Есть еще стойка для граждан Турции и там НИКОГО. Я помню, как это делал муж (гражданин Турции). Подходил вместе с нами к этой стойке, выкладывал веером наши паспорта и уже через 5 минут мы мчали в такси по турецкому побережью. Даже меня с моим красно-русским паспортом пропускали. Муж был моим проездным в мир без очередей. А теперь я одна Заяц безбилетник. И мне стоять еще отсюда и до турецкой Пасхи, которой нет.
«Мааам, я хочу какать», Илюша дергает меня за штанину, и я понимаю, что дела плохи. Бесшумно матерюсь в унисон русским в очереди.
«Терпи, малыш, скоро, пройдем», вру я в надежде, что он отвлечется, забудется и все ок.
«Маааам, я не могу терпеть, мааам». Покрываюсь холодной испариной. Спрашиваю в очереди о местонахождении ближайшего туалета. Понимаю, что проще сразу вернуться в Липецк тем же рейсом, чем сейчас выйти из очереди и потерять свое драгоценное место и час-два времени. Туалет есть ближе, аккурат за паспортным контролем. По ту сторону, где свобода.
В каждой матери рано или поздно может проснуться тигрица. Моя встрепенулась на русско-турецкой границе. Идея рождается мгновенно и не успевает как следует испугаться. Вылезаю под нытье сына из очереди, перешагиваю индусов, улыбаюсь китайцам, обхожу молча русских под их: «Куда прешь». И «пру» к выходу для граждан Турции. Мой паспорт все еще краснеет по-русски. Я тоже краснею. Я не гражданка, ну и фиг с ним.
Здороваюсь с офицером по-турецки и кладу на стойку наши с сыном паспорта с максимально жалобным выражением лица. Он строго смотрит на сначала на меня, потом на мой Рашн Федерейшн на паспорте и выдает по-английски:
«Sorry, lady, wrong gate. Go there!» машет рукой в сторону очереди для иностранцев. Фраза в самом вольном переводе звучит в моих ушах так: «Вали в свою очередь и не выпендривайся, руссо туристо, разъетить твою етить». Я не унываю. Делаю глубокий вдох и шпарю по-турецки на одном дыхании.
«Господин, офицер, прошу прощения. У меня нет турецкого паспорта, но есть турецкий муж. Он не смог поехать с нами (еще раз максимально грустное лицо). Я здесь совсем одна с ребенком (поднимаю его на руки прямо к окошку офицера) и мне кажется, у нас проблемы». Зачем-то добавляю слово «Хьюстон», выхваченное из фильма «Аполлон-13». Чего только не вспомнишь с перепугу.
«Что случилось, госпожа?» недоуменно спрашивает он.
«Приспичило», да, в турецком тоже есть такое слово. Очень полезное.
Для турков дети святое. Офицер, еле сдерживая улыбку, просматривает паспорта и спрашивает: «А чего в Стамбул приехали? Гулять?»
«Да, какой там «гулять», маму мужа, проведать, помочь», шах и мат. Семья и особенно мама для них тоже святы.
«Вам туда, госпожа», симпатичный офицер указывает направление, протягивает мне паспорта со штампами о въезде, щипает моего сына за пухлую щечку и желает хорошего дня. Я благодарю, тоже чего-то ему желаю, хватаю сына, и мы бежим в ближайший туалет символ моей свободы. В процессе моего марафонского забега выясняется, что он уже перехотел и можно не спешить. Облегченно выдыхаю. Блин, прокатило!!! А ведь не зря говорят: «Язык до Киева доведет». В моем случае до Стамбула, пусть даже путь лежит через туалет.
Это был мой самый триумфальный въезд на территорию иностранного государства! Сомневаюсь, что такое бы прокатило в обратном порядке в России, будь на моем месте турчанка с обделавшимся в штаны ребенком.
Вот такая история произошла со мной. Да, возможно, и английский спас бы ситуацию. Но лично мне психологически комфортнее все-таки знать турецкий. Тогда я чувствую себя своей в Турции и уверена, что смогу получить больше «плюшек», недоступных туристам.
