Доктора в квартире нет. Я пью таблетки и немного прихожу в себя. На кухне завариваю чай. Меня очень успокаивает этот процесс. По стенке ползут часы. Тикают. Часы похожи на паука, стрелки часов это мохнатые длинные лапки. Не люблю пауков. А на улице зима, свежий мороз. Время веселиться: кататься с горки, ну или спать пьяным в сугробе. Тут уж всё от возраста зависит. Сигарету закурил дым по комнате поплыл. Пауку дым не понравился: он скуксился и завис в некоем недоумении, точно ужаленный огромной осой. За окном кто-то смеётся, но как ни выгляну никого не вижу, только на ветках тополя ворона сидит, ждёт чего-то. Вспоминаются старые советские мультики про прошлогодний снег и пластилиновых ворон. Ещё можно басни Крылова вспомнить.
Чайник закипел, паром запыхтел. Я налил себе чаю. Чёрный, как смоль, как нефть. Приоткрыл форточку, чтобы не задохнуться газом. А газ закрыл, перекрыл. Сигарету докурил. Сел за стол завтракать. А время-то уже обедать. Выходит, что я сегодня пропустил один приём пищи, следовательно, остался либо без обеда, либо без завтрака. Без чего именно вопрос философский. Сейчас время обедать, но это не обед, потому что у меня первый приём пищи сейчас. Да уж. Как всё непросто.
Поел чего-то там, попил чай. Пошёл в зал, включил телевизор. От таблеток чуть развезло. Сердце подуспокоилось. Я сел в кресло и стал смотреть цветной поток. Поток этот лился через монитор, наполняя комнату звуками и цветами. Стало как-то тихо на душе. И в квартире тоже. Призрачный смех исчез, освобождая место спокойному ничто. И я смотрел в это ничто до самого вечера. Сидел и смотрел, точно видел там что-то, хотя увидеть там ничего было нельзя. Это ведь ничто.
1
Вечером я окончательно пробудился. По-настоящему, так сказать. Недолго думая, решил выйти на улицу, прогуляться. Родной двор встретил меня как-то пренебрежительно, словно богач, отсыпавший горстку мелочи бездомному доходяге. Я немного прошёлся туда-сюда по ледяной застывшей корке снега. Белая холодная скорлупа покрыла собой землю, от неё отражались вечерние оранжевые фонари, похожие то ли на маяки, то ли на большие длинные факелы. По дворам гулял ветер, порой порывы его так усиливались, что чуть не срывали шапки с редких прохожих. Наступала зима, было первое декабря, вороны о чём-то каркали, низко летая.
Гулять одному было скучно, и я решил набрать Вадиму. Вадим ответил не сразу, я уж было подумал, что он не возьмёт трубку.
Алло, послышался из динамиков телефона голос, окружённый шумом ветра и близкой дороги.
Привет, Вадим, ты гуляешь сейчас?
Привет. Да, встретился тут с человечком одним. А ты чем маешься?
Да вот тоже на улицу вышел.
Один?
Один.
Недолгая пауза.
Ну подходи к стадиону тогда, мы там будем минут через пятнадцать.
По пути до стадиона я зашёл в магазин за пивом. Выбор мой пал на две бутылки светлого фильтрованного. В магазине я заметил старого знакомого Дуню. Дуня пробирался к кассе, пошатываясь, его светлые волосы блестели, точно намазанные жиром, а в руке у него была бутылка джина. Странно, вроде бы сегодня не пятница. Дуня прошёл почти вплотную мимо меня, даже посмотрел в мою сторону пьяным взглядом, но не узнал. А я окликать его не стал, потому что забыл его имя, а называть его по кличке мне не хотелось. Дуня протолкался к кассе и принялся с важным видом изучать товары по акции, что расположились на стенде возле кассы. Я встал в очередь за ним. Он ни разу не обернулся. Дуня оплатил свою покупку банковской картой и направился к камерам хранения, открыл одну из ячеек и выудил из неё пластиковый пакет, в который положил бутылку джина. Когда он шёл к выходу, пакет зазвенел, видимо, бутылка там была не одна.
Оплатив своё пиво, я выбрался на свежий воздух, успев два раза поскользнуться на ступеньках и чудом не упав. Женщина в чёрной вязаной шапке попросила у меня сигарету. Я сказал ей, что не курю. Она скривила губы, словно увидела во мне противное насекомое, и сделала шаг в пустоту прохладного пространства. Туда ей и дорога.
