Эх, Златомир, Вячко Проверив посты, Михаил все же не смог отвлечься от мрачных мыслей. Да и как отвлечешься-то? Коли самые верные да надежные люди вот так вот, глупо, погибли не в сече, не от вражьей стрелы, не от лихоманки даже, а дома от какого-то нелепого случая! Так бывает, да Никто своей судьбы наверняка не знает, или, как говаривал варяг Рогволд Ладожанин, «никто не избегнет норн приговора». Норны у вярягов слепые девы, плетущие нити человеческих судеб. Где-то сплетут, а где-то и оборвут ниточку Вот и у Златомира оборвалась, у Вячко
Уже подъезжая к Ратному, сотник вдруг увидел скопление народа у проруби, у «стиральных» мостков. Бабы обычно там полоскали белье, ну и чесали языками, чего уж женсовет, по-другому не скажешь. Рядом была устроена наледь, горку для детишек залили еще на Рождество кати себе на ледянке с кручи к реке, так, что дух захватывает! Не только детишки катались, а и кто постарше не брезговали, отнюдь! Обнимутся парень с девчонкой и покатили.
Да что там такое-то? Зачем собрались, с чего гудят все, словно рассерженный улей?
Недоброе предчувствие кольнуло Мише в сердце острой холодной иглою! Слишком много нынче смертей Неужто продолжилась эта черная полоса, череда мрака?
Продолжилась, да и не кончалась
Михайла и до проруби-то доехать не успел Рассказали! Наставница Матрена подхватила под уздцы коня
Беда, господине!
Да что случилось-то?
Что сотник уже представлял примерно
Дева младая С корзиной, с бельем, шла На ледянке поскользнулась да прямо в прорубь! Там ведь стирали лед Видно, с ледянки-то поднялась, да и не удержалась.
А что, золой-то не судьба посыпать? отпустив поводья, раздраженно бросил сотник. Самим-то не догадаться, нет? Все чужого приказа ждете моего, Корней Агеича, Аристарха?
Так посыпали, господине Не так и давно. А полоскали-то сегодня с утра многие. Вот и подмерзло.
Подмерзло сотник недовольно поджал губы. Так чья дева-то?
Добромира, Гостяты Куровлева внучка В крещении Ириной нарекли Хорошая, добрая дева. Да ты ее знаешь, господин. Из тех, из «шустрых» твоих
Что?!
Сотник закусил губу.
«Шустрыми» он сам прозвал трех бойких, острых на язык девчонок, трех подружек-хохотушек Ладиславу, Добромиру и Любаву, коих и выбрал в качестве «информационного оружия», а потом и в «газету». Сделав ставку на юных девиц, Лисовин преследовал несколько целей. Во-первых, на них было легче влиять. Сотника они просто боготворили, всегда ну, почти всегда слушали с благоговением и все поручения исполняли в точности или уж как могли, но со всем старанием. Во-вторых, они и сами имели куда большее влияние на молодежь, нежели, скажем, жена старосты и прочий пожилой «женсовет»! А молодежь это будущее, кто же от будущего откажется?
Симпатичные подобрались девчонки: славные, энергичные, умные не откажешь.
Добромира Мира Ирина маленькая такая худышка, выглядевшая куда младше своих пятнадцати лет. У нее даже и грудь еще не выросла, не оформилась: волосы остричь мальчик мальчиком.
Несли уже Добромиру. Достали. Вытащили Жаль, поздно! Захлебнулась уже девушка, замерзла белая вся лежала. Ледышка
Люди кругом шептались, шушукались. Разъясняли, что тут случилось да как. В прорубь девицу затянуло не выбралась. На голове, прямо на лбу ссадина, видать, упала Да, здесь можно упасть Падают чаще, правда, затылком Кровь на руках под ногтями пыталась выбраться, да скользко, вот течением под лед и утянуло
Как достали-то?
К вымолу прибило, вынесло Там лед тонок пробили
Отпевать в часовенке будут
Отпевать Юную веселую деву, которой жить бы да радоваться, деток рожать!
Господи-и-и! Ну зачем так все? Зачем?
К вечеру грянула оттепель. Задул, забуранил верховой ветер. Затянули все небо низкие серые тучи, исходившие мокрым снегом, а затем и дождем настоящим ледяным ливнем!
