Сарра много раз пыталась найти следы своих родителей, сестры, мужа, но единственное, что ей удалось выяснить по запросу в «Красный Крест», так это те факты, что её родители были расстреляны осенью 1942 в Аушвице, а родители Марека были убиты примерно в это же время в лагере Майданек. О Миле сообщалось, что она пропала без вести в конце 1939 года по пути из варшавского гетто в концлагерь. Это могло означать только то, что она, как и многие, погибла во время переезда, о чём не сохранилось никаких документов. И лишь только в 1951 году Сарре пришёл ответ на запрос из советских архивов, что её муж Марек Эпштейн погиб в мае 1944 года в лагере Майданек при невыясненных обстоятельствах.
Замуж во второй раз она вышла довольно поздно, в сорок лет, за своего коллегу, который многие годы ухаживал за ней, и переехала жить к мужу в Тель-Авив. Детей у них больше не было. Лео подрос и сам захотел получить образование ювелира. Знаю историю семьи, мальчик решил, что продолжить династию это его долг. На деньги, полученные от продажи второго камня, вывезенного матерью из Польши, он, чтобы стать настоящим мастером, долго учился у различных специалистов по драгоценным металлам и камням в стране и за рубежом, затем вернулся в Израиль и открыл в Тель-Авиве свою первую мастерскую и небольшой магазинчик при ней.
Вскоре Лео женился на приличной девушке из хорошей семьи, приехавшей ещё в начале века в Палестину, через год у них родился сын. Дело, которое начал Лео Козловски, росло, появлялись новые магазины и мастерские. Сын Ади пошёл по стопам отца и, успешно закончив обучение в Штатах и практику в Южной Африке, перенял семейный бизнес, расширяя и укрепляя его. Остальные дети Лео получили хорошее образование и тоже остались жить и работать в стране. Семья Козловски росла, но главное, что удалось Сарре, как она считала, это исполнить волю и завещание отца, ради которого погибла вся его семья: она сохранила фамилию Козловски, проживающей в стране уже в четвёртом поколении.
Леа Козловски была правнучкой Сарры, младшей дочерью Ади, названным в честь деда Лео.
02 марта 2016, 09:16, Бейт-Ханун
«Мы продолжаем выпуск новостей. Сегодня в районе поселения Бейт-Ханун в Газе силами спецподразделения армии Израиля были полностью сравнены с землёй два частных дома, принадлежащих семье террориста-смертника, взорвавшего себя семь дней назад в Ашдоде. Тогда, напомним, погибли двое, серьёзно ранена ещё одна женщина и кроме того пострадали ещё семеро человек.
Операция «Неотвратимое возмездие» была успешно проведена после того, как служба информирования ЦАХАЛ за семьдесят два часа до начала операции оповестила всех жителей домов о запланированном сносе.
И ещё. Как нам стало известно, полиция Ашдода предполагает, что теракт был направлен на конкретное лицо, то есть не исключает заказного убийства. Но это только версия. В её пользу говорит то, что террорист-смертник взорвал устройство не в месте скопления большого числа посетителей в зале, а сделал это почти при входе, где было занято всего два столика. За одним сидели погибший парень с пострадавшей девушкой. Соседний столик был пуст. За несколько секунд до взрыва к ним подошла официантка, чтобы принять заказ.
Чтобы подтвердить или опровергнуть версию, полиция Ашдода начинала сбор информации о каждом погибшем и пострадавшем. Если вам что-то известно или есть что сообщить, звоните нам на канал по телефону горячей линии или в городское полицейское управление.
А теперь о погоде»
22 апреля 1933, Потсдам
В середине весны 1933 года, когда в парковой оранжерее вовсю зацвели тюльпаны, а в саду начали наливаться почки на фруктовых деревьях, все мужские представители семьи фон Штрелах собрались в сигарной комнате родового поместья в Потсдаме на общий совет. Поводом для серьёзного разговора стало обсуждение перспектив профессиональной деятельности единственного сына Тео. Время обучения молодого человека в Берлинском университете по специальности «финансы и право» подходило к концу. Через два месяца он заканчивал дипломную работу под названием «Роль драгоценных металлов и камней, как основа долгосрочного вложения в личном сберегающем и накопительном вкладе», и наставал важный момент решать, куда он пойдёт работать по окончанию университета. Такие жизнеопределяющие решения всегда принимались на общем совете.
Глава и основатель крупного семейного банка, Карл фон Штрелах отец Тео, настаивал, чтобы сын продолжил его дело и начинал работать для начала в банке на должности начальника отдела кредитов и финансирования. Это было надёжное, стабильное место с перспективами роста. Казалось бы, продолжение семейного бизнеса его долг. Но, сам молодой человек этим желанием не горел. Он был не против решения отца продолжить династию, но его деятельная натура, не лишённая юношеского авантюризма, жаждала великих финансовых свершений, многомиллионных сделок и биржевых удач. И протирать штаны в скучном отделе кредитов претило его природному естеству. К тому же он стремился к самостоятельности.
