А что? Я согласна. Давай цветы, жених!
Когда новость об их помолвке докатилась до застрельщиков «мероприятия», те просто дар речи потеряли: ну нет у немцев чувства юмора. Нет и все. Какие-то они юморолишенные!
Так, благодаря пьяной придури земляков, Эрна оказалась в Гамбурге в роли фрау Кениг7. «Скромненько» и со вкусом. Жаль, что королевская фамилия вместе с городом проживания оказались единственным положительным моментом ее скоропалительного брака.
Кроме того, что Клаус годился Эрне в отцы, он оказался типом скучным, слабым в постели и очень жадным. Если с первыми двумя недостатками фрау Кениг еще могла смириться (весельчаков и ловеласов в их округе хватало), то со скупостью мужа она сражалась до самого конца. До его, Клауса, конца. А помер Хер Кениг, как называла Эрна супруга, именно от жадности, узнав что жена купила приехавшему в гости племяннику старенький «Фордик».
Клаус изрыгал ругательства, махал кулаками, бросался вещами, а в конце «разъяснительной беседы» брякнулся оземь, склеив ласты от апоплексического удара. Детей у него не было, завещания тоже. Таким образом, молодая вдова получила в полное владение двухэтажный дом, неплохую сумму «на старость» и все тот же выставленный на кон Мерседес. И хотя свою последнюю волю Хер Кениг не успел зафиксировать на бумаге, в устном виде не раз излагал пожелание быть похороненным у себя на родине, в австрийском горном селении Хальштат.
Как-то он поведал супруге, что в его родном городке, начиная с семнадцатого века, вместо надгробий на кладбищенских могилах устанавливают разрисованные художниками черепа покойников с указанием на них имен и дат жизни. Эрна не поверила услышанному, приняв все за пьяный бред, но вскоре, по воле мужа, попала на землю его предков. К своему ужасу, женщина убедилась в правоте слов супруга. Как выяснилось, Хальштат расположен на склоне горы, где для кладбища отведен мизерный участок. По этой причине через каждые двадцать лет из старых могил извлекают останки мертвецов, освобождая место для новых захоронений. В пещере-хранилище, куда Клаус буквально силком втянул трясущуюся от страха Эрну, на верхней полке, в секторе с трехзначным номером, действительно, покоились разрисованные художником черепа его родственников: с веночком из фиалок бабушки Хельги, с причудливым узором, напоминающим терновый венец, трагически погибшего брата Манфреда.
Впечатлений Эрне хватило года на три. Нет-нет и являлись ей во сне скелеты австрийцев, снимающие с шейных позвонков свои скалящиеся черепа и метающие их прямо в нее, Эрну.
Волю усопшего вдова не выполнила, кремировав его в Голландии, где это удовольствие обходится куда дешевле, чем в Германии. С тех пор она панически боялась, что покойник пополнит делегацию скелетов-метателей в ее ночных кошмарах. Но бог миловал.
Через год Эрна вышла замуж за своего любовника, давно и успешно замещавшего Хера Кенига в постели. Бывший сибиряк Алекс, которого она в шутку называла Гибридом, был полукровкой: полунемцем-полурусским. Профессией новоявленный супруг обзавестись не удосужился, считая себя свободным художником. Этот непризнанный гений малевал такое, что понять его мазню без галлюциногенных грибов не представлялось возможным. Куда там Малевичу с его «геометрией»!
Когда через год брака любовные страсти улеглись, Эрна стала пенять супругу на тунеядство, приводить в пример его земляков-переселенцев, работающих на заводах и фабриках. Гибрид огрызнулся, дескать, те быки, на которых арийцы землю пашут, а он не быдло, он Творец. В финале монолога Алекс обиженно уходил в «мастерскую» лежать на кожаной тахте Хера Кенига, высматривая на потолке сюжеты своих будущих шедевров. Не дождавшись, заливал за воротник пузырь и приступал к «творческому» процессу. В результате получались чудовищные каляки-маляки, висевшие сейчас в дорогих рамах на стенах «Золотого якоря». Эрна всерьез считала, что сии «полотна» не только услаждают глаз, но и поднимают потенцию клиентов заведения до уровня ее второго супруга, который в любое время суток был «всегда готов».
