Рита Пчелинцева приглянулась Кузовкину сразу. На балу она заметно выделялась среди прочих девушек филфака, высокая, стройная, с огромным шёлковым бантом на шее, и, что особенно впечатлило Кузовкина, характерным интеллигентным выражением лица. Бойкие курсанты предпочитали дивчат попроще, так что конкурентов у Кузовкина не оказалось. Он танцевал с Ритой весь вечер и проводил до её дома на Остоженке. По дороге он самоотверженно выуживал из памяти знания о немецкой культуре, потому что Рита, как выяснилось, специализировалась на германской филологии. Похоже, Рите он тоже нравился, и это предположение расправляло крылья за спиной Кузовкина. Дом, где жила Рита, был генеральский, что также чрезвычайно обрадовало будущего лейтенанта.
На чай не приглашу! строго сказала Рита в ответ на возникшую молчаливую паузу. У нас домработница баба Маня хуже испанской дуэньи. Как-нибудь в другой раз.
Кузовкин понимающе рассмеялся.
А родители? невзначай, по всем правилам военной разведки, спросил он.
Мой папа главный инженерный инспектор Западного направления, гордо сказала Рита. Он сейчас там Она махнула рукой в неопределённом направлении. Мама, конечно же, с ним.
«Это судьба! восторженно думал Кузовкин, возвращаясь рассветным утром в училищную казарму. Это знак благодарности свыше, в гробу я, конечно, эту религию видал, но что-то в этом всё равно есть. Красавицу охомутать, на пятом курсе жениться, папаша, надеюсь, не такой дебил, чтобы дочку сосватать в заштатный гарнизон. Надо немецкий срочно подтягивать, чтобы было о чём с будущей невестушкой разговаривать. А глазки-то у неё блядские! Это очень хорошо»
При этих воспоминаниях лейтенант Кузовкин помрачнел. Чёртова война, так некстати. Что они там, на границе немчуру остановить не смогли, вояки хреновы. Кузовкин вслушался в звуки музыки, эх, Рио-Рита, зловонючая пасодобль, вот такой рискованный манэвр теперь придётся исполнять.
В принципе, Кузовкин был человек неспешный, привык всё делать обстоятельно, по порядку, сказывалось материнское воспитание. Если бы не война, он готов был продолжить конфетно-букетные отношения до самой свадьбы, чтобы сорвать вожделенный цветок со всей ответственностью взрослого серьёзного человека, что, искренне надеялся Кузовкин, должно было сильно укрепить его статус в глазах главного инженерного инспектора.
Проклятая война поломала эти радужные планы. С начала немецкого нападения от Ритиных родителей не было ни одной весточки, Рита держалась стойко, как настоящая комсомолка, но в том, что она по ночам рыдает от страха в подушку, Кузовкин нисколько не сомневался. «А теперь вот и мне смерти в глаза смотреть, искренне пожалел себя лейтенант. Эх, непруха какая!».
Само собой, Кузовкин не верил в возможность погибели. Это было бы слишком несправедливо, со всех точек зрения, чтобы здоровый двадцатилетний парень умер от немецкой пули. Его раздражённое воображение рисовало несколько иную картину. Получить ранение, геройское, но не увечное, затем госпиталь, а уж из госпиталя главный инженерный инспектор, наверняка, вытащит его на тыловую службу. В том, что Ритин папаша скоро объявится, Кузовкин не сомневался, люди в таком чине без вести не пропадают.
Оставалось самое трудное, ради чего Кузовкин и назначил сегодняшнее свидание чтобы Рита стала его женой. Немало бессонных ночей он потратил на продумывание плана захвата. Вариантов предложения руки и сердца в голове Кузовкина созрело десятка два, но сегодня, начищая сапоги перед увольнительной, он сердито брякнул дневальному: «Никуда не годится!» Дневальный оторопело покрутил пальцем у виска.
«Скажу прямо и коротко, подумал Кузовкин. По-военному: жить без тебя не могу, становись моей женой. Послезавтра на фронт, пошли в загс, а потом трахаться. Нет, про трахаться говорить не буду, сама допрёт, не дура ведь».
Он бросил окурок в бурно разросшийся куст сирени и вдруг услышал негромкий разговор на немецком.
«Не понял?! обалдел Кузовкин. Диверсанты, что ли?! В самой Москве, в разгар субботнего вечера. Ни хрена себе дела».
Кузовкин нырнул под куст и напряжённо вслушался. Разговаривали двое, мужчина и женщина, они сидели на лавочке спиной к кустам. Скромных познаний Кузовкина в немецком тем не менее хватило понять, что речь идёт о некоем супертанке, который парочка ожидала с минуты на минуту.
«Так, подумал Кузовкин. Разглядеть снизу габариты диверсантов было трудно. Мужика вырублю ударом ладони по шее, как на самбо учили. Девку свяжу ремнем. Шум поднимется, тут и патруль прибежит».