Густав фон Штрелах старший брат Карла и держатель двадцати пяти процентов акций банка, в семейные дела, равно как и в дела банка, вмешивался редко. Он заслуженный боевой генерал в первой мировой войне, ушёл в отставку и занялся политикой, встав у истоков образования Ваймеровской республики. С 1927 года он постоянно избирался членом бундестага и был бессменным главой финансовой комиссии немецкого парламента. Своих детей у генерала не было и он относился к Тео, как к родному сыну.
Я вот что подумал, Густав фон Штрелах обладал сильным командным голосом, но сейчас говорил непривычно тихо, наступают такие времена, что, боюсь, в частном банке работать будет непросто, да и ненадёжно. Я понимаю: семейные вековые традиции, финансовая династия, сыновний долг и прочее. Но, времена наступают другие, да и вообще, ситуация в стране и мире меняется. Гитлер стал канцлером и это, я подозреваю, надолго. Его НСДАП с такой мощной поддержкой у простого населения уже входит во все структуры власти, они подбираются к экономике и финансам, и тут ничего поделать нельзя. Нам придётся или играть по их правилам, или, возможно, рисковать всё проиграть и потерять. И тут на кону могут стоять не только деньги, но и свобода, и даже жизнь. Эти ребята не любят шутить, чего стоят только их лозунги о третьем райхе.
В свете этих новых реалий у меня появилась вот какая идея: мой давний соратник и хороший друг сейчас всё ещё возглавляет департамент кредитов и займов в райхсминистерстве финансов. Я думаю, он мне не откажет в просьбе помочь и возьмёт мальчика на работу к себе. Там перспективы лучше, да и работа в государственных структурах более надёжная. А может, он найдёт для него подходящее место руководителя одного из филиалов в государственном банке в других федеральных землях. Это вообще идеальная стартовая площадка в карьере и практически неограниченная финансовая свобода. Как раз то, что мальчик хочет.
И ещё. Мне кажется, будет разумно, если Тео вступит в ряды НСДАП. Подождите, не возмущайтесь, боевой генерал по-армейски прошёлся по комнате, меряя её шагами, выслушайте меня. Я уверен, скоро начнётся большое перераспределение мест во всех сферах жизнедеятельности: во власти, в армии, в политике и конечно, как следствие, в финансовом секторе. Уверен, благодаря партийному членству, у Тео появятся более серьёзные возможности и шансы получить одно из самых достойных мест в «подчищенном» национал-социалистами министерстве финансов или в государственном банке. Это серьёзно.
Да, мне самому не нравятся эти выскочки. Но, что делать, мы должны думать о будущем нашего мальчика и о будущем страны. И тут надо включать все регистры, подключать все связи и тянуть за все нити. К тому же, дорогие мои, большие свершения не делаются в белых перчатках!
Мужчины замолчали, закурили сигары и задумались над сказанным. Тео был единственным сыном в богатой семье крупных немецких финансистов, владеющих солидным частным банком в Берлине. Кроме того семье принадлежали несколько владений: поместье в пригороде столицы, летняя вилла на Бодензее, охотничий домик в Шварцвальде и большое шале в швейцарских Альпах. Династия на века. Поэтому в наследника империи старались вложить всё, что позволяли немалые финансовые возможности семьи. Фон Штрелах занимались банковским делом уже в четвёртом поколении, поэтому в их подходе к воспитанию мальчика не было желания выделиться или соответствовать новомодным влияниям, присущим представителям богемного круга или новоявленным нуворишам. Отнюдь. Сына воспитывали фундаментально, основательно, добротно. В него вкладывали деньги, словно инвестировали в будущее всей семьи, надеясь на хорошие «дивиденды». Лучшие преподаватели прививали ему вкус к математике и мировой литературе, носители языков обучали французскому, английскому, испанскому и русскому. Тео очень неплохо играл на фортепиано, занимался шахматами, умел держаться в седле, владел азами фехтования и кулачного боя.
Уже подростком отец старался по мере возможностей вовлекать сына в бизнес и брать с собой на переговоры и деловые собрания представителей финансового мира. С четырнадцати лет Тео уже, как взрослому, позволялось присутствовать при мужских разговорах, когда в их доме собрались друзья, знакомые и партнёры отца, уединявшиеся вечером в библиотеке для деловых бесед. Конечно, он не раз слышал рассуждения мужчин о проигранной первой мировой войне, потере территорий в Европе и колоний за рубежом, желании реванша и сложной политической ситуации в мире. Нередко в разговорах возникал и так называемый «еврейский вопрос». Особенно, когда речь заходила об их степени вины в произошедшем со страной и Европой в первой четверти двадцатого века. Но, в этих разговорах никогда не присутствовал ни воинствующий национализм, ни оголтелый антисемитизм, ни идеи об уничтожении. Поэтому Тео не вобрал в себя эти чувства. Однако, ощущение латентного антисемитизма впитались и сохранились у него на всю жизнь.
Однажды, глава семьи взял сына-подростка с собой на важные деловые переговоры в пригороде Берлина.
Отец, зачем мы едем на встречу так далеко за город. Почему ты не пригласил своих партнёров в банк или к нам домой, если этот договор так важен для тебя?
