Особняк Гордонов закрытая частная территория, огражденная густым лесом от коттеджного поселка. Эта же персона попрала все мои блокировки.
Эй? Какого черта?! Ты но я заткнулся на полуслове. Из глубины грудной клетки поднимался ком. Он достиг горла и превратился в плотоядное рычание. Первые спазмы. Я прикрыл глаза, успел вздохнуть
Хищника прошило жаждой. Инстинкты перекраивали естество. Вспышки извращенных сцен, стоны, крики будоражили сознание. Меня затягивало в альтернативную кровожадную реальность, где жертвой была единственная личность. Холод овладевал вампиром. Двигаясь на ее тепло, я обреченно ощутил почти забытые симптомы превращения.
«Нет!» рыча, вслепую выбирался из мутации. Сил хватило только на маскировку. Хищник рассматривал капот, на котором выделялась свежая вмятина, копирующая по форме мой кулак, а равнодушная особа продефилировала мимо в метре от машины. Несколько шагов, и незнакомка обернулась, прищелкнула языком. Ужас мутации сменился шоком, когда на ее зов принеслась гигантская собака редкого мраморного окраса. Длинными пластичными пальцами хозяйка ласково потрепала телохранительницу по мускулистой шее, набросила на нее цепочку и скрылась за тополями.
«Это что такое было?» медиум справлялся с оглушением, оценивая своего агрессора: развиваемые ветром смоляные локоны, гибкая фигура, дерзко обтянутая черной кожей брючного костюма, дразнящий цитрусовый запах. Нет, не парфюм, а ее родной аромат живой, отражающий эмоции носителя, который своим существованием словно бросал вампиру вызов. Я закрыл глаза, и хищная натура взяла след ее зовущее тепло, что начисто снесло все самообладание.
Проснувшийся монстр совершил рейд на аварийные запасы плазмы и уединился в своем заброшенном, мрачном бастионе с совершенной защитой и звукоизоляцией глубоко под гаражом. Несколько дней пыток, и я понял:
Вот она, ситуация форс-мажор, ломающая жизнь. Зверь пробивал истощенную броню, а я усмехался с каким-то извращенным удовольствием и бредил. Мой темный Ангел Стоп! «Ангел»?!
Ослепленный хищник уже рылся в корпоративной базе данных, поднял все архивы и текущие дела. Наконец, документацию и договор купли-продажи по коттеджу на Парковой, и застыл:
А вот и хозяйка прилетела, хищник пожирал глазами фото на ксерокопии паспорта скупой отпечаток, как гадательную тень того чуда, которое атаковало меня три дня назад. Вопреки закону о конфиденциальности я располагал о ней всей информацией, а независимое светило даже не догадывалась о моем существовании.
Хищник обессиленно откинулся на изголовье кушетки, обтянутой кроваво-красной кожей, и похоронил себя:
Я не ошибся. Ты Ангел. Мой. Персональный. Ангел возмездия.
Залпом осушил стакан, косяком заглушил воспоминания и провалился в сон. Через два часа я оказался в офисе, маниакально вспоминая детали внезапного инсульта того похотливого сотрудника, который уже полгода, как был парализован.
Глава 4. Происшествие
Автомобиль медленно катился по обледенелой дороге вдоль центральной улицы. Праздничные огни. Рождественские каникулы. Народ ликует. Я же буксую в депрессии пятый месяц. Вывеска любимого кафе. На фоне загазованности в морозном воздухе гуляют запахи кофе, хвои, выпечки. Сцедил зевок и вывихнул челюсть. В пяти метрах яркой доминантой взмыл дразнящий померанец. Повеяло теплом Монстра парализовало.
Автомобиль еще следовал прежним курсом, а в дверях кафе показалась юная сирена. Жажда опалила глотку. Машинально дал по тормозам. Кроссовер осел. Леди в нерешительности остановилась. Тяжелый этюдник съехал с плеча. Она поставила подрамники на снег, поправила темные очки и накинула капюшон короткой шубки. Я не мог сдвинуться с места. Леди такое умышленное преграждение восприняла по-своему. Пока она подходила к машине, хищник бесновался, уловил прикосновение пальцев к корпусу мгновенно обуздал себя и заготовил самый циничный образ.
