И что я должен, по-твоему, делать? со вздохом осведомился он. Сражаться за восстановление твоего протеже на работе?
Я прошу вас защитить его от преследований.
И опять Касаткин вздохнул.
А разве кто-то его преследует?
Делал вид, что ничего не понимает.
Да ведь с ним пытаются расправиться! не выдержал я. Ничего не могут доказать и потому мстят!
Касаткин недовольно поморщился.
Мстят! упрямо повторил я. И нет никакой гарантии, что они не состряпают какое-нибудь дельце
Хорошо, с усилием сказал Касаткин. Я попробую что-нибудь предпринять.
Похоже, сейчас он готов был пообещать что угодно, лишь бы я от него отвязался. Но я знал, что если он что-то пообещал сделает. Хотя бы попытается. Это вселяло надежду.
Спасибо! совершенно искренне сказал я.
Касаткин неопределённо махнул рукой и скрылся за дверью. Я отнял у него целую кучу времени.
Я возвращался в наш офис и думал о Гончарове. По большому счёту, он не так уж был и виноват. Его разыгрывали, он разыграл и что же тут такого? А все шишки достались ему. И Служба безопасности обложила со всех сторон, и с работы вот выгнали. С этими мыслями я и вошёл в кабинет. При моем появлении Гончаров встрепенулся и с надеждой посмотрел на меня.
Колесо завертелось, сообщил я. Думаю, все обойдётся.
На работе восстановят? уточнил Гончаров.
Об этом он, оказывается, пёкся более всего. А вот как раз по поводу работы ничего конкретного я не мог ему сказать.
С работой пока не ясно.
Это сообщение его расстроило.
Я поговорю с вашим директором, пообещал я.
Бесполезно. Идиот, каких мало.
Может быть, пойдёт навстречу.
И не надейтесь.
Помолчали.
Да вы не расстраивайтесь, сказал Гончаров. Я у вас могу поработать. Вы ведь своим артистам деньги платите?
Это было настолько неожиданно, что я в первый момент даже не нашёлся, что ответить. И не я один пребывал в таком состоянии. Дёмин, например, даже в лице изменился.
Поработаю у вас, продолжал Гончаров, не замечающий нашего состояния, а там видно будет.
Ну это уж дудки! очнулся Дёмин.
Почему? совершенно искренне изумился Гончаров.
Потому! огрызнулся Илья.
Он всё ещё не мог простить этому человеку сорванную съёмку.
А что здесь такого? сказал Гончаров. Мы же с вами договорились.
Он обернулся ко мне, призывая меня в свидетели.
Будем моих школьных друзей разыгрывать. Ведь было? Говорили с вами об этом?
Было, подтвердил я.
Я уже всё обдумал. Хотя предложение Гончарова поработать у нас было полной неожиданностью, при ближайшем рассмотрении всё выглядело не так уж плохо. Если быть честным перед самим собой, то легко признать, что Гончаров пострадал и по нашей, так сказать, вине. Не будь нас, нашей программы и нашего розыгрыша в ресторане, его не выгнали бы с работы. И если уж он попал в такую вот переделку, то почему бы нам ему не помочь? Ведь мы можем снять с ним несколько программ.
Ни за что! жёстко сказал Илья, будто прочитав мои мысли.
Но меня уже трудно было переубедить.
А что здесь такого? повторил я гончаровскую фразу.
Я сумею, сказал Дёмину Гончаров. У меня получится.
Дёмин в ответ только хмыкнул.
У вас сомнения? будто удивился Гончаров. Думаете, я напортачу?
Он задумался на мгновение, будто решая, каким образом может быстро и убедительно доказать Дёмину его неправоту.
Я прямо сейчас могу кого угодно разыграть, предложил Гончаров. Хотите? Позовите сюда кого-нибудь
Да кто же вам поверит? усмехнулся Дёмин. В этой-то комнате. У нас дурная репутация, нам уже никто не верит. Все боятся розыгрыша.
Хорошо, не здесь, не сдавался Гончаров. В другом каком кабинете.
