Я проигнорировала ладонь Артура и поднялась сама. Тот недовольно поджал губы, но промолчал. А затем сказал:
Наверное, ты устала и хочешь переодеться. Пойдем, я покажу тебе, где ты будешь жить.
Долго и счастливо, я надеюсь? пробормотала я.
Нет. До конца июня.
Я вдруг почувствовала, что и впрямь чудовищно устала. Вообще плевать, что будет дальше. Просто хочется поспать. И в душ. Видимо, весь адреналин выветрился.
Разбираться, что тут происходит, буду завтра, с новыми силами. Может, на свежую голову это лучше получится.
Или, возможно, это и вовсе окажется сном. Предположим, что в последние дни я просто слишком увлеклась работой над онлайн-уроком о Босхе, и теперь мне снится всякая чудь. Уже хорошо, что не голые люди, пляшущие с маракасами наперевес внутри совы, как в «Саду земных наслаждений».
На прощание махнув Борису, я поплелась за Артуром к выходу. Бор вернул мне жест. Мастер Говерик снова шарахнулся от меня, как от прокажённой, но уже не так далеко, как утром, не на противоположную сторону комнаты. Привыкает, похоже.
У порога Артур обернулся. Тонкая неприятная улыбка плясала на его губах:
Тронешь моего фамильяра заживо закопаю, ясно? очень тихо пообещал он Борису.
Тот отвернулся и промолчал.
8. Ваш вольер, мисс Виолетта
Вслед за Артуром я шагала по гулким коридорам университета.
Судя по всему, здание было старым по-настоящему старым. Каменные стены потемнели, истёрлись и приобрели нежелательную для готики мягкость форм. У многих ангелов, стоящих в глубоких нишах, виднелись сколы на носах и пальцах.
А ещё у половины из них имелась примечательная особенность Я остановилась, чтобы рассмотреть одну из этих скульптур подробнее.
Что? тотчас же оглянулся Эдинброг.
Он шествовал примерно в метре передо мной, прямой и молчаливый, и я, признаться, уже думала, что он обо мне забыл. Но нет, смотрите-ка. На страже имущества.
Ваши ангелы. Они улыбаются, задумчиво протянула я.
Это действительно было так: скульптура стояла, наклонив голову набок, кокетливо расправив крылья, приподняв руку в благословении и растянув губы весёлой скобкой.
Она жутко напоминала «Улыбку Реймса» фигуру с Реймсского собора, которая была покалечена в годы Первой мировой войны, получив строительной балкой по макушке.
Тот прискорбный факт, что статуя лишилась головы, в итоге пошёл ей на пользу: голову отреставрировали, и ангел вдруг стал знаменит, сначала как символ антифашистской пропаганды, а потом просто сам по себе.
Потому что теперь не только учёные, но и общественность пригляделись к нему и поняли: чёрт, да он улыбается! Да ещё и так озорно!..
Тогда как нормальным средневековым ангелам не пристало радоваться. Чай, не в сказке живут. У нас на земле таких улыбчивых можно чуть ли не по пальцам рук сосчитать. В Средневековье это были первые робкие ростки возрожденческого гуманизма.
А тут целый ряд улыбак в одном-единственном университете. Интересно у них развивался мир, наверное. Похож на наш, да не совсем.
Я рассказала Артуру о Реймсе.
Эдинброг выслушал мое объяснение с неожиданно цепким любопытством. Потом подошёл и встал рядом, тоже смотря на скульптуру. Потом растерянно хмыкнул.
Что? на сей раз спросила я.
Я живу в Форване уже пять лет, но никогда не замечал, что они улыбаются, сказал он. Ужас какой. Ты весьма наблюдательна. Ты сама скульптор? Там, у себя?
Нет. Я преподаю историю искусств.
Но почему не скульптор? Разве создавать своё не интереснее, чем описывать чужое?
Всё интересно по-своему, деликатно возразила я. Я умею и рисовать, и работать с глиной и мрамором, но в целом мне познание ближе, чем созидание. Во всяком случае, сейчас Тебе тоже, наверное? Раз ты лучший студент и всё такое.
Артур почему-то неожиданно помрачнел Потом неопределённо пожал плечом и ещё раз скользнул взглядом по ангелу:
Это важная деталь про улыбки. Спасибо. Учту её.
