Интересно, к какому варианту вы склоняетесь?
Я ко второму, мсье Сийес.
А как происходит ваша дискуссия? В какой форме?
Ну, мы обсуждаем все на общих собраниях.
На общих собраниях?! Это же нарушает все законы конспирации!
Но ведь масоны тоже все обсуждают на общих собраниях.
Во-первых, масоны дают клятву хранить тайну, и никто из них не сомневается, что ему оденут «испанский галстук» за ее разглашение. А во-вторых, на общих собраниях обсуждаются только ближайшие цели. Например, ваша цель убить царя, но большинство против этого. На собрании выносится решение лишь его арестовать. Что с ним будет дальше, рядовые масоны могут только догадываться.
Не знаю, мы так же дискутируем и на масонских собраниях.
Если это так, Сийес на минуту задумался и продолжил, вам необходимо распустить ваше общество.
Распустить?! Но почему?
Судя по тому, как вы нарушали правила конспирации, в ваших рядах уже много случайных людей, а, возможно, и шпионов царя.
Но это не так, мсье Сийес!
Поверьте моему опыту: это именно так. Да вы не переживайте, мсье Муравьев. В самороспуске нет ничего страшного. После роспуска необходимо выждать некоторое время, а затем вновь объединиться. Лучше в несколько обществ. Пусть в каждом обществе будут сторонники только одного пути революции. А когда придет время активных действий, вы выступите совместно.
Когда оно придет?
Мы с вами об этом уже говорили в Париже.
То есть никогда!
Ну, почему же? Открою вам секрет: вскоре царь Александр оставит свой трон. Это даст вам небывалый шанс исполнить все ваши планы.
Как вы можете это знать?
Я всегда знаю больше, чем могу сказать.
И когда, по-вашему, это произойдет?
Думаю, в течение двух лет. За это время он приведет в порядок свои дела, и отречется в пользу Николая.
Если даже все произойдет, как вы говорите, Николай не будет царем. Константин следующий претендент на российский трон.
Давайте не будем спешить с выводами. Сначала вам нужно реорганизовать общество. Но на этот раз с соблюдением всех правил конспирации. Инструкцию я вам пришлю.
Попрощавшись, с Никитой Муравьевым, Сийес отправился в апартаменты, которые они с Хозяином снимали в доходном доме купца Рогова, неподалеку от Михайловского замка.
Сийес застал Эдгара Пике в необычном состоянии. Он неподвижно стоял посреди зала, устремив взгляд в пол.
Жозеф, что с твоей голубиной почтой? произнес Хозяин, не отрывая взгляда от пола.
В Льеже у меня есть несколько почтовых голубей, мессир.
А у тебя есть корреспондент в Лондоне?
Есть, мессир. Со сменой голубя в Кале.
Хорошо. Тогда сегодня же мы возвращаемся в Льеж.
Что-то случилось, мессир? встревожился Сийес
Умер Наполеон. Скоро его сподвижники возвратятся с острова Святой Елены. Я хочу просмотреть все бумаги, написанные на острове, прежде, чем их увидит кто-то еще.
Это важнее, чем революция в России?
Это важнее всего.
***
Царь Александр терял интерес к делам. Его больше не занимали реформы. Он видел, что его нововведения не одобряет никто, кроме Аракчеева и нескольких лизоблюдов. Идти против всех имело бы смысл, если бы казна государственная быстрее наполнялась, как он рассчитывал, после распространения военных поселений. Но даже этого нет! Все больше воинских частей переходят в поселения, а казна пустеет. Так что, признать свою ошибку, отступить и отдать бразды правления тому же Сперанскому? Зря что-ли он его в столицу вызвал? Сперанский чуть только не фонтанирует идеями реформ.
Вон европейские монархи не собираются отказываться от наполеоновских преобразований в экономике. И Сперанский за это же ратует. Может и пусть занимается?