Глядя в окно, Михайла поежился, поплотнее запахнул старый домашний плащ. В горнице-то и в мороз куда веселей было, нынче же ветер все тепло выдул, да еще и дождь, сырость. Промозгло все, мокро бр-р!
Самолично подкинул в печку дров, пошевелил кочергой угли.
Хлестнул, ударил в слюдяное оконце мощный дождевой заряд, едва переплет свинцовый не вышиб! Что и говорить буря! Редко зимой такое бывает, но вот случилось же. В такую погоду часовых только пожалеть! Впрочем, те экипированы правильно.
Миша еще почитал на ночь, правда, недолго свечи берег. Привык уже подчиняться местному распорядку, с рассветом вставать, с темнотою ложиться. Правда, так получалось не очень. Все время оставались какие-то неотложные дела.
Наутро, едва проснулся, в дверь кто-то застучал, забарабанил
Да пусти ты, говорю, ирод! Дело важное!
Судя по говору Илья, секретарь и «главный редактор» газеты Да-да, появилась уже в Ратном и газета, и типография все с помощью Тимофея.
Энергию для пресса (как и для станков в мастерских) брали с помощью верхнебойного колеса, опережая течение местной истории лет на триста.
Да пропусти, говорю!
Не велено! Часовой первогодок из Младшей стражи устав внутренней службы знал назубок.
Пропусти, быстро одевшись, Михайла вышел в горницу и распахнул дверь. Илья? Только не говори, что опять что-то худое случилось!
Случилось, господине сверкнув темными очами, секретарь перекрестился на икону святого Николая. Крышу в библиофеке сорвало! Протекло!
Ч-черт! сотник выругался. Что, всю крышу?
Да, слава богу, часть Немного там.
Так по осени ж ремонтировали, не дранкою тесом крыли!
Видать, плохо крыли. Плашки-то и сорвало. Ветродуй-то ого! Книжицы залило.
Виновато разведя руками, секретарь состроил такое лицо, будто это он и был единственным виновником произошедшего. Хотя, за библиотеку ведь он отвечал, так что
Что за книжицы?
Колумелла, Тит Ливий Арифметика наша, две штуки И Августин Блаженный еще.
Августин Вот же угораздило!
Подмочить Блаженного Августина это было серьезно. Колумелла и Тит Ливий были собственностью всей общины Ратного, два экземпляра «Арифметики» ратнинцы вообще отпечатали сами, в своей же типографии, а вот сочинение Святого Августина «О граде земном и о граде Божием» Миша совсем недавно выпросил у боярина Аникея для переписки, точнее перепечатывания. Стоила книжица очень и очень дорого, примерно как средней руки коровье стадо! Что ж, придется теперь платить
Да что ж это такое творится-то? Все несчастья в одну куча собрались! Час от часу не легче. То одно, то другое, то третье. Да черт-то с ним, с Августином людей вот жалко! Парней, Добромиру-Ирину
Всех похоронили через три дня. Простились, отпели в церкви. Все как полагается, все как у людей Только вот от этого ничуть не лучше! И ладно бы от вражьей стрелы, ножа, копья да хоть от яда! Однако же все прозаичнее несчастный случай. И от этого обидно вдвойне, втройне даже.
Несчастный случай А случай ли? Может, все же враги? Может, все же подстроено? Тут поневоле подозрительным станешь, учитывая враждебное окружение. Хватало кругом врагом, а завистников еще больше!
Сколько летом вредили? Сколько труда стоило вывести всех вражин на чистую воду? Ну, вывели, разоблачили И что?
Ну, направил туровский князь Вячеслав Владимирович разыскную комиссию в Погорынье, во главе с боярином Аникеем и разыскником Ставрогиным. Хорошо хоть, Тороп та еще гнида! слетел с поста старосты «журавлей», а вот по поводу пинских и чарторыйских бояр сотнику было сказано не лезть. Тем более происки князя Юрия. Даже соглядатая его, Брячиславу-вдову, сказано было покуда не трогать. Что поделать большая политика! Прикажет князь полезешь, а нет Всяк сверчок знай свой шесток.
В том, что со всех сторон еще «прилетит», Михаил Лисовин нисколько не сомневался Так, может, вот оно прилетело?
