Упершись коленом в поясницу и захватив волосы на затылке, он прижал жертву к земле и ждал, когда закончатся предсмертные судороги. Ноги парня несколько раз согнулись в коленьях, тело выгнулось дугой и вдруг обмякло. Митрич присел, вытер нож об рубашку убитого, подошел к телеге и откинул рядно37, лежащее на соломе На него, не мигая, смотрели огромные от страха детские глаза.
Митрич, ни на секунду не замешкавшись, схватил ребенка за горло и сильно сдавил. Хрустнули позвонки, из широко раскрытого в немом крике рта побежала розовая пена, глаза потускнели и закатились. Через мгновение все было кончено. Внимательно посмотрев на маленький трупик, он достал нож и двумя точными ударами выколол мальчишке глаза.
Господиа это к чему? все произошло настолько быстро, что Тихон ничего не успел понять.
К тому, хмыкнул Митрич, деловито вытирая нож о солому. Он своими глазищами погаными меня срисовал38.
***
Ты зачем, у Ерофея на поле свою кобылу пас? строго спрашивал Аполлон Игоревич. Он на тебя жалобу написалтеперь, Сидор, следствие в отношении тебя учинять буду!
Сидор стоял, как нашкодивший школяр, теребя в заскорузлых руках потёртую капелюху39.
Ненароком вышло, я ее на поводу пустил и решил сбегать до хаты. Назад вертаюсь, а она, стерва такая, отвязалась и на Ерофея поле забрела. Я ее, заразу, за узду и назад, а тут Ерофей, и сразу в крик. Потраву, говорит, ты мне учинил, по закону с тебя взыщу. А какая потрава? Пяти минут на его поле не паслась! Чего она там сожрать могла?
Значит, утверждаешь, что ущерб незначительный? Задумчиво произнес Аполлон Игоревич, которому не хотелось из-за одного снопа переводить кучу времени и бумаги, к тому же он хорошо знал склочный характер Ерофея, хитрого и прижимистого мужика.
Святой истинный крест, Аполлон Игоревич, привсхлипнув, произнес Сидор, истово крестясь на видневшиеся в окне купола. Святой истинный крест! Пусть очи повылезают, если хоть слово сбрехал.
Собака брешет, устало остановил его помощник следователя. Иди к Ерофею и ему кайся. Решай дело миром, а будет артачиться скажи, что сделаю следственный эксперимент и, если потрава маленькая, то его упеку в холодную за то, что в заблуждение ввел следственные органы и государевых людей от службы оторвал.
Благодарствую, Аполлон Игоревич, душевный вы человек, дай бог здоровья, вам и супруге с деточками, умиленно сказал Сидор, и вдруг указав на бутылку, стоявшую на полке, добавил: а как жинка в город торговать поедет, я ей накажу, чтоб коньяка шустовского вам привезла.
С чего ты решил, что это именно коньячная бутылка? спокойно и даже с ленцой в голосе, спросил он, не выдавая охватившего его волнения.
К Митричу заходил, у него такая на столе стояла, я спросил, а он ответил. Очень уж она красивая, с золотыми буковками, как глечик маленький.
Может, кто у Митрича забыл?
Нет, твердо ответил Сидор. Я ее давно у него видел, и, посмотрев на Аполлона Игоревича, как на несмышленыша, с улыбкой добавил: Кто ж такую красоту забудет!
***
Отец Митрича, поденный рабочий, был типичным зайцем во хмелю. Трусливый и жестокий по натуре, выпив, он становился злобным и агрессивным, избивая смертным боем сына и жену, тихую забитую женщину, которая содержала семью, стирая белье у зажиточных селян. Однажды на пасху, разговевшись, он взял нож и стал его точить на оселке, приговаривая: «Все вы, суки, за мой счет горазды жить, Вот сейчас заточу и резать вас буду. Сначала тебе, заразе, кишки выпущу, а потом с тобой, сучонок, разберусь». Затем вышел в сени и вернулся, держа за шкирку маленького приблудившегося ко двору кутенка. Поглядев на всех мутным взглядом, он слюняво улыбнулся и вдруг одним движением распорол его тощее брюхо и пьяно захохотав, горделиво швырнул мертвого щенка в жену: Ну, лярва, готовься смерть принять лютую, ножик востер, долго мучиться не будешь, и, пошатываясь, пошел к ней, помахивая окровавленным лезвием.