А в буфете, предложила молчавшая до сих пор Светлана. Там народ всякий бывает. И если мы сядем отдельно от товарища
Я уже понял. И Светкина идея мне понравилась. Мы объяснили Гончарову, где буфет, и пообещали, что придём туда через несколько минут после него. Надо было, чтобы мы появились по отдельности, дабы никто не заподозрил розыгрыша. О характере розыгрыша с Гончаровым не условливались намеренно пусть импровизирует и покажет всё, на что способен. Сам ведь напросился. Это будет что-то вроде экзамена. Сдал не сдал.
Гончаров вышел из кабинета.
Я бы не связывался, сообщил Дёмин, едва за Гончаровым закрылась дверь.
Почему? спросила Светлана.
Она любила, чтобы всё было разложено по полочкам.
Авантюрист и выскочка, дал Дёмин оценку нашему гостю.
Не самый большой грех, признала рассудительная Светлана.
Одну съёмку он нам уже угробил
Ну почему угробил? не согласилась Светлана. Сыграл он превосходно. Мы и понять ничего не успели, при нашем-то опыте в подобных вещах.
Актёр из него неплохой, подтвердил я. И если мы напишем хороший сценарий
Плевать он хотел на наши сценарии! У него, кажется, на все случаи жизни свои заготовки!
Дёмина, похоже, более всего выводила из себя непредсказуемость Гончарова.
Обсудим позже! подвёл я промежуточный итог дискуссии. Нам пора.
В буфете было малолюдно. Ребята из информационной службы новостей, парочка операторов и ещё несколько человек, которых лично я видел впервые. К одному из этих незнакомцев и подсел Гончаров. Сергей Андреевич взял себе сосиски и кофе, и теперь вершил трапезу с достоинством обитателя монарших палат. Он был так задумчив, что, казалось, даже не заметил нашего появления. Его сосед по столу, молодой человек неполных тридцати лет, допил свой кофе и потянулся за салфеткой.
Я хотел с вами поговорить, неожиданно произнёс Гончаров.
Рука молодого человека задержалась на полпути к салфетке.
Я намеренно выбрал для разговора именно это место, продолжал Гончаров. Потому что лишние уши нам с вами ни к чему.
Сделал паузу.
Как вам ваша работа нравится?
Ничего не понимающий парень механически кивнул в ответ. Его явно сбивал с толку вид собеседника: дорогая, не нашего пошива, одежда, хорошая стрижка, благородная седина на висках, волевое и выразительное лицо собеседника.
Мы навели о вас справки, сообщил Гончаров. Всё у вас в порядке на работе. И анкета такая, что просто залюбуешься. Вот только с перспективами никак.
Почему? опешил гончаровский собеседник.
Роста не предвидится. А вы, как я понял, изучая оперативные данные, не из тех, кто готов всю жизнь просидеть на одном месте. Я прав?
Да, подтвердил парень.
Мне показалось, что он сделал это не очень уверенно. Был сбит с толку и не знал, как себя вести.
Мы хотели предложить вам другую работу.
Мы это кто?
Гончаров ответил не сразу. Некоторое время сидел молча, глядя на собеседника значительно и строго, потом сказал:
Есть такая профессия защищать Родину.
Брови на лице парня поползли вверх. Он не был готов к подобному. Но Гончаров уже вошёл во вкус и продолжал стремительно развивать наступление.
Мы бы хотели, чтобы вы, сохраняя свою нынешнюю специальность, поработали на нас.
Это вряд ли возможно.
Не здесь, естественно, ни на секунду не сбавлял темпа Гончаров. За границей.
Вот здесь он сделал паузу. Я скосил глаза. Гончаровский собеседник вконец растерялся и замер.
Нам нужны специалисты вашего профиля, сообщил Гончаров вкрадчивым голосом. У нас нехватка квалифицированных кадров. Мы устроим контракт с зарубежной фирмой. Там вы будете выполнять ту же самую работу, что и здесь. Обживётесь, осмотритесь, а там уж мы выйдем на контакт, и вы будете снабжать нас информацией.
О чём? дрогнувшим голосом спросил парень.
Обо всём, что нас интересует. Вы будете агентом под прикрытием.
Это как?
У вас же есть специальность?
Есть.
Вот вы по этой специальности и будете трудиться. Это ваше прикрытие. А параллельно, по отдельному контракту, будете работать на нас. По специальности будете зарабатывать тысячи три да у нас семь, итого десять тысяч долларов.
В год?
