Почтеннейшая публика, вы становитесь свидетелями зарождения новой традиции нашего класса, он еще побренчал, на ваших глазах школьная дружба плавно перерастает в нечто большее
Великое, ага, скептически перебила его Лена.
Именно, Елена! Великое! И пока хоть один из нас будет приходит в назначенный день в назначенное место, класс будет существовать! Братство на всю жизнь! три блатных аккорда с помпой завершили речь.
И сестринство, подытожила Владимирова, я не против.
Предлагаем даты, господа! Мизгирев, наконец выпустил Тазова. Тот юркнул на освободившееся место на бревне и под шумок хлебнул ещё водочки.
День молодежи!
Перед Новым годом!
Околеешь на улице стоять, народ, разгоряченный костром и алкоголем, выкрикивал варианты, перебивая друг друга, тут же споря и шуточно переругиваясь.
Первая суббота февраля, везде вечер встречи выпускников.
Это у всех. А нам нужна своя, персональная дата.
Мы же особенные.
Послезавтра летом, слова прозвучали очень тихо, но все услышали. Коленьку всегда слышали, как бы вокруг ни орали.
Красиво! Красиво, Коленька! причмокнул Ромка, но хочется больше конкретики.
Надо Машеньку спросить, мы же вместе это придумали, Коля кхекнул, расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке, придет Машенька и объяснит.
Вообще, позвать бы ее надо, забеспокоился Олег.
Сядь уже, а? Спасатель. У вас вся жизнь впереди, оставь девку в покое, дай одной побыть хоть десять минут, Владимирова спрыгнула с бревна, кивнув на место Олегу, стол пойду приберу.
Машуль, а пойдем к костру? К ребяткам, а? Потихонечку Катюха прихватила Машу под мышки и попробовала поднять на ноги. А, черт, сигарета сломалась, отбросила в сторону, стоишь?
Не стояла. Ноги подкашивались. Не переставая всхлипывать, Маша ужом выскользнула и мягко стекла на траву, оставив в Катюхиных руках безразмерную Олегову олимпийку. Катя не постеснялась пошарить в чужих карманах, достала шуршащий коробок спичек и смятую пачку «Пегаса».
Молодец твой Мизгирев, запасливый, она уселась рядом с Машей. Обе залезли под олимпийку, теперь мы в домике, чиркнула спичкой, поднесла пламя к вялой сигарете, с удовольствием затянулась и выпустила облако дыма.
Дым немного повисел в нерешительности, и замаскировался под речной туман. То ли чувствуя родство агрегатных состояний, то ли скрывшись от девичьих слёз.
Подвывая, Маша кулаками размазывала остатки праздничного макияжа носового платка, конечно, не водилось. Перед глазами по-прежнему плыло.
Проревелась? Теперь покури. Катюха повернулась к подруге, придержала левой рукой её неверную голову до тех пор, пока не удалось совместить обмусоленный рыжеватый с палевыми пятнышками фильтр и распухшие губы, тягай, тебе говорю!
Петрова не успела полюбоваться, как выпущенный ею дым демонстративно смешается с туманом. После первой же затяжки внутри забурлило, будто ложку соли бросили в кастрюлю с кипящей водой.
Все-таки, водка выиграла. У неё было количественное преимущество. Маша замычала, оттолкнула услужливую руку с сигаретой, надувая щеки, отползла в сторону и свесилась с обрыва.
Вот и умница, кто не курит и не пьёт, тот здоровеньким помрет! А ты, Машуня, поживешь ещё, Катюха коленом прижала Машу к земле, чтобы не грохнулась вниз, и подобрала ее светлые растрепанные волосы в хвост, говорила же блеванешь полегче станет.
Куварин браво проскандировал, прорезая ночь яростным гитарным боем:
Послезавтра летом встретимся мы где-то! Трудная задача: понять, что это значит! и так же резко его оборвал, прихлопнув струны широкой лапищей, Ленк, есть там выпить?
Я за водку не отвечаю, идите, смотрите сами: в ручье лежало. А вот если кому бутербродика там, или лучку это пожалуйста, подавитесь на здоровье. Чуть в стороне от костра, на покрывале раскинулся банкетный стол, уже порядком разорённый, кстати, шпроты Тазов сожрал. Кому баночку, масло вымакать?
Лена Владимирова весь вечер методично подкладывала в эмалированные миски квашеную капусту, открывала «литрушки» с домашними хрустящими огурцами и забористым лечо, нарезала чёрный хлеб и ливерную колбасу, которая досталась самым шустрым и нахальным.
