Ты же позвонишь мне? спрашивает жалобно, вытирая слёзы с лица.
Обязательно, как только будут новости, заверяю искренне. И вот, достаю из кармана ключи от съёмной квартиры. Отдайте Денису с Лизой, пусть присмотрят, пока меня нет, машу рукой и убегаю в машину.
В аэропорт захожу около шести утра и сразу же нахожу окошко справочного. Называю женщине своё имя и мужчина, сидящий рядом с ней, в форме диспетчера или может даже лётчика, выходит ко мне.
Отдаю ему свой паспорт и через пятнадцать минут мы с ним вместе проходим регистрацию на мой рейс.
По дороге к самолёту, мужчина в лётной форме, звонит Роме. Это я догадываюсь, когда он отчитывается, что я уже почти в салоне.
Поднимается со мной по трапу.
Леночка, проследи, чтобы у этой красавишны, всё было хорошо, вплоть до северных земель. Рома попросил, от Игоря Климова, говорит он стюардессе и её лицо из серьёзного, тут же делается приветливым, будто она подружка моя.
Несколько секунд я рассматриваю высокую девушку, не стесняясь.
Где-то в глубине подсознания я уже догадываюсь, что не должна чувствовать, то что чувствую сейчас. Ревность жгёт изнутри, хотя Игорь в реанимации.
Загорелая блондинка с серыми глазами, тоже разглядывает меня оценивающе и это бесит до психа. Уверена, что у них, что-то было.
Лена в ярко-красном костюме стюардессы, который повторяет, все красивые и стройные изгибы её фигуры, выглядит, будто только, что с подиума сошла.
И я, со своей далеко не идеальной причёской, с отсутствующим макияжем и в прямой, мешковатой куртке, с дурацкими яркими вставками, как перья у попугая.
Устраиваюсь на сидении, возле иллюминатора, отдаю верхнюю одежду услужливой стюардессе.
Отдыхай, подсаживать к тебе, мы никого не будем, заверяет с улыбкой. Может принести, чего-нибудь поесть или кофе? вежливо интересуется, а мне уже хочется, чтобы эта супермодель, отстала от меня и перестала убивать своей абсолютной внешностью, мою держащуюся на соплях самооценку.
Воды, если можно, прошу, только, чтобы отмахнуться от неё.
Вероника, а ты Игорю, кто? доносится сбоку голос Лены. Сестра? Он, вроде, что-то говорил, смотрю в её милое лицо с улыбкой до ушей и чувствую себя завистливой сукой.
У него есть сестра и она старшая, поправляю навязчивую красотку, заодно демонстрируя свою осведомлённость. А я будущая жена Игоря, знаю, что звучит самонадеянно, но мне же нужно, как-то её осадить.
О, может и на свадьбу меня пригласишь, хочется это увидеть, Лена явно не верит моим словам, да и я тоже не особо.
Чтобы быть гостьей на нашей свадьбе, недостаточно, просто переспать с Игорем, отвечаю с усмешкой и слежу за её реакцией.
Даже такой привелегии у меня нет, смеётся в голос и наконец уходит.
Отворачиваюсь к иллюминатору и пытаюсь анализировать наш разговор со стюардессой. Быстро выясняется, что впечатлений Лена на меня не произвела. Она мне, вообще, стала не интересна, как только я узнала, что секса у неё с Игорем не было.
Мысленно возвращаюсь к виновнику моего внезапного перелёта. Ловлю себя на том, что всё же до конца не верю, будто с ним произошло, что-то страшное. Как получилось, что его жизни угрожает опасность, именно теперь, когда я.., нет, когда мы с малышом, в Игоре так нуждаемся.
Мою самостоятельность и желание растить ребёнка одной, как ветром сдуло.
Засыпаю, как только самолёт набирает высоту. Сплю, видимо крепко, раз не сразу понимаю, где нахожусь, когда Лена будит меня.
Вероника, скоро посадка, нужно пристегнуться, просит знакомая стюардесса, выделяя меня среди других пассажиров. Сама того, не осознавая, она отвлекла меня разговорами. Теперь я чувствую в себе силы бороться дальше, хотя ещё не в курсе, за что конкретно.
Да, спасибо, с благодарностью протягиваю плед, которым оказалась укрыта.
