Анатолий Агарков
Растяпа. Мечты сбываются
Поехать согласилась только крыша
/Н. Резник/
1
Что же касается Кубы, то даже сейчас трудно поверить, что такое могло когда-нибудь произойти. Ну, во-первых, у меня было три подписки:
о невыезде за границу раз;
о запрете на прописку в столичных городах (вы помните? их было 15, да еще Ленинград) два;
о запрете на контакт с иностранцами три;
Это наследие службы на границе, учебы на закрытом факультете, работы на оборонном предприятии. Но, видимо, к партработникам подход особый.
Во-вторых, я и в Крыму иль на Кавказе ни разу не был, ни в каких братских республиках. А тут бах! Куба.
Вобщем дело было так. Только меня утвердили в аппарате, подходит завпарткабинетом, а на общественной работе член комитета профсоюза, отвечающая за путевки, и говорит:
Куда поедем отдыхать?
С вами на край света.
Крайнее Кубы места нет.
Пишите Куба. Вы со мной?
Ни грамма не боялся ее сварливого характера, потому что знал острова Свободы мне не видать, как своих ушей. Причина? Смотрите выше.
Это было в январе. В декабре она опять подходит:
У вас когда отпуск? Вам разрешили поездку на Кубу. Надо побывать в обкоме профсоюзов и подтвердить свое желание.
Дальше от истины она едва ли могла быть.
Не веря счастью своему, тут же написал заявление на очередной отпуск и отпросился у начальства в область. Там все подтвердилось.
Это было похоже на сказку братьев Гримм. Если бы в январе ко мне не подошла тетка из профкома, если бы я не ляпнул: « с вами на край света!», если бы она не ответила: « крайнее Кубы места нет», то вряд ли я там побывал. Этим «если бы» нет конца. Его Величество Случай сыграл свою решающую роль.
Вобщем, как бы там ни было, а дело сделано я лечу на Кубу.
После возвращения из Челябинска мне потребовалась ночь смятений и утренняя пробежка по морозу, чтобы, наконец, понять: то, что произошло реальность, а не сон. Позавтракав, лег на диван и погрузился в глубокий и спокойный а проснулся, когда на дворе сиял день.
Надо было собираться.
Укладывая вещи в чемодан, подумал вдруг толпа в райкоме надеется на отвальную в гараже. Однако, времени уже не осталось договорился: сегодня я ночую у сестры (от нее до вокзала пять шагов), а утром с первой электричкой ту-ту! в Челябинск.
После сборов и обеда прилег на кровать, не веря своему везению, и опять уснул. Когда проснулся, за окнами уже смеркалось. Сон помог, по крайней мере, в одном теперь окончательно убедился, что я лечу к земле Америго Веспуччи. И то, что казалось иллюзией, словно по мановению волшебной палочки обернулось в реальность. От этой мысли настроение сразу поднялось.
Отец еще до прощального часа наворчался на мою бесшабашность, мама напечалилась отбытие из родного дома со всех точек зрения должно пройти безукоризненно. Расцеловавшись с ними у порога, вполне собой довольный отправился к сестре, заранее начав скучать по дому.
Проходя мимо райкома, вдруг ощутил непреодолимую усталость видимо реакция на все события последних дней. Такое желание возникло хоть к вахтеру зайти и отдышаться посидеть. И, наверное, зашел бы вдруг Пал Иваныч открывает двери. Сразу решил вот на ком отыграюсь в плане отвальной.
Шеф, говорю, ты ведь не против со мной выпить на дорожку?
А как ты догадался?
Да у тебя вид уставшего от жизни человека.
Ну и что? проворчал Пал Иваныч. Зато ты сияешь, как новогодний шарик.
Да, я рад, безумно рад своей поездке. Но чужая зависть сейчас невыносима. Восторги, похвалы и подковырки окружающих ничего, кроме дискомфорта не дают. Сейчас мне в час прощальный нужна лишь стужа суровая, уральская надышаться впрок.
Так ты согласен со мной пройтись за «линию»?
Небось, считаешь себя умником?
Честно говоря, да, самодовольно кивнул я и потянул шефа под руку. Тренин учил нас в школе: главное, что ценится в дипломатии умение уходить от прямых ответов. К сожалению, я таковым не обладаю и говорю всегда, что думаю.
