Посоветовался с женой.
Делай как хочешь, сказала она.
И не пошел я к Николаю Петровичу. Вот такой тогда был. Сейчас бы так не поступил.
Намного раньше, после сезона-1966, меня «Шахтер» из «Спартака» в том числе и квартирой сманивал. «Спартак» мне надоесть не мог это любимейшее дело всей жизни, сбывшаяся мечта. Но был эпизод, когда мне захотелось уйти. От тренера Гуляева.
Я в предыдущем сезоне в список тридцати трех лучших игроков СССР попал, а он, приняв команду, с первой же тренировки меня с дублем заставил работать, ничего не объяснив, вообще не поговорив. Я отказался. И тогда Николай Алексеевич вдруг ответил:
А, ну ладно. Давай с основой тренируйся.
Но его отношение ко мне стало ясно. В Донецке тогда тренировал известный специалист Олег Ошенков. И как только он проведал о моих отношениях с Гуляевым три раза подсылал ко мне «на растерзание» своих людей. Говорил, что для доплаты устроит меня в шахту на ставку Героя Социалистического Труда. То есть если в самой команде зарплата была 250 рублей, то на шахте я бы каждый месяц еще смог получать 850900 рублей чуть ли не вчетверо больше.
Ответил, что из «Спартака» не уйду ни за что, хотя с этим тренером работать не хочу.
Потом опять приехали из Донецка. Теперь пообещали устроить уже на две шахты плюс дать квартиру в Москве, причем на улице Горького, от Министерства угольной промышленности.
Я держался как кремень.
Впоследствии секретарша председателя московского городского совета «Спартака» а мы там зарплату получали рассказала, что как-то Гуляева вызвали и задали вопрос:
Как же так шесть человек написали заявление об уходе: Амбарцумян, Рейнгольд, чуть ли не Маслаченко?
Я тогда тоже был «на старте», готовился написать. А Гуляев и ответил:
Ну и что? Наберу новых, а эти пусть уходят. Мы в 1966-м заняли четвертое место, и эти люди мне мешали. Гарантирую, что без них будем в тройке.
Там подумали и сказали:
Лучше потерять одного тренера, чем шесть игроков основного состава.
И убрали Гуляева. А Старостина тогда в команде не было его уволили в конце 1965-го, после «дела Севидова».
Как только выяснилось, что Гуляева нет, все ребята сразу созвонились, забрали заявления и сказали, что остаются в команде. Но, честно говоря, если бы он остался, я бы ушел. Потому что Гуляев меня, извините, достал. А у меня уже тогда был принцип: «Лучше с умным потерять, чем с дураком найти».
* * *
Вместо Гуляева тогда поставили Сальникова. Но в роли старшего тренера он проработал недолго с января по май. Потому что тренерской жилки у Сергея Сергеевича не было. Игроком был блестящим, моим кумиром. Но чтобы стать тренером, мало быть классным футболистом.
И тогда в команду вернули Никиту Симоняна, которого уволили вместе со Старостиным. Заодно и Николай Петрович вернулся ребята поставили такое условие. Володя Маслаченко, молодец просто, воспользовался большими связями своего тестя, который и продавил возвращение Николая Петровича. А на его месте начальника команды был Андрей Сосульников человек, не имевший к футболу никакого отношения, зато партийный работник.
Мы с Рейнгольдом, помню, приходили в кабинет, где тогда сидел Старостин, и умоляли его вернуться. Он согласился. Мы спросили:
Куда сейчас идти-то в ВЦСПС? Вы наше мнение знаете, вся команда вас очень просит, а мы пришли по ее поручению.
Но там все зависело не от него, а от партийных товарищей. И когда шесть человек основного состава написали заявления об уходе, скандал дошел до Московского горкома КПСС и даже до ЦК
Старостину про предложение «Шахтера» я не говорил. Бессребреником себя не назову, но «Спартак» на материальные блага променять просто не мог. Сейчас, наверное, ни один футболист такими категориями не мыслит.
Потом, когда приезжали со «Спартаком» в Донецк и встречались с администратором горняков Гарбером, приятным человеком, он всегда говорил:
Ну что же ты не перешел? Меня тогда Олег Александрович Ошенков чуть с работы не выгнал за то, что я тебя не привез. Тебе же такие условия предлагали доплаты на двух шахтах, как Герою Соцтруда и заму начальника смены, квартиру в Москве!
А квартирка у меня тогда была малогабаритная двухкомнатная, которую Старостин после свадьбы дал в 1965-м. Но я не мог
Мы с женой иногда сидим, смотрим футбол, спрашиваю ее:
Как ты думаешь, сколько я бы сейчас получал? Наверное, миллионов пять евро
А еще ведь и за рубеж можно было поехать, о чем тогда и речи не было. Хотя, помню, в 1960 году, когда юношеская сборная поехала за границу, подошел мужик и на русском языке сказал:
«Ювентус» интересуется Рейнгольдом. Миллион за него дают, к кому обратиться?