Какой он вообще этот турецкий?
Сначала он напоминал мне мешанину из букв «ы» и всех шипящих. К своему стыду, раньше я думала, что турецкий напоминает или равен арабскому. Но мне и всей Турции повезло: в 30-х годах XX века турецкий «олатинился» и у него появился свой алфавит. Слова читаются, как и пишутся. Грамматика простая, если вникнуть в суть и разобраться. Никаких тебе родов, никаких неправильных глаголов, как в английском. А вот со всякими приставками и суффиксами придется поработать. Они-то и помогают менять формы слов.
Удивительный для меня факт: в турецком, как и в русском по окончании телефонного разговора говорят «давай». Откуда это у них, без понятия, но осознать это было очень интересно.
Облегчает изучение турецкого большое количество слов, похожих на русские. Точнее, конечно, по факту это мы заимствовали некоторые слова у Османов сами знаете, когда.
Например, чай у турков это чай, произносится абсолютно одинаково. Но есть и слова, которые звучат, как русские, а вот значение имеют совсем другое.
«Бардак» чашка.
«Сарай» дворец.
«Дурак» остановка.
А знакомое нам русское слово из трех букв в турецком тоже есть, но значит оно «характер». Вот такие дела.
Самое интересное при изучении иностранного языка выходить с ним в «мир», где происходит реальное общение. Турчанки для меня звучали слегка протяжно и гнусаво. Мужчины резко и не всегда понятно.
Со временем турецкий стал мне даже нравиться. Певучий, красивый, страстный. Пожалуй, это и есть залог успеха влюбиться в то, чем занимаешься, что изучаешь.
Если раньше турецкая речь казалась мне какой-то сбивчивым бурным потоком, то вскоре я стала слышать в ней знакомые слова, понимать целые предложения, фразы, отвечать без раздумий и волнения на обращенную ко мне речь. Это невероятный кайф осознавать, что ты можешь, у тебя получается. Не важно, что это: управление ракетой или грамматика турецкого.
Теперь я знаю, что красавчик-Таркан поет не «ой мама, шика дам», как это было у Киркорова в ремиксе. А «ойнама шыкыдым», что означает «не танцуй, пощелкивая пальцами». Ведь «шыкыдым» не что иное, как характерные восточные щелчки пальцами в танцах.
Но, черт с ним, с Тарканом и с его пальцами. Забегая вперед, скажу, что турецкий очень помог мне наладить контакт с будущей свекровью и всей родней. Не сразу, конечно. Сначала все отнеслись ко мне настороженно. Об этом я расскажу в главе про знакомство и свою первую поездку в Стамбул. Со временем все привыкли, перестали ждать от меня какого-то подвоха. Мы старались понять друг друга, иногда переспрашивая, задавая уточняющие вопросы. Турки искренне пытались объяснить мне все буквально на пальцах. Со временем я запоминала фразы, которые они используют в повседневной речи, их интонации, произношение.
Как я и ожидала, мое знание турецкого помогло мне завоевать уважение турецкой стороны, и они начали смотреть на меня другими глазами. И теперь, 15 лет спустя, для меня уже нет никаких барьеров в общении: мы сплетничаем со свекровью видеосвязи, рассказываем о том, что купили или приготовили. А она спокойно улыбается и время от времени грозит кулаком своему сыну, моему турку, мол, «обидишь ее, будешь иметь дело со мной!»
Знала бы я, что будет так, там в 2006, не так бы переживала о своем на тот момент не очень определенном будущем.
Серия 4. Арбайтен по-турецки
А пока мой сюжет не захороводил вас своими поворотами, расскажу-ка я про особенности работы в турецких компаниях. Ведь это тоже очень интересно. Тем более, в моей трудовой книжке целых турецких записи.
В 2006, как я писала, я впервые попала к туркам. Компания оказалась известная, как в самой Турции, так и за ее пределами. ENKA крупный строительный холдинг. Одно время он «гремел» в России, и турки построили здесь, у нас, много торговых центров, коммерческих зданий, жилых домов.