В месяц, ласково сказал Гончаров. Мы свою агентуру не обижаем.
Степень растерянности молодого человека достигла пика. Обнаружив это, проницательный Гончаров понял, что взял слишком круто и надо бы дать собеседнику возможность немного расслабиться.
Я понимаю, решиться на подобное непросто, признал он и отпил полуостывший кофе. Я сам, помнится, не сразу согласился, когда мне предложили то же самое. По специальности-то я учитель средней школы.
Парень недоверчиво посмотрел на Гончарова очень уж не вязался его внешний вид с привычным образом учителя.
Да, да, с мягкой улыбкой подтвердил Гончаров. Я в школе физику преподавал. И когда мне предложили, я подумал ну зачем мне это? Жил себе спокойно и дальше проживу. Не получилось. Как раз осложнилась международная обстановка, и мне говорят: не время отсиживаться дома. Вот так я и оказался на агентурной работе. Пошло-поехало Париж, Лондон, Цюрих. Потом, конечно, Нью-Йорк, его никто из наших не может обойти стороной. Хочешь не хочешь а поезжай. Там я три года провёл. Дальше был Брюссель и снова Париж. Я, кстати, из Парижа и прилетел. Сегодня утром.
Гончаров задумчиво посмотрел на своего соседа по столику.
И я тоже? недоверчиво спросил тот.
Что «тоже»?
В Париж.
Конечно, подтвердил Гончаров. Но не сразу. Через годик, я думаю.
А до Парижа что?
До Парижа Африка. Место вам уже определено, будете работать в Конго. Годик там поживёте, пообвыкнетесь, и тогда вам открыта дорога в Европу. Африка это как подготовительный класс.
Парень с готовностью кивнул.
Это надо было снимать, едва слышно пробормотала Светлана.
Я был с нею согласен. То, что сейчас происходило на наших глазах, запросто могло бы пойти в эфир. Безо всякой предварительной подготовки, прямо с порога, как говорится, Гончаров взял в оборот незнакомого ему человека и теперь успешно его дожимал. Тот был готов поработать на разведку, и оставалось только уточнить некоторые детали.
И ещё, сказал Гончаров. Это очень важно: Африка нужна для успешного старта в Европу. Там вы должны легализоваться.
В Африке?
Да.
А как?
Вы ведь не можете приехать в Европу как российский агент. Правильно? Нужна биография. Хорошая легенда. Вот в Африке она у вас и будет создаваться. Вы станете там своим. Одним из многих. Коренным африканцем, словом.
Коренным? не поверил гончаровский собеседник.
Ну конечно! опрометчиво подтвердил забывший об осторожности Гончаров.
Там же негры! А я белый!
Слышавшая всё Светлана прыснула в ладошку. Да. Гончаров подставился классически. Слишком уж заигрался.
Белый, сказал Гончаров. Но это только пока. Внешность вам поменяют.
Я, уже не таясь, посмотрел на парня. Я ничем не рисковал, как оказалось. Потому что бедолага потерял способность что-либо замечать вокруг. Довольный произведённым эффектом, Гончаров не стал церемониться.
Цвет кожи придется поменять.
Это что же я негром буду? спросил потрясённый кандидат в нелегалы.
Да. Ситуация как с Майклом Джексоном. Только наоборот
Я не хочу наоборот
А придётся, веско сказал бессердечный Гончаров.
Я отказываюсь!
Парень, кажется, начал прозревать. Перспектива превратиться в негра его отрезвила.
Ты всерьёз решил, что после нашей беседы у тебя ещё есть право на отказ? предупредительно перешел на «ты» Гончаров, и голос его приобрёл зловещий оттенок. Нет, милый. И раз уж у нас пошёл мужской разговор
Каким сделался его взгляд в эту минуту! Как посуровело лицо!
Не думай, что мы в бирюльки играем!
Парень стремительно бледнел. Кажется, уже понял, что выбор у него невелик: либо он становится негром, либо его ждёт ужасная кара.
Мы не звери, смягчился Гончаров. Но в интересах Родины
Он откинулся на спинку стула и строго посмотрел на собеседника. Я взглянул на Дёмина и вопросительно приподнял бровь. Он в ответ неопределенно пожал плечами.
Едем прямо сейчас, сказал Гончаров.
Куда?
К нам, на Лубянку.
