Алайна Салах
Одиночка
1
Классное место! выкрикивает Диана и игриво подталкивает меня локтем. Долго за столом торчать не будем! Надо идти танцевать!
Я машинально стираю с колена несколько капель коктейля, который она небрежно покачивает в руке, и радуюсь, что платье достаточно короткое. Пятна на белом было бы не скрыть, и к тому же обидно испортить подарок Димы.
Давайте хотя бы пару тостов для именинницы скажем?
Я оглядываю стол, за которым, помимо меня, сидят еще четверо. Сегодня в популярном караоке-баре мы празднуем день рождения моей лучшей подруги. Ксюше исполняется двадцать шесть.
Ксюнчи-и-ик! Диана воздевает бокал вверх и энергично ударяется им с каждым. Ты красотка и умница! Всегда оставайся такой! С днем рожде-ения-я!
Я чувствую раздражение, оттого что праздник дорогого мне человека перестает быть особенными событием и превращается в обычный субботний девичник с кальяном. Под тостами я подразумевала душевный монолог, а не безликий набор слов, произнесенный с намерением выпить.
Воспользовавшись тем, что пение за соседним столом смолкло, а Диана делает селфи, тяну фужер имениннице.
Ксю, ты, конечно, и так все знаешь, но раз уж сегодня твой праздник, то грех не повторить, да?
Она с улыбкой кивает. «Конечно знаю, Даш, но ты уж говори-говори».
Очень важно иметь такого человека, которому можно позвонить в любое время и знать, что он будет рад тебя услышать. Для меня такой человек ты. Самая близкая подруга, женщина, которой я восхищаюсь. Надеюсь, ты всегда держишь в уме, что тоже можешь позвонить мне в любой момент. Будь счастлива, моя хорошая! Я тебя очень люблю.
Чокнувшись, мы обнимаемся через стол. Ксюша успевает шепнуть мне на ухо «я тоже тебя люблю», прежде чем по залу прокатывается немелодичное завывание. По мне, так плохая идея пытаться читать рэп в караоке.
Прошу заметить, что смысл моего тоста был тем же, с деланной обидой фыркает Диана и кивком указывает на стол. Дима вон тебе звонит. Успел, видать, соскучиться.
Алло. Прикрыв динамик рукой, я машинально оглядываюсь в поисках места потише. Что-то случилось?
Нет, просто так звоню. Как у вас дела? Весело?
Да, всё отлично. Шампанское заказали. Песни еще не пели и даже не выбирали.
Ладно. Позвони мне, как домой соберешься. Я за тобой заеду.
Хорошо. Здесь музыка громко играет, так что имей в виду, что звонок я могу не услышать.
Закончив разговор, убираю телефон в сумку и тянусь за фужером.
Вот это любовь! Диана театрально прикладывает руку к груди и закатывает глаза. Ни минуты друг без друга не могут.
В нашей компании на ее выпады давно никто не обращает внимания, и я не исключение. Отпуская язвительные комментарии, Диана безопасно утилизирует агрессию, накопленную за годы проживания с отцом-алкоголиком. По крайней мере, так говорит наша подруга Карина, которая учится на психотерапевта.
Ладно, хватит шампанское сосать! Диана по-свойски хватает меня за руку и тянет вверх. Танцевать пойдем! А то у меня от сидения жопа квадратной стала.
Поморщившись, я пытаюсь высвободить руку, хотя и знаю, что Диану таким вялым сопротивлением не пронять. Как итог, через несколько секунд мы втроем, включая Карину, оказываемся стоять перед сценой среди других танцующих. Если вообще можно назвать танцами попытки попасть в такт монотонного рэп-бита.
Давайте сегодня веселиться как следует, девочки! громко наставляет Диана, приобняв нас с Кариной за плечи. Пусть Ксюхина днюха разбомбит этот сарай!
К счастью, меньше чем через минуту звучит новая композиция, куда более легкая и мелодичная, и двигаться получается более слаженно. Я лет сто не танцевала. Даже дома перед зеркалом. Сначала нервотрепка с аспирантурой, потом поиски работы, дальше ремонт в квартире А танцевать нужно Как там гласит опросник из интернета? «Спроси себя, когда ты в последний раз пела, наслаждалась музыкой и танцевала?» В моем случае прошла целая вечность.