Уже подходя к стадиону, я увидел Вадима его было трудно не узнать. Рядом с ним шёл какой-то парень в спортивных штанах и кожаной куртке. Я догнал их, когда они уже проникали на территорию школьного стадиона через дыру в заборе. Спутника Вадима я узнал, когда он протянул мне руку, и настроение моё сразу упало. Это был Паша Нервный двадцатитрёхлетний наркоман и отброс. Лицо его было чуть смуглым и небритым.
О, здарова, протянул Вадим чуть пьяным голосом, вермут будешь?
Что? я поначалу не понял, что он мне такое предложил.
Ну, вермут, вино такое, он протянул мне длинную зелёную бутылку. Я отказался.
Мы дошли до небольшой лавочки, спрятанной в тени раскидистых тополей. На стадионе людей было мало девчонка лет шестнадцати кидала баскетбольный мяч в кольцо на площадке, да по кругу бегали пара человек. Снег совершенно не смущал спортсменов. А ещё мужичок выгуливал собаку, несмотря на то, что на территории школьного стадиона это было запрещено. Хотя пить тут тоже было нельзя. А мы пили. Я открыл зажигалкой одну из бутылок с пивом, а вторую поставил на лавку. На неё тут же поставили и полупустую бутыль вермута.
Что-то ты совсем исхудал, Антон, обратился ко мне Вадим, глядя на меня чуть сверху вниз, так как был он под два метра ростом. Глаза у него были слегка прищурены, из-за чего создавалось впечатление, что он немного хитрит. На самом же деле это всё было из-за алкоголя: чем больше Вадим выпивал, тем сильнее сужались его глаза. Один раз, когда я был сильно одурманен, мне даже показалось, что у Вадима появилось третье веко, точно у кошки. Как у тебя дела-то? спросил он немного громче.
Да дела нормально, ответил я как-то невзрачно, тоскливо только как-то.
На работу так и не пошёл устраиваться?
Не-а.
Это ты зря, образование позволяет ведь.
А ты на кого учился? поинтересовался у меня Паша.
Экономист-менеджер, ответил я, делая большой глоток пива.
А меня вот на втором курсе отчислили, заулыбался он, скаля похожие на побитые ветром скалы зубы.
А ты на кого учился? спросил я.
На инженера, наверное? встрял Вадим, прикладываясь к бутылке вермута.
Нет, на программиста.
А почему бросил? спросил уже я.
Да я пил тогда жёстко. Ещё и отец с матерью развелись в то время, и я вообще на учёбу забил.
А в армию призывали тебя?
Ага, да только я откосил. Ну, как откосил, они меня сами не взяли, по сути. Я тогда уже в больницу попадал с алкогольной интоксикацией, а до этого на учёте стоял за распитие алкоголя в общественном месте: школьником попался с друзьями на улице, пиво пили. Короче говоря, всё так удачно сложилось, что в армию не пошёл я, мне диагноз «алкоголизм» поставили.
Алкоголизм в двадцать лет это сильно, засмеялся Вадим.
Да, а ты думал, если я с двенадцати лет пью? И мне тогда не двадцать было, я же на программиста в колледж пошёл. Это мне лет семнадцать только исполнилось.
Эх-х, где мои семнадцать, протянул Вадим, закуривая сигарету.
А где мои пятнадцать? гоготнул Паша.
Почему именно пятнадцать? спросил я и, глядя на Пашино лицо, вдруг понял, что он похож на противное насекомое, на какую-то землеройку.
Да пятнадцать лет это самый кайфовый возраст у меня был. Гонял в школу, бил баклуши там, родаки нормально так денег давали на жизнь, пил пивко постоянно, первая любовь была Паша как-то странно заулыбался, мне показалось, что у него полезло что-то чёрное изо рта.
Выпей за свои пятнадцать, братан, и пойми, что лучшая часть твоей жизни уже позади, Вадим протянул ему бутылку вермута, ехидно улыбаясь.
Эх, и правда что, Паша присосался к бутылке, и от её содержимого почти ничего не осталось. Он хотел было вернуть бутылку Вадиму, но тот сказал:
Да допивай уже, и отмахнулся рукой.
Да я ещё возьму, братан, Паша хлопнул Вадима по плечу.