Загуглив ее название, я с удивлением обнаружила, что ENKA работала в Москве ещё при Советах. В восьмидесятых участвовала в реставрации и реконструкции Петровского пассажа и госпиталя для ветеранов Великой Отечественной, восстанавливала Белый дом в 1993-м, а позже Госдумы и Правительства России.
У нас в Липецке турки из ENKA строили торгово-развлекательный центр на окраине города. Это сейчас он стал частью нового микрорайона, а тогда наша стройплощадка одиноко маячила в поле. Туда ходила пара автобусов, а такси и вовсе не хотело приезжать: далеко, грязно, даже фонарей нет.
Попала я в эту компанию, как не странно, по объявлению в газете. Им требовался секретарь-переводчик со знанием английского. З/п по договоренности. График ненормированный. Я ужасно боялась всяких многоступенчатых собеседований с дурацкими вопросами, типа «кем вы видите себя через пять лет» и «насколько вы конфликтны».
Подобных вопросов не задали. И приняли меня на работу уже на следующий день после собеседования.
Как оно проходило? О, это очень интересно. Первым делом я попала в кабинет отдела кадров. Там хмурая кадровичка бегло просмотрела мои документы, задала пару вопросов о том, владею ли я языками и компьютером и передала меня в руки представителя кадров с турецкой стороны. Тот на ломаном русском также задал мне свои вопросы. Я терялась, даже немного робела и не знала, как себя вести. Он спросил, где училась, кто родители, есть ли жених. Проверяли, так сказать, на склонность к служебным романам, зная горячий нрав своих же работников. Последний этап собеседования был непосредственно с начальником, который проверил мои знания английского и попросил перевести какой-то технический текст. Все этапы проходили в один день. У стройкомпаний нет времени выбирать из сотни кандидатов и устраивать длинный конкурс на место. Проект то идет. Тогда я этого не знала и жутко переживала. Ведь это было первое собеседование в моей жизни.
Не знаю, почему ENKA выбрала именно меня, но уже вечером, когда я за чашкой чая рассказывала своим о странном собеседовании, на которое я попала, раздался телефонный звонок. На линии был тот самый турок из отдела кадров. Он, не представляясь, спросил у меня, когда я смогу выйти на работу и лучше, чтобы это было уже завтра. Я согласилась, не веря, что такое вообще может быть. Он говорил с акцентом, некоторые слова я просто не разобрала, поэтому некоторое время после звонка я все еще сомневалась, все ли верно я уловила или нет. Для подстраховки на следующий день в поле, где маячила одинокая стройка, меня отвез отец и дождался, чтобы я отзвонилась из кабинета. Я поняла верно. Меня взяли в ENKA, где и началась моя русско-турецкая история.
Наш офис, как и офисы многих строительных компаний, состоял из нескольких вагончиков, где размещались все сотрудники. Но не стоит представлять себе эти вагончики совершенно «убитыми» внутри и неприспособленными для офисной деятельности. Турки очень ценят комфорт, поэтому там все было по турецкому фен-шую: прилично, уютно и тепло.
Инженеры-турки сидели в своих кабинетах, где на стенах располагались чертежи и схемы. Бухгалтерия, состоявшая из русских женщин, заседала в своих. Деньгами в турецких компаниях занимается не только русский главбух. Там еще есть распорядитель по финансам и наличке, и он всегда турок. Он тщательно бдит, чтобы все было правильно, честно и справедливо, не разбираясь в российских нормах и, тем более, в 1С.
У каждого отдела установлен городской телефон. Везде полный набор недешевой офисной техники, добротная мебель. Мне кажется, не каждая русская «полевая» стройплощадка может позволить себе подобную роскошь.
Меня приняли на должность секретаря-переводчика, и я очень переживала, что мне придется еще приносить чай-кофе турецкому руководству. Но нет. В турецких компаниях есть специальная должность «чайджи» (в вольном переводе «чайщик» или тот, кто наливает чай). Это может быть, как женщина, так и мужчина, чья функция приносить горячие напитки по первому требованию, причем не только руководству, а любому из сотрудников.