Качнув бедрами, я поворачиваюсь в сторону стола, где осталась сидеть Ксюша, и маню ее к себе. В отличие от меня, подругу не так просто затащить на танцпол. «Пойдем к нам? Тут весело».
Она морщится и отрицательно трясет головой. «Нет, не пойду. Пока не хочется».
Я собираюсь сгримасничать в духе «Ну ты и бука», но черты лица вдруг обмякают, словно накрахмаленная ткань, опущенная в воду. Причина этому тень, промелькнувшая возле входной двери. Она показалась мне знакомой. Просто мираж, ничего особенного. Бывает. Это точно не повод прекратить танцевать.
Диана тем временем явно задалась целью привести угрозу «размбомбить этот сарай» в жизнь, что подтверждает ее активный и весьма откровенный тверк, к которому не остаются равнодушными парни за соседними столами. Самый смелый даже пристроился сзади и теперь имитирует грязный животный танец.
Как всегда, комментирует Карина. В психологии это называется «замещение». Ей в детстве не хватило внимания отца, и теперь она пытается компенсировать это другими мужчинами.
Будто в опровержение этих слов танцпол заполняет разгневанный голос Дианы:
Эй! Ты охерел, козлик? Руки с меня убрал! Я тебе кукла резиновая, что ли, мудозвонище?!
По коже за секунду разлетается противное покалывание, которое концентрируется на позвоночнике и между лопаток. Так мое тело реагирует на приближающуюся угрозу.
А ты чего грубишь-то, сучка? не задерживается ответный рык. Жопой трясла, как резиновая
Звучит отборная брань, и от каждого слова у меня воспаляются нервы. Только когда Диана едко выплевывает: «Пошел ты на хуй», наконец отмираю и срываюсь с места, чтобы ее увести. С детства во мне живет уверенность, что оскорбительнее этих слов ругательства не существует и, после того как они произнесены вслух, непременно последует расплата. За свои двадцать шесть лет я ошибалась слишком часто, но, к прискорбию, не в этот раз.
Охерела, шавка? рявкает парень и злым движением толкает Диану в плечо.
Некрасиво взмахнув руками, она отшатывается назад и влетает прямо в меня, спешащую ей на помощь.
Копчик взрывается острой болью, за ним подвернутая лодыжка. Следом жжет глаза. Это потекли слезы. Больно и унизительно. Унизительно и больно. Таковы причины, по которым я, сидя на полу, плачу.
Что ты наделал, урод?! взвизгивает Диана, которую я в эту самую минуту по-настоящему ненавижу.
На полу грязно, а у меня белое платье, которое сейчас задрано до трусов на глазах у толпы людей. Больно и унизительно. Я ведь так давно не танцевала Хотела, чтобы день рождения Ксюши был особенным. Просто хотела помочь
Придур конченый
Подругу свою уйми, вдруг звучит прямо надо мной.
В эту самую секунду я точно знаю, что обращаются не к Карине, не к подоспевшей Ксюше и не к кому-то еще, а именно ко мне. Я слишком много раз слышала этот голос, чтобы засомневаться. Низкий, произносящий слова так, будто делает им одолжение. Забываются и боль, и растекшаяся тушь, и унижение. Мне не показалось. Не показалось. Тень это был он.
Мы не успеваем встретиться глазами, потому что уже в следующее мгновение Адиль замахивается и ударяет обидчика в лицо. Без разговоров и с удовольствием, как делал это всегда.
Сейчас охрана их разнимет, слышу я дрожащий шепот Ксюши рядом и обхватываю ее руку, помогающую подняться. Вставай, Даш. Поехали отсюда.
2
Спорим, не так ты хотела отметить свой день рождения? горько усмехаюсь я, размешивая молочную пену в чашке с капучино. Очень жаль, что так получилось.
В караоке было шумно, а здесь хотя бы поговорить нормально можно. Ксюша обводит рукой пустой зал кофейни. Спокойствие и тишина. Дима скоро приедет?
Да, уже выехал.
Поморщившись, пробую шевелить ногой под столом. Испанский стыд. Сходила, называется, с подругами в караоке. Платье испачкано, макияж растекся, ноет копчик, и теперь мне минимум неделю придется хромать.
Как ты, Даш? понизив голос, спрашивает Ксюша.
Я знаю, о чем она, но все равно предпочитаю включить дуру.