А чего вы решили вермут взять? спросил я.
Да он по скидке был, Паша залпом добил бутылку и запустил её в кусты.
Слышь, так делать не надо, покачал головой Вадим, не мусори здесь.
Как скажешь, братик, Паша подобрал бутылку и понёс её до мусорки, что была шагах в пятнадцати отсюда.
Как ты встретил его? спросил я полушёпотом.
Да как, он набрал, предложил выпить, так и встретил. А что, напрягает тебя Нервный?
Ну так, я неопределённо пожал плечами.
«Так» это как? спросил, ухмыляясь, Вадим, делая глубокую затяжку.
Я не успел ответить, как нас кто-то окликнул. Обернувшись, я увидел Мишустина Колю. Он быстро пересекал стадион в нашем направлении. Коля был толстоватым и глупым тридцатилетним парнем, чей мозг навсегда застыл в янтаре самого начала пубертатного периода. На голове у него была шапка-ушанка, что добавляло какого-то комизма его и без того забавному внешнему виду. Любой нормальный человек за пару секунд понял бы, что Коля это тот ещё дурак. Это было видно по его блинному лицу, по выпуклым матовым глазам, в которых не отражалось и тени мыслей. Он был точно сферообразная рыба, раздутая от плотной чревоугодной материи. Когда он подошёл к нам, на его лице появилась улыбка, из-за которой щёки надулись, точно у бурундука, я даже чуть не рассмеялся, хоть мне было далеко не весело.
Сколько лет, сколько зим, Коля, протянул Вадим, пожимая ему руку.
Ага, особенно зим, непонятно к чему сказал Коля и заухал, захихикал.
Какими судьбами здесь?
Да с работы домой шёл и решил вот через стадион срезать. А вы тут чем маетесь? Травку курите небось? и снова хихиканье.
А тут ещё Паша вернулся, долго он до мусорки ходил, однако, наверное, ещё успел отлить за деревьями.
Вечер добрый, Коля, поздоровался Паша, тоже давя улыбку. Я глотнул пива.
О-о-о, Паша, укурыш ты наш, как поживаешь? щёки Коли снова надулись.
Да я помираю скорее, а не поживаю, отшутился Паша.
Он «dead inside», братан, засмеялся Вадим.
Кто-кто?
Это переводится как «мёртвый внутри», пояснил Коле Паша.
Типа как зомби, что ли?
Ага.
Ну ты тип! Коля загоготал. Зомбарь, блин! Ходячий мертвец, ёлы-палы.
Завязался разговор. Мне он был не особо интересен, и я принялся наблюдать за ворохом жухлых листьев, что гонял туда-сюда зимний ветер. Ветер отгонял их вначале в одну сторону, а потом в другую, из-за чего они находились в постоянном движении, не меняя при этом толком своего местоположения, они словно бы крутились по кругу. Я подумал, что в этом есть некая метафора. Всю картину дополнял оранжевый свет фонарей: он привносил этой зацикленной по кругу гонке какой-то сакральный смысл.
Паше кто-то позвонил, и он отошёл поговорить по телефону. А Коля пёр какую-то бессвязную чушь: он то вспоминал, как в детстве играл в «Super Mario» на приставке, то рассказывал о своём коллеге-токаре, который может выпить за сутки четыре литра водки, то вспоминал счастливые нулевые времена, когда в каждом ларьке можно было купить поштучно папирос. Вадим вступил с ним в спор, принялся доказывать при помощи интернета, что такое количество алкоголя смертельно для человека. Коля же начал кричать, что жизненный опыт важнее сведений из интернета, заявил, что он и сам выпивал по три бутылки водки за вечер. Затем внимание его переключилось на российский автопром, завязался спор о машинах, в которых я, к слову, вообще не разбираюсь.
Паша тем временем с кем-то ругался по телефону: одной рукой он прижимал телефон к уху, а другой рукой размахивал, создавая на снегу причудливую тень, что напоминала мне изогнутую стрелу. Я закурил сигарету и обронил на снег немного пепла. Пепел быстро слился с белым ковром, из-за чего уже нельзя было понять: а был ли он вообще, этот пепел? Я допил первую бутылку пива и перешёл ко второй. Коля к этому моменту уже извлёк из-за пазухи чекушку водки, которую он, наверное, нёс домой. Вадим с Колей поочерёдно прикладывались к маленькой стеклянной бутылке, пробуя на вкус загадочное прозрачное зелье. Мне тоже предложили глотнуть водки, но я отказался. Из-за спин больших и высоких домов на небосвод медленно выползала луна. Она напоминала белый крейсер, корабль, что плыл по чёрному океану космоса. Я сделал глубокую затяжку и выпустил струю дыма навстречу луне.
