Длани, а я ведь упомянула при вас Жавору. Знала бы, выбрала бы кого-нибудь другого, а не языческого нечестивого.
Но вы также упомянули Длани, так что мы в расчёте. В его глазах заплясали искорки смеха. Так что делает меня настоящим башильером, госпожа Ольжана?
Клеймо, предположила она, ещё не оправившись от потрясения. С ума сойти, живой башильер! У вас на груди есть клеймо? Меч и олива.
Да, иначе какой же меченый брат без метки. Показывать, с позволения, не стану и, пожалуйста, не будем об этом. Такие разговоры меня смущают, а я, если вы помните, монах.
Неожиданно Ольжане тоже стало весело от его тона.
Какая чепуха! простонала она. Чародейка Драга Ложи отправляет вас, башильера, помогать мне, ведьме.
предварительно наказав, как следует вести себя в дороге. Раз вы до сих пор живы, значит, чудовище можно обогнать. Да и мне по роду службы положено много знать про чародеев и тех, кого они лепят из своих чар Невыносимо смешило, что Лале её успокаивал. Не думаю, что наше путешествие продлится долго: госпожа Кажимера обратится к пану Авро, и вместе они поймают чудовище.
Ольжана взглянула на него с грустью.
Не знаю, как пан Авро, а вот госпожа Кажимера, похоже, не слишком-то вас ценит. И её заодно. Она могла бы отправить к ней на подмогу стоегостских воинов или своих опытных учениц, слишком ловких и быстрых, чтобы их схватил получеловек-полуволк. Но выбрала хромого травника в кибитке, задолжавшего ей услугу. Что же вы так, Лале? Ваши башильерские книги не научили вас тому, что не стоит ничего просить у чародеев? Дороже обойдётся.
Дождь затихал. Замолкли и колокола, а по площади раскатились задорные крики зазывал. Засновали продавцы с лотками, полными пряников и сахарных кренделей, а торговцы те, что не боялись мороси, вновь открыли свои лавки. Запах стоял чудесный чистая весенняя свежесть.
Лале откашлялся.
Не отчаивайтесь вы, госпожа Ольжана. Уверен, мы придумаем, как не пересечься с чудовищем.
Духи! Самому-то не страшно?.. Ольжана понимала, что это постаралась госпожа Кажимера кто-кто, а она любого бы убедила, что путешествовать с девушкой, за которой идёт тварь из северных сказок, не так уж и опасно.
Его зовут Беривой. Ольжана смотрела, как ребёнок выклянчивал у отца крендель. Он дружинник господаря Нельги, и он оказался в этой шкуре по моей вине. Вы слышали об этом? Может, вам рассказывали: тот, кто создал Сущность из Стоегоста, улучил момент. Он выбрал себе в жертву дружинника, которого покромсало моё колдовство. Госпожа Кажимера выяснила это после того, как на меня напала Сущность, и то, что чудище рукотворное, и то, что оно меня ненавидит. Ну и то, что под этой шерстью Беривой.
Ей ужасно захотелось рассказать это всё сразу, как водой плеснуть. Объяснить, во что Лале ввязался.
Я будто вязала кружево мясницким крюком. Да, вот такие были мои чары Возможно, вы услышите, что я безответно влюбилась, поэтому и взялась за привороты. Но я лишь упражнялась в искусстве госпожи Кажимеры и думала, что такого человека, каким был Беривой, моё колдовство не проймёт. Но нет, нет Я ошиблась и не рассчитала силы.
Она провела рукой по волосам. И без того кудрявые, они распушились от дождя.
Я глубоко поддела его сердце: разум, мысли, чувства всё в Беривое перемешалось. Я прибежала к госпоже Кажимере в слезах, но она объяснила, что я не первая и не последняя, чьи приворотные чары оказались слишком грубы правда, обыкновенно такое творили девицы намного младше меня. Госпожа Кажимера сказала, что это пройдёт. Вопрос времени, и Беривой исцелится. Раны, оставленные моими чарами, заживут, как вскрытый нарыв.
Ольжана криво улыбнулась.
Но не сбылось. Тот, кто создал Сущность, добрался до Беривоя раньше и превратил его в чудище.
Лале смотрел на неё, нахмурившись.
