Я тоже местная. Ее голос смягчается. Так что я тебя понимаю. Где ты выросла? Чем занимаются твои родители?
Верхний Вест-Сайд, хотя сейчас я живу в Виллидже. Папа преподает в Нью-Йоркском университете, а мама пишет и исполняет песни.
По этому описанию мы верхний средний класс, богема, открытые люди. Я не упоминаю о том, что составляет основную часть нашего дохода, потому что это меня смущает, но, поскольку большинство людей любопытны и подозрительны и задают логичные вопросы вроде «как это продавец в книжном может позволить себе однокомнатную квартиру в Виллидже?» скрывать объяснения становится сложно.
О, я училась в Нью-Йоркском университете! восклицает Розмари. До сих пор выплачиваю кредит за учебу. А что преподает твой отец?
Да уж. Как я могла забыть?
Мой отец преподает литературу, так что она вполне могла посещать его семинары. Лицо пылает жаром, когда мы снова оказываемся на опасной территории.
Он преподает на математическом. Честно говоря, не знаю, что именно. Математика никогда не была моей сильной стороной.
Держу пари, твой отец в восторге от того, что ты теперь встречаешься с математиком. С противным хлюпаньем ее соломинка втягивает воздух. Мои родители были рады, что Калеб изучал что-то прикладное. Когда я выбрала английский в качестве основной специализации, дома разразилась гроза. Конечно, мои родители любят читать и все такое, они годами работали учителями в государственных школах, но они, видимо, надеялись, что я выберу финансы, или юриспруденцию, или что-то в этом роде
Я перестаю слушать. Она назвала его по имени. Впервые. Чтобы успокоиться, с силой прижимаюсь каждым позвонком к спинке стула. Вдруг Розмари использует этот разговор как предлог, чтобы снова сблизиться с Калебом? Меня охватывает дурное предчувствие, и к горлу подкатывает тошнота. Теперь некоторые события могут оказаться вне моего контроля.
Я возвращаюсь в реальность.
Прости, знаю, что это невежливо. Розмари берет телефон в руки. Но мне нужно ответить на сообщение.
Конечно, указываю в сторону туалета. Сейчас вернусь.
Сердце бешено колотится, когда я запираюсь в кабинке и немедленно меняю свои настройки конфиденциальности в «Инстаграме», «Фейсбуке» и «Твиттере». Я раскрыла слишком много информации. Теперь всем желающим подписаться на меня придется присылать запрос. В качестве фотографии профиля во всех соцсетях стоит мой снимок крупным планом на Великой океанской дороге в Австралии, меня обдувает ветер, и я улыбаюсь. Я не меняла ее уже несколько лет; мне нравится на нее смотреть.
На последней опубликованной фотографии я стою в просторном зале Музея Уитни рядом с вереницей синих чемоданов в качестве экспонатов. Мы с Калебом ходили туда пару недель назад, и, когда я попросила его сфотографировать меня, он пошутил слишком снисходительно, на мой взгляд, на тему того, как часто я использую «Инстаграм». Я ничего не ответила, но теперь жалею об этом, надо было защитить себя: «Всего один снимок, я редко прошу об этом, я не такая, неужели ты до сих пор не понял?»
Фото я подписала так: «Позирую со всем своим эмоциональным багажом». В итоге пост получил сто двадцать лайков, личный рекорд. Наверняка подписчики сочли меня остроумной и ироничной.
Если Розмари когда-нибудь спросит, я отвечу, что не пользуюсь соцсетями. «Это помогает мне писать, скажу я, ни на что не отвлекаясь».
Калеб вообще не пользуется ими. Последний пост на «Фейсбук» он выложил более двух лет назад, а фотография, которую он использовал в «Тиндере», была снята примерно тогда же. (Несколько месяцев назад, когда я тщательно изучала его архивы десятилетней давности, то с радостью обнаружила, что восемнадцатилетний Калеб сильно смахивал на тех парней, которые никогда не интересовались восемнадцатилетней Наоми. Получите и распишитесь, старшеклассники.)
