Ты не дерзи! Сегодня что? Проспала?
Я не проспала, я гречкой отравилась, мрачно сказала я.
Полковник недоверчиво посмотрел на меня:
Как это?
Вам в подробностях? ехидно поинтересовалась я. Как именно все происходило?
Начальник покачал головой:
Ох, Голованова, не доведет тебя до добра твой язык!
Я вымученно посмотрела на него:
Павел Андреевич, если у вас ко мне все, я пойду? Там отчетов
Иди, он обреченно махнул рукой.
Я дошла до двери и обернулась:
А за бабушку вы не волнуйтесь, я скажу своим, что вы меня долго в кабинете мучили!
Выпустив эту парфянскую стрелу, я вышла.
Скажет она, донеслось до меня бурчание. К врачу лучше сходи! А то гречкой отравилась
В словах начальника была какая-то доля правды. Я действительно неважно себя чувствовала, словно заболевала, но если отпуска я боялась как огня, понимая, что сойду с ума от воспоминаний, то насчет визита к врачу стоило подумать. В конце концов, от больничного можно отказаться.
Я вернулась к себе в кабинет, проигнорировала вопросительные взгляды девочек, снова ввела пароль и уставилась в экран, дела вид, что погружена в расчеты.
Как всегда, воспоминания о графе Алайстере выбили меня из состояния отрешенности, ставшего уже привычным. В памяти вновь и вновь возникали темнеющие в ночи холмы, пыльная дорога, серебристой лентой уходящая вдаль, россыпи розовых звезд на темном небе и пьянящие поцелуи, а ведь еще было Междумирье
И после этого Рой вместе с принцем Риччионе стоял в коридоре тайного хода и цинично наблюдал за мной и Гаудани. Наверняка эти двое еще и поспорили между собой, удастся ли д'орезу Лагомбардии, считавшему меня принцессой Кариссой, переспать со мной. Не удалось.
Я спутала все их планы, а потом с чувством выполненного долга вернулась домой. Рой мог меня остановить, но не стал, я была лишь слабой заменой той другой, которую он действительно любил. Мной можно было рисковать не задумываясь, что граф и сделал
Лиз, ты хоть по клавиатуре постучи и файл открой, запалишься! Таня заглянула мне через плечо. Какая-то ты влюбилась, что ли?
Влюбилась вздохнула я, отрицать, очевидно, было уже глупо.
Вау! В кого? Люся аж привстала, чтоб ничего не пропустить. Вот почему ты рассталась с Максом?
Я молча кивнула. Таня присвистнула:
Ну ты даешь? А он?
А он не влюбился. Я резко отодвинула стул и вскочила, чувствуя, что вот-вот снова расплачусь.
Девочки притихли, от молчаливого сочувствия стало еще хуже. Я рывком сдернула сумку со стола и вышла. На ходу позвонила Павлу Андреевичу, соврала, что мне стало хуже, и отпросилась к врачу. Делая вид, что очень тороплюсь, выбежала из здания и, глотая слезы, направилась к Неве, благо идти недалеко. Перешла дорогу, оперлась на мокрый гранитный парапет. Вода была коричневой, точно спекшаяся кровь.
Кстати, зачем в этом подвале труба?
Ну как же? Чтобы кровь в Неву стекала!
Некстати вспомнилась первая встреча с Роем, и слезы все-таки побежали по щекам. Я смахнула их, недоумевая, что со мной творится. Может, действительно заболела?
Пришлось достать телефон и набрать бывшую одноклассницу, работающую врачом. Правда, Сашка была гинекологом, причем потомственным, но по поводу лекарств от гриппа я тоже обычно консультировалась с ней.
Да? раздался ее бодрый голос. Лизка, куда пропала? Больше месяца не виделись!
Да так, долго рассказывать, вздохнула я, чувствуя себя после ее слов очень корыстной. Саш, скажи мне, чем лучше отравление снять?
Какое отравление? не поняла она. Кто отравился?
Я. Гречкой. Но я немного съела, призналась я.
Гречкой? Ты? Подожди, в чем это выражалось?
Стошнило.
Когда?
Сегодня утром.
И все?
Не знаю, состояние какое-то предгриппозное
В трубке воцарилось молчание. Я уже решила, что что-то со связью, когда Сашка заговорила.