Ему ответили:
Ты чего, дурак, что ли? Это же Советский Союз, а тем более кто его, восемнадцатилетнего, отпустит?
Скорость у Рейнгольда действительно была потрясающая. На мой взгляд, он самый быстрый футболист в мире из тех, кого я вообще когда-либо видел. А вот мне тайных предложений из-за границы никто не делал. Защитники тогда особо не ценились
Еще раньше меня в ЦСКА звали. В 1960-м был интересный случай. Я еще играл за дубль, и был у нас вратарь Алабужев. После какого-то матча вхожу в раздевалку, а он мне говорит:
Ты что, с ума сошел, что ли? Сам себе погоны пришиваешь такой игрой тебя обязательно заметут в ЦСКА
Так и вышло. В 1962 году Соловьев, тренер, подзывает и говорит:
Слушай, Ген, я сейчас принимаю ЦСКА и вижу тебя на месте правого защитника в своей команде. Давай переходи!
И сразу пообещал мне квартиру в центре Москвы, которую тогда давали только женатым, а у меня жены еще не было.
Я Соловьеву на это ответил:
Вы что думаете за ЦСКА буду биться так же, как за «Спартак»? Я же, играя за ЦСКА, никогда не буду так отдаваться всей душой, всем сердцем. Потому что это противники. Пройдут два года службы, и я тут же вас покину.
Соловьев был мудрый человек. Поблагодарил за откровенность и вычеркнул меня из «генеральского призыва». Мне потом объяснили, что где-то на высоких этажах в Минобороны составлялся список особо нужных армии представителей разных профессий, из которых «забрить» могли любого, в том числе спортсмена. И меня в таком списке угораздило оказаться. Но Соловьев мою фамилию оттуда вычеркнул. Правда, в 1965-м, после окончания института, где была военная кафедра, все же пришла повестка. Я к Старостину.
Не ходи, посоветовал Николай Петрович.
Таких повесток со временем набралось три штуки. И тут Николай Петрович говорит:
А вот теперь иди в военкомат.
Так страшно же! Забреют!
Иди, иди, все уже нормально
И действительно. Пришел, расписался, получил военный билет, в котором было написано: «Рядовой необученный, годен к строевой службе в военное время». И все. Оказывается, Старостин сходил в ЦК и все уладил, оттуда спустили указание меня не трогать.
Тут сразу вспоминается, как молодому Эдику Стрельцову тоже присылали повестки, но он никуда не ходил. Прошел месяц, его спросили, как у него дела с армией, и Стрельцов ответил:
Армия армией, а ЦК цекой.
Просто директор автозавода был кандидатом в члены ЦК КПСС
* * *
В «Спартак» я влюблен с детства. Как водится, отец привел на стадион и пошло-поехало. В 1952-м, кажется, наша семья переехала на Бережковскую набережную, а там весь дом за «Спартак» болел и я, естественно, тоже. А окончательно влюбился в команду, когда в 1956-м десять спартаковцев с Яшиным в воротах Олимпиаду в Мельбурне выиграли. Состав хоть сейчас могу назвать!
В том же 1956-м открылись «Лужники», от дома недалеко. Я уже занимался в школе ФШМ у Бескова, нам давали «билет участника первенства СССР по футболу» с правом прохода на любой матч. Более того, нас заставляли ходить на все игры, и потом мы их обсуждали. И я ни одного матча «Спартака» не пропускал. Вообще, причины огромной популярности команды видят в разном, но, по-моему, дело было в качестве ее игры. И в том, что народ ходил на имена. А в «Спартаке» в то время было десять олимпийских чемпионов. Наконец, родословная клуба из народа все-таки
Примечания
1
Никита Симонян, рассказывая об этом эпизоде, утверждал, что ситуацию разрядил сам Старостин: «Николай Петрович вдруг повалился на траву, задрал ноги и, хохоча, стал приговаривать: Это классный номер. Когда все успокоились, Сергей Сальников попросил у Старостина извинения, на что тот сказал: Да я тебя знаю, иди-ка ты сам к дьяволу». («Советский спорт», 12.10.2001) (Здесь и далее прим. авт.)
2
Чемпион СССР-1979, дядя чемпиона России-2017 Дениса Глушакова.
3
На то время чемпион СССР. Чемпионом мира по стендовой стрельбе Николай Дурнев стал позже.
4
Эта история по рассказам ее свидетелей наиболее известна в варианте «старик с бородой, принесший лично Яшину байкальского омуля». Однако нельзя исключать и других подобных эпизодов, которые могли произойти за время долгого путешествия через всю страну (в том числе и «бабка с ведром спирта»).