В нежных руках Маргарет зажглись искры боевого заклятья, но их потушил встречным заклинанием сам Артур.
Сядь! рявкнул он на Мэгги, а потом встал и шагнул к нимфину так, что их носы едва не столкнулись.
Что тебе надо, Каприз?
Хочу проверить твой боевой дух, конечно же. А ещё напомни, где собираются те идиоты, которые продолжают считать тебя спасителем? приторно разулыбался нимфин, а его пума оскалилась, обнажив клыки. Принесу им болотные таблеточки от слабоумия.
А сам-то что их не пропьёшь, гений? огрызнулся Артур.
На нас с нескрываемым любопытством смотрели другие студенты. Ложечки больше не звенели в чужих чашечках с кофе. Я сидела над своими блинами и ни черта не понимала. Особенно меня смутили слова «мессия» и «Судный день», произнесённые с очевидной большой буквой в начале.
Артур, я бы на твоём месте, сладенько протянул нимфин, всё-таки не стал ждать своего эпического провала, который неминуемо случится, сколько бы ты его ни откладывал всяческими трагедиями и случайностями, а вместо этого открыто признал бы свою несостоятельность. Просто чтобы потом не пришлось, скуля и плача, совать голову в петлю, как это сделал
Нимфин не успел закончить фразу. Лицо Артура вдруг исказилось. Он вытянулся как стрела, и удар, вскрик!
Лесной житель дёрнулся, когда ему в скулу прилетел кулак Эдинброга. Потом чертыхнулся, зашипел и в ответ толкнул Эдинброга в грудь двумя руками. На ладонях его полыхнуло зелёное пламя, немедленно перекинувшееся на джемпер Артура. Тот погасил его резким жестом и выкрикнул заклинание. Нимфина тут же окутало облако тьмы, но оно мгновенно замерзло и осыпалось льдом. Сражавшиеся стали бросать друг в друга проклятья, отражать их, гасить Цветные сгустки энергии вспыхивали по сторонам, как шутихи.
Некоторые из студентов, сидевших за уличными столиками, повскакивали со своих мест и разбежались в стороны, но эдак лениво, пятясь, и с подбадривающими криками в стиле «Давай! Мочи его!». Другие и вовсе остались сидеть, только спрятали посуду под скатерти. Официант вышел из кафе, оперся плечом о дверной косяк и закурил
Понятно. Драки тут дело привычное.
Я смотрела за битвой, как заворожённая, забыв даже донести ложку до рта. Ладно. Предположим. Интересное шоу. Только можно мне билет на балкон, а не в партер?
Зря я отвлеклась, конечно.
Прячься! вдруг взвизгнула Мэгги, стаскивая меня со стула.
Едва я успела рухнуть на землю, как на мое место запрыгнула истекающая слюной пума. Шаткий стул под ней развалился. Низко зарычав, животное мягко и опасно припало на передние лапы, готовясь к новому прыжку
Х-х-хорошая киса? проблеяла я, экстренно отползая в стиле таракана.
Для тебя нет! ахнула Мэгги, ползущая рядом со мной. Принцип дуэли: маг против мага, фамильяр против фамильяра!
Офигенно.
Она что, реально меня убьёт? неверяще ахнула я.
Ну Потреплет, наверное, ещё тише пробормотала Мэгги.
Пума прыгнула.
Я уже попрощалась со всеми и вся, но зверюга вдруг замедлилась в полёте, будто внезапно из воздуха попала в воду. А ещё точнее в смолу: так медленно перебирала кошка лапами.
Я скосила глаза туда, где шла дуэль между Артуром и нимфином. Одной рукой мой Эдинброг продолжал швырять файерболы, бьющиеся о стеклянный щит Каприза, а вот от второй его руки исходило белое сияние. Оно достигало пумы и сдерживало её прыжок.
Ох! воскликнула Мэгги, увидев это. Трогать чужого фамильяра это же нарушение всех правил!
А вся эта драка в целом не нарушение правил?.. обескураженно пробормотала я, вскакивая на ноги и прячась за ближайший фонарный столб.
Ответ пришёл, откуда не ждали. Посреди площади, внезапно превратившейся в боевую арену, вдруг открылся портал, похожий на синий вихрь, и из него выступил низенький чародей средних лет в лиловой накидке поверх скучного коричневого костюма. Короткие русые волосы, ничем не примечательное лицо.