Погиб Гибрид бессмысленно и глупо. Затаив на зудевшую жену горькую обидку, он в очередной раз накушался шнапса и поехал «развеяться» на Мерсе Хера Кенига. Прогулка закончилась печально: Алекс не вписался в поворот
Эрна была безутешна. И зачем она гнала мужа на работу? Ведь он же Художник, человек с тонкой душевной организацией. Ведь средств на жизнь, благодаря Клаусу, у них хватало «Это Хер Кениг забрал его к себе, осенило вдруг вдову. Во-первых, из ревности, во-вторых, из жадности, в-третьих, из мести, за то, что она не похоронила его в Хальштате. Бедный Алекс».
Эрна сидела в кладбищенской часовне и, умываясь слезами, слушала речь святого отца.
Неожиданно за ее спиной раздался громкий шепот по-русски. женщина прислушалась.
Один дед из Мюнхена смастерил себе гроб, похожий на трейлер, шептала какая-то незнакомая ей тетка. Оборудовал его вентиляционной системой и сигнализацией, сделал в нем запасы еды.
На фига? отозвался мужской хриплый голос.
Боится, что родня по недосмотру похоронит его живым. Однажды он попал в автокатастрофу и был признан мертвым. Когда очнулся, семейство уже готовило похороны. С тех пор панически боится рецидива
«Господи, и зачем эти люди сюда явились? раздраженно думала вдова. Им же плевать на Алекса!».
Когда бабок до фига, можно и почудить, продолжал хрипеть мужик. У богатых свои бзики. Я по телику недавно видел сюжет про одного голландского бизнесмена. Так он придумал для экстремалов аттракцион «Смешные похороны». Прикинь, любителя острых ощущений опускают в гробу на глубину полтора метра и накрывают яму бетонной плитой весом в пару тонн. Все удовольствие обходится клиенту в сто евро за час. Говорят, у «покойничков» идет такой выброс адреналина, что только держись.
А если клиент подохнет со страху? поцокала тетка языком.
Там все продумано: обеспечен приток кислорода, есть тревожная кнопка на случай, если ему подурнеет. Да и родаки экстремала наблюдают за своим чудиком с помощью специальной камеры, подключенной к компьютеру.
Во дают! Совсем зажрались, мать их Им бы наши проблемы.
Тут Эрна не выдержала и разрыдалась в голос, прервав монотонную речь служителя культа. Внимавшие его речи «зрители» стали бросать на нее укоризненные взгляды, мол, не умеет гражданочка вести себя в божьем храме, заглушает воплями столь проникновенный текст. Эрне было на них плевать. Переводя мутный взгляд с обложенного венками закрытого гроба на канделябры со свечами, она пыталась убедить себя, что все происходящее дурной сон. Сейчас она проснется, откроет глаза и увидит рядом похрапывающего Алекса Но сон не развеивался.
Зазвенел церковный колокол, кто-то поднял Эрну со скамейки, крепко взял ее под руку и повел к выходу. Гроб уже выносили, направляясь к месту его вечного упокоения. Вдова медленно двинулась к разверзшейся пасти могилы, стенки которой были драпированы атласной тканью под цвет травы. За спиной не прекращался назойливый шепот зевак:
Мне кум рассказывал, что где-то в Баварии открыли гостиницу в виде гробницы, где кровати постояльцев имеют форму гробов. Рядом кладбище, чтоб, у клиентов было полное ощущение смерти.
Мать родная, ахнула тетка, дык там же, в отели этой, тебя может и карачун хватить
Эрну мелко трясло. Она не спускала глаз с полированной крышки гроба, пока та не исчезла в зеленой пасти могилы. Кто-то подвел ее к большому подносу с аккуратной горкой земли и вложил ей в руку лежавшую рядом лопаточку.