Маленький Митрич от страха закричал, и отец перенес на него свой пьяный гнев. Одним ударом он опрокинул ребёнка на пол, начал избивать ногами, а затем, распалясь от собственной лихости, схватил маленькое, дрожащее от страха тельце и с маху посадил на печь. Мать не выдержав, бросилась спасать ребенка, но он схватил тяжелую чугунную сковороду и, размахнувшись, ударил ее по голове. Несчастная женщина умерла на месте. На крики сбежался народ, его скрутили и притащили в правление, а Митрича отвезли к фельдшеру.
Мать похоронили, отца осудили на бессрочную каторгу с лишением прав и состояния, чем очень повеселили народ, так как ни того, ни другого у него отродясь не было, а родственники из соседней станицы, чтоб не получить людского осуждения, забрали мальчишку к себе, хотя он и был им не нужен.
После случившегося около полугода он не мог говорить, и так как имени толком никто не знал, его называли «Митрича сын». Затем слово сын само собой исчезло, и он стал «Митрич».
Тяжелое детство, постоянные избиения, унижения и сильнейшая психологическая травма не смогли не сказаться на его характере. Лишенный ласки и общения со сверстниками, он вырос озлобленным на весь свет и патологически жестоким.
Однажды дьячок, мучаясь бессонницей, услышал непонятный шум на колокольне. Кряхтя, он поднялся наверх и остолбенел от увиденного. Маленький мальчишка в окровавленной рубашке сидел на корточках, и, чему-то улыбаясь, ножницами по частям отрезал голубю крылья. По полу ползали, оставляя кровавые следы, несколько птиц с отрезанными лапками, а в их глазницы были воткнуты шипы от акации.
Ты что, гаденыш, творишь! заревел дьяк и кинулся к нему, пытаясь схватить за рубаху, но мальчишка, швырнув мокрую от крови тушку дьяку в лицо, увернулся и опрометью бросился по лестнице вниз.
Дьяк узнал Митрича, и на вечерней молитве, увидев в церкви его опекуна, с возмущением рассказал ему о случившемся. Опекун молча выслушал, покивал и, придя домой, так отходил мальчика вожжами, что тот неделю не мог выползти из чулана. Но добрее он от этого не стал.
В станице кровью никого не удивишь, любая девка может, не морщась, отрубить курице голову, а любой мужчина заколоть кабана, но садистские наклонности Митрича вызывали страх у сверстников. Однажды на берегу мужики, пришедшие пройтись с бреднем по ерику, нашли мертвую кошку, которая не успела окотиться в установленные природой сроки. Во все отверстия были воткнуты камышинки, живот вспорот, а неродившиеся котята были развешены на пуповине по кустам.
Станичники, освобождавшие Балканы от турок, хлебнувшие, и сами пролившие немало крови в Чечне и Дагестане, опешили.
Душегуб народился на свет, еще хлебнет народ с ним горя, сказал печально пожилой сивоусый казак.
Если по уму, то его прибить треба, бо потом он наших девок будет насильничать, когда в возраст войдет, ответил другой. Знаю я этого сопляка, Митричем кличут.
Христя, закопай все, чтоб смраду не было, порыбачим, а после подумаем, как быть.
Удачную рыбалку отметили ухой и горилкой, и, может быть, убитая кошка забылась бы, но новый ужасный случай всколыхнул всю станицу.
На Троицу молодежь, отстояв службу, решила, следуя городской моде, пойти в лес на пикник. Войдя в реденький лесок и случайно разбившись по парам, они разбрелись в поисках подходящей поляны. Галина с Семеном, высоким крепким парнем, ушли дальше всех.
Убедившись, что из-за деревьев их не видно, Семен обнял Галину и крепко поцеловал.
Погоди, Сема, пусть хоть чуток стемнеет.
Силов моих нет терпеть, люблю тебя, Галя! По осени сватов зашлю, гарбуза не выкатишь?
Если юбку или блузку порвешь, то выкачу! улыбаясь, сказала девушка и добавила: Слышишь, жареным тянет? Наверное, пока кохались, уже и поляну нашли, и мясо жарят, пошли, пока все не съели.