Рад, что едешь? похоже, Кожевников жутко завидовал. С каким настроением?
С настроением конкистадора. Они когда-то говорили так: «Убей мужчину, люби женщину!»
Не понял.
Убивать и заниматься любовью обычные манеры конкистадоров, культивированные ими в Новом Свете. Они считали, что радостнее предсмертного хрипа врага, агонизирующего с кинжалом в животе, может быть только сладострастный стон женщины в объятиях. Закон джунглей, Пал Иваныч острое втыкается в плоское. А ты что, не знал?
Шеф был удивлен: я разболтался и так не походил на себя обычного.
Не страшно через океан лететь? спросила сестра, ничуть не удивившись, что я нагрянул не один.
Кто-то из великих полководцев говорил: «Если тебя мучают сомнения, готовь пути отступления». Я приготовил плавки если самолет рухнет в океан, доплыву до ближайшего острова и предстану в подобающем виде.
А вдруг там аллигаторы?
В океане?
На острове.
В тот момент перспектива быть съеденным крокодилом на необитаемом острове волновала меня меньше всего.
Теть Люсь, мы с Пал Иванычем тяпнем на дорожку?
Я достал из чемодана бутылку водки.
Сестра не одобряла такого рода романтизм и сентиментальность, но, исполняя роль хозяюшки радушной, в качестве закуски предложила сварить пельменей. Потом выяснилось, что их мало для двоих а нас в квартире трое. Пал Иваныч уверил, что никуда не хочет торопиться, и мы уселись лепить национальную русскую закуску. Шеф экзотично так смотрелся в галстуке под женским передником с закатанными рукавами рубашки.
В разгар стряпни на пороге появился зять со слов сестры укативший в недельную командировку. С каждой минутой жизнь становилась интересней.
Муж за порог, а у нее уже любовник с сутенером, приветствовал Владимир Андреевич нашу поварскую бригаду.
Железная логика! Хотя понятно шутит.
По опыту нашего родства знал, что зять легко отходит от вида спиртного на столе, и достал еще одну бутылку из чемодана вот чем Фиделя буду угощать? И приходится надеяться, что похмелье будет не тяжелым.
Пришлось лепить пельменей еще на одну тарелку. А потом объясняться за столом кой черт несет меня в полуденные страны?
Да что я, в конце концов, хуже Магомета, к которому горы не ходят в гости? собрался и поехал сам.
Сестра за рыбу деньги:
Жену себе там присмотри, Магомет! Говорят, кубинки самые красивые.
Партийным работникам жены не нужны. Мы движущая сила советского государства; нам не до баб-с. Верно, Пал Иваныч?
Но шеф имел на это свое мнение он погрозил мне пальцем:
Всякому сердцееду обязательно найдется женщина подстать.
Спорить не стал, но был не согласный с Пал Иванычем потому, что не был и не хотел быть сердцеедом. Я просто не готов осесть. И говорил так каждой женщине, которая предполагала нечто иное. Был честен и открыт, не скрывал намерения сохранить свободу, как можно дольше, что едва ли было свойственно тем вкрадчивым обманщикам, которых обычно называют сердцеедами.
У меня на этот счет имеется возражение, заметила сестра. Не смотря на свою занятость в проблемах государства, ты не отказываешься от встреч по субботам с некоей дамой на улице Лермонтова мне родители все рассказали.
Они с мужем понимающе переглянулись и рассмеялись.
Бросив осуждающий взгляд на родственников, вздохнул:
Ваша правда на свидания хожу регулярно, но о браке речи быть не может.
Помоги Господь той женщине, которой ты сделаешь предложение, благословила будущую невестку сестра. А ты, братец, запомни: любовь поддерживает жену и мужа в трудные времена.
Я гордился тем, что давно уже (целых два года!) не терял рассудка из-за баб. Можно сказать забыл, как это, быть женатым. Единственное, что накрепко засело в голове, это смутные воспоминания: вроде бы, женатых чаще кормят, но за это надо постоянно «выносить ведро» и «уделять внимание». Причем, если с «ведром» все более-менее ясно, то со «вниманием» трудно неимоверно каждый раз эта фраза означает нечто новое. Однако нет благодатней почвы для подобных мыслей, нежели душа тридцатиоднолетнего парняги, малость приуставшего от сердечных мук. Тем более, что данное гражданское состояние легко обратимо.
