Я тебя услышал, сказал священник задумчиво. Я бы мог многое тебе сказать, но я знаю того, кто сталкивался с тем же самым. Это не галлюцинации.
Вадим попытался сглотнуть, но у него застрял комок в горле, а ладони вспотели. Наверное, он до последнего хотел найти всему произошедшему рациональное объяснение, но теперь понял, что попал в большую переделку. Но спрашивать ничего не стал, вглядываясь в сосредоточенное лицо мужчины.
У меня был прихожанин, который долго лечился в психиатрической лечебнице, но безрезультатно, а потом пришёл сюда. Он рассказывал похожие вещи.
И Вы ему помогли? с надеждой спросил Вадим.
Он сам себе помог, ответил священник. Его гложило Впрочем, я думаю, тебе надо с ним самому поговорить, вы сразу поймёте друг друга. Я бывал у него в гостях. В те моменты, когда он не мог выйти из дома, его одолевали «Галлюцинации», как ты выражаешься. И он звонил сюда, и я ехал к нему.
И он их победил?
Во всяком случае, они его оставили в покое.
И где же мне его найти?
Священник помолчал, глядя на парня. По всей видимости, выглядел тот всё ещё настолько плохо, что он сказал:
Я сам тебя отвезу к нему, но сначала Возьми-ка кое-что. Я думаю, это тебе пригодится.
Он ушёл в комнату, примыкающую к молельному залу, а вернулся обратно уже с небольшой полулитровой стеклянной баночкой, закрученной белой крышкой. Внутри была прозрачная жидкость.
Держи. Это святая вода.
Вадим понял это ещё до того, как его ладони коснулись прохладной поверхности склянки. Он пристально посмотрел в лицо священника одновременно печальное и спокойное и тот кивнул. Кивнул оценивающе, а потом жестом показал Вадиму на выход.
Парень очень удивился, когда увидел, что священник ездит на серой «волге», поджидающей хозяина у северо-западного угла решётчатого забора. Добрая улыбка коснулась его губ старый добрый автомобиль, который он так редко встречал. С большими жёлтыми фарами, мягко урчащий, плавно двигающийся по дороге.
Навстречу летели «субару», «шкоды», «ниссаны». Даже один серенький «опель» такой непривычный для действительности их городка. Они проехали несколько перекрёстков, прежде чем священник начал уходить влево и влево многоэтажки начали сменяться стандартными «пятёрками», а затем и те стали редеть, вместе с угрюмыми пешеходами. Большую часть пути они молчали, пока не выехали к длинному блошиному рынку.
Он тут работает? нерешительно спросил Вадим.
Да, ответил священник. Пойдём.
Они выбрались на улицу, и парень снова почувствовал холод. Он шёл следом за твёрдо идущим мужчиной, стараясь не смотреть на лица торговцев и покупателей мало ли что. Но то и дело замечал колючие и пристальные взгляды людей в чёрных и коричневых куртках нараспашку, разноцветных шапках. Чернобородые или бритые с двумя подбородками; или худенькие женщины в больших подранных бушлатах, или совсем юные девчушки кареглазые, в двух тёплых платках. Они все смотрели на него он мог поклясться, неодобрительно, с ненавистью.
«Ты точно спятил, Вадя, произнёс парень про себя и выдохнул с некоторым облегчением. Они просто смотрят на тебя, как на самого обычного клиента таких местечек. И ждут, что ты подойдёшь к ним и купишь джинсы или ботинки, или унты».
Покупателей тут было не очень много с десяток сонных людей, растянувшихся шеренгой вдоль этих лотков. Кто-то примерял куртку с тёмным воротником, крутился перед засаленным зеркалом под одобрительный взгляд пузатого продавца. Собственно, и многие палатки пустовали в зимний сезон не все торговцы выходили на рынок, многие вообще арендовали места в павильонах.
Откуда ни возьмись, перед ним возникла девушка в тёплой длинной юбке, закутанная в пуховый платок. Она очень торопилась, потому суетливо пыталась проскочить между священником и атеистом (или уже «атеистом»), и задела его плечом. Задела крепко он чуть не выронил банку на пол. Сердце ухнуло вниз.