Девушка открыла дверь, и меня атаковало спокойное мягкое контральто:
Простите. Ее запах с мороза ударил прямо в хищный вомер. Не отрываясь от навигатора, я кивнул, вцепился в руль. Девушка настороженно рассматривала сноба. Вы, случайно, не за мной? Что-то долго на этот раз. А на улице морозно.
Я едва сдержал неуместную улыбку. Сегодня столбик термометра не опускался ниже десяти, но для южной дивы такая температура была чревата угрозой обморожения. Юное создание зябко повело плечами, и мой сарказм завял, демона с его извращениями выбило на периферию. Медиум беспокойно повернул к ней голову, успел сделать вдох, и ее запах странно изменился.
Психотропная дымка свежей сдобы, корицы, шоколада и ванили затопила легкие. Рот наполнился слюной. В ушах треск дров в камине среди морозной вьюжной ночи и ее сонный выдох: «Милый». Я завис. Обнаженное расслабленное тело подо мной. Родные пальчики вплелись в мои седые волны. Язык скользнул по теплой коже. Тягучие, неспешные движения на самой грани взрыва переросли в ритмичные, глубокие толчки. Еще. Чуть-чуть. Почти. Жадное полное погружение и
«Черт! я опустил голову, закусил губу. Что же ты такое?»
Включился. Бросил взгляд на часы. Для обычного человека эта сцена уложилась в пару минут линейного времени, но для медиума минуты могли обернуться вечностью. Я растворился в этой атмосфере, вобрал ее тепло, влекущие флюиды и ощутил себя скитавшимся по пустыне сорок лет, евреем, вставшим перед Иорданом и со священным трепетом взирающим на обетованный Ханаан
«Мое. Заберу себе», монстр неосознанно потянулся к ней, и на бульвар вырулил Nissan Juke с шашками. Ресницы девушки затрепетали.
Как неловко. Я не уточнила номер машины. Еще раз, извините. она аккуратно захлопнула дверцу и помахала такси. Добротно прокуренный субъект с готовностью выскочил из кроссовера-коротыша и уже обхаживал клиентку. Та только отворачивалась от угодливого водителя. Я еле сдерживал агрессию в отношении неожиданного интервента, но когда определил на ее личике болезненное выражение, изумленно уставился на свою пачку сигарет. «Простите, увлекся», действуя на инстинктах, смял сигареты, отдуваясь за все косяки и бонги с травкой.
Да вы богема? Откуда ж, барышня, в праздник и с таким-то багажом?
Преграждая дорогу, хищник отслеживал, как увесистый скарб юной леди загружали в джип. Где-то на задворках сознания Зверь перетирал свой галлюцинаторный бред. Но воинственного монстра интересовал только «территориальный конфликт» вокруг «обетованной и вероломно отчуждаемой земли». Южная звезда прятала носик в белоснежной шубке и мурлыкала:
Да, я рисую. Зимняя сессия в зените. Так что мне не до праздника. Дивный голос затихал. Девушка села на переднее сидение. Кроссовер не дождался, пока я уступлю дорогу и отъехал задним ходом. Хищник стоял заснеженным мемориалом, преодолевая наваждение: «Владеть!» Ревность, жажда и какое-то фоновое наслоение, природу которого я не мог определить, образовало странную диффузию.
«Все стало хуже! Еще хуже, чем я думал! Надо убираться, пока я не убил ее. В самолет, в тундру, в берлогу», планы самоистязания прервал звонок. Ответил уже собой циничным, расчетливым ублюдком:
Аркадий? Афера с квартирой засветилась?
Хочу отблагодарить за конфиденциальность. Пожалуйте ко мне на просторы девственной природы. У нас благодать клиент задыхался от предвкушения, а я угрюмо смотрел на следы миниатюрной ножки, оставленные на снегу.