Куда прёшь? Лена капустными руками оттолкнула Серёгу Тазова, путь которого пролегал прямо посередине «поляны», не видишь это стол!
Леночка, ты у нас молодец! И я тебе премного благодарен. Тазов отвесил поклон, чудом удержавшись на ногах, Лена успела схватить его за руку.
Таким же чудом Серега закончил одиннадцатый класс. Владимирова сидела прямо за ним и всегда давала списать.
Но сейчас ты не права, Леночка. Ты очень не права. Это свинский столик. А я свин и есть. Самая настоящая хр-рр свинья. И жизнь моя свинская. Значит, имею право.
Да и хрен с тобой, Лена отпустила Серёгину руку, и он всем прикладом рухнул на землю, зацепив трёхлитровую банку с забродившим компотом из красной смородины. Компот кто-то притащил на запивку, но это редкостное пойло само нуждалось в запивоне.
Бледно-розовый сироп мгновенно залил полстола.
Полундра, тону! констатировал Тазов и упал лицом в компотную жижу.
Ах, ты сволочь пьяная! Лена выхватила из пакета районную газету, что припасли для растопки, честно попыталась спасти красоту сервировки, промокнуть мерзкий компот, но он уже отправил в плаванье полбуханки чёрного, смешался с прибалтийским шпротным маслом в пустых жестянках. Зря я тебе математику сдавать помогала, Тазов, Лена смяла розовую газету и швырнула в лежащего виновника. Всё, дальше сами следите за закуской. Я праздновать. А не спеть ли мне песню? крикнула она в сторону гитариста.
Нет! Не спеть! откликнулся как по команде хор одноклассников.
Гогот выпутался из сосновых крон, повисел над молочной рекой, и понёсся в сторону маленького городка.
Огонек сигареты сигналил азбукой Морзе из тумана.
Вот, видишь, Маш, какой твой Олег: не успели позвать уже здесь. Катюха, отдуваясь, оттаскивала Петрову от края обрыва, заворачивала в сброшенную олимпийку и недоумевала про себя, почему такая крохотная девица сейчас весит, как мамонт, а ты: «не хочу, не хочу».
Какой такой Олег? Я Валера, из темноты появился тощий длинный хлыщ в мятой бейсболке. Он быстро огляделся: кроме этих двух девок никого. Девушки, а давайте познакомимся, улыбка была мокрая, в верхнем ряду не хватало зуба, поэтому он слегка присвистывал, вас двое, нас шестеро. Пацанам такой подарок будет!
Вали уже, откуда пришёл, не до тебя, рассмотрев парня, буркнула Катюха, не видишь, девушке плохо.
Так я умею сделать хорошо! Валера смачно хлопнул Катюху по заду.
Шлепок получился такой звонкий, что Маша неожиданно ожила. Мир перестал кружиться и сошёлся в одной точке на осклабившейся роже незнакомого парня. Маша почувствовала твёрдость земли под ногами, кислый вкус блевотины во рту и страшную ненависть. Он во всём виноват: в том, что школа закончилась, и в том, что надо разъезжаться, и в том, что она Маша Петрова напилась до бессознательного состояния. Совершенно ясно. Он и такие как он, наглые сволочи, считающие, что им всё позволено.
Пошёл отсюда, козёл! Пошёл вон! Кто ты такой, чтобы её трогать? Маша подпрыгивала, пытаясь выпростать ладонь из рукава, чтобы заехать по наглой морде, мы тебе мешали что ли? Чё те надо? Всё можно тебе, что ли?
Валера опешил, не ожидал, что только что бывшее бездыханным тело, обнаружит такую прыть. Маша хлестала его рукавами, не переставая орать, мятая бейсболка улетела под обрыв.
Снова все поплыло. Маша пошатнулась, ухватилась руками за росистую траву, а во рту, вместо кислятины, распробовала тошнотворный вкус. С отвращением сплюнула. Густая тягучая слюна оказалась розовой. До этого получать по морде Петровой не приходилось. Оказалось не больно. Просто неожиданно.
Дура бешеная, длинный силуэт Валеры исчезал в тумане.
Сам козёл, урод, чмо! Мой парень тебя найдет и угандошит! Маша верещала вслед обидчику, мой парень КМС, ноги тебе переломает, сука! реветь совсем не хотелось, но слёзы полились. Сразу вспомнилось, зачем она припёрлась одна на этот скользкий кисельный берег, чего ей было нужно от молочной реки и вообще. От жизни.