Ух ты, ты умеешь говорить «спасибо»?
Случайно вырвалось, он вновь натянул свою равнодушную маску. Идём дальше.
* * *
Вскоре мы оказались в спальном крыле Форвана. Здесь было поуютнее: пушистые ковры, вытертые в центре усердно топчущимися студентами; разноцветные гобелены на стенах; на лампах абажуры, придающие их свету тёплый оранжевый оттенок.
Я вдруг поняла, что все, кого нам довелось встретить по пути, мужского пола. Причём смотрели они на меня очень удивлённо, некоторые и вовсе застывали столбами. Чей-то фамильяр огромный чёрный пёс тихо зарычал при моём появлении.
Я спросила Артура о причине подобной гендерной ситуации. Артур сказал, что мы в мужском флигеле. Я спросила, с какой это радости мы в мужском флигеле, если я очевидно девушка. Артур сказал, что я заблуждаюсь: с юридической точки зрения я фамильяр.
А фамильяры живут со своими хозяевами.
Я встала как вкопанная.
Я не собираюсь с тобой спать.
Парочка мимо проходящих студентов сдавленно хихикнула в рукава.
У тебя будет своё место. Не переживай, отрезал Артур.
Приготовленное с расчётом на тигра? Что это? Коврик? Пуфик?
Вольер.
Вольер?! Я задохнулась. Ты издеваешься? О нет, пожалуйста, скажи мне, что ты издеваешься!..
Эдинброг посмотрел на меня взглядом задолбанного в край человека. И молча открыл дверь в спальню, к которой мы уже успели прийти.
Чёрт, там действительно был вольер.
Чёрт.
9. Хтыщ!
Впрочем, им комната не ограничивалась.
Спальня Артура оказалась неприлично, невероятно большой. Здесь приятно пахло дубом и сандалом. Cтены были обшиты деревом, потолок украшала синяя геометрическая роспись. Два больших арочных окна зашторены, кровать скрыта под тёмно-зелёным балдахином. Кроме всей этой роскоши, ещё в комнате расположились пузатый комод, трюмо, массивный стол и хрустальный шар на подставке.
Мало какой из земных университетов может похвастаться такими спальнями для студентов.
В комнате было ещё две двери. На одной красовалась латунная табличка с изображением ванны. Табличка со второй двери была сорвана только и остались две неаккуратные дырки.
Артур заметил мой интерес и тотчас встал так, что закрыл мне обзор на эту дверь:
Это моя территория. Тебе запрещено туда заходить, ледяным тоном оповестил он.
Взгляд при этих словах у него стал такой, что сразу понятно парень готовился в дрессировщики.
Хтыщ! сказала я, имитируя звук хлыста. А потом фыркнула и отвернулась.
Передо мной снова воссияла неизбежная она.
Клетка.
Огромная. Под неё выделили добрую треть покоев. Железные прутья чуть светятся тоже магия? Внутри какая-то непонятная фигня типа матраса с бортиками, ассортимент мисочек и гора мячиков. Большие котики тоже любят играть.
Ну что ж Капец! заключила я по итогу осмотра. Потом решительно направилась обратно в коридор: Я тогда в лазарете посплю, спасибо.
Ты не можешь, Артур покачал головой.
Ещё как могу.
Ты не переживёшь эту ночь, если меня не будет рядом.
Моя рука застыла на дверной ручке.
Почему?
Таковы последствия ритуала.
Окей, флегматично отозвалась я. Тогда вместе идём в лазарет, на соседние койки.
Тоже не вариант, Артур туго сплёл руки на груди. Сегодня ночью тебя ждёт что-то вроде ломки. Адаптации. Та моя сила, что уже находится в тебе, пробудится и потребует выхода. Ты будешь как лунатик: сознание спит, а тело действует. До утра я должен быть рядом и он нахмурился. И подпитывать тебя. Мы называем это правом первой ночи.
Я аж поперхнулась от такого названия.
Это единственный случай, когда фамильяр получает доступ к хозяйской магии, а не наоборот. Маленькое лакомство для зверя. Обычно животные просто спят и во сне бессистемно рассылают вокруг энергетические волны, а хозяин сидит рядом и даёт им силу на эту блажь. Если не даст животное истощит само себя Поэтому первую ночь фамильяры проводят в защищённых магических вольерах. А хозяева охраняют их снаружи.