Девушка даже не оглянулась, да он особо и не хотел ловить на себе дополнительные взгляды. Тем более что священник уже свернул вправо и оказалось, что рынок здесь закончился, и теперь начинались узенькие бутики или что-то в этом духе. Первое маленькое зданьице, по правде сказать, не было бутиком вывески не было, но на стекле
была приклеена картонка, где корявая надпись из больших букв гласила «САПОЖНИК».
Они вошли внутрь и едва сразу не упёрлись в прилавок много места там и не могло быть. На стенах висели ремни и заклёпки, непонятные полуобручи и парочка меховых изделий; на прилавке же лежал сапог с оторванной подошвой, и мозолистые иссушенные руки откровенно старого мужика аккуратно переворачивали его с бока на бок.
Вадим вгляделся в него пристальнее: седые короткие волосы, очень морщинистое лицо, напоминающее собой помятый брезент, кожаный фартук. Он мельком посмотрел на священника, и брови его удивлённо поползли вверх. Но когда он уставился на Вадима, то просто замер.
Здравствуй, Егор, сказал священник. Дела идут?
Здравствуй, Аркадий Георгиевич, отозвался Егор, но продолжал ошалело смотреть на парня, отчего у того аж кожа покрылась мурашками размером с гальку. Идут Штиблеты рвут, сапоги ломают. А покупать новые не могут, поэтому дела идут, спасибо на добром слове Отмеченный, невероятно!
Вадим опешил и переводил взгляд то на одного, то на второго. Священник, впрочем, сохранял непроницаемое лицо.
Отмеченный? не понял Вадим. Что это значит
Тебе передали метку, кивнул тот. Я это понял сразу. Я это почувствовал. Или, если хочешь, просто увидел в тебе.
Не понял, как
Рыбак рыбака, подсказал Аркадий Георгиевич и едва заметно улыбнулся.
Егор кивнул и тоже улыбнулся, но его улыбка вышла болезненной.
Мне тоже передали метку. Давно, двадцать лет назад. Помню, навис пасмурный вечер, и я тогда был в хорошеньком подпитии, чего скрывать И наткнулся на бабулю, лежащую на остановке. Из её бочины торчал охотничий нож. Так вот Я, конечно, растерялся и хотел побежать куда-нибудь, искать телефон-автомат или забежать в кафе, чтобы вызвать «скорую». Я это сделал, кстати. Но сначала она очнулась и дала мне семирублёвую монету, представляешь?
Вадим раззявил рот от неимоверного изумления и не знал, что сказать. Он нашёл в кармане свою метку и вынул её, показал, и глаза Егора быстро наполнились слезами, но он продолжал улыбаться.
Вот. И у тебя она есть.
Я её выкидывал, пожаловался Вадим. Но она всё равно оказывается у меня в кармане. Что за абсурд?
Это же метка, напомнил сапожник. Её выкинуть нельзя. Никак. Я куда только не кидал свою Но передать можно. Отдать.
Он замолчал, гневно поджав губы.
Они требуют у меня её, они требуют её отдать, заговорил Вадим хриплым голосом. Почему они сами не могут
Сами они не могут, согласился Егор. Это метка. Белую метку получает тот, кто избран Так сказать, шлагбаумом.
Каким ещё шлаг
Шлагбаумом, да, это, мне кажется, точное слово. И этот шлагбаум смотрит, чтобы они не сильно разгонялись.
Кто они? тупо спросил Вадим, хотя знал ответ на этот вопрос.
Ты же видел их. Я видел. И ты видел. И ты ещё увидишь. Я чуть не сошёл с ума, угодил
в «дурку», но Мне это не помогло. Они достали меня и там.
Подождите, подождите! спохватился Вадим, опершись на стойку, как старик с головокружением опирается на костыль. Он хотел это многозначительно выкрикнуть, но получился лишь сдавленный клёкот. Они Эти они
Кровососы, одурманенные, лохмачи, чёрнокнижницы, сказал Егор тихо, наклонившись вперёд. Может, он боялся, что его услышат. Давители, кровопийцы, душители, кого там только нет Он содрогнулся всем телом, и лицо его побелело. Так вот, чтобы они не разгонялись, есть шлагбаумы. Темнобои, злоборцы, белославы. В общем, как их только не называют.
Есть они и они, то есть, повторил Вадим, но в голове у него прояснения не наблюдалось.
Верно! щёлкнул пальцами Егор и указал на него. Жёлтенький сухой палец немного дрожал. И ты теперь один из них. Из шлагбаумов.
Но мог быть и один из других, проговорил Вадим.
Верно, неплохо схватываешь, на лету прямо, отметил Егор с небольшим удовлетворением. Я много изучал этот вопрос. И не только с Аркадием Георгиевичем он появился уже под самый конец, когда я едва не сорвался в безумие полностью. Я говорил ещё с другими людьми. Которые тоже сталкивались с чем-то таким. Иные даже пытались всё упорядочить и записать.
И что?..
И что? повторил Егор и усмехнулся, но невесело. Всё элементарно. Или не очень. Слушай: есть, так скажем, беспредельщики, понимаешь? Делают всякое. И их нужно кому-то усмирять. И вот шлагбаумы останавливают их, не дают им слишком уж бесчинствовать.
Что-то вроде полиции?
Можно и так сказать Получивший метку становится шлагбаумом, и будет им, пока не передаст её. Другому.
А если я не хочу
Так возьми и отдай, подытожил Егор и опустил взгляд.
А почему они просят отдать метку, а сами не могут взять её? спросил он и тут же подумал, что уже спрашивал это.
Мне говорили, что это позволяет сохранять баланс. Относительный, конечно. Иначе бы душители переломали все шлагбаумы и забрали метки. А так Они не могут её взять насильно, только по доброй воле отмеченного.
И в чём же суть этого «отмеченного»?
А в том, юный мой друг, что у отмеченного есть свои преимущества над обычными людьми. Ты, наверное, заметил, что ты можешь с ними контактировать, даже если их нет поблизости. Пресловутые «галлюцинации» Готов поспорить, что так ты их и называешь
«Да на что угодно», послышался у него в голове голос Виталика.
Ещё ты не поддаёшься подчинению. То есть, если кровосос прокусит тебе артерию или вену или даже лохмач ты не превратишься в одного из них. Одурманить тебя тоже не смогут. С тобой можно только договориться.
Егор попытался облегчённо улыбнуться, но не вышло, только искривился.
Но это не так и хорошо, сказал внезапно священник, до этого почти не участвовавший в разговоре.
Да, кивнул Егор. Потому что они не будут тебя умасливать, не для них этот способ. А
вот заставить попробуют
БИБЛИОТЕКА
Казалось, что наступила тишина, но Вадим почувствовал, что сюда именно в этот закуток сапожника кто-то идёт. Стремительно, уверенно. Вышагивая. Он оглянулся испуганно через плечо и вперился в дверь таким взглядом, что Аркадий Георгиевич и Егор тревожно переглянулись.
Что-то послышалось? спросил священник.
У нас гости. Хотя, наверное, у меня, ответил тихо Вадим, и, как можно было бы сказать всяком суеверному, «накаркал» дверь открылась наружу, впустив в себя леденящий воздух с улицы
«И не только с улицы, этот человек сам пышет холодом»
Внутрь заскочил подросток в красной шапке и чёрном пуховике. Он улыбнулся зубами с брекетами и растерянно посмотрел по сторонам, держа руки в глубоких карманах.
Обувь чините? спросил он.
«Фух, выдохнул Вадим, это просто посетитель».
Чиним, что надо починить? сухо отозвался Егор.
Кроссовок, ответил он и вытащил из кармана остатки лимонного кроссовка, будто разорванного собаками. Он кинул обувку Егору, и тот легко её поймал.
Вадим почувствовал, как сердце у него начинает набирать обороты, а в голову прорезаются смутные воспоминания Парк, сладкая вата, колесо обозрения, тёплые руки. Прыг-скок между грязными лужами, прыг-скок
«Аккуратнее, Вадя, не забрызгай меня, я тебя прошу»
Эй! рявкнул он и сам удивился грубости этого окрика. Это же Это же
Всё с ней нормально, заверил подросток и осклабился своими мерзкими брекетами. Кое-как тебя нашёл Короче, дело к ночи. Пусть этот выйдет. Сначала.
Понятное дело, он имел в виду священника. Тот поднял руку, указав на него пальцем и было в этом жесте что-то неистово мощное, колоссальное, что «подросток» завизжал и отшатнулся к стене. Кожа на щеке у него начала скукоживаться.
Ай! проревел он. Пусть он выйдет, пусть перестанет, иначе кишки твоей девки сегодня же окажутся ужином для наших собак! АааЙ!
Аркадий Георгиевич, пролепетал Вадим. Пожалуйста, подождите.
Священник сразу опустил руку и терпеливо посмотрел на парня.
Говори так, сказал «подростку» Егор. Голос его стал непреклонен. Быстрее.
Хозяин хочет с тобой поговорить, сказал «подросток», подул на руку отчего в будке сапожника сразу же сделалось холодно и начал массировать обожжённую щёку. Сегодня. Библиотека. Улица Екатерины Шумаковой, дом сорок два. Красивое такое здание. С надписью «БИБЛИОТЕКА». Мимо не пройдёшь. Через час. Ровно через час. И никаких «попозже»! И не опоздай. Опоздаешь конец ей. Ты думаешь, я шучу?
Я знаю, где это, процедил Вадим сдавленно. Я там студентом был.
Принесёшь нашу вещь, отдашь её нам. И получишь свою Бодипозитивщицу.
Вадим сугубо машинально начал откручивать крышку с банки, даже не сознавая этого.
Кстати, без глупостей, напомнил «подросток». Зачем нам эти проблемы? Давай разойдёмся мирно, и всё. Надо острые углы обходить, как говаривал один бес. Да?
Он повернулся, чтобы уйти:
Про сапожника я знаю. Всё знаю! Послушай умного человека. Умного! И сделай правильный выбор. Или Мы не в игре, переиграть не получится. Помни!
Он пошёл к выходу, и Вадим увидел, что «подросток» оставляет за собой снег на месте,
где была его нога. Или просто какой-то порошок.
Об этом я и говорил, сказал священник. Взяли заложника.
Они взяли её ещё вчера, отрешённо подумал Вадим и провёл заледеневшей рукой себе по такому же заледеневшему лицу. А я думал, а мне показалось. А! И что делать? Он сказал «послушать умного человека». Это он Вас, Егор, имел в виду?
Да, кивнул сапожник. Я отдал свою метку.
Почему-то у Вадима всё оборвалось внутри это оказалось безотчётное чувство и оно даже неприятно удивило его.
И что?
И ничего, он ухмыльнулся. Они одолели меня, и я отдал свою метку. Я пропустил их товарняк к беспределу, и тогда они порезвились всласть. Тогда-то я чуть не сошёл с ума.
А почему Вы
Не выдержал их давления. Они не брали никого в заложники, но это всё было настолько отвратительно видеть их выходки. Я и отдал метку. И не просто прохожему, а одному из их шайки. Конечно, им не захотелось оставлять меня в живых я же свидетель, какой-никакой. Вот они и захотели свести меня с ума. И у них почти удалось. Слава Богу, я встретил Аркадия Георгиевича. И тогда они от меня отстали. Я не знаю, почему просто не загрызли. Не слишком весело, наверное.
А мне что делать? Паника нахлынула удушливой волной. Я не могу Марину оставить в их лапах. И если отдам метку
Да, ты дашь им карт-бланш на развлечения здесь. И, разумеется, подведёшь того, кто передал тебе метку.
Как он передал её, если был мёртв?!
Это одна из особенностей «шлагбаумов». Ты не сразу ломаешься. Заразить они тебя не могут, подчинить тоже. Но убить запросто. Но к этому они прибегают лишь в крайнем случае. Вдруг метку получит какой-нибудь упёртый и принципиальный, бесстрашный и хорошо вооружённый молодой человек? И создаст им проблемы. Они следят за обитателем метки всё время, даже когда ты пытаешься справиться с запором на толчке, или давишь «толкушкой» таблетки для потенции, они следят и выбирают момент, чтобы ты мог согласиться на их условия.
А если отмеченный
Я же не договорил: есть такая особенность. Убитый «шлагбаум» может один раз восстать коротко и сумбурно и передать отметину кому-то ещё. Мне так передали, и я передал. К сожалению, я передал одному из них.
И что он сделал?!
Сломал её, Егор опять улыбался, но Вадим увидел в этой улыбке невероятную боль, как если бы он сломал руку и делал вид, что всё нормально. Или если бы ему в пятку забили гвоздь. Зажал между двумя пальцами и раздавил. И такое блаженство было в его глазах, что у меня внутри всё похолодело.