«М-да, о таком я только читал, подумал я, разглядывая результаты выстрела: вторая стрела расщепила первую. В книжках про Робина Гуда!»
Переведя взгляд на Кавни, я спросил его:
Фирисет, сетрик?
Фирисет-то, оно, конечно, полный фирисет, в некоторой озабоченности тот полез рукой в дебри своей шевелюры. Только ведь этого фирисета всего лишь на одно выступление и хватит.
Это почему же?
Да потому. Выступим мы, к примеру, в той же Суродиле, а потом разведут нас за белы рученьки по разным местам. Его, за стрельбу меткую, в воинство лад-лэдское, хочет он того или нет, а меня в узилище, где расспрашивать будут с превеликим пристрастием: для чего в фиглярском караване оружие имеется? Уж не привольные ли мы, под личиной фигляров спрятавшиеся?
Не хочу я в воинство! испуганно воскликнул Реди. Не любо мне людей жизни лишать!
А что любо?
Любо по свету бродить, разные края и земли видеть. Людей потешать.
Конечно, решать тебе, обратился я к Кавни, но я бы на твоём месте парнишку взял. Мне кажется, такой бы пригодился.
Пригожусь, дяденьки! Ей-ей, пригожусь! Непременно научусь какому искусству! А пока так и на охоту могу ходить, дичь к столу промышлять
Ну, пусть так и будет, согласился сетрик. Иди в последний фургон. Скажешь Годо, что я велел тебя приютить.
Нет, нет, нынче пускай со мной едет! встряла Зи и, прострелив меня навылет ехидным взглядом, добавила. А то мне скучно, и развлекать никто не хочет!
Под вечер дождь прекратился, хотя тучи продолжали беспросветно затягивать небо. Волы зашагали веселее, но въехать в Суродилу мы всё же не успели: ворота в город, запираемые на ночь, закрылись почти перед мордой сетрикова вола. Упрашивать стражников впустить нас, по словам Кавни, было делом совершенно бесполезным, а потому мы стали на ночлег на специальной, именно для этого и предназначенной площадке под высокими стенами из крупных каменных блоков. Три фургона выстроили буквой «П», загнали между ними волов, а потом задвинули четвёртым, замкнув четырёхугольник. Таким образом путешественники страховались от охочих до чужого скота воров. Некоторое время спустя подошли ещё два припозднившихся обоза и присоседились тут же. По всему биваку зажглись огни: путники готовили себе ужин. Я сидел подле нашего костра, ерошил густую гриву лежащего рядышком Асура и наблюдал, как Зи, изредка довольно насмешливо на меня поглядывая, готовит ужин в большом котле. В тишине внезапно раздался не слишком мелодичный звук: у пса от голода заурчало в животе. Асур поднялся, принюхался к запахам кухни, презрительно фыркнул и убежал в ночь. Кавни обиходил своего вола и задал ему корм, проследил за тем, как то же самое сделали его артисты, а потом подошёл ко мне и присел рядышком.
Хочешь знать, сколько денег было в кошельке у того разбойника? спросил он меня.
Скажи, ответил я без особого, впрочем, интереса.
Мелкой монетой двадцать три макатима и полушка с шестаком! Почти два катима! Это же примерно столько, сколько мы зарабатываем за семь, а то и за восемь выступлений!
Три макатима за выступление? Так мало? искренне удивился я, произведя нехитрые арифметические вычисления.
Мало? в свою очередь удивился Кавни. Да где ж ты видел, чтобы за выступление платили больше?!
Видел. На Божьей Столешнице.
А, ну да Там-то да Кавни цыкнул уголком рта и почесал макушку. Туда ведь редко кто из фигляров отваживается заглянуть. Жара, крысобаки, привольные Поэтому каждое выступление в диковинку! Вот народ-то и щедрится. Да-а
Мы помолчали под треск костра и тихий гул разговоров со стороны наших соседей. Я размышлял о том, что именно туда, вглубь Божьей Столешницы, мне и следует сейчас направляться. Там Урочище Девятирога, там, если свернуть на Великий Северный Торговый путь, дорога, по которой можно добраться и до Новгорода, и до Пармы.
А почему бы туда не прокатиться? Я говорю про Божью Столешницу, стал прощупывать я почву. Ведь фиглярам, по большому счёту, всё равно, куда направляться?
