Нет, трезвым как дурак сижу, шутливо фыркает Роберт. Я с самого утра с пивком.
А меня для сначала не спросишь? вставляю я из духа противоречия. Может быть, я тоже захочу выпить.
А ты хочешь выпить, зай? Дима примирительно пожимает мои пальцы. Вообще без проблем. Я тогда не буду.
Да нет, смутившись, бормочу я. Пей, конечно. Я все равно больше бокала вина не осилю.
Так, вроде все со всеми знакомы? громко объявляет Роберт, когда мы втроем подходим к беседке, где за деревянным столом расположилось около десятка человек.
Приличия требуют обвести глазами каждого и поздороваться, что я и заставляю себя сделать. Улыбнуться Дамиру с Сашей, помахать рукой Андрею и Ядвиге Каждая новая секунда накаляет нервы все сильнее. Я словно раз за разом жму на курок пистолета, заряженный единственным патроном. Раскручиваю барабан и жму снова, отчаянно надеясь, что и в этот раз пронесет. Игра, которая с самого начала обречена на провал, ведь он находится здесь и пуля рано или поздно сделает свое кровавое дело.
Аня, Артур, Сеня Выстрел раздается резко и оглушительно. Где-то в параллельной вселенной моя точная копия как подкошенная падает навзничь и заливает кровью пол. В этой вселенной я по-прежнему стою на ногах и даже нахожу в себе силы непринужденно улыбаться.
Здравствуй, Адиль.
Его глаза из-под надвинутой бейсболки небрежно задевают мое плечо, татуированная рука с зажатой в ней сигаретой тянется ко рту.
Привет, говорит он, выпуская в воздух длинную струю дыма. Будто делает одолжение мне и каждой произнесенной букве.
Адиль заметно возмужал, хотя и остался слегка худощавым. Татуировок стало больше теперь они сплошь покрывают его предплечья и даже пальцы. Еще одна появилась на шее. И черный, судя по одежде, по-прежнему его любимый цвет.
Всё. Два слова от меня, одно от него. Адиль больше на меня не смотрит, и я на него тоже. Слежу за Димой, который занят рукопожатиями, и невольно отвожу глаза, когда очередь доходит до Адиля.
Закончив с приветствиями, Дима подходит ко мне и, обняв за плечи, тянется, чтобы поцеловать. Кажется, он метил в висок, но поцелуй по случайности приходится в бровь и задевает веко. Дима тоже немного волнуется.
Ну ты как? Решила, будешь пить или нет?
Я улыбаюсь даже ласковее, чем нужно, чтобы продемонстрировать свою поддержку.
Нет, не буду. Пей, если хочешь.
Спасибо, зай. Дима снова целует меня и похлопывает по ягодице.
Он переигрывает, но вида я не подаю и, коснувшись его плеча, киваю на ту половину стола, где сидит Аня.
Пойду поболтаю. Веселись.
Поймав взгляд Артура, указываю на место рядом с ним с безмолвной просьбой «Пропустишь?». Он, конечно, пропускает, и уже через пару секунд жаркий шепот Ани врезается мне в ухо:
Знала, что он здесь будет? Я в шоке. И громче, для всех: Я вино пью. Будешь?
Я соглашаюсь машинально, напрочь забыв о своем обещании сесть за руль. Кажется, что он на меня смотрит, и это путает мысли. Всё из-за дурацкой бейсболки, прячущей его глаза. у Адиля нет причин на меня смотреть, так же как у меня на него, но его чертова, совершенно неуместная за столом кепка заставляет додумывать.
Держи. Аня придвигает ко мне бокал, по-джентльменски наполненный Артуром, и следом тянет свой, чтобы чокнуться. Дзинь! За классные выходные!
Я подношу вино ко рту, но еще до того как успеваю сделать глоток, звучит предупреждающий голос Димы:
Зай! Ты же за руль хотела садиться.
Замерев, опускаю бокал на стол, досадуя, что волнение настолько способно лишить меня способности соображать. В этот момент над столом вдруг отчетливо разносится смешок. До неприличия небрежный, не вызывающий сомнений в том, к чему именно он относится.
Все как один, включая меня, смотрят на Адиля.
Зай, с кривой усмешкой повторяет он, пока, ни на кого не глядя, тушит окурок в блюдце.
