Она попыталась заклясть прохладный весенний ветер, но не успела. Чудовище прыгнуло на неё, а у Ольжаны не оказалось ничего, через что она сумела бы перекинуться. Тем же лунным светом она обожгла чудовищу колени и правую лапу и этим смягчила удар. Когти скользнули по её ноге, глубоко рассекая кожу, а могли бы пропороть насквозь.
Ольжана бросилась в свою комнату. Чудище было куда быстрее её, неповоротливой, и тотчас бы её смяло, если бы ему не пришлось выламывать узкий дверной проём. Ольжана на ощупь схватила свечу, которую держала у своей кровати, зажгла её чародейским огнём и рассеяла искры так далеко, как могла. Простыни загорелись сразу же, а вот доски под волчьими лапами никак не занимались. Ольжана перебросила на шкуру чудовища сноп искр, но те соскользнули с шерсти, как вода с перьев, обмазанных гусиным жиром.
Сердце её стало холодным и маленьким. Из рассечённой голени текла кровь, и Ольжана чуть не поскользнулась на накапавшей лужице.
Чудовище не могло развернуться в её маленькой комнате, и его это раздражало оно смело стол, в ярости перевернуло сундучок. Ольжана была крупной и здоровой девушкой: надеясь выгадать время, она что было силы толкнула кровать на середину комнаты. Чудовище будто и не заметило этой преграды кинулось напрямик через полыхающие простыни. Огонь задержал его лишь ненадолго. Язычки пламени погасли, извившись чёрными тенями.
Тем временем Ольжана распахнула окно, опёрлась ладонями о подоконник и с разбегу через него перекинулась мир изменился, закрутился вокруг неё, уменьшающейся до размеров малиновки. Но Сущность чуяла её и в человеческом теле, и в птичьем поэтому продолжила преследовать. Вывалилась через окно, ломая раму и цветные наличники. Приземлилась в саду.
Свеча, на которую смотрела Ольжана, догорела она стояла в круглой чаше, наполненной песком и водой. Коснувшись воды, огонь погас, оставив после себя комочки растаявшего воска.
Ольжана переплела пальцы и сжала их до боли. В ту ночь там, в саду, всё и закончилось чудовище окружили стражники и господаревы воины. О случившемся узнала и госпожа Кажимера: она прилетела, чтобы расправиться с тварью, но даже она чародейка Драга Ложи, могущественнейшая из колдуний не смогла усмирить Сущность. Чудище задрало одного из стражников, вырвалось из кольца копий и умчалось в лес, как ветер.
Сущность убегала куда быстрее, чем нападала. Должно быть, тот, кто её создал, так это и задумывал.
Ольжана поднялась. Она не останавливалась подолгу на одном месте с тех пор, как появилось чудовище и как все поняли, что это она, Ольжана, была его главной целью. Прошло две недели, две напряжённые недели пути, и Ольжана не знала, сколько ещё выдержит. Она подхватила пухлый сак с пожитками перекидываться с ним было сложно, и в человеческом теле Ольжана оставалась дольше, чем ей хотелось бы. Птице на дорогах безопаснее, чем женщине.
У выхода она бросила монетку в фиалу для пожертвований. Отправляя её в путь ради безопасности Стоегоста и, быть может, самой Ольжаны, госпожа Кажимера дала ей туго набитый кошель. Она обещала, что свяжется с ней и без помощи не оставит, но за две недели Ольжана не получила никакой весточки. Она не питала ложных надежд: госпожа Кажимера приняла её к своему двору не потому, что испытывала к ней тёплые чувства или сочла её одарённой колдуньей. Видно, она не могла отказаться от удовольствия насолить Йовару. И если госпожа Кажимера обращалась с ней любезно, это ещё не значило, что она бы бросилась помогать Ольжане, позабыв про беды Стоегоста.
Сущность Ольжана больше не видела. Ей наказали не оставаться на одном месте дольше одной ночи, и она слушалась. Она плохо спала и всё больше просто лежала в постели, с тревогой поглядывая на окна постоялого двора и принимая за лязг когтей каждую ветку, царапающую ставни.
Знать бы, где ей остановиться на ночлег сегодня.