Я не не хочу уходить Я хочу, чтобы никто не уходил Чтобы мы все вместе чтобы счастливы всеВесь класс
Ты, Петрова, думаешь, одной тебе расставаться неохота? Всем неохота. А куда деваться? Всю жизнь в школе не просидишь. На второй год всем классом не оставляют, Горячёва рывком подняла Машу на ноги. Теперь точно надо к реке, умываться. Видела б ты свою рожу.
Защёлкали раскладные стаканчики, аппетитно забулькала водка, со свистом отлетела в кусты опустевшая бутылка-чебурашка.
Чтоб ты рухнул в эти кусты и зубы себе вышиб о бутылку, придурок! заорала Владимирова и полезла доставать тару, сто раз говорила вам, как людям: вот пакет, помойку складывать сюда. Засрали всю планету! Где дети-то ваши жить будут?
Да ладно, Ленчик, бомжи с утра всё соберут и сдадут. И снова напьются, заржали у костра.
Иди лучше к нам, хватит по свалкам шариться, заботушка ты наша. Куварин отставил гитару, подвинулся на бревне, освободив немного нагретого места, попу сморщили, товарищи, а то борец за счастье детей наших Елена Владимирова не уберется и водку с вами пить не станет. Ленка втиснулась на узенькое место. Держи стаканчик.
Без тоста пьют только алкаши, буркнула Ленка недовольно.
Куварин церемонно провозгласил:
Слово предоставляется гордости класса, серебряному медалисту, будущему мэру нашего города Олегу Мизгирёву! Тренируй риторику, братан!
Олег вышел к костру, одноклассники тут же расселись поудобней.
Господа, речь!
Олежа, там Машка на берегу. Орёт, мол, жить не хочу, в реку прыгну и всё такое Шурик Чушков нарисовался в круге света, на ходу незаметно проверил ширинку точно ли застёгнута и протянул тонкие пальцы к огню. Замёрз, как цуцик, остограмиться бы, а?
Мизгирёв, перепрыгнув через задремавшего в компоте Тазова, скрылся в темноте. Владимирова с Кувариным побросали стаканы и тоже помчались на берег.
Вот умеет женщина привлечь к себе внимание, Наташа закинула ногу на ногу, демонстрируя беленькие кроссовки. Раз в жизни с балкона хотела сигануть понарошку теперь на всю жизнь суицидница! Чуть что спасают ее все, как подорванные.
С ней Горячёва. Не боитесь, не бросит! проорал Шурик в сторону реки. Ну, что, Натаха, вздрогнем что ль? Тебе, Коленька, не предлагаю, сам понимаешь.
Тогда за любовь! Вон, как Мизгирёв за Машкой рванул позавидуешь! Наташа зажала нос пальцами, сморщилась и опрокинула стаканчик. Фууу, влезло.
Выпили, зажевали хлебом, что не успел испортить Тазов.
Шурик, а куда это тебя Горячёва водила? загадочно спросила Наташа.
А куда она всех водит? философски заметил Коленька, в рожь.
Че сразу в рожь-то? Шурик незаметно потрогал штаны, лягушек слушали.
А, это так теперь называется?
Маша! Ма-аша-а! Олег метался по кромке обрыва. Ка-тю-ха!
Девицы не отзывались. Только древнее эхо обрывками звуков изредка выныривало из тумана.
Мизгирёв в три прыжка оказался у воды. На берегу валялись Машины крошечные туфельки и Катюхины лыжи на каблуках.
Ма-аша!
Не ори, мы в речном тумане. Как ёжики, Маша захихикала в нескольких метрах от него.
Говорила же, примчится, никуда не денется, отозвалась Катюха.
Олег вбежал в воду и почти сразу наткнулся на девчонок. Обе, как могли высоко закатали штаны, стояли по колено в воде и трогали туман. Олег схватил Машу за плечи, развернул к себе:
Маленькая моя, жива? он поворачивал Машу, как тряпичную куклу, из стороны в сторону, тормошил, руки подними, опусти. Вроде, всё целое, Олег будто не верил, что она реальная, настоящая. Живая
Маша не сопротивлялась, только переминалась с ноги на ногу, чтобы голые ступни слишком не засасывало в донный ил. И вдруг запрокинула голову и захохотала. Заливисто, по-щенячьи. Олег зачерпнул воды и плеснул в бледное хохочущее лицо.