Парень на глазах уменьшался в росте.
Из здания выходим по одному. Сначала ты, потом я. Жди меня у выезда с автостоянки. И еще
Пауза. Парень уже спёкся.
Не вздумай мудрить. Этих людей видишь?
Я в последний миг понял, что Гончаров говорит про нас, и успел отвернуться мою-то физиономию кандидат на нелегальную агентурную работу узнал бы сразу. Зато Дёмин не стал прятаться. Он топорщил усы и имел довольно суровый вид.
Это наши люди, услышал я за спиной гончаровский голос. Достанут тебя из любой щели в случае чего. Понял? Ладно, иди.
Звук отодвигаемого стула. Парень проплыл мимо нас, словно лунатик. Когда он скрылся, Дёмин признал:
Впечатляюще.
Неплохо, подтвердила Светлана. А кто это? Кто-нибудь знает беднягу?
Никто не знал. Гончаров с невозмутимым видом допивал свой остывший кофе.
У вас талант, сказал я ему.
Ничего особенного, пожал плечами Гончаров.
Но он поверил! Мы все это видели.
Ничего особенного, повторил Гончаров. Если наши люди верят в исцеление по телевизору, то уж байки про Лубянку тем более идут на ура.
Что правда, то правда.
А о том парне мы сразу же навели справки. Он был механиком по лифтам и работал здесь же, в телецентре. Ещё бы ему не мечтать о работе за границей! По таким «бесценным» кадрам скучают все разведки мира.
9
Фамилия директора овощного магазина была Колпаков. На вид ему можно было дать лет сорок, едва ли больше, но его сильно старил взгляд настороженный, исподлобья, как будто перед вами не мужчина в расцвете лет, а умудрённый, многократно битый жизнью старик. Колпаков смотрел на меня так, словно силился вспомнить, где он мог меня видеть.
Я Колодин, представился я. Из программы «Вот так история!».
Я подумал, что он принял меня за одного из гостей с Лубянки, и поэтому поспешил раскрыть карты. Но Колпакова это не слишком удивило.
Вижу, сказал он, не меняя выражения лица. Чем обязан?
Настороженность это в нём, наверное, природное. Родовая черта всех директоров овощных магазинов.
Я по поводу Гончарова.
Он ещё более насупился.
Мы обратились в ФСБ, сообщил я. Выяснилось, что Сергей Андреевич Гончаров ни в чём не виноват.
Колпаков смотрел на меня, не мигая, и невозможно было понять, о чём он в данный момент думает.
По всей видимости, в ближайшее время Гончарову будут принесены официальные извинения.
Все это было, конечно, полной чепухой. Касаткин, по моим сведениям, занимался гончаровским делом, но пока не добился никаких результатов. Ему, как я понял, не отвечали ни «да», ни «нет», и в этом чувствовалось стремление спустить дело на тормозах, но, по крайней мере, это давало надежду на то, что от Гончарова уже отстали. Потрепали ему нервы и, удовлетворившись нехитрой местью, оставили в покое. Извинений, конечно, не будет, но и репрессий, как мне верилось, тоже. И поэтому я сейчас рассказывал Колпакову сказки с совершенно чистым сердцем.
Произошла ошибка, сказал я. Такое бывает, вы ведь знаете. И меня попросили сообщить вам об этом. Эти люди не любят признаваться в своих оплошностях лично. Вы понимаете? И они обратились ко мне.
Подразумевалось, что речь идет об эфэсбэшниках. Колпаков слушал меня с каменным выражением лица. Здорово его всё-таки напугал тот обыск.
И теперь, уверенно заключил я, остался последний шаг восстановление Гончарова на работе.
Я замолчал и выразительно посмотрел на своего немногословного собеседника, подвигая его на ожидаемый поступок.
Вы, извините, кто? неожиданно спросил Колпаков.
Я Колодин, опешил я.
Это я понял. Вы от кого пришли?
Сказать, что от ФСБ, было бы слишком большой наглостью. От коллектива телевизионных работников глупо. От Гончарова ещё глупее.
Сам от себя, сообщил я и на всякий случай добавил:
И от имени некоторых высокопоставленных товарищей.
Колпаков вздохнул, и его лицо мгновенно вместо выражения настороженности приобрело оттенок печальной задумчивости.