«Ох, сэр Майкл, сэр Майкл Не слишком ли вы стали подозрительны? Видеть в несчастных случаях чью-то злую руку? Скорей, это уж просто лютое невезенье, судьба».
* * *
На следующий день в Ратное заявились гости. Соседи из земель Журавля младая вдова Костомара со свитой. В отличие от всех прочих женщин в то время (даже княгинь!), вдова полноправный член общества. Никому не принадлежит ни семье, ни мужу сама по себе. Имеет право и сделки имущественные заключать, и землицей владеть, и людишками холопами да челядью. После страшного мора и гибели старших в роду мужиков Костомара сама стала главою рода, причем не особо-то и захудалого. С десяток снаряженных ратников выставить могли на раз и боярин Журавль, и бывший староста Тороп, и покойный дядько Медведь с Костомарой предпочитали по пустякам не ссориться.
Вдовица приехала не просто так, а за умными книжками да за советом как обустроить трехполье да что где по весне лучше садить. Чтоб по агрокультуре все! По умным книгам
Хотя книги книгами, а передовой опыт Ратного перенять надо непосредственно умная вдовушка это очень хорошо понимала. Так и наглядно ж все видно соседи. В землях Журавля впрочем, и не только там после трех неурожайных лет с голоду пухнут, а в Ратном ну не то чтоб жируют, но все же, все же! Такой опыт и перенять не грех, и спросить, коли что непонятно.
Вообще-то, Костомара собиралась приехать на проводы зимы. На игрища, на тризны и поминания предков, с блинами, брагой и всем таким прочим. Этот праздник еще не называли Масленицей, но отмечали на широкую ногу, правда, пока что еще больше не по-христиански, а как язычники. Со всем культом плодородия, плясками, ритуальными совокуплениями и прочим! Провожали Морену, славили солнечного Ярилу и Велеса. Почему-то Велес тоже считался главным весенним божеством.
Влиятельную вдовицу встречали столь же влиятельные люди, без всякого преувеличения, определявшие всю жизнь и политику Ратного воевода Корней Агеич, староста Аристарх Семеныч, боярыня Анна Павловна и, конечно, Миша. С ним давно уже все считались. По сути, вся охрана, вся воинская учеба на нем. И много чего еще.
Кроме того, в жарко натопленные воеводские хоромы явились и еще некоторые непростые люди: наставники, зодчий и староста плотницкой артели Кондратий Епифаньевич по прозвищу Сучок, немой Андрей с супругой Ариной и юный Тимофей Кузнечик. Этот всегда интересовался новостями из земель Журавля, так сказать не забывал старую свою «малую родину».
Много людей Костомара с собой не взяла, так, больше «для чести», с полдюжины воинов и двое мальчишек-слуг. Сама приехала верхом, не в санях, показывая всем свою гордость и стать. Так вот, со свитой, и завернула в гостеприимно распахнутые ворота, въехала на широкий двор
Ах, хороша вдовушка. Красива, как весеннее солнце! Конь белый, в гриве красные атласные ленты, попона из ромейской узорчатой ткани с золотистыми шелковыми кисточками, наборная узда
Зимние порты на вдовушке, длинная варяжская туника, расстегнутый соболий полушубок, шитый золотом плащ.
Красивое лицо нынче нарочито сурово, надменно, официально. Сурьмяные брови, тонкий породистый нос А ресницы какие! Глазищи большие, серовато-зеленые с этакими золотистыми искорками Даже чуть тонковатые губы ничуть не портили красотку Не юница, лет тридцать уже, по здешним меркам вполне зрелая женщина. Правда, выглядела как подросток вся такая тоненькая, изящная
После всех здравиц Михайла лично придержал стремя, помог Да Костомара и без его помощи обошлась бы запросто, однако вежливость оценила. Одарила милостивой улыбкой.
Смотрите-ка, где-то на болотах, в дрягве, живет, а гонору как у герцогини! Ну, так, верно, и надо. Здесь все больше казались, чем были.
Я хотела было на праздник приехать, по пути в горницу мило болтала гостья. Но сами знаете, какой ливень на Сретенье Господне был! Оттепель такая на Сретенье к ранней весне. Вот и думаю, по зимникам-то не проеду! А по реке Бог его знает, может, и лед уже такой станет, что лучше и не ступать.