Взявшись за руки, они пошли на запах, который все усиливался и с каждым шагом вызывал недоумение.
На керосине что ли жарят? Недовольно сказала Галя.
Вместе со шкурой, добавил Семен, выходя на маленькую незаметную вблизи полянку.
Увиденное повергло их в шок. К дереву была прибита собака, ее пасть была замотана проволокой. Распятая промежность дымилась. Из собачьих глаз ручьем бежали слезы. Особенно ужасным было то, что весь этот кошмар происходил в абсолютной тишине. Сидевший на корточках Митрич плеснул из жестянки керосин и потянулся за лежавшими на камне спичками.
Сзади послышался утробный стон, Галина упала на колени, ее выворачивало наизнанку. От этого звука Семен пришел в себя, в два прыжка пересек поляну и с размаху ударил маленького садиста ногой.
Тварь проклятая, я сейчас тебе все гузно спалюгниденыш.
Митрич хотел вырваться, но не смог, тогда он выхватил из кармана шило, с размаху воткнул его Семену в икру и скрылся в лесу.
Убью сученок! крикнул в ярости Семен.
Успокойся, вдруг твердо сказала Галина. Дай ногу гляну. И, осматривая рану, сказала: Слава Богу, что убег! Ты бы его прибил бы здесь.
Жаль, что не прибил!
А дальше? Под суд?.. А сватов кто засылать будет? улыбнулась девушка и, поцеловав его, сказала. Помоги отвязать пса, я его выхожу, преданней у нас с тобой друга не будет. Заодно покажем народу, пусть решают, а мы и дело нужное сделаем, и греха на душу не возьмем.
Семен с восхищением посмотрел на нее и пошел спасать щенка.
Наутро, когда все стало известно, три уважаемых в станице казака подошли ко двору, где жил опекун Митрича.
Старший из них, нашедший растерзанную кошку, жестко произнес:
Здравствуй, малец, твой приемный дома? Зови до нас.
Когда Митрич вышел во двор, то сразу все понял. Он молча стоял, глядя на блестящие сапоги мужиков.
Общество не хочет тебя, стервеца, в станице видеть, не человек ты. Если завтра утром тебя кто-нибудь из мужиков в станице увидит, то пеняй на себя. Еще не хватало, чтоб пришлые байстрюки здесь гадили, сказал сивоусый, и добавил, обращаясь к хозяину: Собери ему харчей, одежи на первое время и утром чтоб духу его не было. Ты все понял? спросил он, посмотрев на Митрича.
Да, ответил тот и поднял голову. От его холодного взгляда, казакам не раз смотревшим костлявой в лицо, стало не по себе.
***
Значит, бутылка Митрича, задумчиво сказал Викентий Леонтьевич.
Его, мерзавца, больше некому, удовлетворенно произнес Лавр Павлович. Надо брать!
Безусловно, но только где теперь его искать. Аполлон Игоревич, есть пальцы, пригодные для идентификации?
Дауже снял.
С улицы послышался цокот копыт, резко оборвался и, для приличия стукнув рукояткой нагайки в дверь, на пороге появился запыленный казак:
Ваше благородие! Срочно треба ехать, на дороге три трупа обнаружены, один из них малец.
Через десять минут бричка быстро запылила по дороге. Вдалеке показались два всадника и запряженная телега.
Вот, уже приехали, сказал казак.
Когда они подъехали, один из казаков спешился, строевым шагом подошел к бричке и, отдав честь, доложил:
Господин подпоручик! Во время патрулирования казачьим разъездом была замечена телега, стоявшая неподвижно, при осмотре было обнаружено три трупа, двух взрослых и одного ребенка. Старший патруля вахмистр Семен Скарга! И затем добавил: Я сразу послал за вами, а сам с напарником остался охранять место происшествия.
Следователь и доктор направились к телеге, а Лавр Павлович, трепеща от злости и возбуждения, принялся нарезать круги, как легавая, потерявшая след. Вдруг он остановился и зло спросил у вахмистра:
Почему не организовали преследование? и, махнув рукой в сторону видневшегося вдали леса, добавил: Что, ума не хватило лес прочесать? Они только туда могли уйти.
