НЕТ!!! ПАПА!!! НЕ НАДО!!! теперь мальчишка вопил так, будто ему и не пятнадцать лет вовсе.
Понятно, что Рея часто наказывали. Но обычно отец сек его старомодными розгами. Однако мельник был достаточно богат, чтобы, кроме электромельницы, купить такую вещь, как Аппарат Очищения. Это устройство использовали на Землях Святого Престола для причинения очень сильной боли без серьезных последствий для тела. Мельник в основном сдавал Аппарат Очищения в аренду общине для наказания взрослых крестьян с санкции старосты и священника. Год назад Рей Калист испытал на себе действие Аппарата Очищения, когда нечаянно разбил мячом фамильную статуэтку, которую прапрапрабабушка привезла с Земли. Ему хватило двадцати секунд в кресле Очищения, чтобы потом плакать двое суток.
Мельник затягивал на трепыхающемся сыне фиксирующие ремни, когда раздался шум и в подвал вбежали сначала старшие братья Рея, а затем и один из церковных служек.
Простите, что прерываю вас, мистер Калист, проговорил служка, и мешаю выполнять предначертанный Господом отцовский долг, но сына вашего, Реймонда, и вас тоже срочно просил прийти отче Вацлав. Сказал, это приказ префекта.
Услышав про центральную власть, мельник как-то сжался, унял гнев.
Все. Доигрался, глупец! Я тебя защищать не буду, Реймонд. Ты опозорил меня, мать и семью, и не впервые. Вставай же, пошли.
Ждите здесь, нечего вам там смотреть! приказал глава семейства старшим братьям, а сам взял за шиворот непутевого сына и направился к церкви. По пути мельник молчал, злоба на лице уступила место мрачной задумчивости. Наверняка просчитывал варианты, что будет дальше. Мельник вообще был расчетлив и умен, несмотря на красные щеки алкоголика и пивное пузо. Построить с ноля в Оакенбоксе мельницу и столярную мастерскую, которые работали на всю округу, это требовало наличия мозгов. Братья Рея послушались отца и остались во дворе мельницы, но они вполне могли наблюдать и оттуда, до церковного холма было чуть больше двухсот метров.
Рей испытал минутное облегчение, ведь его не собирались пытать. Правда, парень радовался недолго, они с отцом быстро поднялись по склону к дому отца Вацлава. Здесь во дворе накрыли стол со скатертью и кувшинами вина для высокого гостя. Матушка Фрида как раз выносила очередное блюдо горячих пирожков из печи. Приглашенные крестьяне рассчитывали подпоить сидящего во главе стола префекта, чтобы под винными парами обсудить деликатные дела. Префект вежливо отказывался, ведь ему еще сегодня долго управлять электромобилем. Он прикрыл свой пыльный пиджак салфеткой и степенно, с ножом и вилкой поедал дымящийся бараний бок.
Здравствуй, Антоний, здравствуй, Реймонд, да пребудет с вами милость Божья, шурша рясой, отделился от стола отец Вацлав.
Добрый день, отче. Простите за этого мерзавца. Я хотел извиниться перед Бийоном и его
Не переживай, с ним поговорили, он не держит зла. А вот у нашего уважаемого гостя есть дело касательно Реймонда. Он хочет с тобой это дело обсудить. Но не на голодный желудок. Присаживайся, выпей. А я пока схожу с Реймондом в церковь, поговорим про его проступки и про остальное.
Мельник сел за стол, вид у него был напряженно-угрюмый, он ждал новых проблем. Священник повел Рея дальше к вершине, где стояла небольшая беленая церковь из дорогого дерева.
У церкви начинался и сбегал с другой стороны холма деревенский погост, перед оградой расположилось несколько отдельных могил. Самой свежей был всего месяц, в ней лежал молодой актер деревенского театра, у которого тяжелый грипп сожрал легкие. Со времен основания Земель Святого Престола высшее руководство Церкви выделило актеров, циркачей и подобных в почти неприкасаемую касту. Они практически не могли заключать браки с другими сословиями, селились всегда на отшибе, в деревнях иногда даже после них выбрасывали посуду и сжигали простыни. Ну, и хоронили их за оградой кладбища. Считалось, что актер, играющий святых и ангелов (а это обязан был делать каждый актер, пьесы в большинстве ставили религиозные, разрешенные инквизицией), берет на себя тяжкий грех лицемерия, изображает на сцене небесное совершенство, а сам на земле и грешен. Впрочем, на могиле этого актера было много свежих цветов, крестьяне его любили. Более ранняя могила подмастерья из кузницы, который спьяну повесился на вожжах, уже заросла травой и была запущенной. Рей еще подивился, оба человека похоронены вне Церкви, оба не упокоены, а помнят их по-разному. Священник и конвоируемый им Калист перекрестились и вошли в приятный коричневый полумрак церкви.