Единственное, что я слышал о вас, госпожа Ольжана, это то, что вы попали в беду, потому что были неопытны и юны.
Она невесело засмеялась.
Я не юна. Я просто дура. Да и какая я вам госпожа, брат Лазар? Я купеческая дочь из Борожского господарства. Я прожила восемь лет в ученичестве у лесного колдуна, который выкрал моего брата.
Слукавил, признался Лале. Это я тоже слышал.
Ольжана взяла смятый платок и бережно его развернула.
Думаю, мы с вами заболтались. Не пора ли в путь? Я нашла одно местечко на карте может, вы знаете, пригодно ли оно для ночлега
Лале с ней согласился. Обсудив дорогу, он придержался за скамейку и осторожно спрыгнул наземь; Ольжана смотрела ему в спину, чуть сощурившись. Да уж, решила она, странный человек. Надо расспросить повнимательнее.
Птицы на площади купались в лужах. Мужики, бранясь, везли неповоротливую телегу. На церковное крылечко вышел человек в подряснике, совсем как у Лале, и стал подавать милостыню хотя, помнится, Хранко рассказывал, что придуманная иофатцами вера немилосердна.
Выглянуло солнце, и Ольжана отвернулась.
Пусть хоть кто-нибудь Длани, духи, боги окажется милосердным, и Сущность изловят к началу лета.
* * *
байки не байки, госпожа Ольжана, а чёрное железо инструмент простой, но рабочий. Лале слегка натянул поводья. Если человеку хватает сил на то, чтобы перекинуться в животное, железо оставит след.
Лошадка мерно цокала копытами. Мимо проплывали невысокие цветущие холмы, усыпанные маргаритками и колокольчиками. Дорога была пустая, ехать одно удовольствие. Лале правил лошадкой, а Ольжана, устроившись внутри кибитки, высовывалась к нему через полог для разговора.
Она спрашивала то одно то другое и понимала, что, как бы ни старалась, весь их разговор напоминал допрос. Ольжана вызнавала, как работало чёрное железо, и хотела поймать хоть полуслово, способное её насторожить.
Мог ли Лале быть не башильером, а подосланным чародеем? Вдруг он лишь выдавал себя за монаха, не слишком чтящего законы Дланей?
А что, если чародей ещё не обрёл свою оборотничью форму? Ольжана сидела, подперев щёку кулаком. Железо ведь его не выдаст.
Не выдаст, легко согласился Лале. Он смотрел на дорогу, блаженно прищурившись от солнца. Но все известные мне чародеи хоть в Вольных господарствах, хоть в Хал-Азаре оборотни-перекидыши. Какой спрос с перекидыша, который ни в кого не превращается?
Да, мысленно согласилась Ольжана. Если чародей не умел обращаться в животное, значит, он не умел ничего. Это первое, чему учились новоиспечённые колдуны кроме, пожалуй, её самой. Но она обратилась удивительно поздно.
Тут ей стало любопытно.
А что делают ваши братья, если им попался такой чародей? Маленький ученик колдуна, которого взяли под стражу.
Об этом написан трактат мессира Гирайона из Селизы. Лале улыбнулся, чуть повернувшись к ней. Что бы вы ни спросили у башильера, госпожа Ольжана, скорее всего, он так и ответит: «Об этом написан целый трактат».
Сейчас Ольжана видела его лицо со стороны без шрамов и решила, что может позволить себе его поразглядывать. На её вкус, черты Лале были приятными нос с крохотной горбинкой, широкие брови, тёмные глаза.
Мессир Гирайон, продолжал он, пытался выяснить природу колдовства.
И что? хмыкнула Ольжана. Преуспел?
Увы. Лале вздохнул. Люди до сих пор спорят, что есть колдовство наука или ремесло, которому можно обучиться. А может, родовое проклятие или греховная болезнь. Мессир Гирайон предполагал последнее и считал, что вы уж простите дитя, притронувшееся к колдовству, уже испорчено.
Какая тягомотина, ужаснулась Ольжана.
Лале рассмеялся.
Так и живём.
Что ж. Поболтали немного о пустом и снова за дело.