Нет, Сперанский не Аракчеев. Чтобы он дел не наворотил за ним глаз да глаз нужен. А на это нет никаких сил.
Александр чувствовал, как душевные силы покидают его. От полного отчаянья его спасала одна мысль: о своем уходе с императорского трона. Эта мысль скрашивала дни ожидания приезда Константина.
Когда царю доложили о приезде брата, он почувствовал, как его душа начинает оживать. Он распахнул объятья и пошел навстречу брату.
Как же давно мы не виделись, ваше высочество! радость царя обрушилась на Константина.
Вроде бы прошлой весной встречались, ваше величество! растерялся он.
Да? А у меня столько событий произошло, что кажется полжизни минуло.
Что за события, сир?
Да, уж все и не припомню, замешкался Александр, но вот одно запало в душу. Встретился я с медиумом и через него с папенькой говорил. Так он мне паломником в Иерусалим наказал идти во искупление грехов.
Неужели вы могли в это поверить, ваше величество?
А как было не поверить? Медиум-то мальчиком был лет десяти, а говорил папенькиным голосом и то, что никак знать не мог.
Да если хорошо подумать, всю эту мистику легко объяснить можно.
Думал я. Месяц думал, пока тебя ждал. Ничего не придумал.
А от меня ты чего ждешь?
Хочу назначить тебя престолоблюстителем. Посидишь за меня пока я в Иерусалим схожу. Что скажешь?
Нет, нет и нет! Это совершенно невозможно.
Но почему?! Ты же говорил, тебе надоело в Варшаве. Вот и причина перебраться в столицу.
Так и было. До недавнего момента. А потом я встретил женщину и потерял голову.
Берегись, брат. Чем больше женщину ты любишь, тем больше она приносит разочарований.
Надеюсь, со мной такого не случится.
Даст бог. Но что тебе мешает переехать в Петербург вместе с ней?
Она не хочет. Я ее звал в эту поездку, она наотрез отказалась. Дескать, не хочу выглядеть бедной Золушкой среди столичной знати.
А кто она?
Графиня Жанетта Грудзинская.
Но ты же не собираешься на ней жениться?
Именно жениться на ней я и собираюсь.
Два дня, пока Константин был в Санкт-Петербурге, царь пытался уговорить брата изменить свое решение. Он даже привлек к этому делу их мать, вдовствующую императрицу. Но Константин был непреклонен. На него не подействовала даже угроза матери лишить его статуса наследника престола.
В конце концов, Александр сдался и отпустил брата обратно в Варшаву. Константин лишил царя выбора. Теперь Александру ничего не оставалось, как только оставить временным правителем Аракчеева.
Царь и раньше на время своих частых и долгих отлучек из России оставлял «на хозяйстве» своего самого преданного слугу. Но тогда у него была возможность с помощью переписки и донесений контролировать и, при необходимости, корректировать действия временщика. Став паломником, он не сможет этого сделать. Он уже выяснил у «знающих людей», что должен пройти весь путь в одиночку и, преимущественно, пешком. Как долго продлится его путь, он даже представить не мог. А ведь еще сто дней над гробом господним молиться надобно! Его «путешествие» на целый год может затянуться, а то и дольше. Да и мало ли еще чего может случиться? Надо подготовиться к тому, что он вообще может не вернуться. Надо написать рескрипт о назначении наследником и цесаревичем великого князя Николая.
Александр собственноручно написал рескрипт и вызвал наследного принца в свой кабинет в Летнем дворце на Каменном острове.
Когда Николай появился перед царем, тот протянул ему бумагу и сказал:
Прочтите, ваше высочество.
Но я не высочество попытался возразить Николай.
Сначала прочти, приказал Александр
Николай прочитал рескрипт и протянул бумагу царю.
Но почему я, ваше величество, почему теперь, почему не Константин? вид цесаревича выражал полную растерянность.