Очевидно, пепельницы в доме Роберта не нашлось, потому что в нашей компании давно никто не курит.
4
Спустя час застолья компания за столом редеет, рассеиваясь по территории дома. Андрей с Димой занимают место возле гриля, где жарятся успевшие надоесть за лето шашлыки, Сеня возится с парусиновым зонтом по просьбе Ядвиги, изъявившей желание позагорать, мы же с Аней заняли качели, чтобы иметь возможно спокойно разговаривать под их ненавязчивый скрип.
А я думала, вы с Димасом в прошлые выходные к нам приедете, замечает она, поднося к губам красный курительный гаджет. Весело было. Сначала во дворе дискотеку устроили, потом Роб квадрик выгнал, и мы по берегу полночи катались.
Мне в субботу на смену нужно было выйти. Никак не получалось.
На работе как? Нормально?
Кивнув, я отталкиваюсь ногой от брусчатки, чтобы усилить амплитуду раскачивания.
Да, всё хорошо вроде.
Ночами дежурить, наверное, тяжело, да? с сочувствием продолжает Аня. Все-таки медиков нужно на руках носить. Такой труд адский. Сначала учишься полжизни, потом столько же не спишь.
Со временем привыкаешь, усмехаюсь я. Хотя поначалу день с ночью путается.
Ловлю на себе взгляд Димы и поднимаю вверх уголки губ, транслируя «у меня всё хорошо», на что он удовлетворенно кивает, перед тем как снова отвернуться к Андрею.
Как у вас с Димасом? Обживаетесь?
Я в последние два месяца у него и так почти каждую ночь оставалась, так что после переезда по-крупному ничего не изменилось. Все вещи тащить не стала, чтобы сильно его не теснить.
Выпустив в воздух сладко пахнущий пар, Аня иронично хмыкает:
А если он замуж тебе предложит выйти? Тоже не захочешь его теснить?
Я к тому, что у меня квартира есть, где можно все это хранить. По необходимости буду довозить какие-то вещи. Я шутливо толкаю ее локтем. И не пытайся меня подловить.
Бесит он тебя? Аня заметно понижает голос, будто мне требуется подсказка, чтобы понять, на кого она переключилась. Я чуть под стол не сползла, когда Адиль Димаса передразнил. Такой он
Она смолкает, предлагая мне самой додумать нужное слово. Вариантов много, и все они идентичны по смыслу: урод, мудак, сволочь.
Адиль же всегда таким был, говорю я, уставившись на носки своих кроссовок в попытке отвлечься от желания посмотреть в его сторону. Чего удивляться?
У тебя просто ангельское терпение.
Издав неопределенный смешок, я проигрываю сама себе и нахожу Адиля взглядом. Он стоит с Робертом на входе в беседку. Занят разговором, в руке зажат бокал с темно-коричневым напитком непонятно, кола это или же алкоголь.
Кажется, Роберт отпускает какую-то шутку, потому что Адиль, опустив голову, смеется. «Да-да-да, блядь, слышу я его вибрирующий смехом голос. Он же думает, что все дебилы кругом и ни хера не понимают».
Вот и я так, слово в слово, сказал этому мудозвону, хохочет Роберт.
Робсон обладает удивительным свойством дружить со всеми без исключения. Даже с таким как Адиль. Было время, я ему завидовала. Со мной Адиль никогда не обсуждал других людей и, кажется, никогда так по-свойски не смеялся. Когда мы проводили время вместе, не покидало ощущение, что он находится за невидимым стеклом. Его мир был для меня загадкой, которую я каждую минуту отчаянно пыталась разгадать. Эта закрытость жутко злила тем, что мешала мне сделать Адиля своим без остатка, но она же придавала нашей любви особенную остроту. В девятнадцать многие обожают американские горки и драму.
Ты в бассейн пойдешь? долетает до меня голос Ани.
Я мотаю головой. Нет. Специально не взяла купальник, чтобы исключить возможность раздевания. Не хочу стоять перед ним полуголой.
Так, а чего мы всё обо мне и обо мне? Как дела с Робом? Есть планы на Новый год?