Ну послушайте. Ольжана вывернулась, уселась поудобнее. Быть такого не может, что ваше чёрное железо никогда не ошибается. Я с севера Борожского господарства. В наших домах мало кто такое железо держит считается, что оно не столько укажет на нечисть или колдуна, сколько их разозлит.
Лале смиренно отвечал на её вопросы и никак ни движением брови, ни лёгкой насмешкой не выдавал своего неудовольствия.
Хотите примету? Чем ближе дом к Иофату, тем больше в нём чёрного железа. Пожал плечами. На север его возят мало, и ваши земляки научились бороться своими средствами. Да и если в дом придёт покойник, которого третий день как схоронили, я думаю, его семейство и без чёрного железа заподозрит что-то неладное.
Трудно поспорить.
Чёрное железо не столько оружие, сколько зеркало, объяснял Лале спокойно. Оно причиняет боль, но убивает не лучше обыкновенного.
А что про обман?
Только здесь он усмехнулся краем губ.
Всё-то вас одно заботит. Да, чёрное железо можно обмануть если изгаляться и не касаться его разными способами. Человек изобретателен, госпожа Ольжана. Особенно тот, кто боится разоблачения. На их беду, мои братья, что называется, тоже не лыком шиты. А что же, вы кого-то собрались дурить?
«Главное, подумала она, чтобы ты меня не обдурил». Ольжана была недоверчива и считала, что впитала это с молоком матери: в их землях многие такие. Может, потом ей станет за это стыдно, но сейчас она вызнает всё, что сумеет.
А нельзя ли она замялась, обмануть железо, если что-нибудь выпить?
Или съесть, развеселился Лале. Если только яд. Хотите обмануть зеркало заставьте себя исчезнуть.
Кибитка катилась по влажной земле, но, к счастью, не застревала. Случись это, у Ольжаны бы сердце из груди выпрыгнуло: солнце тянулось к горизонту. А госпожа Кажимера сказала ей на прощание, что твари, сродные Сущности из Стоегоста, предпочитают охоту по ночам. Днём их не застать «вот тебе и возможность спастись, ясочка».
Хочешь не хочешь, а нужно укрыться до ночи, иначе они помогут Сущности взять след.
Смертельный яд? уточнила Ольжана рассеянно. Я слышала, что в западных господарствах колдунов хоронят в сапогах из чёрного железа.
Напрасно. Вместе с жизнью человек теряет все умения значит, и железо не оставляет на нём след.
Ольжана оправила пыльный полог. И прикусив губу Длани, какой же она выглядит дурой! продолжила выспрашивать голосом, полным вежливого участия:
Если бы я хотела обмануть зеркало, я бы использовала заклятие сильнее, чем оно. Вы никогда не встречали чары хитрее, чем ваше железо?
Работа моего железа предельно проста: жжёт, если касается кожи перекидыша. Все хитрости в пределах этого. Лале тяжело вздохнул. Чародеи Двора Лиц могут держать чёрное железо, если на них надето чужое обличье. Но вы ведь понимаете Можно обмануть случайного стражника, велевшего вам коснуться решётки у церкви. Прикроетесь рукавом или только сделаете вид, что коснулись, но совсем другое дело, если за вас взялся мастер.
Он покачал головой, показывая, что не подразумевает ничего хорошего.
В Иофате и Хал-Азаре я встречал братьев, которые так управлялись с железными кольями, что могли бы пробить и слой колдовской кожи.
Ольжана проглотила ком в горле, но ничего не сказала.
Чародеи Двора Лиц, продолжал Лале, не могут носить чужое обличье вечно. Если посадить их в темницу, рано или поздно они его сбросят. А там снова железо.
Он помолчал, а потом произнёс осторожно, с мягкой смешинкой:
Вот что скажу, госпожа Ольжана. Если вы встретили человека, а он, допустим, взъерошен, подозрителен и колченог Ну бывает же такое, кого только не встретишь на дорогах Так вот: если он носит перстень, как у меня, то, скорее всего, перекинуться в оборотня у него силёнок не хватит, и нет смысла ловить его на слове.
Хорошо, думала Ольжана, вдыхая дорожный запах цветочный, лошадиный и сырой. «Допустим, ты всё-таки не чародей, раз постоянно носишь свой перстень. Но тогда ты действительно башильер, а это ещё хуже».