Заходи в исповедальню, Реймонд, я сейчас подойду. Поразмысли пока о своих грехах, о чем хочешь рассказать Богу.
Рей уселся в исповедальной кабинке и стал прислушиваться. Плеск это священник помыл руки, затем тихо отдал какие-то поручения служкам, до этого протиравшим подсвечники. Быстрые шаги, скрипнула дверь кто-то вышел из церкви. Отец Вацлав направился к исповедальне, бубня на ходу молитвы. Наконец отче занял свое место за перегородкой.
Давай, Реймонд, рассказывай.
Прости меня, отче, ибо я согрешил. Я в несовершенстве своем не могу вспомнить свои недавние грехи, но совесть моя нечиста и на сердце тяжесть. Я молю Святую Троицу, дабы послала мне озарение, и я вспомнил, и оплакал, и искупил грех свой, это стандартная фраза, если человек не хотел рассказывать о своих грехах или действительно не мог их вспомнить. Рей знал ее наизусть. Священник помолчал.
Реймонд, а как же сегодняшний случай с молодой и невинной Магдаленой Бийон?
В ответ на это Рей издал невнятное мычание. Как вообще этот старый болван узнал про Мэгги?! Он же весь день не отходил от префекта.
Я знаю, Реймонд, болван не болван, а мысли отец Вацлав, похоже, читать умел, я ведь пастырь и обязан следить за всем Оакенбоксом. Но для Господа нашего вся Вселенная открыта, он знает твою душу лучше, чем я знаю эту деревню. И утаивая грехи во время исповеди, ты пытаешься лгать всеведущему Творцу. Безнадежное дело.
Я хотел рассказать, отче! Просто это случилось только сегодня.
Эх, Рей, если бы только сегодня ты грешил! Господь дал тебе рост и силу, но что ты делаешь с этим даром? Обижаешь слабых, бьешь младших детей, истязаешь неразумных тварей. Вся община жалуется на тебя. А ведь семья твоя достойная, трудолюбивая, все работают, от мала до велика, не враждуют ни с кем. Даже малыш Джон радует отца, старается носить мешки с мукой. Один ты проводишь дни в праздности и зле. Почему?
Я больше не буду, отче, мне жаль, раз, наверное, в пятитысячный, если считать только воскресные исповеди, пообещал Калист.
И мне жаль, Реймонд. Жаль мне и юную Магдалену, она сегодня натерпелась страха. Тебе пятнадцать лет, возраст, в котором суд префектуры берется за такие тяжкие дела, как посягательство на невинность девы против ее воли. Если семейство Бийон напишет в город или просто пожалуется префекту, вряд ли тебя вздернут, Реймонд Калист, но могут приговорить к Ритуалу Очищения болью на Аппарате и паре лет ссылки, откуда ты не вернешься.
Но Бийоны не станут требовать суда, успокоил священник скованного ужасом парня, глава семейства добрый и смиренный человек, а ты не причинил дочери его телесного вреда, только напугал. Хотя не все в общине настолько терпеливы. Брат Бийона известен буйным нравом. Думаю, если ты сейчас уйдешь без наказания, он попытается исполнить правосудие Божье сам. Например, ткнуть тебя вилами в бок. И вообще с этого дня вся деревня будет смотреть на тебя как на настоящего грешника, на паршивую овцу в стаде.
Рей лихорадочно думал, что же сейчас будет? Сейчас Вацлав скажет, что для блага Рея назначает ему немыслимые полчаса на Аппарате Очищения с приглашенными зрителями. Или потребует от него какую-то услугу.
Ты знаешь или догадываешься, зачем сегодня приехал префект? внезапно спросил отец Вацлав.
Нет, отче.
Не для того, чтобы оштрафовать Клауса за проданную на прошлой неделе втридорога крупу с жуками. И уж точно не потому, что Францишек выпил испорченного вина и увидел, будто соседская жена летает ночью на помеле. А приехал наш префект для того, чтобы забрать рекрута на службу в армии Господней, вот так.