Если только это не тот путь, Кавни скептически прищурил глаз, который ведёт в пасти крысобак! Хороший заработок это, конечно, очень чудесно и замечательно. А вот если, скажем, не приведи Тот или Другой, поломка в пути? Ежели до какого из дрогоутов доехать не успеем? Что тогда?
Ну, если ехать на этих развалюхах, то поломка случится непременно. А если сделать новые? Да ещё и не простые, а особые. Посмотрел я на ваш бивак, и вот что придумал. Фургоны должны быть подлиннее и иметь устройства, скрепляющие их между собой. А кроме того, каждый фургон должен иметь с одного бока два деревянных щита: один, опускаясь, будет закрывать колёса и пространство под повозкой, а второй, если его поднять, увеличит высоту маленькой крепости, в которую превратится караван на стоянке никакие крысобаки не страшны! А если три таких фургона расположить обратной стороной наружу, то между ними из этих же самых щитов получится неплохой помост для выступлений.
Не-е, Кавни выпятил губу и отрицательно помотал головой. От крысобак такая приспособа не спасёт!
Это почему же? Щиты ведь можно железом обить!
Да не в щитах дело. Крысобаки ж сразу подкопы рыть начнут. Землю-то железом не обобьёшь! Это одно. И потом, волов-то внутри ведь держать придётся? А они, крысобак зачуяв, в такую панику ударятся, что всю твою «крепость» изнутри-то и разнесут! Так что бесполезно это. Хотя задумка насчёт помоста шибко хороша! Ну, да ладно, помечтали и будет. Вредно впустую-то мечтать.
Это почему «впустую»?
Так ведь как оно получается? Чтобы ехать зарабатывать денежки, нужны новые повозки, чтобы в пути не ломались. А чтобы купить новые повозки, опять же нужны денежки. Вот ведь какая круговерть получается!
А если будут деньги? спросил я.
Тогда зачем ехать их зарабатывать?
А если будут повозки?
Откуда? От сырости, что ль, заведутся?
Допустим, я куплю.
Темнишь ты что-то, парень, подозрительно прищурился Кавни. С чего бы вдруг такая щедрость?
Я тут кое-что припомнил Есть у меня надобность проехать по Северному Торговому пути
Ну так и купи место в торговом караване, если деньги имеешь дешевле станет!
Караван, если мне понадобится, ждать меня не станет. Да и не свернёт куда мне надо. Поэтому я хочу нанять вас. Выручку с представлений будешь оставлять себе. Новые повозки по окончании дела тоже оставишь себе. Но риск остаётся, и за него я хочу заплатить. Сколько ты хочешь?
Пять золотых! не задумываясь, загнул цену Кавни явно с единственной целью: отделаться от опасного путешествия.
Даю десять. При условии: мы едем туда, куда необходимо мне и никто не задаёт мне лишних вопросов.
Десять?! Золотых?! Ты платишь десять золотых? не поверил своим ушам сетрик. Большие деньги. Очень большие. Однако ж и опасность не малая. Да-а Ты уж позволь мне поразмыслить
В это время к костру подошли и расселись вокруг остальные члены труппы, всего около двух десятков человек. Были среди них и дети: мальчик, две девочки и одно бепо. Завязался разговор, главной темой которого стало самое волнующее событие прошедшего дня нападение привольных. Впрочем, краснеть от славословий мне не приходилось: в основном люди размышляли о том, отчего народ подаётся в леса, о трудностях жизни вообще и кочевой жизни в частности. «Вот бы скопить деньжат, да построить балаган в каком-нибудь большом городе! В этой же Суродиле, к примеру», высказал мечту Лимо-гимнаст, высокий молодой парень с прямыми светлыми волосами и несколько резковатыми чертами лица. «Да-а, неплохо было бы!» поддакнули ему со всех сторон.
Вот и я о том же негромко сказал я сетрику.
К вам в этот балаган, будь он хоть в самом большом городе, уже через пару дней никто заглядывать не будет! громко проворчал Кавни. Работать надо лучше! Что-то новое всё время измышлять, чем публику завлечь можно! И работать с душой, а не так, словно подёнщину отрабатываешь!