То есть сегодня я буду спать и что-то там колдовать, а ты будешь на меня пялиться?
Конечно. И дарить тебе свою силу, поморщился он.
Я помолчала. Потом со вздохом потёрла глаза.
Так, Артур, а напомни, почему мы не можем разорвать нашу связь немедленно? Кажется, мы так и не дошли до этого принципиально важного вопроса в наших беседах?
Не дошли. Разорвать связь мага и фамильяра может либо гибель фамильяра, либо одно-единственное существо, которое живёт очень далеко от университета. Не меньше полутора месяцев пути в одну сторону. По опасной заброшенной местности, без дорог и селений. И никаких телепортов, естественно.
Я издала нечленораздельный печальный звук, мгновенно представив все прелести похода в подобных условиях.
Но, продолжил Ван Хофф Рассудительный, это существо само прибудет в Форван после того, как закончатся экзамены. Поэтому дождаться его здесь самый простой вариант. Вот и всё. Поэтому и конец июня. Завтра мы с тобой ещё обсудим детали нашего сотрудничества, но сегодняшнюю ночь тебе в любом случае придётся пережить. И да, если ты думаешь, что я в восторге от нашей ситуации, ты глубоко заблуждаешься.
На время своего монолога Артур взял со стойки тот хрустальный шар и зачем-то демонстративно крутил его в руках.
Зачем ты его держишь? вот что было первым моим вопросом в итоге.
Артур изогнул бровь:
Это детектор лжи. Чтобы ты убедилась, что я говорю правду. У вас что, таких нет?
Таких нет.
Он бы помутнел, соври я. Лови!
Эдинброг кинул шар в меня. Я кое-как поймала его и дотошно проверила, высказав по очереди несколько разнообразных лживых и правдивых фраз. Всё было честно. Шар мутнел и светлел обратно.
Итак, Артур говорил правду. Значит, план Бориса с Чокнутой Землянкой не прокатит: какой смысл изображать юродивую, если так и так придётся ждать какое-то время?.. Уж лучше пребывать в адеквате.
Пусть и в клетке
Я снова оглянулась на вольер, застонала и тихонечко, профилактически попробовала побиться головой об стену. Артур жёстко пресёк сие, оттащив меня от дорогой дубовой обшивки. Беспокоился он явно за неё, а не за мою черепушку.
Потом Эдинброг пальцем указал на одну из двух внутренних дверей.
Там ванная. Иди туда. Можешь торчать там сколько угодно, но не меньше получаса.
М-м-м. Не меньше?
Именно. Молодец. Твой слух в порядке.
А твоя вежливость нет. Почему это «не меньше»? Иначе я помешаю твоему драгоценному отдыху? Или что? вскинулась я.
Он сузил глаза:
Я планировал, что за это время слуги успеют поменять тигриную подстилку на нормальную постель. И принести тебе женскую одежду. И еду. И
Он перечислил ещё какие-то мелочи. Мои брови удивлённо поползли вверх. О. Я погорячилась с отрицательными оценками.
Но я отменю эти хлопоты, раз тебя устраивает нынешний уровень комфорта, жёстко завершил Артур и недвусмысленно потянулся к колокольчику на стене.
Нет! Я быстро перехватила его за руку и крепко сжала её. Пусть улучшают! Я только «за».
Студент внимательно посмотрел на мои бледные пальцы, стиснувшие его запястье. Выдержал паузу и больно щёлкнул по ним. Так сгоняют муху.
Пусть улучшают, повторил он, соглашаясь, и вроде как даже улыбнулся уголком рта. Впервые за день.
Но мне стало вдруг так обидно от этого щелчка, что я лишь поджала губы, отступила в ванную и с грохотом захлопнула за собой дверь.
10. За Тучевой дверью
В ванной я позволила себе оторваться по полной программе.
Комната была отличная, на уровне отелей Four Seasons: длинная мраморная тумба с раковиной, отдельно стоящая купальня, панорамное окно, этажерка с пушистыми полотенцами и зеркало во всю стену. Даже фикус в горшке стоял.
Для меня стало огромной радостью то, что в мире Гало обнаружилось нормальное водоснабжение. Пожалуй, в списке моих приоритетов по уровню комфорта именно оно стоит на первом месте.