Но ведь префект уже забирал у нас рекрутов. Несколько седмиц назад, Томаша и Карла, правда? Это же не по правилам, рекрутов берут раз в полгода.
Нет такого правила в книгах законников. В час нужды Церковь может призывать людей хоть каждый день. Ранее было достаточно два-три человека из нашей деревни на шесть месяцев. А теперь, значит, пришла нужда. Гость наш изрек, что достаточно и одного рекрута сегодня, но без него он не уедет. И хотя вся префектура, все хутора и деревни и три города подвластны префекту, он у нас все же мирянин и слушает совета скромных слуг Божьих, слуг Церкви. Мне было доверено самому избрать рекрута из своей паствы. И я выбрал тебя.
Меня сердце Рея ухнуло вниз, воздух застрял в горле.
Сейчас префект договаривается с твоим отцом. Тебе скоро шестнадцать, но все равно не помешает согласие главы семьи. И я уверен, твой отец даст согласие. Он сегодня на тебя разгневан, легко подпишет бумаги. Я уверен, что еще не раз услышу раскаяние от твоего отца. Все-таки ты ему родная кровь, и он не оставлял надежд вырастить тебя достойным сыном, но я не услышу эти раскаяния сегодня. А дальше то воля Господа.
Отче ведь армия это годы. Может, другие планеты, и никто не ведает, когда отпустят в отставку. Это же неволя.
Все мы несвободны, все мы служим добру, а кто ставит свободу превыше этого служения тот еретик и падший, и ждет его геенна, не забывай это, Реймонд. Служба в армии доблесть и почет. Тем более ты не хотел добывать хлеб в поле, как все в деревне, и мельница явно тебе не по нраву.
Вы от меня избавляетесь. На десять или пятнадцать лет. Пожалуйста, отче Вацлав, не надо! Я больше не буду грешить! Лучше заберите кого-нибудь из моих братьев, но не меня!
О, ты боишься служить в армии, для тебя это кара, и ты охотно подставляешь под нее родного брата, лишь бы не себя? Значит, я не ошибся. Мы закончили, дети мои.
Священник вышел из исповедальни, кто-то открыл дверь кабины. В церкви теперь было много народу. Прямо перед исповедальней стояли мельник, староста и префект. Все явно ждали этого момента, а Рей за беседой с отцом Вацлавом и не услышал, как в церковь прибывают люди. Рей глянул на лицо отца, мрачное, решительное и одновременно виноватое, и все понял.
Отец, ты меня предал!!! Продал!!! взвизгнул парень.
Не кричи в храме Божьем, Реймонд, сказал священник, давай, ступи вперед.
Служка подал Вацлаву чашу со святой водой и кропило. Рей вжался спиной в стену.
Не пойду, угрюмо сказал он.
Сразу возникли два рослых крестьянина, которые буквально вывинтили сопротивляющегося Калиста из будки и взяли его под руки. У Рея подогнулись колени, но не от торжественности момента.
Итак, властью, данной мне Богом, Церковью и Верховным Епископатом зажмите ему рот, если попадет под суд за богохульство в храме придется отдавать кого-то нужного общине Да, Епископатом, при свидетелях произвожу тебя, Реймонд Калист, в воины Господни. Отныне жизнь твоя доверена Небесам и Церкви и несешь ты тяжкое, но святое бремя: меч для грешников, еретиков, безбожников, неверных и прочих порождений зла и щит для тех, кто чтит Бога истинного и возносит Ему молитвы. Служи доблестно, не жалея живота своего и не зная сомнений, пока Господь или Церковь не освободят тебя. Аминь! и отец Вацлав окропил Калиста водой. Все собравшиеся перекрестились, даже выпущенный из рук Рей, машинально.
Готово дело, спокойно сказал префект, теперь можете расходиться. Новичку пора собираться в дорогу. Часа будет достаточно. Вещей много нести не советую, в казарму нельзя проносить свою одежду, никакой посуды, вилок и ножей. Крест, иконы, Святое Писание и праведные книги можно брать. И соберите рекруту еды. Кормить первые дни будут, но из того расчета, что поступающим на службу необходимо очистить себя и попоститься.
Перед домом мельника собралась толпа. Вся деревня вышла проводить Рея. Но он не питал иллюзий. Мало кто горевал по поводу его отбытия. Все были озабочены тем, что в рекруты забирают второй раз за полгода. А где второй, там и третий. И кто будет следующим? Много лет уже не было такого, чтобы чаще заведенного распорядка уводили людей.