Мы стараемся, робко пролепетало одно из бепо, одетое в пёстрый красно-жёлтый балахон.
Стараетесь вы, как же! закипятился Кавни. Вот буду кормить тебя и А-Ди только тем, что вы собираете гнилыми помидорами да порчеными капустными кочерыжками! Тогда-то радения, поди, поприбавится!
Оба шута пристыжено отвели глаза в сторону.
Ладно уж, перевёл дух сетрик, пока я добрый давайте все к котлу, перекусим тем, что Оба ниспослали.
В этот вечер Оба ниспослали бродячим артистам жиденькую пшённую кашицу без малейших признаков мяса или маслица. Хлеб же закончился у них уже давно. Я, хоть и проголодался, есть такую пищу не смог. Сидел и думал: что же мне делать с этой похлёбкой? Не выбрасывать же! И тут же наткнулся взглядом на четыре пары глаз, напряжённо следящих за моей миской. Похоже, дети фигляров сытыми бывали не часто. Я качнул миской в их сторону и кивнул: хотите? Детишки часто закивали. Я отдал им миску, и меньше чем через минуту четыре ложки уже выскребали остатки с её донышка.
Фигляры, выхлебав свои порции, получили от Зи по кружке пива и разошлись спать по фургонам. Возле костра остались трое: я, Кавни и Зи, занятая отмыванием котла.
Не слишком сытен стол лицедея, заметил я.
Да уж, невесело согласился сетрик. И спаться будет неспокойно: те звуки, что доносятся из полупустого брюха не самая лучшая колыбельная. А наутро так и вообще ничего съестного не осталось.
Может, прикупить что-нибудь у соседей? кивнул я в сторону соседнего бивака.
Что ты! Кавни как-то презрительно-безнадёжно махнул рукой. То ж купцы гильдийские. Им с нами, фиглярами, и знаться зазорно. Да и темно уже, чтобы к ним идти: слова промолвить не успеешь, как в тебя несколько стрел полетит.
Ну да не беда! Завтра можно будет перекусить в городе, в трактире.
Перекусить-то можно будет. Однако же спервоначалу непременно надо выступить. Нельзя время упускать: и так уже на цельный день на торговище опоздали. В Суродилу пустят не рано. Сразу же надо прямиком на площадь ехать и успеть дать представление, пока в торговых рядах народу изрядно. Вечером ещё одно представление дадим, но тогда уже сбор совсем не тот. Так что утром придётся дармоедам натощак выступать.
Что-то мне подсказывает, что не придётся, прислушавшись к своим ощущениям, произнёс я. У тебя есть нож для разделки мяса?
Есть, конечно, ответил он несколько недоумённо. Но зачем тебе он?
Сейчас узнаешь! подмигнул я заговорчески. Неси.
Зи, принеси мне нож, распорядился Кавни, тот, самый большой и ещё парочку кружек пива!
Зи почти беззвучно фыркнула, состроила на своём личике именно то выражение, которое возникает при упоминании о добавочной порции алкоголя у большинства представительниц её пола и, гремя чистым котлом, направилась к фургону. Вскоре она вернулась и принесла всё то, о чём просил отец. Кавни ловко пожонглировал большим ножом, прихлебнул из кружки и молча, с очень преувеличенным выражением ожидания на лице уставился на меня. Я, в свою очередь, тоже пригубил пиво и, отставив кружку, с не менее преувеличенным выражением непонимания стал смотреть на него.
Ну? не выдержал, наконец, сетрик.
Что «ну»?
Вот он, нож!
А вот оно, мясо!
Где?
Я молча мотнул головой влево, где из темноты доносился неясный шум, словно кто-то что-то волок. А ещё через несколько мгновений в свете костра появился Асур. Наискосок его спины свисала тушка лани, которую пёс придерживал зубами за шею. Задние копыта добычи волочились по земле, создавая тот самый небольшой шум, который мы услышали. Всё самое вкусное по собачьим меркам требуха было уже съедено. Положив свой охотничий трофей между нами, Асур самодовольно рыкнул, гордо прошёл к костру, возлёг подле него и принялся вылизывать несколько запачкавшуюся шерсть.
Ай да Ну и только и смог вымолвить Кавни. Зи бросилась к бепсу, принялась его гладить и называть различными ласковыми именами, на что Асур порыкивал в очень лицемерном недовольстве: мотающийся из стороны в сторону хвост предательски выдавал его истинные чувства.