Вслед за землей Эрна и сама хотела броситься в могилу. Ей больше не хотелось жить. В этот день безутешная вдова поклялась себе, что мужчин в ее жизни больше не будет. Никогда
Через полгода в доме Хера Кенига поселился новый персонаж. Сожителем Эрны стал чистокровный русак Олег Долгов, недавно расставшийся со своей немецкой супругой. Он уже получил постоянный вид на жительство и больше не видел смысла в разыгрывании комедии. Фамилия Олега полностью отвечала его сущности. Долгов у Олега было выше крыши. Он был на десять лет моложе своей пассии и паразитировал на ее страхе одиночества. Работа в жизненные планы Долгова не входила. «На немца» он не хотел ишачить из «патриотических» соображений. Язык не хотел изучать из «эстетических». Не нравился ему немецкий: груб, не милозвучен, резок, как рычание пса. Иное дело, французский или итальянский. Впрочем, последние Олег тоже изучать не собирался. Он вел образ жизни воробья: поклевал, полетал, погадил. Мужчина обладал единственным талантом умел пудрить мозги.
Запудрил он их и сожительнице, напустив радужных пузырей в описание их светлого будущего. Зиждиться оно должно было на их совместном бизнесе, в котором Долгов отводил себе роль управляющего делами. Эрна же должна была выступить в роли инвестора, выдав ему все денежки, скопленные Хером Кенигом.
Олег долго держал в секрете профиль будущего предприятия, но в конце концов признался, что хочет организовать элитный публичный дом. А что? Дело это довольно прибыльное. Так зачем деньги в банке держать? Они должны работать. Девочек из России он высвищет на счет раз. Многие тверские знакомые уже давно телефон ему обрывают с просьбой пристроить их в приличный пуф. Вон какое письмо на днях получил он от своей бывшей соседки.
«Здравствуй, Олежик! писала та. Рада, что ты так неплохо устроился в сытой стране. Пусть хоть кому-то из наших будет хорошо. Ты этого заслуживаешь, так как всегда был умным, хитрым, предприимчивым. А у нас тут сплошная задница. Вовка Хмелев начхал на свои майорские звездочки и устроился швейцаром в элитный ресторан к Крутикову, у которого почти весь персонал преподаватели, владеющие двумя иностранными языками. Безработица сейчас жуткая. Сидим, сосем лапу. С понедельника страшно взвинтились цены. Хлеб подорожал в два раза!!! Следом вверх поползли цены на крупы и макароны. Как я ненавижу эту жизнь! Вокруг чудовищные грязь, слякоть, тусклые серые лица. Такая безысходность, что выть хочется. Как стемнеет, выйти на улицу страшно. Прогулка ночью приравнивается к попытке суицида
Олежик, миленький, может, там у вас есть хоть какая-то работа? Самая грязная, самая тяжелая. Мы бы с Лялькой могли и проститутками трудиться, и задницы старикам мыть. Месяц-другой унижений и год можно нормально существовать. Если что, дай нам знать. Очень надеемся на тебя».
Эрна сдвинула плечами.
А я тут причем?
Дай денег, и мы закрутим бизнес. У нас же куча свободных комнат. Поселим туда путанок. Пусть нам копейку колотят. Вчера по телеку рассказывали, что каждый третий немец жаждет эротических приключений с новой партнершей и мечтает изменить своей супруге. Так пусть изменяют на нашей территории за хорошие бабки.
От возмущения у Эрны аж в глазах потемнело. Вот же тварь! Хочет гарем под боком заиметь, превратив ее дом в притон! Раз осмелился озвучить такое, значит, испытывает к ней исключительно археологический интерес.
Убирайся вон! указала она сожителю на дверь.
И Долгов убрался, бросив на прощание:
Да кому ты нужна, старуха!.
Старухой Эрна не была. В неполные сорок выглядела весьма презентабельно. Всегда была ухожена, подкрашена, со свежим маникюром, модной стрижкой и обязательно на высоких каблуках.