Думаю, у меня просто небольшой вывих. Мазь должна быстро помочь. Дима когда на футболе ногу подвернул, уже через неделю снова бегал.
Я не про это.
Конечно, Ксюша спрашивает про Адиля и про то, как я себя чувствую после встречи с ним. Только она и мама знают, что со мной творилось после его неожиданного отъезда. Как я сутками лежала на полу и, обняв колени, выла, что не хочу без него жить. Как от еды отказывалась и целый месяц не появлялась на учебе, за что меня едва не отчислили из университета, поступление в который стоило мне кучу нервов и бессонных ночей. Первая любовь, она такая не знающая полумер, сбивающая с ног, забирающая тебя всю. Тогда мне действительно казалось, что с его отъездом жизнь подошла к концу. Это теперь я знаю, что нет.
Ты про Адиля? Да я даже разглядеть-то его толком не успела. Узнала по голосу.
Там потом охранники набежали, ни к чему сообщает Ксюша. Разняли их. Думаю, с ним все в порядке.
Опустив глаза, тихонько смеюсь.
Мне без разницы. Я больше не собираюсь переживать о последствиях его очередного мордобоя.
Чувствую на себе пытливый Ксюшин взгляд и, желая ответить ей тем же, воинственно вскидываю подбородок. Можешь смотреть сколько хочешь. Мне действительно по фигу.
Дима звонит, указываю я на ерзающий по столу телефон, первой прерывая нашу игру в гляделки. Подъехал, наверное.
Дима сообщает, что припарковался у входа, однако секунд через тридцать сам заходит в кофейню. Кивает Ксюше в знак повторного приветствия и, положив руки на талию, разворачивает меня к себе.
Что там у вас случилось, зай? И что с лицом? Ты плакала, что ли?
Я ничего не стала ему объяснять, когда звонила, сказала лишь, что подвернула ногу, и попросила забрать. Сейчас понимаю, что предпочла бы вообще не обсуждать недавний инцидент, а очутиться дома в кровати и поскорее уснуть, чтобы стереть из памяти этот день.
В машине, ладно? Слабо улыбнувшись, я касаюсь губами его подбородка и оборачиваюсь к Ксюше. Ты куда сейчас?
Перекинув через плечо цепочку сумки, она шутливо пожимает плечами.
Вернусь в караоке, чтобы оплатить счет, а дальше решу. Честно говоря, тоже с огромным удовольствием поехала бы домой. В двадцать шестой раз любое празднование начнет надоедать.
Мы втроем выходим на улицу, и Дима помогает мне сесть в машину. Нога жутко болит, но я намеренно не жалуюсь, чтобы не давать ему повод смотретьвзглядом «Я же говорил». Дима изначально был против караоке, потому что там «собирается пьяное быдло» и «это точно не место для девичника». Я и без того чувствую себя униженной, чтобы вытерпеть малейший упрек.
У нас мазь есть или лучше в аптеку заехать? спрашивает Дима, выруливая на пустынную ночную магистраль.
Есть, киваю я, уставившись в окно.
В голове оживают голоса: визгливо-скандальный Дианы, грубый, с угрозой того ублюдка с танцпола и небрежно-холодный Адиля. «Подругу свою угомони». У меня вообще-то имя есть. Если он, конечно, его не забыл.
Убавь, пожалуйста, кондиционер, прошу я, растирая предплечья, покрывшиеся гусиной кожей. Холодно.
Дима выставляет нужную температуру и после опускает ладонь мне на колено.
Рассказывай уже, зай. Как ты ногу подвернула?
Пожевав губу, я перевожу взгляд на лобовое стекло. Такое даже пересказывать неприятно. Унизительно.
Мы пошли танцевать Я, Диана и Карина. К Диане парень пристал, и она ему нагрубила. Он ей в ответ. Я хотела ее увести, пока чего-то серьезного не случилось, и подошла как раз в тот момент, когда он ее толкнул. Диана влетела в меня, и я упала. Ногу в туфлях подвернула и копчик ушибла.
Пиздец! зло выплевывает Дима, повернувшись ко мне: Ну и чего ты молчала, зай? С этой вашей овцой одни неприятности Дура, блядь. А тому мудаку надо ебальник раскрошить.
Я незаметно прочищаю горло, чтобы голос звучал естественно.