Лиз, давай-ка дуй ко мне, голос звучал как-то странно, если что, сразу капельницу и поставим! Я как раз на работе.
Ладно, кивнула я, словно она могла видеть. Мне до тебя доскакать минут пятнадцать.
Знаешь, давай ты скакать не будешь? У меня вот-вот пациент по записи минут на двадцать пять, как раз ты и подойдешь, предложила она.
Договорились. Я нажала отбой и спрятала телефон в сумку.
Времени было навалом: Сашка работала в дорогущей частной клинике недалеко от меня. Раньше мы часто после работы встречались в одном из кафе выпить чашечку кофе и поговорить.
Но это все было до того, как я оказалась в другом мире, до того, как влюбилась в совершенно неподходящего мне графа Алайстера. После моего возвращения из Лагомбардии я старательно избегала таких посиделок: общаться ни с кем не хотелось. Да и лучшая подруга легко могла вывести на чистую воду, а я не готова была обсуждать свои чувства.
Как и договаривались, я не торопилась и все равно дошла минут на восемь раньше назначенного времени, заскочила в соседний магазин купить кофе на вынос.
Запах кофе не понравился, зато до дрожи в руках захотелось кефиру, который я вообще не пью. Пришлось купить бутылку и выпить на глазах ухмыляющихся продавцов, наверняка они решили, что у меня похмелье.
Я выбросила бутылку в ближайшую урну и направилась на прием к подруге детства.
Клиника была безликой. Она располагалась в одном из домов, от которых остался лишь фасад позапрошлого века. Внутри все было современным. Зеленые с белым стены, напротив входа оранжевая эмблема, безвкусно смотревшаяся между выступающими из стены колонн, явно дизайнерская находка, гипсовая имитация лепнины на потолке и диванчики из зеленого кожзаменителя, стоящие в холле. Все должно было говорить о респектабельности заведения и настраивать на положительные эмоции. От осознания этого меня опять затошнило.
Несколько женщин, три из которых явно были в положении, сидели на диванчике, обсуждая модели колясок. При этом использовались такие термины, как проходимость и легкость в управлении, точно выбиралась не коляска, а машина. А еще это чудо современного коляскостроения обязательно должно было поместиться в лифт. Далее шли непередаваемые термины и названия марок.
Я не стала больше прислушиваться к их разговорам и села на самый дальний диван. Взяла журнал, откуда на меня с глянцевой обложки смотрел веселый малыш, пролистнула, поняла, что не хочу читать ни о прелестях грудного вскармливания, ни о правилах прикорма, и отложила его в сторону.
Лиза, привет! Саша вышла к стойке. Темноволосая, подтянутая, с цепким взглядом, в белом халате и розовых штанах, она просто олицетворяла собой профессионализм. Ну что, пойдем!
Я улыбнулась и прошла за подругой по длинному коридору, пахнущему дезинфекцией, в ее кабинет. Здесь стены были белые, а кушетка и стулья голубые.
Рассказывай. Она села за свой стол и подперла голову кулаком любимый жест с детства.
Да что тебе рассказывать? Все путем, только времени вообще нет, махнула рукой я.
Чем отравилась, рассказывай, фыркнула подруга.
Гречкой, буркнула я, ты же знаешь, как меня любят ей пичкать.
До сих пор? изумилась она. Ну Ольга Степановна дает!
Поверь, Лидия Михайловна не отстает, я вздохнула. Вот и отравили
Просто семья Борджиа! хохотнула Сашка, а я вздрогнула. Слушай, а ты еще что-то ела?
Да вот, кефирчик, но это только что, пробормотала я и насторожилась: слишком уж пристально она на меня посмотрела. А что?
А то, что ты его никогда не любила, подруга еще раз взглянула на меня. Лиз, а критические дни у тебя когда последние были?
Что? понимая, к чему подруга клонит, я побледнела. При чем тут
А при том, что ты в самом детородном возрасте!
Сашка выразительно замолчала. Я растерянно посмотрела на календарь, пытаясь вспомнить свой цикл, удалось с трудом, после чего я побледнела еще больше.
Голова закружилась, и если бы я не сидела на стуле, то наверняка бы упала. Сашка профессиональным движением достала из ящика стола и сунула мне под нос нашатырь. Резкий запах заставил отшатнуться. Но головокружение прошло. Зато вновь затошнило, на этот раз от страха.