Церковь стояла на рыночной площади сейчас торговля не шла. Горожане разбегались от дождя. Крутобокая торговка прикрывала горшечную лавку отрезом ткани и со смехом кричала соседу, толкавшему телегу с овощами. Дети плескались в лужах. На церковной колокольне зазвонили колокола, созывая к дневным бдениям.
Всё вокруг казалось живым и таким беспечным, что становилось завидно. Ольжана растянула узел на платке и перехлестнула его длинные концы на груди, укутавшись с плечами и головой. Длани, ей так нравится колокольный звон! Может, стоило бы переждать дождь в церкви но, с другой стороны, нужно спешить.
Ольжана закинула сак за спину и пошла через площадь. С утра она изучала карту: по большаку на запад будет небольшое местечко, где она, может быть, найдет постоялый двор, хорошо бы добраться до темноты. Сперва, размышляла она, нужно отыскать укромное место и переброситься. Ольжана не то что Юрген или Хранко, у неё не получалось долго путешествовать в оборотничьем теле, да и крылья её никогда не были быстры. А уж как будет тяжело лететь в дождь Может, имело смысл нанять извозчика вон сколько телег на площади; но пока Ольжана тратила деньги лишь по мелочи, а в такую погоду с неё взяли бы втридорога. Да и кто знает, что за человек попадётся?
Мимо неё пронеслась горожанка в красивом вишнёвом платке. Двое мужчин, бранясь, катили к повозке огромную бочку. Дождь шумел, перебивая колокольный звон.
Госпожа Ольжана! Госпожа Ольжана!
Она обернулась, но не увидела никого знакомого только залитую площадь и бегущих по ней людей.
Может, звали вовсе не её. Не такое уж у неё редкое имя. Но на всякий случай она ещё раз осмотрелась по сторонам.
Госпожа Ольжана! прокричали снова. Подождите!
Ольжана протёрла глаза и разглядела человека в чёрном, спешащего к ней странной ковыляющей походкой.
Она нахмурилась. Из-за дождя никак не получалось рассмотреть его лицо, только одеяние, похожее на подрясник. Возможно, это служитель церкви, из которой она только что вышла. Но откуда ему знать её имя? И зачем она ему сдалась если только в ней не узнали колдунью?
Час от часу не легче.
Ольжана остановилась, но навстречу не пошла.
Незнакомец наконец-то нагнал её на середине площади торопясь, он сильно припадал на одну ногу и сутулился. Оказавшись рядом, он выдохнул и смущённо ей улыбнулся:
Хвала Перстам, я вас нашёл.
Ольжана настороженно всматривалась в его лицо.
Это был мужчина лет тридцати с небольшим, темноволосый, стриженный довольно коротко: пряди даже не прикрывали уши. На его щеках отросла щетина. По одной стороне лица от виска до нижней челюсти тянулись неровные рытвины шрамов. Человек закрывался от дождя длинным чёрным рукавом, но сейчас опустил руку, чтобы Ольжана могла его рассмотреть.
Я вас знаю, сказала она оторопело. Вы Ла́ле. Я видела вас в Стоегосте.
Плечи его ещё были перекошены, и он вежливо, полупоклоном, качнулся к ней.
Ольжана знала, что он был бродячим лекарем или выдавал себя за него. Пару раз она встречала его при госпоже Кажимере, но не разговаривала с ним сама. И точно он ведь хромал. Внутренности обжёг стыд: она заставила калеку бежать за ней.
Если вы не против, давайте поговорим не под дождём, предложил Лале, едва успев отдышаться. И указал на окраину площади. Там можно укрыться.
Ольжана кивнула, поправив насквозь промокший платок.
Я давно вас ищу, сказал Лале весело, мимоходом. Сегодня даже отчаялся. Решил, что вы уехали и я опоздал.
Ольжана удивлённо промолчала.
Я от госпожи Кажимеры, продолжил он и выдохнул с рваным смешком. Длани, ну и погоня! Госпожа Кажимера мне вас описала так, как могут чародейки вроде неё. Ну, вы понимаете Оттиск собственных воспоминаний, картина волшебством. Но вас трудно узнать с покрытой головой, госпожа Ольжана. Да и я не узнал, если бы А впрочем, потом.
Он махнул рукой. Ольжана заметила, что только одна рука Лале была в перчатке, и это придавало ему ещё более взъерошенный вид как у бродячего пса.