Смотрю на заснеженный город, сверху кажется, что в нём нет жизни и это невольно пугает.
Может Игорь захотел со мной помириться и не придумал ничего оригинальнее, чем реанимация?
Даже если выясниться, что это тупая шутка, то я заранее клянусь себе, что прощу ему всё, лишь бы он жив-здоров был. Вот только мне слабо верится, что Клим, вообще способен на такой бред.
Спускаясь по трапу, чувствую, как лютый холод пронизывает меня до костей. Моя куртка, ощущается, как лёгкая кофта и не спасает от мороза и ледяного ветра.
Машинально натягиваю капюшон, но от него тоже мало толку.
Захожу в здание аэропорта, Рому замечаю практически сразу. Он, наверное, специально шапку снял, потому что лысая голова привлекает внимание.
Рука в бандаже и держится на ремне, который перекинут через шею.
В правой руке Рома держит мой пуховик, тот, что мне Игорь покупал. Ещё пакет, где я уже догадываюсь мои тёплые ботинки.
Эта картина, непроизвольно обнадёживает. Начинаю думать, что мою зимнюю одежду ему Клим подсунул, вряд ли обезбашенный вышибала догадался бы её сам прихватить.
Ника, как долетела? спрашивает с серьёзным лицом, такое чувство, будто это и правда для него важно.
Хорошо, отвечаю настороженно и всматриваюсь в знакомые черты, пытаясь понять, что происходит на самом деле.
Переодевайся, по дороге в кафе заедем, поговорить надо. Ну и поешь заодно, кривится в улыбке, хотя видно, что ему не весело.
А с рукой у тебя, что? переобуваясь поднимаю к Роме голову.
Да так, случайно зацепило, говорит без лишних заминок и заиканий, похоже, что не врёт. Для выразительности или по привычке, дёргает этой самой, пострадавшей рукой.
Чем зацепило? приподнимаю брови от удивления.
Не бери в голову, советует мне вместо подробностей, на которые я справедливо рассчитывала. В машине тоже левое не спрашивай. Пацан за рулём, свой, конечно, но меньше знает, крепче спит, протягивает мне пуховик, а я уже не скрываю своего недовольства. Из кафешки, нас Шмель потом заберёт, зачем-то добавляет Рома и показывает головой на выход.
Из окна, с заднего сидения авто, разглядываю заснеженные и до тошноты знакомые улицы. Почему-то только сейчас осознаю, что мне не нравится этот город. С ним у меня ассоциируется много плохого, если не считать встречу с Игорем.
Минут через двадцать останавливаемся возле дорогущего кафе. Сколько себя помню здесь, всегда на это заведение и его посетителей, смотрела, как на, что-то недосягаемое. Только вот сейчас, всё равно не ощущаю себя частью этой роскошной жизни.
Випка наша свободна? спрашивает Рома у мужчины в костюме и галстуке, который направляется к нам с располагающей улыбкой радушного хозяина.
Обижаешь, отвечает, показывая рукой в сторону лестницы.
Отправь, кого-нибудь к нам, небрежно-приказным тоном бросает ему, мой сопровождающий.
Всего месяц назад, мне бы точно стало стыдно, перед этим представительным мужчиной, за поведение Ромы, но в данный момент, почему-то всё равно. Наверное, внутренне я уже воспринимаю этих бандитов, как само собой разумеющиеся.
Проходим прямо в верхней одежде через весь зал и поднимаемся на второй этаж.
Скидываю пуховик на диван, огибающий стол с трёх сторон и продолжаю ходить по свободному пространству.
Рассматриваю обстановку с видом, будто важнее этого, ничего в моей жизни не существует.
Может присядешь? интересуется Рома, наблюдая за мной.
Зачем? опираюсь локтями о спинку дивана, напротив него. Я четыре часа сидела в самолёте, ради чего снова должна отсиживать свою пятую точку? спрашиваю, показывая откровенно, что моё терпение кончилось.
Слышу стук в дверь и чуть ли ни в голос начинаю рычать.
Перед официантом, стараюсь не показывать, что нервничаю, он-то тут, вообще ни причём.
Жаркое, тыкаю пальцем в меню, в название блюда над фоткой. Вот этот салат и молочный коктейль с пирожным, быстро делаю заказ.
