«Юрген», говорил тогда Чеслав степенно-мягко, очень глубоким для юноши голосом. Казалось, что для него не было ничего естественнее, чем успокаивать маленького перекидыша. Чеслав повторял его имя, пока до Юргена не дошёл смысл слов и он не поднял щенячью морду и не затих. «Юр-ген». Чеслав исчез из его жизни так давно, что от него почти ничего не осталось. Но Юрген в пёсьем обличье до мелочей запомнил своё первое превращение и даже от голоса Чеслава остались тени звука.
В груди потянуло холодком. Юрген хмыкнул и досадливо почесал шею.
Да, Чеслав страшно обрадовался его превращению. Говорил с гордостью: Юрген превратился в собаку, и значит, теперь он по-настоящему его младший брат. Брат. А Юрген старался не вспоминать его последние сколько прошло? Лет пятнадцать? И продолжал бы в том же духе, если бы не ушла Ольжана, которую он любил как старшую сестру. Тут-то и понял: с ним это уже случалось. Он уже знал, каково это терять человека, которого считал своей семьёй. Это оказалось неожиданнее и больнее, чем отпустить ребят, никогда не собиравшихся оставаться при Йоваре дольше, чем требовала их клятва, всех, даже Ратмилу.
Чеслав пришёл сюда, когда ему было четырнадцать. Из-за этого Йовар отказался его принимать переросток, заявил он, никакого толка не выйдет. Он выгнал Чеслава, не предложив никакой другой работы, и сейчас Юргену казалось, что Йовар заупрямился неспроста. Почуял быть беде. Но Чеслав был настойчив. Он ночевал под Йоваровым забором, и никакая сила ни ветер, поднятый в лесу, ни зловещие огоньки хищных глаз не могла заставить его уйти. Ратмила рассказывала, что он был согласен на всё, лишь бы Йовар принял его к себе мести пол в тереме, готовить еду. А сам-то, должно быть, понимал, что кто-кто, а вот чародей из него получится удивительный.
Йовар подивился такому упорству и уступил.
Целый го-од, тем временем стонал Сава, блуждая вокруг пня. Мне учиться целый год, прежде чем я обернусь!
В лучшем случае, великодушно заметил Юрген. Да ладно, шучу я. Ты ведь смышлёный малый, за год легко управишься.
Сава подбоченился и с вызовом посмотрел на пень.
Может, и раньше превращусь. Бывало же такое, а? Да наверняка бывало!
Усмехнувшись, Юрген подобрал отломанную ветку.
Как раз с Чеславом и было. Он обратился через несколько месяцев. Случай из ряда вон и для ребёнка, не то что для подростка.
Сава поджал губы и протянул:
Наверное, главный колдун им очень гордился.
Как Юрген ни старался его успокоить, Сава заранее побаивался Йовара и раздумывал, чем бы мог ему угодить.
Да нет. Юрген кольнул воздух веткой, как мечом. Её конец смотрел на Саву. Сам я этого не помню, но мне говорили, что Йовар не слишком жаловал Чеслава.
Почки на ветке раскрылись. Из них показались зелёные ростки они тянулись всё выше и выше, распускались молодыми листьями. Сава смотрел на колдовство настороженно-угрюмо.
Что-то мне кажется, заявил он обеспокоенно, главный колдун никого, кроме тебя, не любит.
Юрген махнул позеленевшей веткой.
Йовар суровый человек, признал он. Особенно на вид. Но сердце у него доброе. Ольжана была уверена, что Йовар её не выносит, но я думаю, что он и к ней прикипел душой. Он заботится о своих учениках и дорожит нами, как родными. Только вот с Чеславом не вышло.
Не вышло. Слишком простое обозначение для того, что закончилось у погоста на границе Йоваровых владений.
Сава потянулся за веткой, на которой начали распускаться белые цветы. Взял её у Юргена, с любопытством повертел в руках. Это было не первое крохотное колдовство, которое при нём творил Юрген, да и наверняка не последнее.
А что
Его отвлёк треск в кустах.
Юрген умел отличать мороки от яви, а живое от умершего, даже если оно старалось казаться живым. Йовар научил его, как читать ход звёзд, как не попадаться в ловушки тумана и болотных огней и как понимать, где смертный, а где лишь чудище, влезшее в человеческую кожу. И только заслышав хруст ветвей, Юрген уже знал: то, что шло к ним с Савой, человеком не было.