Представляете, даже лошадь не привязал, так поспешил к вам! Хорошо, что она у меня смирная, никуда не уйдёт.
Тут уже стало понятно, куда он её ведёт: к кибитке, в которую была впряжена лохматая коричневая лошадка. Лале погладил лошадку по шее и, подковыляв, откинул тканевой полог.
Прошу. Приглашающий жест.
Ольжана с сомнением глянула внутрь. Две длинные скамейки и уйма разных вещей книги, травы, склянки, мешочки Что находилось дальше, было не разобрать.
Может, даже кто.
Ну нет. Ольжана не сядет к незнакомцу в полутёмную кибитку лишь потому, что когда-то мельком его видела и он представился посланником госпожи Кажимеры. Ладно бы ещё рядом стояли другие повозки но Лале, как назло, остановился на пустом краю площади.
Вы уж меня извините, сказала Ольжана учтиво, коря себя за то, что сама согласилась сюда идти. Но я Не обижайтесь, но я совсем вас не знаю, и мне не хотелось бы дёргать Жавору за усы.
Она решительно поправила ремешок сака на плече.
Буду признательна, если мы поговорим в людном месте. У церкви. Или если вам не хочется возвращаться Конечно, не хочется, он едва волочит ногу. То прямо здесь. Мне не так страшен дождь.
Ах. Лале коротко кивнул. Моя вина. Подождите. Где же
Он тряхнул рукавом, вытащил из поясной сумки узорное пёрышко. Ольжана признала: перо сипухи. Не настоящее, конечно, при Звенящем дворе, не в пример Дикому, считали варварским использовать частички животных. А ученики Йовара верили, что добытые без насилия клыки, перья или когти «своего» животного являлись оберегом для колдуна.
Перо сипухи, которое Лале выложил себе на ладонь, было соткано из чар тоньше, чем самый прозрачный волос, оно светилось мягким светом и слегка подрагивало. Острый кончик смотрел прямо на Ольжану.
Вот так я вас и нашёл, объяснил Лале. Меня вело перо.
Это всё меняло. Госпожа Кажимера превращалась в сипуху, и Лале держал в руках знак её доверия раз перо не жгло его и не расслаивалось на части, он и вправду выполнял волю госпожи Кажимеры.
Не лучшая вещь, чтобы рассматривать её у церкви, заметил он.
Да. Ольжана подняла глаза. Вы правы. В кибитку так в кибитку.
Он подал ей руку, чтобы помочь забраться на ступеньку. Эта рука правая была без перчатки, и на безымянном пальце Ольжана увидела простенький перстень из чёрного железа.
Лале проследил за её взглядом.
Осторожнее, предостерёг он. Не коснитесь.
Один подрясник ещё можно было бы списать на притворство, но перстень
Вы служитель Дланей? удивилась Ольжана. Монах?
Она устроилась на скамейке, положила сак рядом и стащила с волос мокрый платок. Лале сел напротив полог он не опускал, и из кибитки было хорошо видно и площадь, и церковь, и соседние дома.
Да, ответил он. В некотором роде служитель.
В кибитке пахло лекарскими порошками, пылью и бумагой. Ольжана вздохнула. Что ж, раз госпожа Кажимера так решила, значит, здесь безопасно. И всё же
Ольжана слышала, что чёрное железо носили на себе только самые ревностные из последователей Дланей. Но Лале имел дела с госпожой Кажимерой вправду ли он был так благочестив?
Надо же. Ольжана разглядывала его кибитку с нарочито восторженным любопытством. Там, откуда я родом, чёрное железо не в чести, и я никогда не видела таких перстней. Вы не возражаете, если я попрошу его подержать? И хохотнула. Не убьёт же оно меня?
Лале удивлённо приподнял брови.
Нет, конечно. Только обожжёт. Он снял перстень и протянул ей.
Ольжана взяла его платком и почувствовала жар даже сквозь мокрую ткань. Осторожно тронула пальцем свободной руки будто горячей сковороды коснулась. Когда она отдёрнула руку, на подушечке пальца остался след, как от сажи.
Говорят, чем сильнее чародей, тем больнее его обжигает чёрное железо. Ольжана вернула Лале перстень через платок. И продолжила беспечно: Я слышала, будто бы исключений не бывает, но, наверное, это байки.
След на её коже начал бледнеть.
