А вдруг мне нельзя? отчётливо слышу, как голос её дрожит от возбуждения и для меня это практически разрешение к действию.
Понятно, что никакого врача я не брал в рассчёт и хотел всё сделать по-другому. Но и это для меня не облом, а просто, небольшая корректировка планов.
Добираюсь правой рукой, до заметно увеличившейся груди, а второй сосок, ртом, втягиваю в себя. Слышу стоны и начинаю опускать руку вниз, наслаждаясь прикосновениями к её нежной коже.
Немного кайфу, ещё никому не повредило, отвечаю на вопрос, неохотно выпуская сосок изо рта.
Сглатывает и хватает меня за руку, останавливая.
Маленькая, я буду очень осторожным, обещаю, инстинктивно догадываясь, откуда у её страха ноги растут.
Хмурясь, думает несколько секунд и всё же позволяет забраться к ней под плавки.
Пробираясь пальцами между ног, не удивляюсь, что синеглазка там уже мокрая.
Стягиваю с неё треники и чувствую, как тонкие пальчики сжимают мои волосы на затылке.
Запускаю сразу два пальца и заглушаю стоны поцелуем.
В голове проскальзывает мысль, что мне самому-то сейчас, не так уж сильно много надо, чтобы кончить.
Забираюсь на диван так, чтобы Ника оказалась с правой стороны. Чувствую, как здоровая нога трясётся от напряга.
Жду, пока она оклемается от оргазма, потому что всё ещё вздрагивает, а я прижимаю её к себе, одной рукой.
В любой другой ситуации, я бы подождал инициативы от синеглазки. Или перетерпел бы, дожидаясь момента поудобней.
Вот только завтрашний вечер может всё усложнить и это ещё при хорошем раскладе.
Короче, хрен знает, куда кривая выведет, после тёрок с Паханом.
Беру Нику за руку, когда она тянется к футболке. Не хочу, чтобы она одевалась. Её голое тело отдельный вид удовольствия. Особенно сейчас, с набухшими грудями.
Настороженно косится на дверь, типа только сейчас вспомнила, что сюда могут войти.
Там закрыто на ключ, успокаиваю. Кладу её руку на свой пах, не спуская глаз с красивого лица.
Отдёргивает ладонь. В синем взгляде ловлю замешательство и смущение.
Не настаиваю больше. Сжимая челюсти, пытаюсь пережить облом.
Никак не комментирую и продолжаю разглядывать изменившиеся изгибы тела, которые заметно округлились. Совершенными практически стали.
Вдруг Ника тянется ко мне. Задерживаю сбившееся дыхание, чтобы не спугнуть.
Сними, просит, взявшись за футболку.
Мне дважды повторять не надо и я освобождаюсь от всей одежды.
Берёт несмело член в руку и переводит взгляд на меня.
Ника, сожми сильней. Не бойся, пытаюсь говорить ровно. Но от её прикосновений, возбуждаюсь ещё больше и дышу рвано.
Накрываю хрупкую руку своей ладонью и делаю пару движений. Показываю, как надо.
Наклоняю её, к себе за шею и сразу же углубляю поцелуй. Моя выдержка даёт сбой, поэтому прелюдия отменяется.
Синеглазка, конечно, способная ученица, но только руки, мне мало. За эти две-три минуты, я раз пять порываюсь её тормознуть и усадить на себя верхом. Хочу войти в неё, но обламываюсь.
Чувствует, когда я ловлю приход и останавливается сама. Кисть не разжимает.
Кончаю, утыкаясь в её волосы и вдыхаю знакомый аромат.
Принеси полотенце, чмокая Нику в припухшие губы, наблюдаю, как она рассматривает свою руку, в моей сперме. Всё нормально? спрашиваю, перетягивая внимание на себя.
Кивает и уходит в ванную. Через минуту уже протягивает мне полотенце.
Натягиваю боксеры и вырубаюсь.
Просыпаюсь от того, что Ника дёргает меня за руку.
Игорь, слышу её голос и сразу подрываюсь. Настороженно смотрю на неё.
Случилось, чё-то? спрашиваю, вглядываясь в лицо синеглазки.
Уже нет, начинает отъезжать и это напрягает ещё сильней.
Ника, говори, говорю хриплым голосом, спросонья.
Я испугалась, просто, объясняет заикаясь.
Чего? всё ещё не доходит до меня.
Подумала, а вдруг ты снова сознание потерял, отвечает приглушённо.