Между тем, Пал Иваныч как-то незаметно перебрал и стал уверять присутствующих, что меня ждет великое будущее.
У меня такое чувство, что он далеко пойдет. Более того, хотите предсказание? Анатолий Егорович закончит свои дни или в тюрьме, или в Кремле.
Про тюрьму это он здорово и, главное, к месту!
Вобщем вечер удался на славу! Ведь ни сестра, ни ее муж не ожидали, что мы с шефом устроим им такой праздник партийной говорливости.
Утро следующего дня было серо-снежным. Впрочем, серость его заметил, подъезжая в электричке к Челябинску когда рассвело.
Всякий раз, когда бываю здесь, вырываются из темницы памяти не сразу и с трудом подавленные воспоминания. Сойдя лишь на перрон, вернулся в прошлое в то время, когда был с Лялькой счастлив в этом городе. Те три медовых года были неповторимыми. Но идиллия слишком хороша, чтобы быть долгой. Теперь думаю, что даже и тогда не верил, что моей жене нужен именно такой муж, как я.
Когда не ждешь утраты, беда обрушивается внезапно, разрывая в клочья сердце, душу. Готовность к несчастью смягчает страшный эффект неожиданности. Предвидение дает шанс контролировать ситуацию и избежать роли пассивной жертвы.
Как мы мудры бываем задним-то числом!
Сейчас, вырвавшись на волю, сотни непрошенных воспоминаний кружили голову и все о Ляльке. Она определенно создана Природой, чтобы сводить меня с ума. И сводила, пока не приказал себе: забыть все, что связано с ней конечно, кроме сына.
А, может быть, любовь все еще хранится где-нибудь на самом донце сердца? К чему терзаться? пусть это будет тайной. Секретом равносильном лжи. О, мать босая! Мое сердце врет рассудку. Оно уже не учит, что правильные поступки требуют смелости, совести и характера. Потому-то все мои поступки за последние два года не содержат ни капли из того, что взято в принцип. Вот так открытие!
В конце концов, чтобы успокоиться, побрел пешком с вокзала в сторону обкома профсоюзов, как адепт пришедшего к нам с Запада движения хиппи. Да тут недалеко три остановки на трамвае. Отключись приказывал себе сосредоточься на поездке; такова жизнь она проста лишь на экране, где за час-полтора решаются проблемы все.
Небо так и оставалось свинцово серым, когда добрался к намеченной цели. Впрочем, какое в городе может быть небо? Та серость, что была над головой, даже небом-то не выглядела. Если бы какому горожанину вздумалось поднять взгляд к источнику снежной мороси сыплющей за шиворот, то ничего нового для себя он не обнаружил тот же снег, только вид снизу.
Я немного опоздал группа отъезжающих на Кубу уже вся в сборе, уже перезнакомились, уже ораторствует назначенный ее руководитель. Зовут мужика Назаров Николай Иванович, в повседневной жизни он второй секретарь троицкого райкома КПСС. Не путайте, пожалуйста в Троицке два кома партии: горком и райком. Так вот, Назаров из райкома, на меня наехал:
Тебя одного ждем!
В принципе, что ему ответить? Дурак винит другого, умный себя, мудрец никого.
Пожал плечами:
Так получилось.
Ты инструктор Увельского райкома партии? Вот раз опоздал, будешь комиссаром группы.
Ошарашен, честно. Не ожидал. Удружил коллег коллегу. «Памущински», называется. В очередной раз готов снять шляпу перед все объединяющей и всех направляющей силой общества. Мол, благодарствуйте, товарищи, за доверие.
Выяснив, что путешествие на остров Свободы из Челябинска начнется на фирменном поезде «Южный Урал», который отправляется лишь вечером, вывел на уровень приоритета проблему, кратко сформулированную так и что дальше?
Повез трамваем чемодан в камеру хранения. Под стук колес на стыках рельс сам не заметил, как стал бурчать что-то уличное из далекого детства: «Я иду по Уругваю. Ночь хоть выколи глаза. Слышны крики: Раздевайся! Ой, не надо я сама.»
Разочарованно посматривал из окна на серый от снега и выхлопных газов город и съежившихся от мороза горожан. Ни пальм, ни солнца, ни девушек в бикини как живут? Твою медь!