Наконец вышел из дома невольный виновник собрания. Рей медленно нес легкую суму, в которой была полежавшая в холодильнике вареная курица, сушеные яблоки, пара апельсинов, десять золотых, бутылочка мирры из монастыря Сан-Себастьян, черствая краюха хлеба, жестяная фляга с компотом, Библия и маленький образок Божьей Матери. Понурого Рея сопровождали старшие братья и отец. У забора среди людей стояла машина, возле нее ждал префект, староста заполнял на капоте последние бумаги для передачи Реймонда.
Это ведь, наверное, скоро еще раз придут вербовщики в добровольцы от тевтонов, услышал Рей разговор в толпе, когда вышел за калитку. Может, им нашего младшего хулигана отдать? Вдруг подгонят электромотор для хозяйства, все равно год неурожайный, всех не прокормим. Тевтонцы в ордене научат дурака порядку.
Рей оглядел лица крестьян. Не было в них сочувствия. Сын мельника уже был в прошлом, и никто по нему не скучал. Почти никто. Старик Боно в рваном до состояния тряпья мундире тряс головой и ронял слезы. Но Боно был местным юродивым, ему очень давно во время участия в неудачном Софийском крестовом походе попал в висок осколок снаряда из пушки Конгресса. С тех пор он постоянно гримасничал и плакал по любому поводу. А остальные просто стояли и смотрели. Стояла и смотрела младшая сестренка Рея, державшая на руках свою злобную кудлатую кошку, которую Рей ненавидел. Кошка на Рея не смотрела, лениво жмурилась на яркое солнце. Зато смотрела Мэгги Бийон, ее платье уже высохло и не просвечивало. Она молчала вместе со всеми.
Вдруг из открытого окна дома мельника донесся женский стон. Это плакала мать Рея. Сердце Калиста сжалось от горечи, он выкрикнул злые слова.
Мамаша, собирала ты меня охотно и молча, а теперь скулишь? Где ты была, когда меня продавали, и кто подписался рядом с отцом?!
Да заткнись же ты, сволочь малолетняя! заорал мельник. Сопляк, хоть уйди достойно!
Какая разница? Что вам всем в том, как я уйду, вы уже от меня избавились. Вы все, хлевное отребье Мрази, козлы!
Будь же ты проклят, Реймонд! И день, когда ты родился! мельник двинулся на сына.
Спокойно, Антоний! священник заслонил Рея. Ты больше не можешь бить Рея безнаказанно. Он теперь воин Христа.
Вот! обрадовался Рей. Я рыцарь! А ты, старый хряк, мне ничего не сделаешь! Выкуси!
Пока не воин, а всего лишь мобилизованный, поправил Рея префект, а на мобилизованных у меня есть управа. Это за оскорбление своего отца и матери.
Чиновник снял с пояса короткий жезл и буднично, будто включая кондиционер, ткнул им в нового рекрута. Рей тут же пискнул, согнулся, выронил суму и сам потерял сознание от боли. Вот так, день вроде начался весело, а потом Реймонд получил по голове ведром, подзатыльник от отца и теперь удар нервным хлыстом, а от него боль не намного слабее, чем от Аппарата Очищения.
Калист очнулся, почувствовав, как ему под веки пробивается яркий мигающий свет. Это солнце заглядывало в лобовое стекло автомобиля. А мигал свет от того, что солнце то и дело закрывал подвешенный на четках под зеркалом заднего вида деревянный крест. Рей застонал и сел на заднем сиденье. Вообще-то нейрохлыст не должен вызывать длительную боль, но во время удара Рей прикусил кончик языка, теперь на подбородке запеклась кровь. Электромобиль оказался специальным, между задним и передними сиденьями стояла перегородка из прочного стекла, с маленькими отверстиями, окна не открывались, а кондиционер явно сломался. Дышать было нечем. Префект сидел за рулем, на месте пассажира рядом с ним глухо позвякивал солидный мешочек. Крестьяне не доверяли тамплиерским долговым распискам, предпочитали «настоящие деньги», золотые и серебряные монеты, ими и одаривали начальство. Реймонду на заднем сиденье, кроме сумы с пожитками, составлял компанию массивный металлический кувшин. Наверное, один из сельчан хотел подпоить префекта, но в итоге сам напился и подарил чиновнику фамильную реликвию старую посудину.