Он прыгнул вперёд, заслоняя мальчишку собой. Был бы псом оскалился бы, предупредительно зарычал.
Но потом он прислушался и узнал хрусткий перекатывающийся шаг.
Юрген расслабленно выпрямился.
Как всегда. Голос насмешливый и поскрипывающий, словно несмазанная дверь. Не успеешь подойти, уже готов броситься.
Не сердись, Букарица, попросил Юрген извиняющимся тоном. Ты чего, решила прогуляться?
Через кусты пробиралось существо, похожее на женщину дородную и низенькую, как бочонок. Лицо Букарицы мало чем отличалось от лица обыкновенной борожской крестьянки средних лет, так что поначалу Сава, наверное, и не догадался, кто перед ним.
А что б и не прогуляться, заворчала Букарица, выходя на полянку. Сидишь в подполе целыми днями, то готовишь, то ткёшь, как рабыня. Замучили совсем, сил уже нет.
Букарица никогда не выглядела замученной. Напротив, она была румяна и черноброва с широким приплюснутым носом и тонкогубым ртом, который красила ягодным соком. Лохматые чёрные косы она убирала под расшитую красную косынку, завязанную сзади. Одета была хорошо в платье, сшитое по её меркам.
Выпутываясь из колючих ветвей, Букарица чуть приподняла понёву и потрясла одной из показавшихся козлиных ножек.
Лицо Савы вытянулось.
О, протянула Букарица с любопытством, новенький?
Она подплыла ближе, замерла напротив Савы. Ростом они были одинакового, так что разглядывай не хочу.
Рыжий, причмокнула Букарица. Это зря. У нас Ольжана полгода как сбежала, и Йовар с тех пор рыжих недолюбливает. Вон даже Грыня недавно за слабые чары чуть в озеро не скинул
Хватит, сказал Юрген мягко. Сава, это Букарица.
Здешняя кухарка и прислужница.
Не прибедняйся. Юрген закатил глаза. Это наша домоправительница. Она живёт в подвале терема и верховодит целым выводком шишимор. Ты знаешь, кто такие шишиморы? Они у вас есть?.. А, ну если увидишь где-то на подворье крохотную сморщенную старушку значит, шишимора бежит по своим делам. В обычных домах они только пакостничают, но у Йовара смирно ведут хозяйство.
Букарица продолжала рассматривать Саву.
Тайные мои Люди, всплеснула она ручками, худой-то какой!..
Предупрежу сразу, сказал Юрген строго. Шишимор обижать нельзя. Букарицу тем более. Мы все её очень любим и ценим.
Да. Букарица перестала причитать и игриво упёрла руки в боки. Меня тут любят. Видишь, что подарили мне мои мальчики? Она поддела монисто на груди. Это Юрген привёз из Боровича. А это, погладила косынку, Хранко из-под самого Стоегоста. Это и многое другое.
Сава всё больше смотрел не на цацки и тряпки, а на копытца, выглядывающие из-под пол юбок.
Ясно, выдавил он.
Букарица шагнула к Юргену, взяла его за руку и похлопала по тыльной стороне кисти.
Что ж ты в терем не бежишь? Хозяин вернулся.
Брови Юргена поползли вверх.
Так я не знал. Слышала что-нибудь новое?
Да нет, мирно осмотрел владения, и всё. Букарица отступила на шаг. Иди, иди, а то Хранко ему сразу на уши присел. Нехорошо, что он там, а ты тут.
Юрген кивнул и обхватил пальцами рукоять ножа. Глянул на Саву через плечо.
Ну что, он вздохнул, идём знакомиться с Йоваром.
Сава тревожно облизнул губы.
Идём-идём. Лезвие вышло из ножен с лёгким шорохом. Помнишь дорогу до терема? Что, наперегонки?
С мгновение Сава раздумывал, стоит ли вестись на такое предложение. А когда Юрген воткнул в землю нож, сорвался с места и понёсся ко двору, вспарывая воздух локтями.
Заблудится ещё, проворчала Букарица. Иди лови мальчонку.
Юрген улыбнулся, перекручиваясь, и улыбка расплылась до пёсьего оскала. На месте подхваченного ножа чернела шерсть.