Если только в субботу меня перебили:
Зачем в субботу? Сегодня! В Рождество! С ночевкой
Я закатил глаза, но решился применить жесткие санкции к хищной натуре. Вдали от Камиллы Бриг я был адекватным. В присутствии скрытого вампира все могли чувствовать себя в безопасности, но влечение к черноволосой диве я не мог ни объяснить, ни контролировать, ни подавить. Психанул:
Такая мелкая, а заставляет так страдать! Больше не желаю ее видеть
Ехидный тамбурин сбил всю патетику:
А как же ее кровь? Волнительная, воспламеняющая! Ты не человек, чтобы играть в мужскую гордость. Ты животное. Тобою управляют инстинкты, а не чувства. Я изменился в лице, а Зверь закашлялся. Тебя ж ломает. Просто прет! И ты до сих пор не понял? В чем причина, что ты так злишься на нее? Ведь девочка не виновата, что так сладко дышит, а вампир не в силах совладать с собой.
Мы подъехали к дому Аркаши Барина уже в кромешной темноте. Восемь вечера. Фонари в его девственной глуши считались роскошью. Да и зачем, когда над весями застыло огромное яблоко полной Луны? Мрачновато, сыро, пустобрехи собак на подворьях, запах свежего навоза, перекличка домашней скотины и правда, «благодать» со слов Барина. Стало еще тоскливее. Угадав с настроением городского гостя, за неприступными воротами зашелся пес.
Я в качестве обеда?
Барин тепло рассмеялся и спрыгнул с подножки.
Это моя гордость. Лицо Барина выражало умиление. Меня же отчаянно тянуло в мой ад к ней, а не в медвежьи угодья в обществе защитника природы.
Ропот вампира стих, когда из ворот вылетела торпеда гигантских размеров статный аристократ, дог палевого окраса. Последние четыре часа были заполнены перечислением всевозможных наград и демонстрацией дрессуры именитого родословного питомца. Все остальное выступало фоном. Огромный дом, баня, шашлыки, бильярд синтез русского фольклора с замашками мелкого помещика и пристрастием к декадансу.
К последней четверти пятого часа беседа стала носить бессвязный характер, пока хозяин пьяным галопом не выскочил за дверь. Мы устало обменялись с бедным животным взглядами. Барин поставил на пол накрытую корзину. Несколько окосевший, я не сразу обнаружил подвох:
Что в корзине? Явно не яйца. Мелкокалиберный скот?
Подарок! Полный нокдаун прервал мои пьяные шарады. Корзина опрокинулась, и на пол вывалился щенок тигровой масти.
Глава 5. Стратегия
Ночь. В прокуренном тамбуре приглушен свет. Разгрузочные вибраторы железнодорожного вагона вводят в транс. Безымянные веси простынями ложатся за окном, а я пробираюсь к вагону-ресторану. Заспанная официантка неосторожно приоткрыла дверь купе.
Мне нужен алкоголь. Прессингующий взгляд в упор. Барьер сломлен. Но амнезию не структурировал. Сработал деликатно. Не дожидаясь приглашения, вхожу в гостеприимно распахнутую дверь. В подсобном купе завозилась сонная охрана храп, кирзачи, мундир на вешалке, несвежее дыхание, козлиный потный душок:
Э? Там Валя? Валь?
Изменившимся фальцетом официантка подала голос:
Ага, я. Еще рано, пропуская меня вперед, приветливо ответила. Выпить? Конечно. Время? Три?
Почти четыре. Коньяк и закуска. На ваше усмотрение. Только не рыба.
Провожая к столику клиента, официантка ловко поправляет скатерть, расставляет приборы и, подавляя зевоту, задает дежурные вопросы:
Располагайтесь. Кофе? Только придется подождать.
Не тороплюсь. Крепкий ристретто8. На край стола выкладываю купюры. Щедрое вознаграждение за бестактность. Спасибо. Света не надо.
Попыхивая дудкой, медиум провожал взглядом спящие палестины и иронично подводил итог последних месяцев бесславного существования.
Январь, февраль, март под одним параграфом «Слежка». Фото, видео, диктофон весь арсенал наемного детектива или киллера. Вместо снайперской винтовки с оптическим прицелом сущность монстра. Хищник следовал за жертвой. Когда разуму удавалось достучаться до меня, я заваливал себя командировками.
Вот и сейчас экстренно сворачивал одну из таких экспедиций. Возвращался в истощенном состоянии, как побитая собака. Пригубив коньяк, я закрыл глаза и не без горького конфуза воссоздавал в памяти причину своего позорного бегства.
