Я медленно кивнул, поверив в его искренность. Меня охватил ужас, потому что отец тоже догадывается. Если Кристина общалась с отбросами, ее ждет суд и приговор к казни.
У меня нет доказательств, а подозрениями подорву ее доверие ко мне насовсем.
«Сомневается она, сомневаешься ты», сказала мне мама.
Лучше сначала сам поговорю с сестрой.
Глава 3 Кристина
Одна ситуация все не выходит из головы.
Что произошло с мамой за считаные дни, когда она уже шла на поправку?
Я рисковала узнать о собственном отце ужасное, если начну в этом копаться. Но те олухи из отбросов так уверенно об этом говорили:
« Истенцы даже подумать побоятся об этом. Тем более Кано умеет вводить их в заблуждение.
Они любили королеву Алиану. Скорее всего, будут добиваться расследования этого дела.
Что было в тех бумагах, не знаешь?
Королева Алиана пыталась отправить их юристу. Сейчас ее нет. Значит, это несло угрозу правлению Кано.
Мария восстановит эти бумаги? Она даст им ход?
Это займет около года. Через кого она сделает известным их содержание, очевидно, сюрприз»
Их голоса стихли, а я оцепенело просидела до глубокой ночи, утирая слезы. Они называли маму по имени и в прошедшем времени. Осознание, что ее нет, впервые с такой силой навалилось на меня. Что, если отец виноват? Я уничтожу его или тех отбросов, что посмели предположить такое.
Я стою перед дверью маминой комнаты. Уже вечер. Вернувшись с последней вылазки, проспала целый день. Сон хороший способ сбежать от реальности.
Повернув ручку, сделала глубокий вдох. Первый раз войти в комнату, где я больше ее не увижу. Прикоснуться к вещам, которых касалась она. Ощутить ее присутствие, еще не выветренное открытым сквозняком, пыльными поверхностями и одеждой, которую она надевала совсем недавно и не успела отдать в стирку. Представить, что мама сейчас зайдет.
Голова закружилась от обилия свежего воздуха и чистящих средств. Я забежала и опустилась на мамин диван. Тут все сменили на новое. С чего я взяла, что здесь все останется как есть?
Словно мамы и не было.
Я провела рукой по ткани дивана. Пальцы соскользнули в щель между матрасом и подлокотником, нащупав что-то гладкое.
Может, мамины духи или помада? подумала я с надеждой, что хоть что-то осталось. На туалетном столике ведь пусто.
С трепетом сжимаю эту вещь и открываю глаза. Мамино лекарство. Сжала зубы от досады, что это напоминание не о маме, а о причине ее ухода. Оно должно было помочь. Нам говорили, что шансы высокие. Я подняла глаза в поисках места, куда запустить этот флакон. Вновь посмотрев на него, представила, как разобьется стекло. Жидкость медленно переливается после того, как я прокрутила емкость пальцами.
Медленно переливается.
У меня перехватило дыхание.
Я побежала в свою комнату и вытащила такой же флакон. Выпросила у врача для учебы. Нужно было исследовать популярный препарат и его влияние на ход лечения. Еще тогда я изучила его физические свойства. Лекарство не должно стекать по стенкам. С тем лекарством, что я нашла, одинаковая консистенция, запах и вкус. Но оно переливается, оставляя влажный след, который медленно исчезает. Тот, что я взяла у врача, не остается на стенках флакона.
Внутри не мамино лекарство.
Кто-то подменил настоящее.
Я спустилась к бывшей маминой горничной. Не сказать, что у нас теплые отношения, но относились друг к другу хорошо. Нужно поговорить с каждым, кто мог быть у моей мамы в комнате. Она должна была вылечиться. Врач говорил, что прогноз хороший при условии, что она будет принимать препарат. Кто-то не хотел, чтобы она вылечилась. Кому вообще это было нужно? Я уничтожу этого человека.
Мне жаль мисс Алиану. Она была такой чуткой, доброй, осторожно произнесла Луиза.
Считаю ее ровесницей мамы. Она невысокая, немного грузная, волосы черные, как у большинства истенцев. Всегда заплетает их в косу. Горничные носят строгие бордовые платья, закрывающие колени. Луиза наливает мне чай, на этаже прислуги, в ее рабочей комнате.