Угощали вдовицу на славу! Рыбники, красный да белый кисель, томленный с пряными травами рябчик, уха налимья, уха осетровая, из белорыбицы Рыбки-то в проруби наловили не жалко! Еще тушеный заяц, да медвяные коржи, да только что испеченный хлебушек! Кушай, милая, ничего для тебя не жаль!
Хитрый воевода и староста гостье не только почет оказывали, но и прямо намекали мол, смотри, еды-то у нас вдоволь А у вас? Так же ли сытно?
Судя по невольному вздоху гостьи, в ее-то землях так уж сытно не было. Так ведь за тем и явилась! Не, не покушать за наукою. Чтобы урожай был, чтобы жилось ее людям сытнее. Непростая та наука агрикультура!
Едва за стол сев, вдовица уже справлялась насчет книжек.
Дам, дам, приложив руку к груди, заверил Михаил. Сам же рядом, по левую руку от Костомары сел. По правую Корней Агеич, а староста Аристарх напротив. Ну и дальше где кто.
Только Колумелла промок малость. Крыша протекла на Сретенье
А, это в ливень-то?
Ну да, так, к сожалению.
Миш, ты б мне вот что Еще с лета Костомара с Михайлой были на «ты», встречались Сам бы толком обсказал. А то книги-то книгами, а у нас-то земля посуровей, чем у ромеев древних.
Сотник улыбнулся, кивнул:
У нас-то еще ничего, а вот в той же Ладоге! Там уж вообще одна сныть и растет. Правда, зато рыбы много.
Рыбы и у нас хватает, вскользь заметила гостья. Хлебушка бы еще
Я тебе все обскажу, как
Не дадут нам здесь Вон, как поболтать-то хотят, аж глазами блещут! Костомара понизила голос. Ты б меня проводил ближе к вечеру. У меня недалече заимка как раз недалеко от вашей стражи.
А ты уж и знаешь, где стража наша?
Тоже мне, тайна! гостья рассмеялась, фыркнула. Братовья-то у меня на что!
Братья у вдовушки были еще те сущие разбойники. Приходилось сталкивались Да и сама-то вдовица повадками напоминала знаменитого французского средневекового барона, что выстроил невдалеке от королевского замка свой, не хуже ничем, и грабил, стервец, всех гостей своего сюзерена подряд безо всякого стеснения, еще и девиз над воротами начертал: «Я не король, я барон де Куси». Как-то так. Вот так же и Костомара! Вообще, если честно, не двор у нее, а настоящая разбойничья шайка! Потому и уважали. Побаивались.
Так выпьем же за прекрасную нашу гостью, длани коей а ланиты А очи как яхонты! Кондратий Сучок уже изрядно хлебнул медовушки, витийствовал.
Кондратий Епифаньевич! Яхонт-то ведь красный! Гостье подобное внимание нравилось, вон, раскраснелась вся, смеялась. Аж ямочки на щечках Ну до чего же краса!
Он хотел сказать смарагды, хохотнул староста Аристарх, здоровенный, очень крепкий с виду дед с придавливающим взглядом. Нынче, правда, взгляд его никого не давил, наоборот даже!
Ну да смарагды, воевода Корней Агевич одобрительно закивал и подозвал челядь. А, налейте-ка А то сидим, как дурни трезвые.
Ну, трезвыми это как сказать. Хмельного на столе было в избытке. Брага, медовуха, вареный (еще иногда называли твореный) квас, больше похожий на крепкое темное пиво, какое Михаил Андреевич Ратников как-то пивал в бытность свою в Риге, в одном из старинных тамошних кабачков.
Как было принято, за обедом решали дела, потому и не спешили. Правда, многие уже потихоньку ушли, и одним из первых Кузнечик. Выспросил у вдовы про старых своих знакомцев, покивал, да тихонько бочком, бочком только его и видели. Ну и правильно чего себя насиловать, коли по жизни непьющий?
С помощью Костомаровой «шайки», к слову сказать, можно было при большой нужде надавить на «журавлей», вне зависимости от того, кто там у них староста. Тем более что тамошние «лешаки», воины-невидимки, по-прежнему делились на группировки и друг с другом не ладили.