Если Розмари станет искать его, нас, она ничего не найдет. Только я решаю, как наши отношения будут отражены в онлайне, а теперь мой профиль закрыт, заперт. Наш единственный общий снимок с Калебом в соцсетях селфи, сделанное этим летом на Кони-Айленде. Крупным планом наши загорелые лица, а сзади море. Подпись: «Мой парень впервые на Кони-Айленде!» и флаги наших стран. Я хотела, чтобы люди знали ладно, признаюсь, главным образом, чтобы знал джазовый барабанщик, что у меня есть парень, красивый и довольно необычный валлиец.
Возможно, это к лучшему, что Калеб не интересуется социальными сетями. Будь у него «Инстаграм», он бы послужил еще одним инструментом навязчивого измерения температуры наших отношений, и я бы тратила драгоценное время, беспокоясь о том, как часто он публикует фото со мной и сколько лайков они набирают. Я должна быть благодарна, что не смогу что-то напридумывать или не так понять.
Если бы Калеб знал, как много времени я трачу, настраивая контраст, резкость, насыщенность, тени, экспериментируя с фильтрами «Гинэм», «Ларк», «Райз» или «Валенсия» и продумывая подписи с выверенным балансом между искренностью и иронией, боюсь, он бы стал уважать меня меньше. Соцсети делают меня другой хорошо это или плохо.
Когда я возвращаюсь из уборной, Розмари что-то печатает с глуповатой улыбкой на лице. Я смотрю на ее зубы, пока ей не становится неловко, и ее губы смыкаются, будто кто-то задернул занавес. Кому она так улыбается?
У меня сегодня ужин в Парк-Слоуп, так что, боюсь, через пять минут мне пора.
Свидание? интересуюсь я.
Нет. Извини, не хочу, чтобы ты чувствовала себя так, будто я тебя продинамила, просто мы уже давно договорились о встрече с университетскими друзьями. Я правда не думала, что мы так заболтаемся!
Чувствую себя польщенной оттого, что я превзошла ее ожидания, но тут же вспоминаю, кто мы вообще-то друг другу.
Встречи с друзьями единственный вид свиданий, на которые я сейчас хожу, добавляет она немного печально.
Я тут же изображаю сочувствие:
Ой, прости, я не хотела
Все в порядке, я просто драматизирую. Долгая история, но суть в том, что после нескольких лет отношений на расстоянии Калеб переехал в Нью-Йорк, но он все время скучал по родине. И я начала уставать от этого угрюмого выражения, которое не сходило месяцами с его лица. Так что я порвала с ним. Я не хотела, думала, что это встряхнет его и он будет бороться за нас. Розмари тараторит, как будто ей не терпится выговориться перед кем-то новым. Друзьям-то, наверное, уже тошно слушать про Калеба. Но он не стал. Просто исчез из моей жизни. Я думала, Калеб вернется в Британию, но он остался. Видимо, не исключает возможности возобновить отношения.
Меня так и подмывает ответить: «Будь Калеб американцем, будь его акцент обыкновенным, а не таким, что слюнки текут, ты бы заинтересовалась им?»
Мне кажется, наши пути еще пересекутся, говорит она и смотрит прямо на меня, как будто ждет, что я подтвержу или опровергну ее заявление.
Вместо этого я изображаю шок.
Ты серьезно рассказала такое и тут же уходишь? У меня столько вопросов!
Как и когда ваши пути пересекутся снова? Почему ты так в этом уверена?
Розмари берет сумку, выбрасывает стаканчик в мусорное ведро и спрыгивает со стула.
Да ничего особо интересного, говорит она со смущенной улыбкой. У каждого из нас свои маленькие драмы.
Клиффхэнгер![15] кричу ей вслед. Несколько человек отрывают головы от своих ноутбуков и смотрят на меня.
Дверь за ней захлопывается, и я отправляю отцу пару сообщений.
Вопрос: сегодня в книжном я встретила девушку, которая, возможно, посещала твои семинары. Розмари Пирс, знаешь такую?
Три минуты спустя мой телефон вибрирует.
Я ее помню! Ходила на литературу XIX века. Блестящий ум. Как тесен мир. Она купила что-нибудь интересное?
Я тычу в клавиатуру указательным пальцем
Нет, только открытку с соболезнованиями.
Насупившись, задаюсь вопросом, употреблял ли хоть кто-то когда-то слово «блестящий» по отношению ко мне.