Мне то же самое, только коктейль с пирожным не надо, кофе без сахара принеси, говорит торопливо Рома и показывает парню, чтобы уходил. Молодец! смеётся, глядя на меня. Война войной, а обед по расписанию, его неожиданное веселье, раздражает меня ещё сильней.
Ты долго ещё мозги тут будешь парить? смотрю в упор, даже не думая скрывать, что я бешенстве.
Не психуй, Ника, поднимает здоровую руку вверх. Я чё специально, показывает глазами на дверь, но лицо делает серьёзное.
Ну, давай, вперёд! подгоняю его и понимаю, что говорю словами Игоря.
Ты знаешь, как жена Клима умерла? спрашивает настороженно, после короткой паузы.
Да, мне Анастасия Мироновна рассказала, отвечаю, замечая, что Рома не знает о ком я говорю. Это мама Игоря, поясняю сразу, чтобы он не отвлекался. Только Олеся-то тут, причём? не удерживаясь задаю вопрос, потому что теперь понимаю ещё меньше, чем до этого.
Глава 4. Ника
Ну, ништяк, что в курсе, мне меньше языком молоть, отмечает, одному ему понятную выгоду. Я и так чот не врубаюсь с какого места начать, чтобы не сильно стрёмно было, отводит глаза в сторону, а я медленно опускаюсь на диван. Я, когда в зону этапом заехал, пару недель уже с этого треша прошла. Клим к тому времени уже в изоляторе зависал, Рома закатывает недовольно глаза, когда встречается с моим непонимающим взглядом. Видишь, на скоряк рассказать не получается, оправдывается, чему я уже не удивляюсь. В изоляторе зеки отбывают наказание, за нарушение режима в зоне. Обычно по пятнадцать суток дают, а Климу аж три месяца накатили, объясняет он, старательно подбирая слова.
У Игоря же срок должен был закончиться? Какой ещё изолятор? претензии получаются агрессивными и звучат так, будто Рома конкретно виноват в том, что его друга наказали, непонятно за какие провинности.
Ну, понятно всё с тобой, бросает разочарованно и откидывается на спинку дивана.
Вздрагиваю от негромкого стука в дверь и оборачиваюсь, когда слышу, что она открывается.
Про официанта и еду вспоминаю, потому что парень с виноватым лицом заносит наш заказ.
Чувствую аппетитный запах и накидываюсь на еду, будто меня неделю не кормили. Рома не ест, настороженно за мной наблюдает.
Ты раз такой сытый, то рассказывай дальше, предлагаю я занять свободное время, отодвигая пустую тарелку из-под салата.
Друг Игоря тоже принимается за еду, переставая на меня пялится.
В тот день, когда Олеся погибла, Клим поднялся к начальнику колонии в кабинет и запустил в него компьютерным стулом, он уставился в столешницу и звучно отхлебнул свой кофе. Полкану говорят ещё повезло, что охрана быстро прибежала и у него всего два сломанных ребра и сотряс башки, прищуриваясь смотрит на меня, делая вид, что думает о своём, но похоже пытается считывать мою реакцию. Братва на воле подсуетились, конечно, Клим же смотрящим на зоне был. Дали ему по минимуму трёшку, поясняет, хотя я и так уже догадалась, за что ему срок добавили.
Я может совсем безнадёжно тупая, но до сих пор ни фига не понимаю, высказываю свои опасения.
Всё с тобой нормально, просто, Ника, тебе придётся поверить на слово. Я отвечаю, что видел новый способ, как можно убить себя и хрен, кто-чё предъявит, говорит Рома, впиваясь в меня глазами и становится, как-то жутковато.
Ладно, блею, как овечка.
Я тебя сразу предупреждаю, у нас времени в обрез. Если бы мне такое прочесали, я бы точно не повёлся, продолжает убеждать, просверливая меня заговорческим взглядом.
Окей, снова соглашаюсь я, потому что кажется, что он ждёт именно этого.