Воздух наполнился звуками иной глубины и тона. В носу защекотало от запахов, недоступных человеческому нюху. Лапы упруго оттолкнулись от земли.
Со слов Ольжаны Юрген знал, как тяжело бывает дышать, если лёгкие сжимаются до размеров крохотной птичьей грудки, и как сложно освоиться в пространстве, когда глядишь на мир чужими глазами. Чем старше впервые обратившийся перекидыш, тем мучительнее и дольше он свыкается со своей новой формой. А может, говорил Йовар, не свыкнуться никогда.
Юрген знал, что ему просто повезло. Носить шкуру пса для него было не сложнее, чем любимую удобную рубаху. Животные, в которых перекидывались опытные колдуны, часто были сильнее своих обыкновенных собратьев а Юрген в теле собаки был быстр.
Ветви качнулись рядом, смазываясь до зелёно-чёрных полос. Юрген перепрыгнул через бурелом, проскочил между малиновых кустов. Вильнул с правого бока Савы, направляя мальчишку по нужному следу, конечно, две его ноги никак не смогли бы перегнать четыре Юргеновых, но Юргену хотелось, чтобы он думал иначе.
Бывало, Йовар хвастался, что ни у одного чародея Драга Ложи нет ученика, который смог бы обогнать Юргена в оборотничьем теле. Юрген только отмахивался едва ли это так. У госпожи Кажимеры и господина Грацека на службе столько хищных птиц, куда ему с ними тягаться?
Сава бежал через лес так, что пятки сверкали, охоч до побед, значит. Он сворачивал с тропы и пробирался через заросли, сокращая путь, а Юрген краешком разума разводил ветки, чтобы те не выстегали Саве глаза. Но Сава всё равно умудрился расцарапаться, скатиться кубарем в овраг и выбраться оттуда с грозным рыком, весь облепленный прошлогодним репьём.
Что ж, отметил Юрген. По крайней мере, он уже позабыл о том, как боялся Йовара.
Когда они выскочили на лесистый холм, открылся вид на терем. Юрген приостановился а Сава радостно побежал под горку.
Жалко, что пёсьи губы не умели улыбаться Юрген некстати вспомнил, что свой дом Йовар ласково называл «теремком».
Такой уж был Йовар. Если он говорил, что в Тинистой реке завелась змейка, значит, там поселился огромный ящер, приплывший с северного залива, и нет, Якоб, послушай, Якоб, там наверняка тварь длиной с сосну, давай ты не будешь нырять к ней спьяну Зато сколько потом удовольствия вылавливать с Хранко окосевшего Якоба, отмахиваться от рассерженного речного змея и возвращаться домой облитым холодной водой. А там Ольжана, которая очень вовремя забывала, как высекать молнии и нагонять тучи. Поэтому Йовар, ворча, разбирал ей буквы из гримуаров и ругался как проклятый, когда она совершенно случайно, разумеется, взбивала тучи прямо в тереме. Йовар оказывался занят ровно до того мгновения, пока Бойя, задыхающаяся от смеха, не напаивала Якоба одним из своих сонных зелий и не укладывала его спать а то за пробу, снятую с деревенской браги, Йовар снял бы с него шкуру.
Эх, были времена.
Юрген потрусил вниз за Савой, бросая взгляды на двор. Да, их дом был чудо как хорош чёрный четырёхъярусный терем с треугольными крышами и кружевом наличников. Ни дать ни взять дворец. Величественные деревянные хоромы, соединённые с башенкой-смотрильней, над которой часто кружили болтливые вороны Хранко. Их терем был обнесён частоколом с двумя прорезями для ворот Сава побежал к главным, но, разглядев что-то, резко остановился.
На столбики по обе стороны от ворот были насажены человеческие черепа. Ученики Йовара давно к ним привыкли. Они знали, что некогда это были лихие люди, а Йовар оставил их черепа в назидание случайным путникам. Сава успел узнать о судьбах нынешних Йоваровых украшений, но сейчас глядел на них как впервые.
Юрген прыгнул к нему и ударился оземь. Сава выдавил, стараясь отдышаться:
Глаза!.. Что с их глазами?
Пустые глазницы черепов светились туманным жёлто-оранжевым огнём.
Ну дело к вечеру, просто ответил Юрген. Когда Йовар дома, черепа горят сами по себе. А в его отсутствие мы ленимся их зажигать, вот ты и не застал.