Первые солнечные дни апреля. Я ехал из загородной вотчины Аркаши Барина. Подросший тигровый кобелек чувствовал себя несчастным. Его папаша принял отпрыска весьма нерадушно и в самой варварской форме указал на дверь. Псов растащили, но Жак не обошелся без отметины пара дырок от клыков сурового родителя украшали правую брылю. Пес понуро смотрел в окно. Его хозяин тоже не отличался позитивом.
Мое состояние было подобно ретроградной амнезии 9 . Словно и не было этих семнадцати лет самоконтроля. Меня отчаянно влекло к недосягаемому субъекту. Ни спорт, ни профессиональная деятельность, ни стимуляторы, ни алкоголь, ни антидепрессанты, ни даже синтетические опиаты не помогали хищнику забыться и отключить агрессию. Я избавился от бонга, конвекционного вапорайзера, кассировал все курительные смеси, наркоту и, сдавшись, следил за жертвой, избрав в качестве декомпенсации криминальные разборки.
Обладатель мокрого носа толкнул в плечо, и пока я выплывал из депрессивного болота, залился воем и уже метался по салону, грозя повредить кожаную обшивку Hummer H2.
Вандал! Уймись!
Вдоль дороги разгуливала грациозная мраморная пава. В ступоре я пропустил свой поворот и нарезал круги по Парковой:
Один лес! На двоих один поселок Черт! Я просто убью девчонку где-то в этих ебенях. И все из-за тебя, меховой тигровый валенок. Пес косился на четвероногую подругу и тянул носом воздух. Жак? Нет! Для меня большая жертва, а для нее смертельный фактор риска, что я тебя оставил. Если бы не сердобольные Гордоны, я бы тебя съел еще зимой.
Жак сочувственно смотрел в глаза хозяину и робко вилял хвостом. Но стоило подъехать к дому, открыть дверцу, питомец вылетел через водительское сидение и, проявляя завидную прыть, уже карьером рассекал через лес в известном направлении.
Ах ты паршивец! Я смирился с тайной страстью, но выдержать официальное знакомство на уровне собаководов был явно не готов. Рванул наперехват, свернул на «запретный» бульвар, и объект резко поменялся. Хищник увидел жертву. Цель зафиксирована. Протокол мутации запущен. Дива еще разворачивалась. Подозрительность на ее лице сменялась удивленным узнаванием. «Стоп!» внутренний императив плавил мозги, а я несся и стонал:
Не могу остановиться. Прости девочка, но я убью тебя
Предчувствуя атаку, мраморная сука встала на дыбы и загородила собой хозяйку. Жак шарахнулся от разъяренной взрослой собаки.
«Спокойно. Просто измени траекторию», сквозь хаос жажды я ухватился за тихий голос, пробил навылет останки сугроба и неуправляемым снарядом влетел в кучу мусора, собранную санитарной службой. В сознании туман, перед глазами рыхлая каша, в носу вонь талого снега. Ее запах летучим призраком.
Окурки, пакеты, дерьмо, тухлая трава. А это Презерватив, пара иголок от шприцев и женская прокладка?! Твою мать! Заляпанный в грязи, остатках собачьих радостей, птичьем помете и прошлогодней листве, сноб подробно дактилоскопировал содержание среды, в которую влетел, уткнувшись рылом.
Гордон, ты клинический идиот. Вместо царственного аромата смакуешь нечистоты?! Зверь аплодировал, а я поднимался на ноги из тошнотворного месива. Притихший пес брел к униженному хозяину, искоса поглядывая на звезду своих подвигов.
«Ты мне ответишь!» я скрипел зубами, но после пяти минут бесчестия уже матерился вслух, вымещая зло на собаке:
Поедешь к Барину. И будешь нюхать задницы коров и бегать за гусями!
Себя не блокировал, агрессия сочилась через поры. Жак попал под раздачу. Рыча непереводимые эпитеты, сгреб бессознательного пса с асфальта и, удаляясь с ношей на руках, терял то малое количество энергии, которое еще осталось у монстра, на восстановление питомца. Я шел по аллее и чувствовал ее взгляд. Придерживая собаку, прима моего спектакля молча наблюдала это скандальное представление. Обернулся в аллее никого. Ускользающий след исчез, словно окончательный плевок в душу.