В одиночестве она мыкалась недолго. Свято место пусто не бывает. Вакансию занял Хамид, политический беженец из Ирана. Свою личную жизнь в Германии Эрна со смехом называла социальным регрессом: немец русский немец русский иранец.
К жизни она вообще относилась легко, чтоб не сказать легкомысленно. На негативе не зацикливалась, дурного в голову не брала, как и тяжелого в руки. Любила повторять: «Все равно будет так, как будет, даже если будет наоборот».
«Наоборот» случилось через два года, когда выяснилось, что прожиты почти все деньги Хера Кёнига. Тогда-то Эрна и вспомнила о бредовой идее экс-супруга Долгова. Вспомнила и довела ее до ума. Так на карте Гамбурга появился еще один бордель под названием «Золотой якорь».
Ваня и Таня
По определению Эрны, проститутка из Таньки была, как из дерьма пуля. Отсюда и мизерные заработки, львиная доля которых отсылалась в Беларусь. На себя девушка не тратила почти ничего, но по магазинам все равно ходила. Больше по продуктовым, в которых она любовалась экзотическим многоцветьем фруктов, вымытых, расфасованных в пластиковые коробочки, перевязанных яркими клеенчатыми ленточками хоть сразу в рот отправляй.
Она смотрела на посетителей магазина, которые, не глядя на ценники, механически бросали в тележку все, что им нравилось, и завидовала. Рыбка поймала себя на мысли, что, находясь в Германии, она все время сравнивает жизнь немцев и белорусов. Не хочет, а сравнивает. И это ее несказанно злило. Скорее всего, потому, что, находясь в стране изобилия, она ничего не может себе позволить. Разве что, в выходной посетить русскую дискотеку, где до двенадцати ночи вход для девушек бесплатен, и можно пообщаться с земляками, забыв на какое-то время о «левом» статусе на этом празднике жизни. В один из таких вечеров она и познакомилась с Иваном.
Таню он заметил сразу, едва она вошла в зал. Точеная фигурка, высокая упругая грудь, роскошные бедра при тончайшей талии. Божественные пропорции. У Ваньки от восторга «в зобу дыхание сперло». Когда девушка подошла ближе, оказалось, что и личико у нее миленькое: широко распахнутые голубые глаза, cочные чувственные губки, веснушчатый курносый носик. Но самое главное рост: метр шестьдесят, не больше. Как раз его любимый размер. И цвет. И форма. И даже запах. Кроме всего прочего, девушка излучала какую-то особую сексуальную энергию и при этом вовсе не казалась развращенной. В мгновение ока Ваня оказался рядом с красоткой и «приклеился» к ней на весь вечер.
Сначала они танцевали, потом разговаривали, снова танцевали и опять разговаривали, разговаривали, разговаривали. Ваня не спускал с Рыбки восторженных глаз. Неужели наконец повезло? Гуляя по предутреннему городу, девушка поведала новому знакомому, что приехала в Германию по студенческой визе, учится на экономическом факультете, живет в общежитии. Вот закончит учебу и вернется на родину, в Гомель, где у нее остались мама и братишка.
Ваня тоже рассказывал о себе, вернее, не рассказывал, а трещал, как футбольный комментатор. Он страшно боялся, что, как только возникнет пауза, Таня тут же начнет прощаться. Иван сам себя не узнавал. Наверное, за всю свою жизнь он не произнес такого количества слов, как в этот вечер. Среди прочей болтовни Фишер не забыл сообщить девушке и о своих планах создать семью и построить собственный дом с мансардой, балконами, эркерами, полом с подогревом, спортзалом под самой крышей, джакузи и большой треугольной ванной цветом под малахит. Пока же он живет в маленькой двушке на шестьдесят квадратов. Не хоромы, конечно, но на одного хватает.
«Не хоромы Да это почти спортзал! с грустью подумала Таня. Мы всю жизнь протолклись на тридцати метрах, сначала вчетвером, потом втроем. Другие вон веками в общаге мыкаются Ванну он хочет под малахит Почему не под алмаз?».