Да, мама была добра ко всем, я посмотрела на Луизу, но та говорит только, если я задаю вопрос.
В этом нет ничего странного, мы ведь действительно не общались, а для многих во дворце я холодная и неприступная личность. К моему сожалению, меня часто сравнивает с той из Эллингтонов. Но та и снаружи, и внутри высокомерная особа.
Чем вы сейчас занимаетесь? спросила я.
В основном здесь, она наконец села на стул и обхватила руками чашку. Помогаю на кухне, в прачечной. Первые дни было особенно тяжко. Ведь, мисс Алиана
Луиза вновь на меня посмотрела, проверяя, не слишком ли она откровенна и не заскучала ли я.
Луиза, расскажите мне все, нежно успокоила ее я, коснувшись руки. Так хочется поговорить о ней.
Хорошо, она набрала в легкие воздуха и продолжила. Кажется, даже сдерживает слезы. Мисс Алиана никогда не была строга и требовательна. Каждый день от нее исходило тепло, что на душе сразу становилось легко, как бы я сама не была расстроена своими заботами.
Места себе не нахожу, перебила я, поскольку разговор уходит от главной цели, зачем я пришла.
Да, да. Как ваш брат?
В отличие от меня, ему дел хватает. Чтобы хоть как-то отвлечься. Я же тону в своих мыслях.
Луиза сделала глоток чая. Напряжение и нервозность спали. Нет, она не могла подменить лекарство. Она умеет владеть собой, когда нужно, и если бы имела отношение к смерти мамы, то подготовилась бы, чтобы держаться уверенно. Я прекрасно считываю состояния людей, и она тоже горюет.
Я все думаю, продолжила я. Пора уже заканчивать этот тяжелый разговор. Может, она забывала принимать лекарства? Может, мне надо было напоминать или вообще найти другого врача, попробовать другое лечение.
Миледи, ваш отец о ней заботился! успокаивающе воскликнула она. Даже удивлена, что я беспокоюсь об этом. Он всегда напоминал и следил, чтобы она принимала. Так был нежен и беспокоился о ней.
Я слабо кивнула и сжала ее руку.
Спасибо, Луиза. Мне нужно идти.
Сдержав порыв быстро покинуть это помещение, я медленно зашагала к лестнице, а оттуда по коридору в кабинет отца.
Ее слов было достаточно. Боли пока нет, только неистовый гнев. Что такого знала мама, что он так поступил с ней?
Миледи Рамирес, вас ждет господин Кано.
Что? ошеломленно спросила я.
На меня смотрит дворецкий. Я тут же мотнула головой, потому что, итак, слышала, что он сказал. Что за идиотизм? Наверное, континенты сдвинулись. Когда последний раз меня звал отец?
Главное, как вовремя.
Вы звали меня?
Окна в его кабинете закрыты меланжевыми шторами цвета темного дерева. Горит лампа на столе и еще парочку на тумбах и журнальном столике. Отец стоит, положив одну руку в карман брюк, а другой держит лист. Глаза на меня так и не поднял, но содержимое на этой бумаге вызывает у него скуку.
Кристина, проходи садись, он указал на стул, напротив него.
Не смотрит на меня. Никогда не смотрит.
Сегодня в руки мне попало это письмо, он поднял конверт с эмблемой медицинской академии.
Единственное, куда я подавала заявление, потому что это мечта. Учится там это то, ради чего я встаю каждое утро.
Удивительно, как оно могло к вам попасть, сказала я равнодушно. Если это письмо попало к отцу, каким бы ни был ответ, его решение не в мою пользу. Здесь есть право на личную жизнь? Оно должно быть у меня, но я вижу, вы уже его прочитали.
Да. Мне интересно все, что касается тебя с братом. Ты даже со мной не посоветовалась, когда решила туда поступать.
Помогли бы с поступлением? саркастически ответила я.
Запретил бы.
Я поникла. Думала в его интересах держать меня подальше от себя.
Тебя, кстати, приняли, но я им уже сообщил, что ты не сможешь у них учиться, он порвал письмо, впервые так пристально глядя в глаза.
Отец, прошу вас, вымолвила я, сквозь слезы.
Довольно, Кристина. Тебе не идут слезы. А упрямство мне уже надоело. Твоя роль ждать, когда я придумаю наилучшее для тебя применение.