Константин наотрез отказался. Нам с матушкой не удалось его переубедить. Надеюсь, вы не откажетесь, ваше высочество? Времени на раздумья у вас нет. Вскоре я отправлюсь в дальние края, и вы должны дать согласие немедленно.
Но я никогда не готовился стать царем!
Ничего, время у тебя еще есть. Я ведь не собираюсь завтра умирать. Назначу тебе наставников, вот и подтянешь свои знания. Ну как согласен?
Я ведь не могу отказаться?
Не можешь.
Тогда я согласен.
Согласие Николая вселило в Александра надежду в осуществимость своего предприятия. Осталось только обезопасить трон от посягательств всевозможных революционеров-реформаторов. Царь вызвал Аракчеева и продиктовал ему указ запрете всех тайных обществ. Под запрет попадали общественные, масонские, религиозные и другие организации, кроме тех, которым выдано специальное высочайшее разрешение.
Во исполнение этого указа с каждого офицера гвардии взяли расписку в том, что он не состоит ни в одном тайном обществе. Офицеры охотно давали такие расписки. И они ничуть не лукавили. Подавляющее большинство из них никогда не состояло в тайных обществах, а остальные вышли оттуда в связи с самороспуском «Союза Благоденствия». Так же без угрызений совести через месяц многие из них вступили в Северное и Южное общества.
Александр об этом еще не знал. Он посчитал, что все приготовления к длительному путешествию выполнены и вызвал Алексея Андреевича Аракчеева.
Аракчеев по заведенному им самим правилу начал доклад с самого важного о ходе ликвидации тайных обществ. Но царь его прервал:
Я не об этом хотел поговорить, Алексей Андреевич. Мне предстоит длительное путешествие, Александр сделал паузу, и Аракчеев решил, что мысль царя закончена.
Как вы узнали, государь? Кто успел доложить? он явно был удивлен.
О чем узнал? пришло время удивляться царю.
О путешествии. Мне только четверть часа назад вручили депешу из Вены. Татищев пишет, что император Франц приглашает вас, ваше величество, на очередной конгресс в Верону.
Новость ошарашила Александра. Она путала все его карты. Он не мог проигнорировать конгресс. Священный союз был его детищем, можно сказать, единственным живым детищем. Кроме этого союза, он не смог в собственном государстве построить ничего на благо людей. Он должен ехать на конгресс. Паломничество подождет.
Приняв решение, Александр устремил взгляд на своего верного помощника.
Так вот, вы, Алексей Андреевич, снова остаетесь престолоблюстителем. Я подготовил для вас несколько бланков императорских указов с моей подписью. При острой необходимости можете пустить их в дело. И еще прочтите это, царь протянул Аракчееву свернутый в трубку лист бумаги.
Благодарю за доверие, ваше величество, торжественно произнес Аракчеев после прочтения, возвращая царю документ.
Нет, я хочу, чтобы это оставалось у вас. Если со мной что-то случится, то вы должны использовать документ по назначению.
Господь с вами, ваше величество! Что с вами должно случиться?
Ну, мало ли? Пути господни неисповедимы.
***
Торговый трехмачтовый парусник Ост-Индской компании причалил в порту Саутгемптона. На борт вместе с таможенными инспекторами поднялись два джентльмена в черных плащах. Вся эта компания отправилась напрямик в каюту капитана. Таможенники после представления и выемки таможенных документов отправились производить досмотр, а «черные плащи» остались в каюте.
Нам нужно, капитан, чтобы вы пригласили в вашу каюту одного из ваших пассажиров, сказал один из «плащей».
Простите, джентльмены, но все пассажиры находятся под моей защитой, пока не покинут судно. Поэтому вынужден вам отказать. Тем более, что вы не предъявили своих полномочий, спокойно ответил капитан.
Вот письмо вашего руководства о полном нам содействии, заявил «черный плащ», протягивая бумагу капитану.
Это полностью меняет дело, джентльмены, сказал капитан, возвращая документ, кого вы хотите видеть?