Видишь ли, сынок, всё не так просто. Сегодня я встречаюсь с представителями банковского дома, принадлежащего влиятельной еврейской семье. Сделка может стать для нашего банка очень прибыльным вложением, поэтому важна для меня. Но, я не хочу давать этим людям повод думать, что нас может связывать с ними что-то большее, чем просто бизнес.
Запомни, сынок, евреи это не наш круг, не ровня настоящему немцу, не те, с кем стоит общаться вне деловых встреч и подавать руку. Справедливости ради надо признаться, что евреи, вопреки предубеждению недалёких антисемитов, являются серьёзными и надёжными финансистами. Им можно доверять в сделках, с ними прибыльно вести дела. Но, запомни сын на будущее: никогда, слышишь, никогда не впускай евреев в свой дом или в свою жизнь! Иначе потом придётся долго отмывать и то, и другое.
С тех пор у Тео фон Штрелах сохранилось чувство делового уважения, но в то же время и стойкое ощущение высокомерной брезгливости и нерукопожатности по отношению к евреям.
17 октября 1938, Берлин
В октябре 1938 года в кабинете в кабинете президента райхсбанка Хилмара Шахта находились кроме него ещё четверо мужчин: министр внутренних дел Генрих Гиммлер, президент рейхстага и официальный заместитель фюрера Генрих Геринг, личный секретарь Гитлера Мартин Борман и глава отделения райхсбанка по Лейпцигу Тео фон Штрелах. Молодому фон Штрелах уже не раз приходилось официально встречаться с первыми лицами государства, но вот так за одним столом за рюмкой коньяка и сигарой такое случилось впервые.
Прошу заметить, герр фон Штрелах, что наша встреча неофициальна, конфиденциальна и происходит по личной инициативе и просьбе фюрера. То, что вы сейчас услышите, молодой человек, имеет наиважнейшее государственное значение, абсолютно секретно и должно остаться, как вы понимаете, только в этих стенах.
А теперь к делу, Хилмар Шахт прошёлся по кабинету и стал напротив Тео.
Как вы знаете, наше правительство успешно проводит политику, направленную на очищение рейха от еврейского присутствия во всех сферах, а заодно и возвращения еврейского капитала, награбленного и незаконно нажитого за многие годы паразитирования на немецком народе, равно как и других народах Европы. Сейчас, когда наша доблестная армия добилась блестящих успехов в Австрии и Чехии, встаёт возможность и необходимость решения еврейского финансового вопроса не только в Германии, но и в этих странах.
Я должен посвятить вас, дорогой друг, в далекоидущие планы фюрера: на будущий год Германия собирается победоносно войти в Польшу, затем должна пасть Франция, Борманн затянулся сигарой, сделал маленький глоток коньяка, и здесь нам, как никогда, понадобится ваша помощь.
Я готов помочь Райху всем, чем смогу, Тео был взволнован и горд одновременно.
Вы, я слышал, неплохой специалист по драгоценным металлам и камням, вы изучали искусство и достаточно разбираетесь в картинах, скульптурах, антиквариате, Гиммлер протёр пенсне и направил свой пристальный взгляд на собеседника, к тому же вы надёжный человек, член НСДАП с 1933 года. У вас была блестящая защита диплома по интересующему нас вопросу, а сейчас вы руководите лучшим филиалом райхсбанка по всей стране. Вы происходите из очень уважаемой и достойной семьи. Вам можно, я думаю, смело доверить непростую, но очень важную для Райха миссию.
Вы мне льстите, герр Райхсляйтер. Тем ни менее, я благодарю вас за доверие, и готов выполнить любую миссию, возложенную на меня немецким народом и фюрером, как бы сложна она не была.
Конечно, мой мальчик, конечно. Ну, что ж, давайте всё детально обсудим. Но, я ещё раз повторяю, дело носит наисекретнейший, конфиденциальный и приоритетный характер, Шахт в отличие от других собеседников к алкоголю не притронулся.
Итак, с сегодняшнего дня вы переводитесь в Берлин в Райхсбанк на должность моего заместителя по особо важным делам. Соответствующие бумаги уже готовы, Шахт говорил тихим твёрдым полушёпотом, ещё вы получите доверительные письма министерства иностранных и внутренних дел, а также Вермахта за подписью всех райхсминистров. Одновременно вам присваивается внеочередное звание штурмбаннфюрера. Ваши полномочия самые широкие, практически неограниченные. В рамках вашей деятельности вы можете рассчитывать на поддержку в любой ситуации и в любом месте.
Благодарю вас, герр Шахт. Повторяю, я готов выполнить любую миссию.
С сегодняшнего дня вы становитесь руководителем центральной финансовой группы, в задачи которой входит работа в первую очередь на территории стран Восточной Европы. Ваша задача, Шахт сделал паузу и перевёл дыхание, находить, выявлять и экспроприировать всё то имущество, что находится пока ещё во владении у евреев. Всё, что представляет собой какую-то ценность. Драгоценные металлы, камни, украшения, предметы художественной ценности, антиквариат, банковские и денежные средства. Всё без исключения.