Решение остаться на Кубе вдруг возникло и до вокзала еще не доехал стало крепче прапорского лба. Но потом, сбагрив чемодан в ячейку хранения, позвонил бывшей теще и получил ее согласие на прогулку с сыном он был дома. Думать о всякой хрене стало некогда.
А сын за то же:
Ты там не останешься?
Не дожидаясь моего ответа, нацелился реветь.
Ответ мой был такой:
Война покажет план. А ты не желаешь жить на Кубе? там индейцы, там пираты.
Маленький патриот великой Родины замотал курчавой головой.
Оба! предчувствие толкнуло в бок, плеснуло в кровь адреналину. Эй, инструктор, не зевай пользуйся моментом.
Разделывая котлету вилкой под стук бьющегося на все детское кафе сердца, закинул пацаненку мысль:
А если мама согласится переехать, ты поедешь?
С мамой? да.
Тогда спроси ее.
Солнце село. Потемнело. Мы сгрудились на перроне. Фирменный поезд «Южный Урал» гостеприимно распахнул двери красных вагонов. Призывно улыбались проводницы. Назаров ругался:
Ну, что за дурость! А может, они и в Шеннон сами доберутся?
Двух мужиков из группы не хватало передали, что в Москве будут самолетом.
Шеннон это где? спросила, беспокоясь, Майя Николаевна.
В Ирландии, ответил Николай Иванович.
А его двухметроворостый земляк Николай Николаевич, парторг из учхоза «Троицкий», добавил сурово, вежливость забыв:
В стране непуганых педрил.
О, новый дивный мир! Завидно? То-то.
Мне вдруг живо представилась страна чужая оживленная траса; ревут, проносясь, какие-то события; что-то сталкивается; кто-то стреляет; порхают в воздухе зеленые бумажки долларов; женщины красивы, как в кино; кто-то кричит; кто-то смеется.
Короче За-гра-ни-ца!
Толпа всосалась потихонечку в вагон.
В моем купе супружеская пара и женщина, которая на перроне за окном все прощается и не может распроститься с кем-то близким. Наконец состав тронулся, и она вошла в купе всхлипывая и размазывая тушь с ресниц платочком по щекам.
В полном соответствии с рекомендациями товарища Руссо, изобретателя идеи гуманизма, стал утешать ее, приобняв за плечи:
Ну, что мы плачем? Я же рядом.
Отпихнув меня добросовестно наеденным задом, она рухнула на полку нижнюю да в рев, да в голос. Это ж надо как баба убивается! Вот дал бы Бог, меня так полюбили. Да где там! скорей мента поганого в рай пустят.
Сосед купейный головой качает глядит как прокурор и осуждает:
Разве так можно?
Да ну вас! Никогда не угадаешь сходу, как нажить с бабы ласк, а не проблем. Помнится, у свата Кольки здорово все получалось. Ну, ничего-ничего, поворчите наука, она тоже забесплатно не приходит.
Э-эх я выдохнул в кромешную тьму, мчащуюся мимо за открытым окном туалета, последнюю затяжку дыма сигареты да остатки воспоминаний крутой юности и отправился в купе.
Вернувшись, обнаружил, что столик полным-полнехонек домашних закусонов, и была даже наливочка в оплетенной бутылке из-под «Ркацители». А у меня и водки в чемодане нет!
Роза (так плаксунью звали) уже привела в порядок симпатичную татарскую мордашку и приветливо звала:
Ужинать? Милости просим.
Подозрительно веселы были и супруги.
Смысл того, что сейчас происходило в купе, примерно такой я, конечно, повел себя бестактно по отношению к горюющей Розе, но они (попутчики мои) народ культурный и меня прощают. Ну, я и размяк.
Насчет ужина и прощения размяк. Но в долгу быть не привык. На следующий день пути узнал от проводницы, что в Казани стоим 20 минут, и предложил сокупейникам:
Водочки? я сбегаю.
Сосед промолчал, жена тоже, и только Роза, потянувшись этакой пантерой в период брачных игр, сказала:
Хочу пи-ии-ва.
Ага, пива согласился я, еще не понимая, на что обрекаюсь. Водку можно с приплатой взять в любом ресторане может даже в нашем, вагонном. А пиво?