Давай, ещё поспим, укладываю её, на своё плечо, решая, не разводить эту тему.
Глаза открываю, от тихого стука в дверь. Натягиваю треники, прихватывая футболку с собой и открываю.
Как дела? интересуется Михалыч. Ника проснулась? пытается зайти в палату, но я его выпихиваю, натягивая на ходу футболку.
Предупреждаю настырного доктора, что не дам будить синеглазку.
Ещё сообщаю, что вечером ко мне приедут очень важные люди.
Через пару часов движуха уже начинается в полный рост.
Как всё прошло? спрашиваю Нику, усаживая рядом с собой на диван. Она вернулась от гинеколога и я не в курсе, что значит это недовольство на её лице.
Прошло и ладно, отвечает расплывчато.
У нас всё норм? Или уже надо начинать беспокоиться? захожу с другой стороны.
Не получая внятного ответа, я иду к Михалычу, узнать, в чём дело.
Он звонит своей коллеге и просит подняться к нему в кабинет.
Женщина, на вид около пятидесяти, имя которой я даже не пытаюсь запомнить, уверяет, что у Ники всё отлично, как и у ребёнка.
На мой озадаченный вид, отвечает предположением.
Оказывается синеглазка ненавидит гинекологическое кресло, а лезть на него всё равно пришлось.
Михалыч предлагает мне трость, когда врачиха уходит. Отказываюсь, оговариваясь, что потом заберу.
Он делает понимающий фейс, решая видимо, что я комплексую перед Никой. Я не спорю и не переубеждаю.
На самом деле собираюсь изображать перед Паханом, типа пострадал больше, чем есть. Вряд ли меня это спасёт, если чё, но отмаза лишней не будет.
Лёха знает, что ты в городе? интересуюсь невзначай.
Ну да, я ему звонила, отвечает удивлённо Ника.
В памяти всплывает, как мы в прошлый раз хреново расстались. Теперь думаю, что мне, как-то надо уговорить её поехать к брату, но не обидеть ещё больше.
Мы обедаем вместе, доставкой из ресторана.
Ника, мне надо, чтобы ты к вечеру уехала отсюда, говорю, накрывая её руку своей.
Зачем? снова в синих глазах подозрение и недоверие. Обречённо понимаю, что придётся объяснять подробней.
Ко мне из Москвы приедут, поднимаю взгляд и догадываюсь, что сейчас она завалит меня вопросами.
Я могу, где-нибудь подождать, предлагает вариант, который нам, вообще не подходит.
Мне надо, чтобы тебя никто не видел, начинаю выкручиваться.
Это то, о чём мне Рома говорил? Тебе опять, что-то угрожает? спрашивает дрожащим голосом.
Нет, конечно. Бодрый делов не знает, вот и наговорил тебе дичи всякой, пытаюсь придать тону незамороченности, но получается так себе.
Ты врёшь, сжимает губы и отворачивается.
Отвечаю, Ника, я разберусь во всём и утром уже приеду к тебе, в эту минуту, больше всего на свете хочу, чтобы это утро, где я хрен знает, как разобрался, настало прямо сейчас.
Глава 9. Игорь
Ника парит мозги до талого. То одно забыла, то другое.
Мы с Бодрым, откровенно нагруженные, наблюдаем молча, за её суетой. Где-то в глубине подсознания, я практически уверен, что так должно быть.
Попробуй скажи, хоть слово, этой сопящей девчонке и она зацепится за него, как за причину, чтобы остаться.
Наконец синеглазка натягивает на себя пуховик и смотрит на меня таким взглядом, типа ждёт, чтобы я остановил её.
Матерюсь про себя, самыми грязными ругательствами, проклиная весь преступный мир. Тут же, зачем-то думаю хорошо, что моя мать не знает, как я умею лаяться. Короче, в голове хаус.
Пока, пытаюсь изобразить улыбку, зная заранее, что не дождусь ответа.
Пялюсь на закрытую дверь, наверное, целую минуту. Разворачиваюсь и обвожу взглядом палату.
Диван собран, одеяло с подушками унесли к Михалычу в кабинет. Как если для больнички, то всё выглядит вполне цивильно, а на остальное похрен.
Всерьёз думаю, чтобы позвонить Михалычу и попросить поставить мне капельницу. Для усиления образа больного, но потом обламываюсь.
Вечер, понятие растяжимое, они же не сказали во сколько точно приедут. Поэтому я забираюсь на свою койку. Укрываюсь тонким одеялом, лежу и смотрю в потолок.