Мистера Маршана, личного секретаря Наполеона Бонапарта. И пусть явится со всеми своими вещами.
Едва бедный секретарь протиснулся в дверь каюты, «Черные плащи» бесцеремонно обыскали его самого, тщательно досмотрели все его вещи и изъяли все бумаги, на которых было написано хоть одно слово.
Но это произвол, мсье! возмущался Маршан, среди этих документов последняя воля императора Наполеона. Я обязан предъявить ее наследникам. Кроме того, я обязан опубликовать воспоминания императора. И уж совсем непонятно, зачем вам понадобился мой личный дневник?
Не волнуйтесь вы так, мистер Маршан, успокаивающим тоном произнес «черный плащ», мы просто хотим убедиться, что в этих документах нет сведений, компрометирующих высокопоставленных особ. Как только мы это увидим, все документы будут вам возвращены.
Но, как вы меня найдете? Я сам не знаю, где я буду завтра.
За это не переживайте. Мы вас найдем, где бы вы ни были.
Последняя фраза звучала так угрожающе, что Маршан не посмел возразить.
***
«Жуткое сновидение мучило меня всю ночь. Успокаивало лишь то, что Я понимал: это никакое не сновидение, а всплывающие в хаотичном порядке воспоминания. И раз это происходит со мной не сейчас, а намного раньше, Я перестал бояться. А бояться было чего. Почти тринадцать лет Я просидел в одиночной камере лондонского Тауэра. Я попался, как последний идиот. Я слишком уверовал в свое превосходство. Больше тысячи лет, после казни Иоанна, никто не мог причинить мне ни малейшего вреда. Но самое обидное, меня обвел вокруг пальца не самый умный человек король Англии Эдуард II.
За год до этого Я пытался спасти остатки своего ордена от разгрома, устроенного французским королем Филиппом IV и римским папой Климентом V. Идея была в том, чтобы устроить новый крестовый поход. Это дало бы возможность освободить выживших тамплиеров из французских тюрем и отправить в поход на Священную землю во «искупление грехов».
Папа с моими доводами согласился и разослал английскому и французскому королям призывы принять участие в крестовом походе. Вскоре оба они отказались, ссылаясь на отсутствие денег.
Я решил ехать в Англию и предложить королю деньги. Мне новый крестовый поход был нужен не только ради спасения тамплиеров. Орден был главным источником моего благосостояния. Девяносто процентов всех моих доходов составляли поступления от ордена. Десять процентов давали лангобардские ростовщики. Торговля не давала ничего. Генуэзские и венецианские купцы несли убытки и разорялись. Виной тому были сарацины, которые в очередной раз нарушили все договоренности и возобновили разграбление купеческих караванов на восточном пути. Мне как воздух нужен был новый победоносный крестовый поход.
В Англии Я поселился недалеко от Лондона, в одном из замков, принадлежавших ордену. Сюда оставшиеся в живых рыцари и монахи ордена начали свозить золото, которое они вынимали из тайных подземелий парижского Тампля.
Когда золота накопилось достаточно, Я отправился к королю. Чтобы гарантированно получить аудиенцию, Я представился именем широко известного в те времена проповедника и философа Раймонда Луллия. Уж такой знаменитости не отказал бы никакой король.
Эдуарду Я предложил изготовить алхимическим путем 60 тысяч фунтов золота в обмен на организацию крестового похода к Священной земле. Король неожиданно быстро согласился, но поставил условие, чтобы лаборатория по производству золота располагалась в Тауэре. Я не увидел подвоха и согласился при условии, что ко мне беспрепятственно будут приходить мои помощники. Мы скрепили сделку письменным договором, и Я приступил к «работе».
В большой комнате на верхнем этаже замка по моему распоряжению построили печь. Кроме того, мне доставили туда кучу колб, реторт, ступ и пестиков, чтобы создать видимость настоящей химической лаборатории.