Ну ты далеко замахнулась! фыркает Аня, снова поднося свой паровой приборчик ко рту. У меня еще день рождения в сентябре. На Новый год не знаю Посмотрим. Если контента стоящего не будет, может быть, в Дубай рванем. А вы с Димасом как?
Через полчаса обсуждения планов на январские праздники дает о себе знать литр выпитого сока, и приходится идти в дом. По пути к туалету я задерживаюсь, чтобы оценить свое отражение. В том, чтобы не краситься, есть свои плюсы: не нужно переживать за макияж. Лучше ты не выглядишь, но и хуже, чем было час назад, тоже.
Дом, который арендует Роберт, большой здесь не менее шести-семи спален. Можно подняться в уборную на второй этаж, чтобы избежать риска услышать нетерпеливый стук в дверь, но я выбираю менее энергозатратный вариант и иду в ту, что находится внизу, рядом с кухней.
Лень не прощает. Когда тяну ручку, дверь оказывается заперта. Мысленно извинившись перед тем, кто находится внутри, я собираюсь незаметно ретироваться, но щелкнувший замок останавливает.
Выстрел номер два звучит так неожиданно, что подкашиваются колени. Издевательство какое-то. Из туалета выходит не кто-нибудь, а Адиль.
Секунда уходит на то, чтобы опомниться, еще секунда на то, чтобы что-то сказать.
Привет Переступив с ноги на ногу, я нервно смеюсь. Не знала
Глаза под козырьком бейсболки неторопливо скользят по моему лицу. Семь лет прошло. Я, конечно, изменилась: юношеская одутловатость ушла со щек, форма бровей стала другой, прическа. Адиль тоже изменился, хотя и не могу назвать, в чем конкретно. Просто ему больше не двадцать один.
Почему он молчит? Я хоть что-то сказала. За семь лет не мог подобрать даже пары слов для той, с кем когда-то состоял в отношениях?
Я совсем недавно узнала, что ты вернулся. Неожиданно так Ты насовсем или так проездом?
Если Адиль мудак и сволочь, то я слабохарактерная идиотка, оттого что не могу заставить себя стоять в тишине. Нервы сдают. Вечно чувствую себя обязанной говорить, если повисает пауза. И не только с Адилем. На меня будто с детства возложили ответственность поддерживать разговоры, а остальные так Подхватят, когда захотят.
А зай тебе не сказал? хрипло-тягучий голос не скрывает усмешки. Пока никуда не собираюсь.
Его голос был моим особым фетишем. Вот эти низкие, выраженно мужские ноты и отчуждение в нем, заставляющее сильнее хотеть внимания и делать все, чтобы заставить Адиля дрогнуть. Раньше мне это часто удавалось.
Было невежливо передразнивать Диму за столом, сухо говорю я, не желая оставлять ту издевку без внимания. Пожалуйста, больше так не делай.
Намеренно говорю «пожалуйста» и держу этот официальный тон, чтобы показать ему, что по крайней мере для одного из нас эти семь лет не прошли даром.
Видишь, у меня все хорошо. После твоего отъезда я нашла в себе силы встать с пола и продолжить жить лучше, чем раньше. У меня есть здоровые отношения и партнер, которого я уважаю и насмехаться над которым не позволю.
Было смешно слышать эту ванильку за столом. Адиль смотрит на меня не мигая. А до «пожалуйста» мне как-то похер.
Ярость во мне вскипает моментально. Скотина. Неужели за семь лет сложно было набраться немного такта? Ну нельзя же жить таким неуправляемым Как с ним вообще Роберт общается? А другие? Существование в социуме предполагает взаимное уважение, но Адиль, конечно, делает вид, что ему наплевать. Мы семь лет не виделись, и все, что он может сказать: ему «похер».
Не зря я по тебе не скучала, выплевываю я ледышки слов прямо ему в грудь, представляя, как они разрезают ткань черной футболки и впиваются Адилю под кожу. Остальные, думаю, тоже. Дай пройти.
Еще до того, как он отходит в сторону, сама протискиваюсь в туалетную дверь. В груди молотит так, что вибрируют ребра.
Ну и где сейчас эти семь лет? Все происходит с точностью, как раньше: он делает мне больно, а я в отместку пытаюсь пустить ему кровь.
5
Все в порядке? Дима кладет ладони мне на талию и трется о висок носом.
