ту кнопку.
Гончаров засмеялся почти по-дружески. Похоже, он искренне радовался тому, что его задумка удалась.
Я когда понял, что готовится, решил и виду не подам, что знаю. И сам вас разыграю. Всегда вы, а в этот раз вас.
Вы нам съёмку сорвали, мрачно объявил Дёмин.
Почему? опешил Гончаров. Да, не по-написанному пошло, но получилось-то неплохо!
Дёмин нервно хрустнул пальцами. В общем-то, на Гончарова не за что было сердиться. Он имел точно такое же право разыграть нас, какое имели и мы. Да и получилось у него неплохо, надо признать.
Вас ищут, сказал Дёмин.
Кто? вскинулся Гончаров.
Эф-эс-бэ, раздельно произнёс Дёмин, глядя на собеседника с мстительным злорадством.
Кто-кто?
Федеральная служба безопасности. Та, что на Лубянке.
Уф-ф, с явным облегчением произнёс Гончаров. Их-то я не опасаюсь. Я больше о Нине своей тревожусь.
Собственную жену он боялся больше, чем людей из спецслужбы.
Я вас затем и поджидал, сказал Гончаров. Тут такое дело, мы с Толиком вчера после всего взяли бутылочку
Кто такой Толик?
А товарищ мой. Тот, что со мной был в ресторане.
«Лейтенант», которого «полковник» Гончаров жестом руки поднял из-за углового столика, немало напугав нашего актёра.
Поехали мы с Толиком к нему домой Он отличный парень, кстати. Мы с ним вместе когда-то работали. Это же я его и попросил помочь. «Хочешь, говорю, хохму посмотреть? Тебя ещё и по телевизору покажут » Ну ладно, в общем, поехали мы к нему, бутылочку приговорили, он за второй сбегал
Короче! буркнул Дёмин.
Мы и вторую приговорили
Короче!
В общем, надо, чтобы вы сказали, что я действовал по вашему указанию
Кому сказать?
Нине моей.
Он пропьянствовал всю ночь и теперь боялся заявиться домой. Мы были нужны ему как щит. Я с удовольствием вытолкал бы его сейчас из машины, но на окраине Москвы страдала обуреваемая нехорошими предчувствиями Нина Тихоновна, и моим долгом было как можно скорее её утешить. Только по этой причине Гончаров поедет домой не на метро, а в моей машине.
Врать я вашей жене не буду, сказал я. Но до дома довезу.
Ребятки, не губите! приложил руку к сердцу Гончаров. Для вас это пара пустяков. А для меня вопрос жизни и смерти.
Подумал и заключил:
Нет, это всё-таки вопрос смерти.
И насчёт ФСБ напрасно вы так легкомысленно отозвались, мстительно сказал Дёмин. Они дело возбудили.
Какое?
По факту подделки документов. Удостоверение-то у вас откуда?
Купил.
Купили? не сдержался я.
Ага. В метро. Там какие хочешь продаются. И о том, что ты инвалид. И о том, что депутат. На выбор. Я купил одно, фамилию вписал, фотокарточку свою вклеил и готово.
А печать откуда?
Какая печать? удивился Гончаров.
В удостоверении.
Там не было печати.
Я первый понял, что к чему, и засмеялся. Он даже без печати обошёлся, этот Гончаров. А наш актёр ничего и не заметил. Так растерялся, что ему в ту минуту можно было впаривать что угодно.
Вас посадят, объявил Дёмин.
За что?
За подделку документов.
Это недоказуемо.
Там такие спецы, что докажут все, что угодно.
У нас сейчас демократия, веско произнёс неустрашимый Гончаров. И сталинские методы не проходят.
Действительно, оказалось, что в этой жизни он боится одну только свою Нину Тихоновну.
Удостоверение я выбросил. Его никто не видел
Один человек всё же видел.
Одного мало.
И на плёнку всё записано.
Но без подробностей.
Да, всё так. И по большому счёту даже при желании ничего Гончарову не смогут сделать. Да и за что?
Так как насчёт моей просьбы? уточнил Гончаров.
Никак! отрезал Дёмин.
Напрасно. Я ведь вам ещё мог бы пригодиться.
Это точно, вздохнул Дёмин и нервно сжал кулаки.
А что? воодушевился Гончаров. Я ведь мог бы ещё в съёмках поучаствовать.
Ну уж нет, спасибо.
Зря вы так. У меня и задумки есть. Я могу шпиона сыграть
Одного уже сыграли, достаточно.
Или крутого мафиози, невозмутимо продолжал Гончаров.
Не нуждаемся.
Или засекреченного космонавта, я уже всё продумал. А разыгрывать будем моих дружков из детства.
Я встрепенулся. Всё, что он говорил до сих пор, было полной ерундой. Я сам подобных сюжетов придумывал в день по десятку и все их бестрепетно забраковывал. Потому что посадить нашего актёра перед разыгрываемым нами человеком и объявить человеку, что перед ним, допустим, крёстный отец местной мафии это пустой номер, из которого ничего не вытянешь. Не смешно. Не на что потом смотреть. А вот Гончаров, пусть и неосознанно, сделал следующий шаг. Он предложил привнести в происходящее личный момент. Люди вырастают, взрослеют, у каждого своя судьба, кто-то смог подняться по ступеням жизни, кто-то считает себя неудачником, но у каждого существует труднообъяснимая потребность услышать хоть что-либо о чужих успехах или неудачах. Кем стал твой бывший сосед по парте? За кем замужем твоя первая любовь? Кто преуспел, а кто, напротив, спился? Это зачастую интересует больше, чем сплетни о жизни кинозвёзд. И вот если крёстным отцом, крутым мафиози, стал не абстрактный некто, а твой бывший дружок, с которым ты вместе шкодил и куролесил в детстве вот это будет да!