Вместо того, чтобы придумывать, какую-нибудь жизнеспособную отмазку для Пахана, я продолжаю думать о Нике.
Даже если она опять обиделась, то сейчас это мелочи, которые я не считаю проблемой. Как только разберусь, сразу к ней рвану и мы помиримся.
Усмехаюсь своим мыслям. Понимаю, что синеглазка с Бодрым, скорее всего, ещё из здания больницы не успели выйти. Зато я уже к ней собрался.
Задумчиво шарю глазами по белым стенам. На звук открывающейся двери не реагирую. Решаю, что это Михалыч или медсестра пришла укол ставить.
Клим, братан, ты как? слышу голос Прохора и резко поворачиваю голову в его сторону.
Первое, о чём я догадываюсь, это то, что они стопудово пересеклись с лысым и Никой, где-нибудь в коридоре.
Живой, вроде, отвечаю и цепляю глазами Пахана.
Сталкиваюсь с его тяжёлым взглядом, но смотрю дальше, не прерывая зрительный контакт.
Хочу, чтобы столичный смотрящий, прямо здесь и сейчас начинал осознавать, что не стоит на меня давить, угрожая например Никой. Это очень плохая идея.
В запаре забываю про больное плечо и порываюсь опереться на левую руку.
Э-э, давай, без героизма, хмурясь, предупреждает Серёга, глядя, как я со стоном, падаю обратно на подушку.
Стискивая зубы от боли, сажусь в кровати и протягиваю ему ладонь, чтобы поздороваться. Забываю про свои планы, изображать потерпевшего.
Пахан неторопливо скидывает пальто на диван и тоже идёт ко мне.
Я смотрю с тобой шутки шутить не собирались? показывает головой, на моё левое плечо. На глушняк валить хотели, да промахнулись? намекает, что целились в сердце. Жмёт руку, но не уходит. Сверлит взглядом, видимо ждёт ответа.
В этот самый момент, в моей памяти всплывает картинка, где лысый прикрывает меня собой и толкает левой рукой, стоя полубоком.
Не промазали, близкий прикрыл, уточняю.
Повезло тебе, в интонации Пахана улавливаю, что-то типа зависти и не могу врубиться, в чём прикол.
Да уж, я по жизни везунок, усмехаясь, я сдерживаюсь, чтобы не начать перечислять самые яркие эпизоды моей удачливости.
Ты не в курсе, наверное, садится на диван и закидывает ногу на ногу. Моего близкого убили, башку ему на разборках прострелили. Как раз за день до вашей стрелки с этим сосунком, поясняет Паша и смотрит на носок своего туфля.
Только сейчас я замечаю, что он в чёрной рубашке и костюм тоже на нём чёрный. Значит в трауре, по Оспе.
Мои соболезнования, братан, произношу заторможено, не скрывая, что в шоке, от его новости.
Оспа, почему-то считал, что раз он, моя правая рука, то пули должны его облететь. Но пуля дура, возможно у меня с головой, чё-то не то, но я чётко слышу неприкрытый намёк.
Перевожу взгляд на Прохора, но он сидит с непробиваемым фэйсом.
Молчу и уже начинаю думать, может Пахан мне тоже смерть предскажет. Ну так, за косяки мои, чисто между делом.
Теперь мне уже не чудится, я почти уверен, что это он Оспу приговорил. Не захотел позориться на весь криминальный мир, просто убрал его. Не сам, конечно, но не в этом суть.
Представляю себя, на месте Паши, а Бодрого ставлю мысленно туда, где Оспа был и мне сразу удавиться хочется.
Сейчас я вполне согласен, что мне повезло.
Успокаивает одно я точно знаю, что Бодрый лучше по шее от меня получит, чем наворачивать, какие-то делишки станет за моей спиной.
Так я не понял, ты нахрена попёрся на эту стрелку? Да ещё в лес? спрашивает с наездом Паша и косится на Серёгу.
Прикинь, это чучело обдолбаное, вдруг решил бы меня, где-нибудь в городе замочить? Ему точно было бы насрать, что он может, кого-то левого зацепить. Это Бодрый в курсе, что со мной рядом находиться опасно. Но это его выбор, говорю, как есть, понимая, что самый главный смотрящий, прилетел на край света, только из-за меня.
Да он и Ромку хотел ко мне в Москву отослать, сдаёт меня Прохор с потрохами. Я во время чухнул, что Бодрый пошлёт меня, куда подальше, поэтому и не стал тогда, ничего ему говорить, добавляет, не глядя на меня.