Не может быть, потрясенно прошептала я, беспомощно смотря на подругу, она хихикнула:
Ладно, пошли на УЗИ смотреть! Может, от стресса или гастрит там какой, хотя я сомневаюсь, уж очень все сходится.
Глава 2
Я сидела и тупо пялилась на экран, где билась темная точка. Сашка с какой-то особой теплотой сказала мне, что это сердце ребенка. Моего ребенка. Моего и Роя.
Поздравляю, подруга, голос Сашки звучал как в тумане. Максу сегодня скажешь?
Это не Макс, тихо ответила я, мы расстались.
Она присвистнула, с сочувствием посмотрела на меня и встала, чтобы включить свет.
Та-а-ак, Саша протянула мне салфетки, и что теперь?
Не знаю Я старательно вытирала гель с кожи, избегая встречаться с подругой взглядом. Она снова села за стол и подперла голову кулаком:
Ладно, Лиз, ты решай, куда тебя направлять: на учет или
Она выразительно замолчала. Я знала, что Саша, с удовольствием дежурившая сутками, чтобы принять роды, не любит аборты. Я их тоже не любила и никогда не думала, что придется вот так сидеть и решать.
Время еще есть? вздохнула я, чувствуя себя предательницей по отношению к подруге.
Есть она задумчиво помолчала, полистала мою карточку, лежавшую на столе. Только, Лиз, у тебя резус отрицательный
И что? не поняла я.
И то, что если у отца ребенка положительный, то тебе аборты крайне нежелательны. Иначе потом не выносишь. Ты знаешь, какой у твоего партнера резус?
Я посмотрела на нее и истерично рассмеялась. Знала бы Сашка, от кого я вообще залетела! Какой там резус! Да я вообще не знала, есть ли в Лагомбардии медицина. Смех перешел во всхлипывания. Подруга сидела и спокойно ждала, пока моя истерика пройдет.
Извини, я виновато посмотрела на нее.
Бывает. Саша протянула мне салфетку и пластиковую бутылку с водой. Расскажешь?
Не могу, я покачала головой. Извини, я подписку давала
Командировочный роман?
Типа того я вздохнула. Там и было-то одна ночь
А тут много не надо! хмыкнула подруга. Одного раза вполне достаточно.
Это я уже поняла только вот что теперь делать с далеко идущими последствиями
Лиза, ты подумай. Сашка замялась, затем решительно продолжила: Если ты из-за денег переживаешь так тебе выплаты положены, и я помогу
Деньги не проблема, перебила я ее, желая просто сбежать подальше от сочувствующих взглядов.
Он тебя изнасиловал?
Что? я моргнула, а потом рассмеялась. Нет! Придумаешь тоже.
В жизни всякое бывает.
Она выжидающе посмотрела на меня. Я кивнула:
Да. Верно. Саш, давай потом поговорим, ладно? Мне на работу бежать надо.
Лучше не бегай, посоветовала она профессиональным тоном врача, сразу сообразив, что со мной происходит. Ходи медленно и с достоинством. Если вдруг что, звони и днем, и ночью.
Хорошо, я вздохнула и поднялась. Где у вас тут касса?
Нигде, забей!
Са-аш протянула я.
Ли-из передразнила она меня. Иди уже! Сама дойдешь?
Да.
Смотри, если что, сразу на больничный! Я тебя еще вечерком наберу!
Спасибо. Только моим не говори, ладно?
Обижаешь!
Все еще в состоянии прострации я вышла из кабинета. Проследовав по коридору мимо беременных женщин, так и сияющих счастьем, покинула клинику. Оказавшись на улице, я прислонилась к стене, подставив лицо мелким каплям. Какое-то время стояла молча под удивленными взглядами прохожих.
Было холодно. Рой не любил холод, он сказал мне это перед тем, как я шагнула в свой мир. И меня он тоже не любил. Вода тонкими струйками стекала по лицу, смешиваясь со слезами, скользила по шее, проникая под куртку. Воротник рубашки намок и противно лип к шее.
Девушка, вам плохо? раздалось над ухом.