Машенция, что с тобой?
Ах, ты так? Получи! она отбежала в сторону, шлёпнула ладонями по воде и окатила Мизгирева фонтаном брызг, я тоже тебя люблю, Мизгирев!
А я-то причем? мгновенно намокшая блузка облепила Катюхины телеса, ну, вы дебилы! Высоко поднимая ноги, Катюха пошагала к берегу.
С обрыва ссыпались Куварин и Владимирова.
Жива, дура пьяная?
Уже почти не пьяная, Маша прыгнула, не заботясь о сухости майка с «Нирваной», джинсов, и уж тем более Олеговой олимпийки вода такая теплая! Давайте купаться!
Но дура, проворчала Катюха, выжимая в камышах одежду.
После купания они шли все вместе, взявшись за руки и орали:
Слава одиннадцатому «А»!
Мы сила! Мы никогда не расстанемся!
Куварин, как пёс, тряс рыжей челкой и распевал новую песню:
Послезавтра летом встретимся мы где-то!
Олег нёс Машу на руках. Она держала его за шею, болтала ногами, чмокала в подбородок, в щеку докуда могла дотянуться.
Ммм Хлебушком копчёным пахнет, Куварин вкусно потянул носом, после купания пожевать самое то!
Видать, всю закуску Наташка с Шуриком сожрали, ничего оставить нельзя!
Бежим, Лен, дограбим недограбленное! он схватил Владимирову за руку, и они рванули на поляну.
Олег, прижимая к себе сияющую мокрую Машу, помчался за ними. Скорей, к огню, согреться. Только Горячёва, измученная нелогичными каблуками, отстала, скинула туфли и ковыляла босиком, никуда не торопясь.
Костер почти прогорел. С тех пор, как убежали спасать Петрову, никто не поддерживал огонь, но и при таком тусклом свете было видно, что Наташино лицо цвета берёзовой коры, а с двух сторон её прижали два бугая и оба распускают руки.
Ещё пара незнакомых парней в спортивных костюмах хозяйничали на столе, проверяя посуду на наличие закуски и выпивки. Здесь же по-прежнему храпел Тазов, а Шура Чушков скрючился на бревне, выставив перед собой, как щит, Ромкину гитару.
Опа Мы вас не ждали, а вы все шестеро припёрлись к нам, присвистнул Куварин.
Молодцы, выпускнички! Девок намыли, накупали, куда надо привели, небольшой коренастый парень деловито прикурил от головешки. Теперь свободны. Девки потом придут.
Пацаны, мы вас не трогали. Если надо, возьмите водки и давайте разойдемся мирно, Олег всё ещё держал Машу на руках, Наташа, иди к нам.
Не отпускать бабу! Ты основной? Поставь девочку на место. Валера, эта язык тянула?
Она. Залупалась. Ноги сломать грозила. Бешеная.
А ты урод! взвизгнула Маша, спрыгивая на землю, щаз мы с вами разберёмся, припёрлись на чужое место!
Эй, основной, ты что ли КМС, получается?
Я КМС, отозвался Чушков из-за гитары, по легкой атлетике.
А щаз чё, забыл, как бегать? братки заржали, придется проверять, чьи ноги крепче, коренастый щелчком отбросил бычок в темноту.
Парни, я серьезно, Олег шагнул в сторону компании, проблемы никому не нужны.
Мне бы яблочка куснуть, водки тяпнуть и уснуть! Горячёва, наконец, дотащилась до костровой поляны, растолкала жующих спортсменов, гости, что ли у нас? и полезла в банку, пытаясь поймать одинокий плавающий в рассоле, огурец. Чего ты разлёгся здесь, Тазов?
Серёга Тазов по-прежнему лежал на покрывале, среди разбросанной еды, а из-под его головы мирно вытекало красноватое пятно.
А-а-а! Убили! Убили Тазова, сволочи! чего стоите-то? Горячёва шарахнула банку о бритую башку ближайшего братка, рассол потек за шиворот.
Девки, быстро в лес! заорал Мизгирёв.
Маша отлетела в сторону и стукнулась головой обо что-то твердое. Перед глазами снова всё поплыло. И молочная река, и зыбкий берег добрались, доползли до их поляны.
Вязкий липкий кисель не давал двигаться, думать, чувствовать в реальном времени, показывал Маше только фрагменты, отдельные кадры.