Мне отец звонил только что, сказал Коля, подходя к лавке.
Чего хотел? спросил Вадим.
Да шизу прогнал какую-то, у него бывает, когда перепьёт. Говорит, мол, двойное убийство произошло тут неподалёку, типа порезали кого-то, и теперь на районе оперативники работают, ищут убийцу.
А мы при чём? удивился Коля. Я заметил, что его шапка-ушанка чуть покосилась, точно ей передалось опьянение головы, на которой она сидела.
Да ни при чём! Отец дурку гонит, какое на хрен убийство?! принялся размахивать руками Паша. Я ему говорю, что с друзьями гуляю, а он орёт, чтобы домой к нему шли, типа пару часов на улице появляться опасно.
Хах, ну и бред, Вадим покачал головой. А много батя твой выпил?
Да немало, Паша вдруг погрустнел, нахмурился. Я думаю, может, до дома дойти, посмотреть, что там с ним? А то он мне чушь затирал какую-то, мол, ментов под окнами видел, якобы они в клумбах снег роют, ищут следы убийцы. Боюсь, как бы он по синему делу не натворил чего.
К бате белочка пришла и орешек принесла, проблеял Коля и захихикал. Ему никто ничего отвечать не стал.
Можем вместе сходить, посмотрим, что там с отцом твоим, предложил Вадим, глядя при этом почему-то на меня.
Ну да, у меня дом метрах в трёхстах отсюда, прямо возле стадиона, Паша тоже посмотрел на меня, словно я был главным. Пришлось согласиться.
Пойдём, сказал я, думая о том, как мне не повезло, что Вадим пришёл с этим придурком.
Мне вообще-то домой надо, но ладно, схожу с вами, согласился Коля и опустошил одним глотком остатки водки, затем попросил у меня глоток пива, чтобы запить горечь. Когда он вернул мне бутылку, я незаметно протёр её горлышко рукавом куртки.
Мы двинулись до дома Паши. Он жил вместе с отцом в старой девятиэтажке, что находилась возле школьного стадиона. Одна из подъездных дверей высотки была открыта. В тускло-жёлтом свете подъездной лампы вырисовывалась человеческая фигура. Подойдя ближе, я понял, что это и был отец Паши. Ему было лет пятьдесят на вид, однако шапка волос на его голове уже была полностью белой, точно волосы эти состояли из снега. Он был одет в растянутые тренировочные штаны, мятую футболку с логотипом группы «Nirvana», а на ногах у мужчины были тапочки, которые, по виду, были сшиты из старого советского ковра.
Батя, тут же холод, ты чего раздетый? запричитал Паша.
Да я же ненадолго вышел, я вас ждал, когда отец Паши говорил, лицо его тряслось, словно у водителя трактора. Меня Игорь зовут, сказал он, протягивая нам руку.
Ну, рассказывайте, дядя Игорь, что стряслось у вас? заботливым тоном поинтересовался Вадим.
У меня-то ничего, а вот у вас может кое-что и стрястись, так что быстро в дом! Игорь схватил Колю, который стоял к нему ближе всех, за отворот куртки и попытался затолкать его в подъезд.
Да вы чего, папаша, аккуратнее! запротивился Коля, а его шапка покосилась ещё сильнее.
Бать, да ты успокойся, у нас нормально всё, принялся успокаивать отца Паша.
Мне только что опер позвонил, сказал, что сейчас будет следствие тут проходить! Как вы не понимаете, балбесы? Брови Игоря заходили ходуном, похожие на две чёрные радуги.
А вы лично с оперуполномоченными сотрудниками общаетесь? ехидно спросил Вадим.
Послушай, паренёк, у меня связей больше, чем шлюх в борделе, понял?!
Все загоготали. Даже я коротко рассмеялся, прикладываясь к бутылке с пивом.
Короче говоря, заходите быстрее, Игорь снова попробовал схватить Колю за куртку, но тот, наученный горьким опытом, резво отскочил назад.