Там был Адиль. Он все видел и В общем, он этого парня ударил.
Тиканье включенного поворотника не смолкает даже после того, как мы проехали нужный перекресток. В повисшей тишине оно кажется особенно громким.
Робсон говорил, что Адиль здесь, наконец произносит Дима. Его тон неестественно сухой и безэмоциональный. Странно, что вы встретились в караоке.
Обычное место для девичника, бормочу я, несколько раз проводя пальцами по смятому подолу.
Мысли проносятся в голове со скоростью гоночного болида. Роберт знал, что Адиль в городе? Дима тоже? И давно?
Вот и я о том. Для девичника обычное, а он-то что там забыл?
Намекаешь, что это не совпадение? огрызаюсь я. Считаешь, мы заранее договорились?
Дима хмурится.
Да с чего ты взяла-то? Я тебя ни в чем не обвиняю. Просто удивляюсь.
У тебя не бывает просто, шепчу, снова отворачиваясь к окну.
Зай, давай не будем ругаться, ладно? Дима успокаивающе поглаживает меня по голому колену. Завтра с утра тебя в травмпункт отвезу. Хочешь, вкусняшек каких-нибудь закажем?
Я мотаю головой. Нет, не хочу.
Роберт в выходные к себе позвал, продолжает он. Хочешь поехать?
Можно.
Роберт, или Робсон, как его зовут в компании, снимает огромный загородный дом с баней и бассейном. Я только поэтому соглашаюсь: чтобы хоть ненадолго сменить пыльный столичный воздух и бесконечные пробки на уединение и тишину.
Тогда скажу ему, что мы будем.
Помолчав, Дима снова меня окликает:
Зай.
Я поворачиваю голову.
Адиль, скорее всего, тоже будет. Но мы же бегать от него не собираемся? Мне так-то вообще похер, что он думает.
С чего нам его избегать? Возмущенная такой идеей, я даже немного повышаю голос. Мы же не дети маленькие. Никто никому ничего не должен.
Я тоже так думаю, хмыкает Дима, вновь фокусируясь на дороге.
Я же тянусь к панели, чтобы еще прибавить температуру. Знобит. Августовские вечера слишком рано стали холодными.
3
Зай, ты мне футболку запасную не взяла? Захлопнув крышку багажника, Дима вопросительно смотрит на меня. Я, похоже, забыл.
Нет, ты ведь не просил.
Поежившись, я тру грудную клетку, как если бы это помогло избавиться от поселившегося в ней дискомфорта. Немой мандраж так можно охарактеризовать мое состояние. Весь день не нахожу себе места. Лучше бы Дима умолчал о возможном присутствии Адиля в доме Роберта. Время, проведенное в неведении, не дает простора для фантазии, а у меня, как назло, была целая неделя на то, чтобы представить нашу встречу.
Ты такая милая без косметики. Перебросив через плечо сумку, Дима приобнимает меня за талию. Поедем домой, когда захочешь, ладно?
Я никуда не тороплюсь, отвечаю я и мельком оцениваю свое отражение в зеркальной тонировке стекол.
Не накрасилась я специально, и оделась в джинсы и простую белую футболку тоже. Не хотела давать даже намека на то, что пытаюсь произвести впечатление.
Гостей собралось немало, судя по тому, что асфальтированная площадка возле дома сплошь уставлена автомобилями. Среди них я узнаю порше Артура, близкого друга Димы, тойоту Ани, девушки Роберта, и огромный армейский внедорожник Дамира. Взгляд невольно задерживается на приземистом спортивном мерседесе-купе, бока которого покрыты серой дорожной пылью. На фоне ярких глянцевых кузовов по соседству он выглядит отщепенцем.
Салам, друг. Роберт, в шортах и без футболки, пожимает руку Диме и приветливо подмигивает мне. Анька тебя уже заждалась, Даш. Достали ее наши разговоры.
Бегу спасать, улыбаюсь я, немного успокаиваясь при виде расслабленного лица хозяина дома. Действительно, почему так разнервничалась? Я нахожусь на привычной территории, в кругу своих друзей. Это не меня, а Адиля не было здесь семь лет.
Ты пьешь, Робсон? Дима перекладывает пакет с привезенным виски в левую руку и обхватывает мою ладонь. Думаю, бухнуть или нет. Дашку, если что, попрошу за руль сесть.