Ректор Хомхи Бавтелик, сдавленно прошептала Мэгги. И, поспешив подняться с брусчатки, вытянулась по стойке «смирно».
Я оглянулась: все вокруг сделали то же самое. Эдинброг и нимфин тоже прекратили бой. Отпущенная Артуром пума грохнулась на землю и свернулась тоскливо подвывающим клубком.
Артур Ван Хофф Эдинброг Третий! Проявив агрессию в отношении чужого фамильяра, вы нарушили правила университета. В мой кабинет. Живо, бесцветно сказал ректор и приглашающе указал на портал.
Артур поджал губы и молча пошёл к воронке.
Своего фамильяра взять не хотите? осведомился ректор, глядя прямо на меня. Так же невыразительно, как смотрят на тумбочку или солонку.
Вилка, пойдём, позвал меня Эдинброг.
Да нет, спасибо, я здесь подожду, с максимально возможным достоинством отозвалась я из-за столба.
Она вас не слушается, равнодушно отметил ректор.
Ну с ума сойти. Привет, капитан очевидность.
Вилка, пойдём, повторил Артур чуть разозлённо. Из носа у него текла кровь. Пожалуйста.
Вы говорите «пожалуйста» своему фамильяру? тотчас неприятно удивился ректор. Как-то это либерально. Пахнет подкаблучничеством. Прикажите. И всё.
Мы с Артуром вспыхнули одновременно.
От ярости.
Пойдём, проговорил Эдинброг с нажимом, взглядом метая в меня гром и молнии.
А ректор пренебрежительно фыркнул и вдруг хлопнул себя по бедру: «К ноге!»
Вот так надо, Эдинброг! самодовольно объявил Хомхи Бавтелик. Вы что, не помните этого из учебы? Повторите.
У меня аж челюсть отвисла.
Он сейчас серьёзно?!
Это что за жесть?! Я человек, эй!
Артур покосился на поехавшего крышей колдуна с ясно читаемым отвращением и, хвала небесам, не стал за ним повторять.
На нас смотрели все, вообще все на площади. Нимфин Каприз с кривой улыбочкой. Ректор оценивающе, как на жуков. Мэгги сочувствующе. Остальные кто во что горазд
Ректор уже нахмурился и вновь хотел что-то сказать Артуру, но тут я сама вышла из-за столба. Сыграю по их правилам, ладно.
Но вообще надо перевоспитать этих дикарей. Пожалуй, добуду им копию конвенции о защите прав человека, подключу Бориса к процессу, и, возможно, вместе мы сменим местную мировоззренческую парадигму. А нет так хоть отлупим ректора свёрнутыми в трубочку бумагами.
Душу, так сказать, отведём.
Молча приблизившись к Эдинброгу, я вслед за ним шагнула в спираль синего пламени и мгновение спустя очутилась в кабинете главы Форвана. Я уже прикидывала, в какое из бархатных кресел умостить свою невезучую задницу, когда вышедший следом мистер Бавтелик заявил брезгливо:
Фамильяры ждут в приёмной, и указал тощим пальцем на дверь.
Я закатила глаза. Вот что с ним не так, а?.. Ну он же должен мозгом понимать, что я человек? Что это ни разу не галантное поведение?
Впрочем, пока я выходила, у меня появилась теория на сей счет: я вдруг поняла, что у ректора не было своего фамильяра. Либо был, но настолько маленький, что и не разглядеть. Комар какой-нибудь. Гусеница. Лягушонок, уютно устроившийся в кармане.
Комплексует кое-кто, вероятно. Не может спокойно смотреть на чужого, несомненно шикарного фамильяра.
Моя мысль вполне могла быть неверной, но по крайней мере она утешала.
Я плюхнулась на один из стульев, стоявших в приёмной. Кроме них тут был дубовый стол, а за ним неприлично красивая ведьма-секретарша, наблюдающая за тем, как елозят по документам самопишущие перья. Перья уютно поскрипывали. За открытыми окнами всё было залито весенним светом. Ветер гулял по коридору, как у себя дома, и шибал мне в нос то хвойными запахами леса, то головокружительной свежестью гор
Вдруг издалека донёсся весёлый посвист.
Секретарша стала экстренно прихорашиваться. Дверь приёмной распахнулась, и перед нами во всей красе предстал Борис Отченаш.