Я не какая-то вещь!
Ты дочь политика! Все политики и их дети живут не своими интересами.
Вам это не мешает. Вы делаете только то, что вам выгодно.
Много знаешь о жизни, чтобы мне указывать?
Знаю достаточно, чтобы вас казнили за убийство королевы, произнесла я шепотом.
О чем ты?
Его взгляд заметался. Он поправил пиджак и встал ровно. Я раскрыла ладонь, в которой все это время сжимала флакон.
Мама умерла, потому что вы не дали ей вылечиться, мой голос сорвался.
Впечатлен, уголки его губ приподнялись. Моя дочь оказалась умной. Что ты собираешься делать?
Вот же сволочь. Не отрицает, не испытывает угрызений. Прости, мама. Кто может идти против него?
Позвольте мне поступить в академию и уехать. Уйдите в отставку, а Кайл станет королем, решительно произнесла я и скривилась.
Мама не вернется, если я докажу, что отец виновен. Она учила искать возможности в любой ситуации.
Иначе, что?
Все узнают об этом.
Пойдем со мной, отец направился ко мне.
Я никуда с вами не он схватил меня за руку и повел по коридору, по пути приказывая охране сопровождать его.
Я пыталась вырваться, потом вспомнила, что у меня есть голос, и закричала, а он закрыл рот рукой. Вывел из дворца и усадил в машину.
Сообщите отряду явиться в поселение на юге, приказал он по рации и сел рядом со мной.
Куда вы меня везете?
Зря не уделял время твоему воспитанию. Но думаю, этот урок запомнишь на всю жизнь.
Я отвернулась, закусив губу. Еще не стемнело. Небо серое и зловещее. Никогда прежде мы не проводили вместе больше пяти минут, и никуда я не ездила рядом с ним. Может, ничего страшного? Он ничего со мной не сделает, раз берет собой столько гвардейцев. Но желудок стягивает узлом.
Может, он хочет доказать, что не виноват в смерти мамы? Пусть, пожалуйста, это будет так.
Прошло около двадцати минут. За все время никто не проронил ни слова. Трасса плохо освещена, но, когда машина повернула, вдали показались слабые огоньки.
Видимо, то самое поселение.
Деревья уже окрашены в темный цвет. Меня схватили за руку и вывели на пустую поляну. В нескольких метрах начинается дорога, по обе стороны расположились маленькие дома, уличные фонари. Дорога убитая, здания нуждаются в ремонте. Голоса, музыка. Несмотря на позднее время, здесь кипит своя жизнь.
Я никогда не была в таких местах. Оказывается, в большом городе не оставляет чувство, что ты здесь чужая, пускай даже родилась там. Я смотрю на этот крохотный городок. Поспорила бы на то, что здесь все знают друг другу и никто не остается незамеченным. Слышу смех. Какое-то городское веселье происходит на улице.
Наверное, мне просто стоило перебраться в город поменьше.
Знаешь, там довольно милые жители, сказал отец, рядом со мной. Дети разных возрастов. Пожилые люди, всю жизнь трудившиеся на этой земле. Можно простить им неуплату налогов, но не покровительство отбросов.
От чего-то пробрало холодом. Вспомнила, что отец здесь. Что он сказал? Что-то о прощении?
Кристина, ты меня слышишь?
«Можно простить им неуплату налогов, но не покровительство отбросов», вот что он сказал.
Меня никогда не били в солнечное сплетение. Но так это ощущается?
Отец, нет! Не наказывайте всех!
Пусть другие видят, что их ошибки влияют на остальных.
Нет, нет, отец, пожалуйста!
Я вцепилась в его руку. Черт. Я же его дочь! Он не может намеренно причинить боль. Это не может быть правдой. Он не может убить невинных людей.
Знаешь, что Кристина? он убрал мои руки, будто ему противно даже прикасаться ко мне. Каждый раз, когда ты захочешь в чем-то обвинить меня, страдать будет сотни людей. Это я тебе обещаю своей головой.
Я не могу выдавить рыданий. Дыхание прерывается, я смотрю остолбенело, и не могу дышать.
Он холодно приказал:
Приступайте. А вы двое держите ее крепко.