Ума хватило, Николай с Василием и без команды туда рванули, с достоинством ответил вахмистр. Да только я как тело оглядел, сразу вернул их назад, и, видя, что пристав его не понимает, добавил: Окоченевшие они все насквозь, значит, злодейство по ночи сотворили, ищи теперь ветра в поле.
Скажите, какой Нейдинг40 кубанского розлива, ухмыльнулся Арнольд Ромуальдович.
Наклонившись, он помял предплечье и бедро молодого, лежащего ничком в луже черной запекшейся крови, парня, затем встал и, повернувшись к Лавру, сказал:
Вахмистр прав, не менее пяти-шести часов прошло.
Каждый знал свое дело, и, обмениваясь короткими фразами, они начали работать.
Забрали еду и наличность, если таковая имелась, сказал Лавр Павлович. Скорее всего, пошли в сторону Геймановской41. Зверье: ребенку глаза выкололи.
Судя по положению тел и отсутствию следов борьбы, полагаю, что преступников было двое, произнес Викентий Леонтьевич. Убитые, вероятнее всего, возвращались с рынка домой. Четыре убийства за неделю я такого не припомню.
Лихо работают, поддакнул пристав и, повернувшись, спросил: Аполлон Игоревич, вы закончили?
Сейчас только панорамный снимок сделаю, ответил тот, посапывая под черной накидкой.
Через десять минут осмотр места происшествия был закончен.
Вахмистр, грузите тела в телегу и доставьте их в больницу, сами отправляйтесь к командиру, доложите обстановку, и вот еще, следователь быстро набросал на листке бумаги несколько строк. Передайте приметы и данные подозреваемых, пусть доведут до всех патрулей и разъездов.
Назад ехали молча. Доктор, закурив очередную папиросу, произнес:
Вы знаете, господа, я очень хотел бы ошибиться в своих предположениях, но боюсь, что у нас появилась новая, и очень жестокая банда. Характер и размеры ранения черепа предварительно совпадают с травмой, нанесенной Дарье. Завтра утром результат будет известен.
***
Когда Авдей проснулся, солнце стояло уже высоко, а на столе дожидалась большая чугунная сковорода, на которой аппетитно скворчала яичница с салом. Он быстро поднялся, взял протянутое заботливой хозяйкой полотенце и пошел во двор умываться.
Позавтракав, он с хрустом потянулся, и сказал:
Пора и честь знать. Спасибо за приют, Галина. Давай вещи!
Вон они, на стуле висят.
Авдей быстро оделся и оглядел себя в зеркало. Исчезли темно-вишневая шелковая косоворотка, пиджачная пара и модные хромовые сапоги. На него смотрел совсем другой, бедный, но чисто одетый человек в пиджаке из дешевой бумазеи и в свежей белой рубахе, подпоясанной тонким шнурком.
Как есть фрайер-работяга, сказала хозяйка и, ухмыльнувшись, добавила. Теперь и домой к жинке можно.
Авдей улыбнулся и положил на стол десятирублевую бумажку, которая мгновенно исчезла.
Спасибо, если поторопишься, как раз на товарный успеешь.
Он согласно кивнул, не оборачиваясь, вышел на улицу и направился к вокзалу. Когда он подошел, товарный состав уже распускал пары.
Ваше благородие, возьмите до Гречишкина, три месяца дома не был, хочу по светлому добраться, почтительно обратился он к усатому железнодорожнику, стоявшему на тормозной площадке.
Не положено, сначала ответил тот, но увидев зажатую в кулаке сиреневую рублевую бумажку, смилостивился: Три месяца говоришь? Давай лезь быстрее, через две минуты тронемся.
Через час с четвертью, у небольшого разъезда поезд сбавил ход, и Авдей, вежливо попрощавшись, спрыгнул на землю. Оглянулся вокруг и, заметив невдалеке телегу, направился к ней:
День добрый. До Северинова не возьмешь?
Садись, пошто доброе дело не сделать, ответил мужик.
Около пяти часов вечера, он ужеподходил станице. Первый же человек, с которым Авдей поздоровался, коротко ответил и, опустив глаза, ускорил шаг. Соседка, жившая через два дома, увидев его, неожиданно свернула за угол. Радостное предвкушение от возвращения домой улетучилось, уступив место неясной тревоге. На главной улице сельский дурачок Миня, увидев его, растянул рот в идиотской улыбке и, пуская слюни, гугниво произнес: