Последнее, что он увидел какой-то человек держит его девушку, и та вся колыхается. Он прижал ей к горлу то ли длинный кинжал, то ли коготь это у него такой был. И только он собрался резануть по ней, как что-то опять загрохотало
Он подскочил и понял, что уже позднее утро солнце уже проникало в комнату. Чувствовал себя, Вадим, конечно паршиво. Конечно, еле встал всё его тело задеревенело, а сам он продрог, будто лежал на льду
«буду лежать сто лет на льду и не замёрзну»
а шея сильно болела. Потянувшись, повертев головой и руками, он всё же поднялся, услышав, как выстрелили колени в унисон. Только после этого он заметил Виталика, успевшего приговорить всю бутылку перед тем, как «отрубиться». Тот валялся в причудливой позе, запрокинув голову назад, как солист рок-группы после рейва. Телевизор он не выключил, и там сейчас шла какая-то утренняя передача, где красивая худенькая женщина с азиатскими чертами лица и волнистыми волосами широко улыбалась белоснежной улыбкой. Одета она была в фиолетовое обтягивающее платье и чёрные колготки, и рассказывала о чём-то, по всей видимости, таком же приятном, как она сама. Звук Виталик убавил почти до нуля, по этой причине Вадим не слышал её. Он опять посмотрел на Виталика, всё более казавшегося скелетом в этой «алкоголичке».
Творческая личность, тоже мне, буркнул Вадим и пошёл к выходу из квартиры, стараясь ничего не сшибить по пути. Это было очень странно, но теперь прошлый вечер представлялся ему совершенно нелепым как кошмар, напугавший в три часа ночи тебя чуть ли не до удара, а с утра ты уже пристыженно ухмыляешься
Открыв потрескавшийся от времени шкафчик в прихожей, Вадим вытащил из него куртку осеннюю, скорее всего. Там вообще было только два предмета верхней одежды: пуховик и куртка, и две пары обуви. Вот и всё его богатство.
«Верну, Виталик, не переживай».
Дверь он открыл плавно, по возможности избегая скрежета и щелчков замков, и не захлопывая её. Хотя оба замка, разумеется, пытались истошно хрустеть. Никто к Виталику не полезет, он надеялся на это. А будить его сейчас и слушать похмельный гундёж он тоже не собирался. Быстро пройдя по коридору и прошелестев по ступеням вниз, Вадим вышел из подъезда.
Утро оказалось солнечным и невероятно тёплым, будто на днях решила вернуться весна. И всё бы было относительно нормально, если бы парень не сунул руку в карман. И сердце у него, конечно, ухнуло вниз мгновенно монета была на месте. Вадим ещё не видел её номинал, но был твёрдо уверен: семирублёвка, врученная покойником в тёмной деревне.
Стиснув зубы и опустив взгляд, он поплёлся на остановку. И сознание его опять помутилось, что впоследствии он лишь помнил жёлтую дверь маршрутки, улыбающуюся черноволосую студентку, сидевшую напротив, и водителя, сильно пахнущего чесноком, коему он отдавал мелочь при выходе.
Государственная больница серой глыбой стояла между двумя разноцветными торговыми центрами, и на парковке, полной автомобилей, ругались усатые мужики. Вадиму это было безразлично: он был пешеходом, поэтому просто пошёл дальше. Рядом с крыльцом прыщавая медсестра в зелёных штанах помогала колясочнику заехать по пандусу, а двое стариков один с костылями о чём-то громко разговаривали.
«Не о метке ли?» подумал Вадим, машинально заметив, что серое крыльцо вдоль и поперёк замызгано снегом и грязью приехавшие на автомобилях несли растаявшую грязь прямиком сюда своими рифлёными подошвами.
И что это вообще за метка такая? Он не знал Или уже забыл. Вообще вся его жизнь стала казаться иррациональной, и он до сих пор не мог поверить, что сейчас пытается протиснуться в учреждение, чтобы повидаться там с психиатром. Никогда бы не подумал, что сойдёт с ума. Причём, в один момент. Или это всегда так происходит? Что всё нормально, а потом бац! и у тебя шарики за ролики заехали.
В больнице шумел кондиционер, и стоял напряжённый гомон, но Вадим не стал разглядывать толпу, панически опасаясь новых галлюцинаций. Он отправился в самый конец очереди, ожидая, когда же можно будет записаться на приём. Резкие запахи пота, хлорки и дешёвого парфюма мешались в одну плотную вонь.
Чего Вы придумываете, раздался гнусавый голос регистраторши. Никто ещё от зубных болей не умирал, так что сидите и ждите
Другая сказала не менее противным и надменным голосом что-то вроде «хотите побыстрее идите в частную клинику», а потом он опять перестал различать их восклики, концентрируясь на ярко-синих джинсах и грязнющих зимних кроссовках человека, стоявшего спереди. Толпа медленно продвигалась: озлобленные или раздражённые люди хватали свои направления, бланки, медицинские карты и быстро уходили отсюда Одна старушка скрюченными пальцами пыталась собрать свою медкарту, разложенную для поиска страхового полиса, и рассыпала всё по стойке регистрации. Кто-то недовольно заматерился. Старушка принялась собирать исписанные листки и кардиограммы нервно, торопливо. Чуть позже раздался её надломленный тихий голос:
Вы бы двадцать лет на железной дороге Я бы на вас посмотрела.
Вадим зажмурился так крепко, как только мог. Он хоть вчера и не пил, но голова у него гудела будь здоров. И сколько ещё можно ждать своей участи?
«Очереди, а не участи», поправил он себя и продолжил переминаться с ноги на ногу. Захотелось в туалет, но даже не могло быть и речи о том, чтобы отлучиться потеряет очередь и будет тут толпиться ещё полчаса. А потом у психиатра обед
Ну? сказала регистраторша. И, открыв глаза, Вадим увидел остроскулое и темноглазое лицо в больших очках. Ей было не больше двадцати трёх лет. Худая, высокая. Долго ещё мне ждать? Паспорт и страховой. Быстрее.
У меня нет ни того, ни того. Мне срочно надо, быстро выпалил парень.
Тогда ничем помочь не могу, до свидания, молниеносно отреагировала она. Не задерживайте людей.
Мне что, «скорую» надо вызвать?! резко заорал он так, что очередь притихла. Краска бросилась в его лицо. Мне надо попасть к психиатру Пока я окончательно не долбанулся! И я не могу ждать неделю или две!
Не орите, Вы здесь не один! пронзительно взвизгнула регистраторша. Я ничем Вам помочь не могу! Психиатр не терапевт, но и к нему записаны люди И всем надо, не только Вам!
Да они справки от работы получают или от военкомата косят! А я действительно сошёл с ума почти! крикнул Вадим и пошёл из очереди. Что ж, если его не пускают по правилам, он эти правила нарушит. Может, это ещё одно доказательство в пользу того, что он свихнулся раньше бы никогда так не сделал.
Он прошёл к стенду, уже не слушая возмущённых восклицаний регистраторши, и начал изучать список врачей и номера кабинетов. Через одного там было написано «в отпуске», «отсутствует» и просто прочерки. Но, к счастью, психиатр был на месте и даже сегодня принимал его вотчина оказалась в самом конце первого этажа. Тот угол был необычайно тёмным, словно там выкрутили лампочку, но люди в нём копошились.
Вадим неспешно туда направился, борясь с ноющей болью в животе и такой мелкой и неприятной дрожью.
«Ничего, сейчас что-нибудь придумаю, решил он. В конце концов, я сошёл с ума, а сумасшедшие часто ведут себя странно. Кто-то убивает пенсионеров, кто-то совокупляет детей, а кто-то Лезет без очереди».
Кто последний? спросил он, и этот вопрос нарушил относительную тишину, как раскат грома.
Тут по записи, отозвался подросток в фиолетовой мастерке и тяжёлым лбом, нависшим над глубоко посаженными глазищами. Он принялся сверлить Вадима своим взглядом.
Понял, отозвался Вадим и пересчитал очередь. Пять человек, но кто-то мог быть и к офтальмологу его кабинет располагался рядом ж.
Началось снова томительное ожидание. Минуты тянулись очень медленно, и его даже поклонило в сон, как он вздрогнул о того, что мимо проходила фигура бесшумно, в белых штиблетах и белоснежном, совершенно чистом халате. Это был психиатр низенький, полноватый дядечка с мягкой улыбкой и прищуренными глазами, смотрящими снисходительно из-за стёкол очень тонких очков. Над верхней губой у него росли жидковатые усики, и это делало его ещё добрее.
Все ко мне? спросил он и принялся отмыкать кабинет.
Да! сказала истерично женщина в красном кардигане.
А, Юлия Юрьевна, протянул он, продолжая ковыряться в замке. Движения его становились всё жёстче. Замок заедал, видимо. Опять кризис? Ну, ничего Сейчас поправим. Как ваш муж? Уже не хотите его убить?
Хочу, очень хочу, ответила она и истерически рассмеялась, таким смехом, от которого у Вадима всё похолодело внутри.
Дверь, наконец, поддалась и, открыв её, психиатр повернулся к пациентам.
Это Вы буянили у стойки регистраторши? спросил он, судя по всему, у Вадима.
Я.
Проходите. Спокойно, граждане! Спокойно! Мне кажется, у него плёвый случай.
Вадим крайне удивился, но отказываться не стал. И быстренько забежал следом в кабинет небольшую, но мягкую комнату: мягкую в том плане, что стены здесь были нежно-белого цвета, ещё не бежевого, но и уже не похожего на цвет молока или снега. Коричневый дубовый стол, нежно-серое кресло, напротив тёмно-бежевая кушетка, больше похожая на кровать.
Проходи, садись, мягко сказал психиатр и притворил дверь, отгородившись от недовольного галдежа ждущих пациентов. Что там у тебя стряслось?
Галлюцинации, проговорил Вадим и ощутил пронизывающий озноб. Нахлынули вчера вечером. Резко. И не отпускали. Ночью же кошмары, красочные. Как будто всё по-настоящему было
Да? удивился врач, и лицо его стало очень напряжённым, он сложил руки ладонями друг к другу, но смотрел не на Вадима, а на песочные часы, стоявшие на его столе чисто декоративный элемент. Головой не бился?
Нет.
А наследственность не отягощённая? Никто из родственников не лечился от болезней психики?
Да вроде нет, Вадим запнулся, потому что прекрасно помнил, что его отец неоднократно попадал в диспансер с «белочкой». Или это называли ещё делирием.
Любопытно, психиатр задумался. Но, мне так кажется, что с тобой всё в порядке. Единственное это усталость. От непосильной ноши.
От какой ещё ноши?!
Расскажи подробнее, что у тебя за галлюцинации Я много разного слышал.
И Вадим рассказал ему всё, понимая, как сильно щёки его горят. Он не мог смотреть на доктора, не мог выдерживать его спокойного взгляда. Он сам себе казался придурком, и каждое слово ему давалось с невероятным трудом.
Психиатр улыбнулся участливой, понимающей улыбкой, от которой Вадиму стало легче, но ненадолго.
Сбрось эту ношу, повторил он.
Какую ношу?!
Отдай эту монетку, и всё, предложил психиатр.
Вадим смотрел с непониманием и нарастающим беспокойством.
Кому отдать? Это же галлюцинация
Да, я знаю, улыбка доктора стала шире. Вот и пойди навстречу этому видению. И всё станет нормально.
Парень помолчал, как в беспамятстве нащупал в кармане метку и вытащил её, а потом уставился так, будто никогда не видел. Он сжал кулак, чувствуя холодный металл разгорячённой ладонью.
Опять? спросил он отрешённо. Доктор, мне нужны таблетки.
Нет, уверил его доктор, поднявшись с кресла. Он медленно пошёл к парню. Возьми и отдай. Тебе же это ничего не стоит.
Вадим протянул кулак к доктору, и тот тоже протянул руку желтоватая толстая ладошка ждала.
Ну? спросил психиатр, и улыбка его показалась вкрадчивой, что ли.
Я не могу, признался Вадим. Я не могу разжать руку
Психиатр схватил его мгновенно вцепился в кулак обеими руками и навалился всем весом на руку.
Давай, малыш, отдай мне монетку, отдай!
Они повалились вперёд падая на пол, психиатр увлёк Вадима за собой, и тот свалился на него. Они стояли на четвереньках, и доктор остервенело пытался то ли разжать кулак, то ли оторвать руку по локоть. Он злобно захрипел, приговаривая что-то себе под нос Вадим ничего не мог с этим поделать, поэтому просто сдавленно заорал он почувствовал, что психиатр может действительно отломать ему руку.
Не ори, малыш, не ори! сам заорал доктор. Отдай метку! Отдай мне метку!
Возня продолжалась ещё какое-то время, прежде чем дверь открылась, и в кабинет заглянула Юлия Юрьевна. Она было хотела что-то проговорить, но отшатнулась, схватившись руками за рот.
Психиатр отвлёкся лишь на мгновение: он сгорбился, съёжился, ощерился и теперь сам начал походить на пациента психиатра.
ЗАКРОЙ ДВЕРЬ! рявкнул он, но и концентрацию-то тоже потерял, немного расслабив хватку. Этим и воспользовался Вадим.
Он вырвал руку, чуть не оставив под грузным врачом локоть вместе с кистью и плечом, и побежал прочь, на выход. Юля Юрьевна отскочила назад, остальные пациенты попадали на пол, кто-то завизжал.
ОТДАЙ МНЕ МЕЕЕТКУ, МАЛЫЫЫШ! истерично ревел психиатр, но Вадим больше не останавливался. Он благодарил сам себя, что не сдал куртку в гардероб, поэтому ему не надо было больше останавливаться. Он вихрем пронёсся по коридору и с глухим стуком врезался во входную дверь, едва не сшибив парочку пенсионеров, собирающихся зайти внутрь.
КОНЕЦ ЗАБЕГА
Он ничего не придумал лучше, как бродить. Действительно, идти ему теперь было некуда Вадим вообще ничего больше не понимал. Если психиатр сам оказался сумасшедшим, то кто же может ему помочь? Об этом стоило бы поразмыслить.
Вадим не хотел есть, спать или в туалет. Его бил невероятный озноб и он просто шёл, куда глаза глядят. У него не было даже не малейшей цели; он просто скитался, бродил. Прошёл
множество остановок. Зимний парк, малолюдный. Ходил около торгового центра, рядом с которым стояла группа людей в чёрных куртках и красных кроссовках. Один что-то вызывающе крикнул ему, но парень не отреагировал и пошёл дальше.
Неизвестно, сколько он так ходил, только едва уже не валился от усталости. И ноги его принесли к одиноко стоящему белому зданию с тёмными дверями, которые сейчас запирал мужчина в чёрной одежде. Делал он это медленно, потом посмотрел наверх на купол. Перекрестился и пошёл прочь.
Церковь. И Вадим понял, что больше ему идти некуда. Он просто направился к этому мужчине, и тот остановился. Видимо, Вадим выглядел так плохо, что священник (Вадим решил, что это был именно он) остановился. Взгляд его оказался преисполнен сострадания и участливости, парень мог в этом поклясться. Он убедился, когда подошёл ближе. Мужчина с длинной чёрной бородой худой и высокий внимательно смотрел на пришедшего.
Здравствуйте, сказал Вадим. Мне больше некуда идти. Потому я пришёл сюда.
Мда, лаконично, но лучше и сказать нельзя. Краткость сестра таланта.
Здравствуй, ответил мужчина. Я вижу, что приключилось с тобой что-то нехорошее. И нужна тебе помощь.
Нужна, тут же согласился Вадим и почувствовал невероятное облегчение, как будто сначала босиком стоял на морозе, а потом забежал в натопленную баню.
Идём. И ты мне всё расскажешь. И я обещаю помочь, чем смогу.
Если Вы мне не поможете, то вряд ли кто-то ещё поможет
Мужчина повёл его обратно и снова стал отпирать церковь. Вадим оглянулся по сторонам и поразился тому, как же потеплело на улице. Они прошли внутрь и оказались в тёплом и просторном помещении, и Вадим почему-то сразу же успокоился. Стояла тут какая-то необычайно умиротворённая атмосфера. Может, потому что сейчас здесь уже никого не было из прихожан после утренней молитвы; может, потому что само это здание обладало невероятной силой.
Рассказывай, что у тебя случилось.
И парень снова всё рассказал, начиная от вчерашнего вечера и заканчивая сегодняшним утром. Старался ничего не упустить, постепенно приводил мысли в порядок Конечно, он по-прежнему считал себя убеждённым атеистом, но выговориться перед кем-то ему нужно было. И, в конце концов, он понял, что нашёл правильное место.