Земля-я-я-янка! замурчал он радостно и мимо секретаря потопал ко мне, раскрыв объятия. Ведьма за столом одарила меня таким взглядом, что я всерьёз забеспокоилась ими тут прожигать не умеют, надеюсь?.. Что ты тут делаешь, Вилка? поинтересовался Бор, устраиваясь рядом со мной.
Я рассказала.
Вчерашняя фотография с Борисом, Артуром и девушкой всё ещё стояла у меня перед глазами, но я всё же не знала подробностей. Да и в целом это было не моё дело. Ко мне же Бор пока относился хорошо, так что я не видела причин чураться его. К тому же вчера в комнате Защиты он рассказал мне много важных вещей.
Так и сейчас мы как-то сразу же разговорились.
И даже мрачная секретарша не мешала мне чувствовать колоссальное облегчение от присутствия второго землянина. Всё-таки хорошо, что я здесь не одна. Бор тоже был рад моему присутствию: он жадно расспрашивал меня о последних земных новостях.
Лучше расскажи мне ещё о мире Гало! наконец попросила я. А то я пока плохо понимаю, что и как тут устроено. Эдинброг мучил меня экскурсией на голодный желудок, и поэтому КПД у неё был ниже нуля.
М-да, тебе не повезло стать фамильяром для страшного зануды, с энтузиазмом закивал Бор. Значит, так, смотри, как всё будет! Этот муд чудак ректор обязательно отправит вас с Артуром на задание-наказание из-за дуэли. Вероятно, оно угробит вам несколько дней, и по вечерам ты будешь такая убитая, что ни о чём больше и думать не сможешь. А в пятницу с утра Хомхи Бавтелик заберёт Артура на конференцию учёного совета, но тебя прикажет оставить здесь. Конфа затянется на весь день и перерастёт в торжественный ужин, Хомхи ни за что не отпустит Артура до его финала, так что ты надолго останешься в университете сама по себе.
Оу? Я поразилась детальности его прогнозов. Бор, ты что, прорицание тут освоил? Или у тебя матчество «Вангович»?
Да нет, отмахнулся Борис. Ректор просто предсказуемый, шо пипец. А на собрания всегда приходят без оружия, в том числе без фамильяров, и учёные торчат на них бесконечно, потому что скорость принятия решений не входит в число их сильных сторон. К чему я веду: зачем тебе в пятничный вечер скучать одной? Приходи ко мне, я закатываю небольшую вечеринку. Развеешься, и я как раз нормально расскажу тебе про Гало! И Мэгги там будет знакомое тебе лицо.
Я пообещала подумать.
Борис щёлкнул пальцами, взяв меня на мушку, всучил секретарше финансовые отчёты, с которыми и пришел, и, подмигнув «увидимся!» отчалил в неизвестном направлении. Шлейф тяжёлого мужского парфюма, колоссальной самоуверенности и табака тянулся за ним, как подол мантии.
У секретарши аж ноздри затрепетали. У меня тоже, но без восторга.
Это дело гормональное
Вскоре после этого Артур вышел от ректора.
Ты умеешь плавать? спросил меня Эдинброг без предисловий. И, дождавшись моего кивка, заявил: Отлично. Нам с тобой нужно будет украсть зачарованные жемчуга у русалок.
И тут же направился к выходу из приёмной.
Вытаращив глаза, я рванула за ним:
Прости, что ты сказал?
Ректор Бавтелик предпочитает выдавать наказания, которые приносят практическую пользу университету. У нас неподалёку есть озеро. В нём русалки. У русалок заколдованные жемчуга. Ректор считает, что будет здорово преподнести их в подарок нашей королеве. Которая, как и многие другие государственные лица, прибудет в университет к концу экзаменов, дабы лично узреть выпускников будущую гордость страны. Волшебные жемчужины её наверняка обрадуют, хмуро объяснил Эдинброг, гулко и быстро шагая по старинным коридорам Форвана. Времени нам дали до четверга.
А с каких пор подарки крадут, а не покупают или делают своими руками? Русалки вообще не обидятся, нет? возмутилась я.
Артур резко остановился. Быстро покрутил головой, убедившись, что мы в коридоре одни, взял меня за плечи и наклонился ко мне близко-близко, серьёзно заглянув в глаза.