Резкая боль пронзила левое предплечье. Я вскрикнула и дернула ее, но гвардеец крепче ее сжал. Около десяти человек в черной форме и масках прошли мимо нас к деревне, держа обеими руками огромное оружие. Я не видела такое ни разу. Кажется, им самим тяжело нести его. Кто-то справа слабо и медленно обхватил мою руку чуть выше локтя. Инстинктивно хочу посмотреть кто это, но впереди ослепляет вспышка.
Все начало покрываться пламенем.
Первый крик был моим. Дальше последовали остальные.
Хватка усилилась, но я извивалась, что есть сил.
Отец, не надо! Останови это! Они беззащитны!
Он смотрит вперед хладнокровно. Его люди сжигают все на своем пути. Раздается треск, жар доносится даже до меня. И нарастающие крики паники и боли.
Это происходит сейчас. Я это слышу. Мой страшный кошмар стал реальностью. Передо мной страдают и гибнут люди, а я ничего не могу сделать.
Этого достаточно, отец отпустите меня!
Я кричу и умоляю. Вслух ли это или про себя. Из меня будто выбили воздух. Я пытаюсь вдохнуть, в надежде, что это придаст сил вырваться, но тело сотрясает. Ворота деревни закрывают. Никого не выпустили. Форма защитила гвардейцев от огня, но те люди
НЕТ! Прошу! Пожалуйста, не надо, я не узнаю свой голос.
Перед глазами все смещается из стороны в сторону и вены на висках пульсируют. Я ослабла и смотрю до тех пор, пока не погасло пламя. Будто это просто на экране.
Затихли крики и наступила давящая тишина. За короткое время он убил людей. В наказание для меня.
Картер, можете ее уже отпустить, приказал он. Девушка сильная, сама доберется.
За моей спиной стихли шаги, а затем и шум колес. Я смотрю вперед и слышу крики. Хотелось бежать, спасти хоть кого-то. Но спасать некого. Крики поселились в моей голове.
Люди мертвы, но эти голоса останутся навсегда.
Я наклонилась вперед и зажала уши ладонями.
Нет-нет-нет, этого не может быть, этого не может быть.
Не было этого.
Не было.
Глава 4 Кайл
Заговорить с сестрой никогда не составляло труда.
Но сегодня я провел несколько часов, подбирая удачные формулировки вопросов, так чтобы она не думала, будто я ей не доверяю. Сейчас мы находимся в тех отношениях, когда одно неудачное слово способно разрушить наши отношения. Я боюсь, что она разгневается, попросит меня уйти, решит, что я на стороне отца.
Она не понимает, в какой находится опасности.
И почему так тяжело сказать об этом, я стукнул кулаком по стене и разжал пальцы. Некоторое спокойствие это приносит.
Когда я решил, что готов, оказалось, что моей сестры нет в комнате и где-либо в пределах дворца. Уже два часа, как стемнело, но ее по-прежнему нет. Даже отец вернулся неизвестно откуда. Я не стал переодеваться, планируя скорее закончить этот разговор, но от долгого ожидания одежда начала теснить, и я выправил рубашку.
Да куда она запропастилась?
Прошло еще около двух часов. Хотел бы я подумать, что у подруг, но у нее их нет. Может, в клубе? Нет. Ее увлечение танцами быстро сошло на нет. Ее могли забрать отбросы, если она и правда с ними общается. Хотя не завидую я тем, кто встанет на пути моей сестры. Да, этот вариант точно отпадает.
За дверью послышались быстрые шаги. Обычно они такие, когда Тина зла и следом должна хлопнуть дверью. Но этого не произошло. Я выглянул в коридор. Никого. Дверь в ее комнату приоткрыта и горит светильник.
Я иду, прислушиваясь. Торопливые шаги по комнате, тишина, шорох и так снова. Подойдя ближе, я услышал всхлипы.
Неужели снова узнала о какой-то страшной новости?
Я приоткрыл дверь, Крис даже не заметила. Моя сестра собирает вещи в рюкзак. Лицо перепачкано чем-то черным, будто землей или углем. Волосы выбились из собранного пучка.
Не видит меня. Я не могу шевельнуться. Будто это разобьет ее окончательно. Она что-то мычит себе под нос, останавливается, стучит ладонями по голове, вздыхает и вновь мечется по комнате.