«Ох», все, что отвечает отец.
Удаляю сообщения и пишу Калебу: «Ты дома?»
Мне вдруг срочно хочется его увидеть. Выхожу из кафе, спешу в сторону вокзала и жду шесть минут до прибытия поезда. На Девяносто шестой улице я пересяду и поеду на север к Калебу. Мы редко проводим время в его квартире, в основном из-за моего дорогого и жадного до внимания Ромео и отсутствия соседей. Соквартирант Калеба (его термин) программист. Видела я его всего однажды, но слышала часто. Он готовит и спит когда попало и, похоже, слушает только два музыкальных жанра: Моцарта и «Металлику».
«Я в метро, еду к Вашингтон-Хайтс, добавляю я. Было бы здорово сменить обстановку и посидеть у тебя!»
Калеб не отвечает сразу, но я продолжаю ехать дальше устрою ему сюрприз, если потребуется.
Cнова открываю «Инстаграм», быстро пролистывая людей, места и вещи и ставя маленькие красные сердечки, когда мне нравится увиденное. Провожу пальцами по видео, играет музыка, и мой желудок сжимается, когда я слышу джазовую смесь контрабаса, фортепиано, саксофона и ударных.
«Ублюдок», вырывается вслух. Мой сосед, высокий мужчина в кожаной куртке, кидает на меня встревоженный взгляд и отодвигается.
Начинаю просматривать видео, вспоминая прискорбную правду о великом таланте Адама.
* * *
Две опубликованные мной истории об Адаме были ложью.
В них он отвергал меня, потому что любовь была такой сильной и неожиданной, что он испугался этих чувств, будучи не готовым к встрече с ними. И потому сбежал.
С тех пор я считаю, что все, кто испытывает ко мне чувства, просто ошибаются, принимая меня за кого-то другого.
Место действия лазурное море, экзотические птицы, много солнца, гамаки в укромных уголках на роскошном круизном корабле на Галапагосских островах само по себе располагало к романтике, но мне было шестнадцать, я была с семьей, и это все портило. Адам только что получил степень магистра в престижной консерватории в родном Бостоне, а я была старшеклассницей. Он был невыносимо великолепен элегантный, ухоженный, будто диснеевский принц, и мое подростковое сердце не выдержало. Круиз длился шесть дней, и Адам держался сам по себе, но я взяла за правило попадаться ему на глаза, где бы он ни был, флиртуя с барменом и заказывая безалкогольный мохито. В последний день нас высадили на одном из островов. Родители и Ноа выбрали поход, а я пляж, потому что Адам выбрал именно пляж. Он расположился на песчаном склоне, надел пару гигантских наушников, закрыл глаза и начал барабанить в воздухе. Сейчас или никогда.
Уклоняясь от его широко раскинутых рук, я пристроилась рядом и спросила:
Что ты слушаешь?
Вздрогнув, он открыл глаза.
Прости! сказала я. Не хотела тебя напугать.
Он засмеялся и сказал: «Ты меня не пугаешь», а затем кинул айпод в мою сторону. Брайан Блейд Феллоушип, «Ред Ривер Ревел». Я ничего не знала о джазе, поэтому показала на его наушники и спросила, можно ли послушать. Он сам надел их на мою голову, пальцы коснулись меня мягко, но уверенно. По моему телу пробежала дрожь, заиграла музыка, песня закончилась, я прошептала, что это потрясающе, и вернула наушники. Мы разговорились. Адам был в круизе один до этого несколько недель гастролировал со своей группой по Чили, Аргентине, Перу и Эквадору и выделил немного времени на путешествие перед вылетом домой. Он всегда хотел увидеть Одинокого Джорджа, самую известную в мире черепаху. (Только много позже я поняла, как нам повезло застать его живым.)
Я сказала Адаму, что пишу и даже публикуюсь технически это действительно было так, ведь я победила в детском конкурсе от журнала «Райтерс Дайджест», и он спросил, сколько мне лет, и я ответила.
Шестнадцать, медленно выдохнул он, как будто в этом слове было как минимум четыре слога. Черт.
(До сих пор задаюсь вопросом, к чему относилось это «черт»: был ли он впечатлен, что у меня уже есть публикации, или разочарован тем, что со мной не получится переспать?)