И что есть кто-то на примете? осведомился я. Есть кого разыграть?
Сколько угодно!
И вы готовы поучаствовать?
Ещё бы!
Погоди, Женя, вмешался Дёмин. Давай отложим это на потом!
Он до сих пор не мог простить Гончарову коварства. Я же был не способен сердиться долго на кого бы то ни было. Особенно ввиду открывшихся перед моим взором перспектив.
Пока всё только обсуждается, примирительно сказал я. Без каких-либо обязательств с нашей стороны.
Я видел Гончарова в деле. Чёрт побери, там, в ресторане, по нему действительно нельзя было сказать, что он двадцать лет прослесарил на заводе. И почему бы ему в таком случае и в самом деле не стать на денёк каким-нибудь супершпионом?
Дёмин, наверное, догадался о моём настроении, укоряюще вздохнул и буркнул:
Ладно, езжай. Завтра поговорим.
Вышел из машины, демонстративно громко хлопнув дверцей. Я завёл двигатель.
Я на вас надеюсь, сказал Гончаров.
Он ни на секунду не забывал о своей Нине Тихоновне.
Мне всё-таки пришлось подняться к квартире вместе с ним. Нина Тихоновна, увидев мужа, упала к нему в объятия. Я не очень уверенно пробормотал, что в случившемся виноваты мы одни и что мы просим нас извинить, но женщина меня даже не слушала. Здесь сейчас я был лишним. И я ушёл.
Спустившись вниз, я обнаружил Дёмина.
Я ехал за тобой, сказал он.
Наверное, на всякий случай. Не доверял он этому Гончарову.
Забудь о нём, посоветовал мне Илья.
Из этого что-то может получиться.
Забудь!
Я уже даже вижу, как мы будем это снимать.
Не будем!
Будем.
Дёмин заглянул мне в глаза и проникновенно произнёс:
Он авантюрист, Женя!
Для него это, наверное, было очень убедительно. Но не для меня.
Я и сам авантюрист, засмеялся я.
Вот это-то и плохо.
А мне нравится.
Дёмин посмотрел печально. Чтобы отвлечь его от нехороших мыслей, я сказал:
Всё в порядке, Илья. Продолжаем работать. Что там у нас на подходе?
Бандитские разборки, ответил он. Жестокие рэкетиры, ящик с оружием и криминальный авторитет, держащий в страхе пол-Москвы.
Когда сможем это снимать?
Послезавтра.
6
Как правило, героев наших сюжетов мы отыскивали, перелопачивая тысячи приходящих на адрес телепередачи писем. Телезрители предлагали в претенденты на розыгрыш своих знакомых, родственников или сослуживцев. Иногда нелюбимых начальников или столь же нелюбимых соседей по подъезду. И никогда себя лично. Мы всё-таки старались выбирать письма, написанные близкими родственниками или друзьями с многолетним стажем, потому что разыгранный нами человек, узнав о розыгрыше, мог повести себя по-разному, и тогда мы сообщали ему, по чьей наводке он попал в нашу передачу. Это сразу приглушало страсти розыгрыш, затеянный своими же, воспринимался с меньшим недовольством. Опыт нас ещё ни разу не подводил.
Героем следующего сюжета программы «Вот так история!» должен был стать некий Саша Бобриков. Я видел его фото. Семнадцать лет. Без усов. Нескладен. Типичный подросток. Юношей его можно будет назвать годика через три. Он лишь недавно окончил школу и, как всякий недавний школяр, пока ещё очень смутно представлял себе свой дальнейший жизненный путь. На работу Саша так и не устроился, и дни проводил, лёжа на диване с книжкой в руках. Бобриков обожал детективы, но не заграничные, а свои, родные те, что про «новых русских», про рэкет и про жестокие бандитские разборки. Обо всём этом на телевидение написала Сашина мама. Я, честно говоря, так и не уяснил для себя, что именно подвигло женщину на то, чтобы сделать своего сына героем телепрограммы, которую смотрит вся страна, но кое-какие догадки у меня были. Она, я думаю, устала смотреть на своего бездеятельного сына и решила устроить ему небольшую встряску. С нашей помощью. Мы не возражали.
Светлана съездила к Сашиной маме и провела в беседе с женщиной почти четыре часа. В результате сам собой сложился незамысловатый сценарий будущего действа. И место событий было подобрано рядом с Сашиным домом обувная мастерская, хозяином и единственным работником которой был тщедушный старик с обвислыми усами. Звали его Ашот Гаспарян, и он носил изумительную по своим размерам кепку-«аэродром», по которой его можно было узнать издалека. Выслушав наше предложение поучаствовать в съёмках, старый Ашот только спросил:
Я в тэлэвизари буду, да?
Да, с готовностью подтвердили мы.
Карашо, кивнул он в ответ, и кепка-«аэродром» колыхнулась.
Итак, Саша Бобриков с подачи своей матери, которая якобы обо всём договорилась с Ашотом, должен был приступить к работе в мастерской. На правах ученика, за небольшие деньги. Выслушав известие о работе от мамы, Саша Бобриков лишь пожал плечами, показывая, что лично ему всё равно. С этой минуты дело завертелось.