Я не понял, чё за хрень, Клим? его брови стремятся к переносице. Пахану явно не нравится то, что он сейчас слышит. Сжимаю челюсти и кошусь на Серёгу. Рассказывай, давай. Всё, с самого начала, я никуда не тороплюсь, показательно садится в свободное положение и смотрит настырно, в ожидании трешовой истории.
Пока ещё, я не чувствую себя, как на допросе, но и амнистией, даже близко не пахнет.
Сухаря знаешь? спрашиваю, отключая все свои эмоции. Разговаривать будем хладнокровно и только по делу. Мне не нужно снисхождение.
Ну так, слышал вроде, чё-то, отвечает расплывчато, явно не врубаясь к чему я веду.
Короче, мы с Богданом, на зоне вместе сидели, он в карты играл, вкратце пытаюсь нарисовать портрет, бывшего владельца Зажигай. Заодно и причину по выразительнее расписать, нахрена я, вообще, во всё это влез. Катало он был здравый, за долги никого на ремни не резал и на проценты не ставил. В общак отстёгивал с каждого выигрыша, да и тут на свободе платил исправно, сознательно-нудно перечисляю все заслуги Сухаря, перед преступным миром. Пахан должен понимать, что я не мог не помочь ему. Нормальный он чувак, но встрял по-крупному. Проигрался конкретно в подпольном казино и не единожды, снова поясняю. Вот и позвонил мне, по весне, предложил выкупить у него стриптиз-клуб, хотя покупатель другой, сразу нашёлся. Клубешник раскрученный, самое популярное место в городе у молодёжки, пока включаю заставку, из дежурных слов, думаю, как обойти упоминание о Нике. Пять секунд, предупреждаю и беру телефон.
Звоню Бодрому, чтобы узнать, где он.
Оказывается лысый уже оставил синеглазку у Лёхи и едет обратно в больницу.
Говорю ему, чтобы заехал в гостиницу и в ресторане сказал кашеварам, пусть чай покрепче заварят.
Чифир для нас, бывших арестантов, как трубка мира для индейцев.
Конечно, я уже давно не сижу так плотно на чае, как к примеру раньше на зоне было. И всё же частенько бывает, что на движухе, пересаживаюсь на чифир, если уже кофе не берёт, когда надо не спать.
Нахрена Сухарь тебя дёрнул? Слил бы свой клуб, этому Зёме и катать сейчас, было бы нечего, хмыкает недовольно Пахан.
Богдан всё правильно сделал, разумно поступил. Отдал злачное место в надёжные руки. Это я всё на самотёк пустил, цокаю языком, каясь прилюдно.
В смысле? хмурится.
Я несколько месяцев в этом клубе не показывался, после того, как он моим стал, признаюсь честно. А другим претендентом, кстати, на покупку Зажигай, был Михей. Тот самый, который стрелял в меня, наконец произношу и наблюдаю за реакцией столичного авторитета.
Был он у меня в Москве, но я не воспринял всерьёз слова этого мажора, вид у Паши откровенно охреневший. Папиком своим, заммэром, прикрывался, как щитом. Я ещё подумал тогда, что синтетика, это не то, что ранишный герыч. От разноцветных таблеток, сосунок, вообще связь с реальностью потерял, раз решил, что может за свои сраные бумажки, смотрящим здесь стать, говорит оправдывающимся тоном. Я даже деньги его сраные не взял, чтобы общак не замарать. Отмахнулся тупо, теперь в голосе чётко слышится сожаление, потому что понимает недооценил он торчка. А про тебя сказал, что.., в этот момент дверь в палату открывается и в проёме появляется Бодрый с пакетом в руках.
Мы троём наблюдаем, как он проходит к столу и вытаскивает термос.
Ромыч, спасибо, говорю, сползая с кровати. Он смотрит на меня недоверчиво. Давай, дальше мы сами, подхожу к столу и сам вытаскиваю кружки. Не хочу, чтобы лысый тут, как шнырь воспринимался. Метнись к Михалычу, он мне трость обещал. Притащи, а? озадачиваю, чтобы он здесь не метлесил.
Щас, принесу, направляется обратно к двери.
Ну и чё там, про меня Михей сказал? напоминаю Паше тему прервавшегося разговора.
А да. С понтом вы с ним биксу, какую-то не поделили. Типа шлюху клубовскую, смотрит вопросительно.