Несколько долгих секунд Адам смотрел на меня пристально и с непривычным для меня интересом. Мы сидели на пляже в окружении лающих морских львов. Мои волосы были мокрыми и тусклыми от воды, но щеки, должно быть, раскраснелись, а глаза были ясными и сияющими. Но ярче всего я помню звуки, чувства, сам факт того, что на меня впервые так посмотрели.
После круиза я отправила ему запрос на дружбу в «Фейсбуке».
Адам принял его, и я прислала ему свой никнейм в мессенджере «АОЛ»[16]. Пару часов спустя он написал мне:
РедРиверРевел: Привет, Наоми. Что означает твой ник?
ЗовитеМеняФруФру: Это шутка. Несчастная лошадь из «Анны Карениной» и первая строчка «Моби Дика».
РедРиверРевел: Ого, как литературно. Как жизнь на суше?
ЗовитеМеняФруФру: Не очень. Школа достала, скучаю по Галапагосам, это была фантастика.
РедРиверРевел: Я тоже скучаю по ним. Поездка туда была апогеем моей давней мечты.
ЗовитеМеняФруФру: Давай тогда вернемся туда
РедРиверРевел: Я только за!
ЗовитеМеняФруФру: Знаешь, что могло бы сделать эту поездку еще лучше?
РедРиверРевел: Что же?
ЗовитеМеняФруФру: Наш роман
Я никогда даже не целовалась. «Роман» может означать и поцелуй, и секс, и нечто между. Я ждала, как он это истолкует, экспериментируя с помощью тщательно подобранных слов. В то время мне казалось, что только самые отчаянные, самые напористые девушки в школе встречались с самыми привлекательными парнями. У меня даже близко не было такой репутации: я была одной из тех прилежных девочек, которых никто не целовал. Но теперь я хотела быть кем-то большим, кем-то другим зрелой, соблазнительной, взрослой. В прочитанных мной романах флирт всегда начинался с нескольких наводящих вопросов.
РедРиверРевел печатает появилось, пропало, снова появилось.
РедРиверРевел: Это недопустимо, и ты сама это знаешь
Я подняла ставки.
ЗовитеМеняФруФру: Секс это недопустимо?
РедРиверРевел: Да. Я на 11 лет старше.
ЗовитеМеняФруФру: Бывает и хуже
РедРиверРевел: Веди себя прилично
ЗовитеМеняФруФру: А ты заставь меня
РедРиверРевел вышел из чата.
Но на этом история не закончилась.
РедРиверРевел: Как школа? Ты вела себя хорошо?
ЗовитеМеняФруФру: Никогда :)
РедРиверРевел: Тогда я должен перекинуть тебя через колено и преподать тебе урок
ЗовитеМеняФруФру: Оооо давай же
РедРиверРевел: Я же велел тебе вести себя прилично
ЗовитеМеняФруФру: Преподай мне урок, а то вдруг кто-то еще перекинет меня через колено
РедРиверРевел печатает появилось, пропало.
Молчание, которое длилось часами, иногда днями, а затем
РедРиверРевел: Я не буду отвечать, когда ты так плохо себя ведешь. Будь хорошей девочкой.
ЗовитеМеняФруФру: Ладно, но скажи мне правду. Ты фантазируешь обо мне?
РедРиверРевел: Я не буду отвечать на этот вопрос.
РедРиверРевел: Но если б не разница в возрасте, я бы позвал тебя на свидание
Нежность последнего предложения поразила меня. Я не ожидала этого, не предполагала такой возможности, и так шли месяцы мы отправляли друг другу ссылки на ледяные отели, отели на деревьях и отели под водой, обещая друг другу отправиться туда вместе; мы говорили о наших семьях, о нашем будущем и наших мечтах. Моя мечта казалась далекой, а его уже осуществилась. Вскоре мы начали созваниваться.
Примечания
1
«Нью-Йоркер» американский еженедельный журнал, посвященный культурной и литературной жизни, как правило, именно Нью-Йорка.
2
21 марта 2022 г. деятельность социальных сетей Instagram и Facebook, принадлежащих компании Meta Platforms Inc., БЫЛА признана Тверским судом г. Москвы экстремистской и запрещена на территории России.