Тут же объявили общую побудку. Фигляры с недовольными и уже несколько заспанными физиономиями стали вылезать из фургонов. Однако лишь только человек узнавал, чем вызвана причина неурочного подъёма, его лицо волшебно преображалось. Асур стал героем дня.
На разделку и приготовление мяса ушло больше часа. Часть его отложили на завтрак, вторую пожарили на углях. К этому времени окончательно стемнело. По сторонам виднелись лишь дозорные, скучающие возле соседских костров, да слабо мерцающие факела на башнях городской стены. После сытного ужина бродячие артисты вновь отправились спать по своим фургонам. Кавни пригласил меня в свой, однако я отказался и, завернувшись в плащ, прикорнул тут же, возле костра. Асур, чуть повозившись, притулился к моей спине и тоже задремал.
* * *
Проснулся я от того, что Зи и ещё одна из фиглярок, которую звали Дэ, гремя утварью, принялись хозяйничать возле костра. Было ещё рано. Солнце уже взошло, но плотная пелена облаков не пропускала его лучи к земле. Городские ворота пока оставались запертыми. Тело немного затекло после сна на земле. Кавни и Реди тоже уже поднялись. Сетрик, натянув между повозками на небольшой высоте канат, учил паренька удерживать на нём равновесие.
«А вот ты что-то разленился! Даже обычной зарядки по утрам не делаешь! Надо же быть в форме! А ну, подъём! Утренний комплекс имени Светлого Олина делать начи-най!» скомандовал я себе и, сбросив плащ и рубаху, принялся выполнять комплекс упражнений, разработанный мною же для априйских гвардейцев. И тут же обнаружил, что с силовыми упражнениями всё в порядке, а вот с растяжками не очень: не уделял Семьсот Пятьдесят Пятый этому должного внимания. Пока я кряхтел, растягивая ноги на поперечный шпагат, кто-то подошёл и стал за мной. Асур сидел напротив и, склонив набок голову, с удивлением наблюдал за моими действиями. Я воспользовался его зрением, чтобы, не оборачиваясь, заглянуть себе за спину: сзади меня стоял рыжий экс-привольный.
Что-то хочешь спросить, Реди? задал я вопрос, непроизвольно улыбнувшись: уж очень выражение лица юноши походило на то, что выражала и морда сипса. Даже угол наклона головы примерно одинаковый.
Это не то есть, да замялся тот. Ты бы это Научил бы меня, а? Ну, как ты вчера Вот бы мне б тако же научиться!
Ты, наверное, имеешь в виду вчерашнюю беседу с привольными?
Хе! «Беседу»!.. Вот уж не желал бы я, чтобы кто-нибудь со мною так ещё беседовал!
А ну-ка, разденься! скомандовал я, обернувшись к нему. Реди послушно снял курточку.
Ну что ж, парень ты не из самых хиленьких, констатировал я, оглядев его крепкий торс, так что при большом желании может что-то и получится. Только вот знаешь такую пословицу: «Бесплатно только птички поют»?
Теперь знаю. Только вот того, что у меня в кошельке позвякивает, горестно вздохнул паренёк, не то, что в оплату предложить показать совестно
Разве я что-то говорил о деньгах?
А что тогда? насторожился Реди.
Вчера ты показал своё искусство с луком управляться, сказал я, а затем воспроизвёл его же фразу. «Вот бы мне б тако же научиться!»
Не, никак не можно, он горестно поник головой.
Это почему же?
Так ведь как учить-то?.. Меня ж ведь и самого этому никто не учивал, сам всё. Это равно как дышать кого-то учить. Я ведь, когда из лука стреляю, так я его как живого чувствую. И ветер тоже как живой. А стрела, когда летит, так будто бы у неё на острие ещё один мой глаз! Ну как такому другого учить?! Не можно. Это ведь в крови у меня.
Постой-постой! зародилась у меня догадка. А кто ж отец твой?
Отца моего знавали как Красного Лучника из Суродилы. Однако ж в глаза я его ни разу не видел за все свои семнадцать лет: матушка лишь частенько его добрым словом поминала, да люди байки похвальные сказывали.