А разве ты ещё не поняла, что в магическом обществе не принято думать о чувствах других?
И такая внезапная горечь прозвучала в его словах, что у меня сжалось сердце.
Я нахмурилась:
Артур, почему этот нимфин назвал тебя мессией?
Эдинброг дёрнулся, как от пощечины.
Потому что он клинический идиот. Не обращай внимания на подобные глупости, после паузы вдруг кривовато улыбнулся он.
Но я хочу знать.
Да не о чем тут знать. Пойдём.
Глаза у Артура были чертовски печальные. Как последние всполохи осени, уходящей во тьму.
Спасибо, что защитил меня от пумы, только и сказала я.
Он неловко кивнул.
Какое-то время мы шли молча.
Я неожиданно почувствовала, как мои плечи, прежде постоянно поднятые, будто ворота при осаде замка, опустились, а челюсть разжалась. Впервые за всё моё время в Форване я ощущала не то чтобы спокойствие, но то, что рядом со мной идёт человек, с которым мы находимся в одинаково паршивой ситуации. С которым мы заодно.
Это было невероятно утешающее чувство, и когда я вновь покосилась на Артура, мне показалось, что с ним произошла такая же метаморфоза.
Ощутив мой взгляд, он приосанился и поправил пиджак, на лацкане которого вновь блеснул значок с гербом университета.
Нет, ты серьёзно?! наконец не выдержала я. Мы будем красть жемчужины у русалок?!
Да.
Хорошо хоть не икру
13. Последний приказ
К вечеру того дня я почувствовала странную слабость, что было неожиданно и пугающе, но Артур заверил меня, что это совершенно нормально «отходняк» от колдовства первой ночи. Поэтому я просто валялась на койке в своём вольере, драматично и чуть ли не в стихах кляня свою непростую судьбу, а Эдинброг, подавляя смешки, в паузах между моими монологами пытался рассказывать мне теорию взаимодействия магов и фамильяров.
Увы, я могла лишь красочно жаловаться на жизнь, но никак не впитывать новую информацию. Осознав, что я пропускаю мимо ушей практически всё, им сказанное, Артур отпустил какой-то ядовитый комментарий на этот счёт (его я тоже пропустила мимо ушей) и в итоге, поколебавшись, махнул на меня рукой.
Какое мороженое ты любишь? вдруг спросил он.
Внезапный вопрос. Малиновое.
Не подойдёт, качнул головой студент.
В смысле?!
Назови что-то из сливочных сортов, а не шербет. Это поможет тебе с восстановлением сил.
Малиновое бывает и сливочным.
Всё равно нет: в Сироппинге такое не продаётся.
Черничное.
Тоже нет.
Да Йохан Штраус, Артур! Зачем тогда спрашивать?! Я даже на локте привстала от возмущения.
Эдинброг неожиданно насмешливо прищурился.
Ну а вдруг ты была бы хорошей девочкой и сказала: «С орехом пекан»?
И он вышел из комнаты.
Эй! Я ненавижу пекан! Никаких орехов, Эдинброг!..
Он не вернулся. Вместо него мороженое (клубничное) принесла какая-то незнакомая мне медсестра из лазарета. И она же объявила, что посидит со мной сегодня, поскольку у Артура запланировано много дел на вечер.
Меня это задело. Раз он мой «хозяин», ему со мной и сидеть, разве нет?
Я поделилась этой мыслью с медсестрой. Добрая девушка расхохоталась.
Господин Ван Хофф Эдинброг очень красивый молодой человек, не так ли? как мне показалось, невпопад ответила она.
* * *
К следующему полудню я была в полном порядке.
Мы отправились на поздний завтрак в Сироппинг. Как оказалось, Эдинброг, проснувшийся ещё в семь утра, забыл поесть (для него это, как выяснилось, вообще было нормой; пища интеллектуальная прельщала его куда больше, чем еда. Бедняга, не понимает истинных наслаждений!) и поэтому составил мне компанию, когда я, едва пробудившись, возжаждала кофе и всяческих гастрономических радостей.
Артур был в шоке от моих отношений с едой.
Как ты можешь столько есть и при этом оставаться такой худой? недоумевал он.
Невроз заменяет мне аэробику, отвечала я словами Вуди Аллена. Пойду возьму ещё кофе. Прихватить тебе круассан?