А так Хм. Если найти способ не быть на роли животного И не вляпываться в бои с Тварями И отправить на землю пару писем с необходимыми объяснениями раз уж у них здесь есть кафедра Межпространства: эдакие маги-добыватели, мелкое колдунское ворьё То, может, я и не против провести тут несколько недель до конца июня?
Попаданство как отпуск? Необычно, рискованно, но приятно.
Пока наполнялась ванна, я подошла к окну и отдёрнула шторы. И ахнула. Мир снаружи оказался великолепен. Уже наступил поздний вечер, закат давно догорел, но небо над Форваном было полно звёзд, столь ярких, что даже диджитал-художники обычно стесняются рисовать их такими сочными. Незнакомые созвездия белели в синем бархате ночи, между ними элегантной вуалью плыла лёгкая дымка как у нас вдоль Млечного Пути. Лун имелось целых три штуки: одна большая и две маленькие, катящиеся следом за ней, как дети за матерью.
Вдалеке частоколом поднялись горы. Их тёмные громады накалывали небеса скрежещуще-рваными пиками. Ещё ниже загадочные массивы притихшего леса с редкими огоньками селений. А прямо под окном территория кампуса.
Лужайки и фонтаны, подсвеченные искрящимися фонарями. Тёмные силуэты шепчущихся студентов. Архитектура бесконечное торжество готики: главное здание было огромным, как пять Нотр-Дамов, и щедро изобиловало контрфорсами. Я стояла на каком-то из верхних этажей, не ниже десятого надо же Вокруг возвышались ещё постройки. Все они, даже оранжереи, были выдержаны всё в том же пламенеющем стиле, и все строгого белого цвета.
Иглы, иглы, иглы.
Птицам падать тут противопоказано нашпилятся в секунду.
«Я всегда твердил, что судьба игра. Что зачем нам рыба, раз есть икра. Что готический стиль победит как школа, как возможность торчать, избежав укола» пробормотала я. И это вы, Иосиф Александрович, тут не бывали!.. Вам бы понравилось.
Наплевав на приватность и оставив окно открытым нараспашку, я долго принимала ванну.
А когда вышла в спальню, там никого не было. Ни Артура, ни слуг (хотя кровать, еда и одежда в вольере уже появились. И даже шторки, ну надо же).
Я быстро сменила уже надоевшую ночнушку на комплект одежды из стопки. Он был сшит в таком же стиле преппи, какой носили все студенты Форвана: юбка в клетку, рубашка с острым воротником и шерстяная жилетка, в нагрудный карман которой так и хотелось запихнуть какие-нибудь изящные часы на цепочке.
Какое-то время я без особого интереса ковырялась в тарелке с едой, а затем пала жертвой реверсивной психологии То есть, конечно же, сунулась в дверь без таблички, за которую мне запретили заглядывать.
* * *
Открыв ее, я в первый момент отшатнулась.
За дверью была какая-то жуть.
А именно: стоящая вертикально тёмно-серая вихрящаяся масса, мясистая туча, да ещё и разрываемая молниями в придачу. Внутри её что-то грохотало.
Оу, сказала я. А потом: Ааааааааааааааааааааааааааааа!!!!
Потому что, конечно же, не будучи самоубийцей, я не пыталась шагнуть вперёд, не дергалась и даже не шевелилась. Но долбаная туча вдруг закрутилась водоворотом и буквально вырвала меня из спальни, втянув в себя.
Какое-то время я летела в неизвестном направлении, визжа и размахивая руками. Но через несколько секунд водоворот сюрреалистично выплюнул меня на пол в прежней позе: я вновь стояла у открытой двери, а туча благообразно перекатывалась за ней.
Открывшаяся передо мной комната была другой. Не спальней Артура, а скорее кабинетом сумасшедшего учёного.
На стенах висели карты и схемы, рисунки на которых светились и перемещались, как им угодно. Раскрытые книги на полках листались сами по себе, таинственно шелестя страницами, а одна из них, внезапно решив сменить шкаф, стремительно взлетела и чуть не стукнула меня по голове. Я еле увернулась. На огромном и тяжелом рабочем столе был бардак из бумаг, посреди него булькали какие-то алхимические, судя по виду, установки. Реторты, перегонные кубы, колбы и пробирки Там же множество измерительных инструментов и внезапно лютня; парадоксальный комплект, будто сошедший с картины «Послы» Гольбейна Младшего.