Его дыхание пахнет виски, отчего я ощущаю фантомный зуд в нервах отголосок непростого детства. Отец, до того как мама от него ушла, злоупотреблял алкоголем. Фобии спиртного у меня нет, но его запах, исходящий от близких людей, зачастую вызывает неприятие. Одного Адиля это не касалось.
Да, все хорошо, подтверждаю, прикрыв глаза. Домой скоро поедем?
Давай через полчаса? В баню только с пацанами схожу.
Сходи. Я тогда пойду немного по окрестностям прогуляюсь.
Дима моментально хмурится.
Плохая идея, зай. Скоро темнеть начнет. Иди на качелях лучше покатайся.
Я не болонка, чтобы в переноске сидеть, цежу я, машинально отстраняясь. Тебе я ничего не запрещаю, и ты тоже не смей.
Я не запрещаю, а волнуюсь. Мало ли какой урод или маньяк навстречу попадутся.
Какой маньяк? Это элитный поселок. Здесь маленькие дети на великах одни катаются, а мне прогуляться нельзя?
Зай. Дима устало морщит лицо. Ну чего ты реагируешь? Я тебе ничего запрещаю.
Ответ я проглатываю, чтобы не превращать разговор в прилюдный обмен упреками. Но, если Дима прав, и я действительно цепляюсь к словам, на то есть причина. Его патологическое чувство собственности. Диме не нравятся мои ночные смены, не нравятся частые встречи с подругами, его бесит любое случайное внимание противоположного пола. Даже когда он пытается это скрыть, его недовольство все равно проступает в мелочах и вызывает у меня сильнейшую аллергическую реакцию.
Ладно. Я высвобождаюсь из Диминых рук и быстро целую его в подбородок в подтверждение примирения. Иди к парням. Телефон у меня с собой. Если выйдешь пораньше, набери меня.
Дима выглядит так, будто хочет возразить, но потом лишь кивает. Предупредив об отлучке Аню и Ядвигу, засевших в беседке с очередной бутылкой вина, я выскальзываю за ворота.
Вот и отлично, что никто не вызвался пройтись со мной. С недавнего времени я полюбила уединение. Суета на работе и переезд к Диме фактически лишили меня возможности побыть в одиночестве, так что сейчас я искренне наслаждаюсь неторопливой прогулкой под сенью деревьев, сквозь которые проглядывают крыши модных особняков.
Сколько Роберт платит за аренду дома в таком месте? Несколько лет назад отчим построил коттедж в аналогичном поселке, и один только участок в восемь соток земли обошелся ему в поистине космическую сумму.
Жадно впитываю насыщенный кислородом воздух и пытаюсь блокировать любую мысль об Адиле. Сдаюсь минут через десять. У меня нет причин испытывать за это вину. Он был моей первой любовью, первым мужчиной Он, в конце концов, разбил мне сердце. Было бы странно столкнуться спустя семь лет в доме наших общих друзей и не дать себе возможности это обдумать. Так что мне о нем известно? Адиль никуда не собирается уезжать это первое. Он ничуть не изменился это второе. Как знать, может быть, будущее принесет не только плохие новости.
Я воспроизвожу кадры нашего столкновения возле туалета и невольно тру щеку, словно это поможет уничтожить следы его взгляда. Никаких чувств к нему во мне, разумеется, нет. Взбудораженность и ярость это последствия захороненного прошлого, которое всколыхнула наша встреча. И то, что я сейчас думаю об Адиле, лишь слабая реакция на вирус, на который у меня давно выработались антитела. Пройдет пара дней, и я вернусь в норму. Второй раз точно не заболею.
Дойдя до местного магазина и купив там жевательную резинку, я поворачиваю обратно. Надеюсь, к моменту моего возвращения Дима успеет насидеться в бане. Чем раньше мы уедем, тем меньше времени мне потребуется, чтобы окончательно прийти в себя. Тем более завтра я работаю в первую смену.
Едва подхожу к нужным воротам и берусь за резную калитку, стыну от звука агрессивных голосов. Меня охватывает ледяной озноб. Отлично знаю, как звучит потасовка, имеющая все шансы закончится дракой: я ведь почти год встречалась с Адилем. Она звучит именно так.