Казалось, от вида светящихся черепов Сава растерял весь боевой дух.
Может Он неуверенно поскрёб грязную щёку. Сегодня главный колдун отдохнёт, а я с ним завтра поговорю?
Не выдумывай. Юрген вытащил репей из волос Савы. Давай-ка отряхивайся. Идём, тут рядом бочка с водой да, вот. Умывайся.
Сава принялся медленно вытирать лицо и шею. Он глядел в бочку с такой тоской, будто хотел там утопиться. Как Юрген его ни поторапливал, в терем они зашли, только когда начало смеркаться.
За окнами главной трапезной мерцали лиловые сумерки. Шишиморы волокли к подполу пустые тарелки. Йовар сидел во главе стола вполоборота к выходу. Хранко наклонялся к нему с разговором, а Якоб сидел рядом, облокотившись о столешницу. Он со скучающим видом перекатывал напиток в чарке.
Остальные уже разошлись. Жаль, что не было Бойи, подумал Юрген: её присутствие бы успокоило Саву. И она не то что Ольжана не стала бы отчитывать их за мальчишеские догонялки и наспех облагороженный Савин вид.
Заметив их, Хранко сощурил глаз. Но говорить не закончил, пока Йовар не поднял руку.
Хватит. Голос у него был низкий и густой. Потом обсудим.
Сава попятился на полшага.
Перед Йоваром робели лесные душегубы и головорезы с большака, что уж говорить о ребёнке? Юрген не знал, сколько учителю было лет, но догадывался, что немало, как и остальным чародеям Драга Ложи, основанной полвека назад. Но для великих колдунов время текло так, как им хотелось. Йовар, конечно, не выглядел юношей, но ни в войлоке его бороды, ни в спутанных волосах ещё не серебрилась седина. Всё в его движениях сквозило такой медвежьей мощью, что никто бы не назвал его стариком.
Юрген подумал, что для Савы это хорошо встретить Йовара, когда он мирно сидит за столом. Ольжана рассказывала, что ночью, когда она пришла в этом терем за своим братом, Йовар явился ей сначала в обличье медведя, а только потом превратился в крупного чернобородого мужчину и если бы не обращение, она бы приняла его за разбойника, а не колдуна. Обычно Йовар жалел своих будущих учеников и не выходил к ним медведем, но Ольжана сразу ему не понравилась. Он следил за ней, когда она ещё только искала путь к его дому, и решил, что благоразумнее оставить её младенца-брата, а не связываться с купеческой девкой.
Йовар медленно огладил бороду.
Добрый вечер. Юрген вежливо поклонился. Йовар, это Сава, он
Без тебя разберусь. На Саву он глянул мельком, зато с Юргена глаз не сводил. Где тебя носило? Ты, видно, даже не торопился.
Если Йовар возвращался после долгого отсутствия, его надлежало встретить хотя бы появиться в тот день на ужине. Такие уж у них были порядки.
Извини, сказал Юрген. Я не со зла.
Хранко рядом слегка трепыхнулся. С наслаждением ждал ссоры или боялся попасть под горячую руку?
Надеюсь, процедил Йовар, ты занимался достаточно важными делами, а не только квохтал, как наседка?
Юрген задумчиво посмотрел на Саву.
Только квохтал, признался он. Это оказалось увлекательно.
Он сокрушённо развёл руками, мол, что тут поделать? Йовар смотрел на него, грозно насупив брови.
По-твоему, это смешно?
Ну вот, началось.
Якоб опустил чарку со всей осторожностью, на которую был способен, чтобы не отвлечь резким звуком. И это Якоб-то! Но если Йовар закипал, все старались вести себя тише мыши.
Хотя Юрген знал, что Йовар свирепел так же быстро, как и отходил.
Может, я даю тебе слишком много воли, Юрген? Рука Йовара сжалась в кулак. А? Что скажешь?
Юрген почтительно склонил голову.
Скажу, что на это твоя воля, мастер, произнёс он мягко. Я виноват. Я замешкался, не сразу пришёл к тебе и поздно привёл ребёнка. Извини.
Сава рядом дышал напуганно и шумно, как пойманный в силки зверёк.
Йовар побуравил Юргена взглядом, а потом махнул тяжёлой ладонью.
Жавора с тобой, буркнул он. Совсем распоясался. На, иди садись. Есть будешь, когда я закончу.