Я открыла глаза. Какой-то мужчина в темной куртке слегка наклонился ко мне. Он него пахло дешевым парфюмом и едва ощутимо перегаром.
Вам плохо? повторил он.
Нет. Спасибо. Мне уже хорошо. Не глядя на него, я засунула замерзшие руки в карманы куртки и направилась на работу: домой идти было страшно.
Это был безотчетный страх ребенка, которому просто стыдно, что его будут ругать за шалость Хотя, как выясняется, дитятко уже выросло, и шалости теперь были с последствиями.
Я брела по лужам, даже не стремясь обогнуть их. Туфли промокли, но я не обращала на это внимания, как и на тонкие струйки воды, стекавшие по лицу.
У меня будет ребенок. Ребенок от Роя. В памяти вспыхнула южная ночь, яркие розовые звезды иного мира, темноволосый мужчина, сидящий у костра и рисующий что-то, его властное «Пойдем!», дом в Междумирье с белыми стенами: вдовствующая графиня все надеялась, что сын распишет их лично. И горячее, обжигающе горячее мужское тело, плотно прижимающееся к моему, бессмысленный страстный шепот в ночи: «Радость моя»
Черт!
Споткнувшись, я чуть не упала. Выпрямилась и вытерла слезы тыльной стороной ладони. О чем я только думаю! Сейчас самое главное решить, что говорить своим родным. В том, что мне устроят допрос с пристрастием, я не сомневалась. Я уже представляла себе, как мама и бабушка в один голос требуют рассказать, кто отец ребенка.
После моего отказа начнутся охи и ахи, крики «Ты нас не бережешь!». Бабушка будет пить корвалол, мама класть валидол под язык. Затем они разойдутся по своим комнатам, чтобы через полчаса вновь встретиться на кухне, обсудить все за чаем и вынести мне свой вердикт. От этого меня вновь затошнило.
Трусливо подумала о втором варианте, срок ранний, никто и не узнает в памяти всплыло лицо Роя, смотревшего на меня с укором. Но ведь он даже не попытался остановить меня!
Теперь мне все надо решать одной. От жалости к самой себе захотелось завыть в голос. Хорошо, хоть о деньгах думать не надо на секунду задумалась: не предвидел ли он такое развитие событий? Наверное, нет, мужчины редко задумываются о последствиях.
А еще есть работа. Я буду вынуждена оставить ее, не факт, что вернусь. Сердце предательски заныло. Я не слишком любила то, чем занималась, но ведь наше ведомство единственное место, где в подвале стоят шкафы, так напоминающие книжные, а на самом деле являющиеся дверями в другие миры. Сдав пропуск, я потеряю возможность попасть в подвал.
Пару раз, когда мне просто хотелось рыдать от тоски, я подходила к дверям, ведущим в подвал, но в последний момент всегда останавливалась: если бы Рой хотел, он пришел, и его ничто не смогло бы остановить. Но он любил Кариссу. И каждый вечер я почти с ненавистью рассматривала себя в зеркале, то благословляя, то проклиная свою схожесть с принцессой Риччионе.
Так ничего и не решив, я, трясясь от холода, вошла в здание на Литейном, махнула охране пропуском, поднялась к себе в кабинет. Увидев меня, Таня всплеснула руками:
Лиза, ты куда пропала?! Соколов вызывает! Сказал, что срочно! Любочка раз пять заглядывала.
Я ругнулась, порылась в сумке. Заледеневшие пальцы гнулись с трудом, нащупала телефон, вытащила. Так и есть: на вибровызове! И десять пропущенных звонков.
Скинула куртку, отряхнулась, будто собака. Одежда была мокрой, но запасных рубашек не было. Пришлось приличия ради накинуть мундир. Быстро переобулась в туфли, оставшиеся в шкафу с зимы, ощутила вкус к жизни. В конце концов, пострадать можно и позже. Бегом направилась по знакомому коридору, профессионально огибая тех, кто попадался на пути. Перед знакомой дверью отдышалась, одернула мундир и решительно вошла.
Любочка сидела в приемной и ожесточенно печатала что-то. Пальцы так и стучали по клавишам.
Лиза, ну где ты бродишь? возмутилась она. Я уже бегать туда-сюда устала!
Извини, у врача была, а телефон на вибро. Я направилась к дверям. Один?