В нашей компании этим занималась женщина. И вроде работа непыльная, хорошо оплачиваемая, на нее с радостью откликались претендентки. Думали, будут сидеть и пару раз в день приносить чай. Куда там! Турки пьют чай много и часто. Никаких пакетиков только заварка. Поэтому к концу рабочего дня у чайджи гудели ноги и голова от разрывавшегося без конца телефона, на который поступали звонки.
До чая турки капризны. Про заварку вместо пакетиков я уже сказала, но это еще не все. Чашки или стаканы должны быть абсолютно прозрачными и никаких отпечатков пальцев. Идеальная чистота. Ну, а прозрачность для того, чтобы видеть насыщенный цвет турецкого чая. Кстати, чай они любят крепкий и горячий, чтобы обжигал язык. Поэтому чайджи приходилось постоянно кипятить воду, заваривать крупные чайные листья несколько раз в день и носить-носить-носить «заказы» по кабинетам. И, конечно, порой выслушивать от привередливых турок претензии по поводу температуры и насыщенности чая. На этой должности «выживали» не многие.
Ни один турецкий строительный объект не обходится без собственной столовой. Блюда, как правило, турецкие. Но нет, не кебабы, конечно, и не пахлава. Много фасоли, других бобовых. Обязательно булгур, часто рис с мелкой вермишелью и горошком, мясо: курица или говядина. Крайне редко рыба. Обязательно салат из капусты с морковью. Супы, но на турецкий манер. Никаких борщей: в основном густые похлебки тоже из бобовых, щедро сдобренные острыми приправами.
Бывали и сладости. Снова не пахлава. Нам предлагали одну из популярных турецких сладостей «сютляч». Холодная рисовая сладкая каша, посыпанная корицей, иногда кокосом.
Шеф-повар, как правило, турок или выходец из восточных стран. В нашем случае на стройке не готовили, а заказывали еду у местного уроженца Турции, который держал свою собственную кухню и зарабатывал одно время тем, что кормил стройплощадки.
Работники столовой, как правило, русские. График 12-ти часовой, как и у всех работников турецких компаний. Там не захалявишь. Перекуры или чаепития не поощряются. При этом неплохо платят.
По праздникам турки угощали нас шашлыком и пловом. Делали его прямо на стройплощадке: отдельно для рабочих, отдельно для офисных. Про отношения на рабочем месте я уже писала, они под запретом. Но случаи, как говорится, бывали. Среди моих знакомых есть несколько пар, история которых тоже завязалась однажды как служебный роман. Кто-то расстался, кто-то уехал вместе в Турцию, кто-то, как и мы, остался в России.
Я же от турок хотела карьерного роста до встречи со своим избранником. Но единственное, что они могли предложить мне на тот момент это колесить с ними по городам, переходя с объекта на объект. График, как я уже говорила, непростой, выходной раз в две недели. Долго бы я так выдержала, не знаю. Проверять не стала, поэтому моя история с турецкими компаниями закончилась через несколько лет после знакомства.
После ENKA я работала в других менее известных турецких компаниях. Условия плюс минус одинаковые. Зарплата хорошая и официальная. Никаких «конвертов».
Наши профессиональные отношения с турками официально закончились в 2008, когда меня в прямом смысле обвинили в сливе информации в Стамбульский головной офис о ситуации в компании и денежных махинациях руководства.
Я была ошарашена и разбита. К слову, о наличии каких-то махинаций я узнала в момент самого обвинения. Турки недоверчивы, порой излишне подозрительны. Точнее сказать, они верят своим. Они уверены, что турок турка или мусульманин мусульманина не предаст. Поэтому подозрения пали, в первую очередь, на меня, правую руку турецкого начальника.
Я понятия не имела, что вообще происходит «за кулисами». Но осознавала одно: кто-то, чтобы выйти сухим из воды, перевел стрелки на меня. Я так и не узнала, кто это.