Короче, меня тогда тоже в изолятор посадили, в одну камеру с Климом. Смотрел он на всех беспонтовыми глазами, вообще ни на что не реагировал. Чувак ни ел, не пил, в желудок к нему проваливалось, только то, что мы с пацанами в него запихивали силой, наверное, в моём мозгу включается, какой-то защитный механизм, мне начинает казаться, что это не может быть Игорь. Я хочу, чтобы это был чужой и незнакомый мне парень, которому я привыкла сочувствовать много лет, как только услышала эту чудовищную историю, про сгоревшую девушку. Один раз, Клим начал совсем вырубаться, к тому времени я с него глаз не спускал. В итоге сам лично сердце ему запустил, чуть рёбра нахрен не переломал, закрываю рот ладонью, чтобы не закричать от услышанного. Через пару дней, Клима в больничку, под охраной увезли, подержали неделю под капельницами и опять в изолятор вернули, хочу, чтобы Рома заткнулся и дал мне, хотя бы передохнуть.
Как Игорь по-твоему это делал? чуть ли не кричу ему.
Он ничего не делал, просто жить не хотел и организм Клима по-тихому вырубался, не выдерживаю и закрываю уши обеими руками. Моё лицо уже мокрое от слёз. Всё, молчу, хмурясь обещает лысый садист.
Значит это правда, что Игорь в реанимации сейчас? спрашиваю, протяжно всхлипывая. Он кивает в ответ.
В него стреляли, там два пулевых, кажется, что какой-то невидимый палач, привёл страшный приговор в исполнение. Ранения для жизни Клима уже не опасны, но он всё равно не приходит в сознание, и до меня только сейчас начинает доходить, весь смысл его истории.
Ты думаешь, что Игорь опять выключает свой организм? спрашиваю я, прикрывая дрожащие губы пальцами.
Я не думаю, Ника, так получается, поправляет он меня устало.
Больше не могу сдерживать себя и рыдания вырываются наружу.
Выходит, что Игорь не звал меня к себе и не собирался со мной мирится. Оказывается у него всё хорошо, он решил не возвращаться.
А Никита Михайлович, что говорит? спрашиваю, хочу зацепиться за мнение авторитетного врача, как за спасение.
Лично я, впервые вижу, что он не понимает в чём дело, знаю, что Рома не виноват, но я его уже почти ненавижу. Он тот, кто забрал у меня последнюю надежду.
Так-то я, вообще без понятия, какой Клим был, до всей этой хрени. Вышел он тогда из изолятора злой, как сто чертей, но живой зато, наливая в высокий стакан воду, Рома периодически посматривает на плачущую меня. У меня пятёра сроку была, получалось, что Игорямба вперёд освободился. А потом, когда встречал меня из зоны, я от него аж шарахнулся, пододвигает ко мне стакан и мотает головой, показывая, чтобы я пила.
Догадываюсь, что он не будет дальше рассказывать, пока не приму успокоительные, в виде воды. Делаю несколько глотков и вытираю глаза салфеткой.
Игорь стал ещё злее? пытаюсь угадать.
Ещё и обморозился, нахрен. Я первое время, вообще, с ним базарить не мог, потому что выбешивал Клим не хило, усмехается не весело. Смотрел на всех, и на меня в том числе, типа насрано, а он хер с горы. Весь такой высокомерный, с уродской своей ухмылкой, сарказмом всех закидывал и приказами, со злостью вспоминает бритоголовый помощник, про поведение Игоря и мне вдруг становится неприятно. Я даже, как долбаный извращенец, его психи начал воспринимать за нормальные эмоции, его история в пересказе, мне совсем перестаёт нравиться, потому что невольно вспоминаю, как сама Игоря боялась. Семь, сука, лет, Клим вёл себя, как последняя сволочь. Всем видом показывал, как он жалеет, что живой остался, пока ты не появилась, произносит уверенно Рома, с полу улыбкой на лице.
Я!? вскрикиваю удивлённо от неожиданности. Если ты поприкалываться решил, то мне не смешно, не на секунду не верю, что такое возможно.
Вы, как у следака на допросе, где нельзя ни в чём признаваться, он резко отталкивается от спинки дивана и упирается локтями в столешницу. Угарные вы оба и я поржу потом обязательно, над вашими тупыми выкидонами, но сначала нам надо Клима из его нирваны вытянуть, приблизившись ко мне по максимуму, через стол говорит Рома. Вид при этом у него очень убедительный, поэтому спорить желания нет.
Как ты будешь это делать? спрашиваю, мысленно приготавливаясь к чему угодно.