Спасибо, что удовлетворили моё любопытство. Посмеиваясь, она тряхнула кудрями. При обычных людях чёрного железа не коснёшься, а я всегда хотела подержать его в руках.
Едва ли. Надевая перстень, Лале мягко улыбнулся в ответ. Скорее вы хотели проверить, настоящее ли железо я ношу.
Губы Ольжаны свело судорогой.
Повисла неловкая тишина.
Извините.
Ничего страшного. Лале пожал плечами. Я понимаю. Вы ничего обо мне не знаете, а госпожа Кажимера послала меня вам в помощники.
Её глаза расширились.
Вас? Ольжану бросило в дрожь. Значит, это помощь, которую ей обещали? То есть Длани Великие, Лале, вы уж не берите близко к сердцу Но вы даже не чародей.
Он развёл руками. Мол, да кто ж спорит?
И, наверное, вы даже не знаете, на что вас послали. Чем же вы сможете мне помочь? Бедный вы мой человек!.. Она стиснула пальцы в замок. Вы ведь только себе сделаете хуже.
Ольжана подалась вперёд, облокотилась о колени. Она не сразу заметила, что смотрит на Лале прямо, в упор. Ей не было дела до его шрамов, хотя Лале мог подумать иначе. Но если его и смутило её внимание, то виду он не подал.
Я знаю, что вы бежите от чудовища из Стоегоста, тихо проговорил Лале. У меня есть кибитка, и я могу возить вас по Вольным господарствам до тех пор, пока Драга Ложа его не уймёт. Госпожа Кажимера рассказала, что оно чует ваш след, но это не значит, что его нельзя запутать.
Ольжана спрятала лицо в ладонях.
Чем вы провинились перед госпожой Кажимерой, раз она отправила вас ко мне?
Не дожидаясь ответа, Ольжана отвернулась и посмотрела на площадь. В глаза летели косые капли дождя.
Казалось, Лале замялся.
Я в добрых отношениях с паном Авро. Недавно мои товарищи попали в большую беду вместе мы многое пережили в песках Кел-Гразифа, и я не хотел их оставлять. Помочь им смогли только пан Авро на пару с госпожой Кажимерой, и когда меня попросили об ответной услуге, я не смог отказать.
Ольжана выпрямилась и ошарашенно уставилась на Лале.
Как вы сказали? переспросила она. В песках Кел-Гразифа?
В Хал-Азаре, далёкой стране, о которой Ольжана знала только из сказок и гримуаров Йовара, находилась гробница одного из почитаемых иофатцами Перстов вблизи загадочного города Кел-Гразиф. Иофатские военачальники раз за разом начинали походы и сражались с хал-азарцами за эти земли.
Ольжана обвела кибитку куда более цепким взглядом. На её беду, она нашла то, что искала, к стене, увешанной мешочками с травами, был прибит маленький меч из чёрного железа, перечёркнутый кованой веточкой оливы.
Лале, начала Ольжана севшим голосом, вы что, башильер?
Меч и ветка оливы Хранко чертил углём этот символ на печке, рассказывая Юргену и Ольжане о религиозном ордене, ненавидящем чародеев. Орден башильеров братьев Меча, или, как говорили в простонародье, меченых братьев, основали в Иофате, но позже их влияние распространилось далеко за пределами страны.
Все башильеры носили перстни, подобные тому, что был у Лале, но некоторые шли дальше: Хранко красочно описывал, как тяжелы вериги из чёрного железа.
Если уж на то пошло, то брат Лаза́р, произнёс он осторожно. Один мой знакомый, моряк из Хал-Азара, как-то обтесал моё имя до двух смешных слогов, и всем понравилось.
Не думала же она, что его правда зовут Лале? Ла-ле мягкое, восточное, почти женское.
Ольжана похолодела.
Я не понимаю. Во рту стало сухо. Вы настоящий башильер?
А я не понимаю, что вы имеете в виду, госпожа Ольжана. Он ободряюще улыбнулся. Жгу ли я ведьм? Нет, не жгу. Я бродячий лекарь, травник и библиотечный крысёныш в отличие от многих моих братьев, прославленных воинов, бившихся под Кел-Гразифом. Ненавижу ли я колдунов или хал-азарцев? Я признался вам, что вожу знакомство с паном Авро и ношу прозвище, данное хал-азарским моряком.