Наверное, ей стоило замолчать, пока Лале не вышвырнул её на большак. Но она ехала в его кибитке по дорогам, которые он наверняка знал лучше неё, раз путешествовал по Вольным господарствам и лечил людей. Слишком уж большая власть для человека, о котором она знала совсем немного.
Как же вас занесло к башильерам? спросила она, разглаживая платье на коленях. Вы ведь господарец, как и я. По говору слышу. Даже несмотря на то, что обратились ко мне на «вы», на иофатский манер.
Лале рассмеялся и обернулся к ней так, что она увидела кусочек его изуродованной щеки.
Вы даже не стесняетесь признавать, что исследуете меня, госпожа Ольжана. Да, я господарец. А сможете понять, из каких я мест?
Ольжана решительно не могла это понять. В Стоегосте, при госпоже Кажимере, она встречала людей из разных господарств, но Лале говорил одновременно похоже и непохоже на всё, что она знала.
Не старайтесь, успокоил он. Моё произношение безнадёжно испорчено. Я прожил в Хал-Азаре одиннадцать лет треть своей жизни и столько же не говорил на родном языке. От прежней господарской речи мало что осталось.
Одиннадцать! поразилась Ольжана. А думала о другом фразу назад ей показалось, что Лале вот-вот рассвирепеет. Духи, что же заставило вас вернуться? Вам там не нравилось?
Очень нравилось. Лале задумчиво посмотрел на горизонт. Но времена там изменились.
Он огладил небритую щёку.
Госпожа Ольжана, произнёс он спокойно-вежливо. Я готов объяснить то, что вас смущает, но в душу вы мне, пожалуйста, не лезьте.
Так Ольжана поняла, что кусок его души остался в Хал-Азаре.
Простите. Она смотрела ему в затылок. Я буду рада узнать всё, что вы сочтёте нужным рассказать. Сами ведь понимаете: вы башильер, а до нашей с вами встречи я думала, что случайных людей туда не берут.
Лале издал сухой смешок.
А я и не случайный человек. Орден башильеров огромен. Среди моих братьев, помимо религиозных фанатиков, есть тьма учёных мужей от математиков до философов, от архитекторов до врачей. Я знаю множество бродячих проповедников и лекарей, которые и мухи не обидят. Да и я примкнул к ордену не потому, что хотел бороться с колдунами.
Лошадка шумно фыркала и махала хвостом на неё слетались мошки. Солнце наливалось пылающим, закатно-розовым цветом.
Я сделал это ради знаний, продолжал Лале. Сотни книг в башильерских библиотеках, тысячи свитков и манускриптов Невиданное богатство для мальчика из господарской деревни, как считаете?
Ольжана слышала, что проповедники-башильеры не только разъезжали по Вольным господарствам, но принимали к себе мальчишек, готовых постигать их науки. Правда, в этих землях трепет перед Дланями никогда не был сильнее трепета перед старыми богами и Тайными Людьми.
Как же я сдружился с колдунами? Лале уже сам задавал себе вопросы, и Ольжана решила, что, должно быть, она его ужасно раздражает. Смотрите.
Он стянул перчатку с левой руки, и Ольжане пришлось приподняться с места, чтобы разглядеть, что же он имел в виду.
Мои братья часто носят перчатки. Руки для служителей Дланей особенная часть тела, но я ношу по другой причине. Он пошевелил пальцами, сжимающими поводья. Ничего не замечаете?
Левая кисть Лале была смуглее и шире, чем правая. Пальцы короче и толще.
Думаю, по мне заметно, что некогда я попал в передрягу. В голосе ни тени скорби, как у человека, который давно всё отстрадал. В награду мне достались не только разорванное лицо и хромая нога. Тогда мне отняли руку и вернуть её смог лишь хал-азарский чародей, достопочтенный Залват из города Шамбол.
Ольжану было трудно впечатлить колдовством. Она видела чудищ больших и малых, спящих в озёрах и резвящихся на погостах. Она наблюдала, как звёзды катились с небосвода, точно яблоки по тарелке, и застывали в ручье блестящими серебряными монетами. Она знала, что вьюга может рыдать человеческим голосом, как девушка по убитому жениху, а болотные огни способны свести путников с ума. Но сейчас сейчас Ольжана не сразу нашла слова.