Выскочил из поезда, весь вокзал обрыскал туда-сюда, сюда-туда не могу найти. Потом смотрю за окном вокзала через площадь на стене какого-то киоска столбиком реклама «бир», «беер», «быра» ну, пиво, значится. Приобрел десять бутылок и понял, что заблудился. Где паровоз? Куда идти? У кого спросить? Народу тьма и все татары: моя твоя не понимает.
Вот тут, признаюсь, испытал почти экзистенциональный ужас. Так нелепо отстать от поезда в самом начале пути.
Чтобы отогнать панику, попробовал философствовать: нет желаний нет страданий. Но в том-то все и дело, что я изо всех сил желал вернуться в свое купе до отправления поезда. Ну а поскольку не получалось страдал ужасно. Хоть реви.
Вот когда Роза-то припомнилась!
Вокруг куда-то спешили пассажиры на перрон? с перрона? пойми. Я даже забыл номер платформы, на котором ошвартовался родной наш красновагонный фирменный «Южный Урал».
Наконец определился с направлением вокзал пути: куда идти. И тут объявляют, что наш поезд из Челябинска в Москву отправляется с платформы номер.
Вот я понесся переходом, едва уворачиваясь от встречных-поперечных, потом по лестнице, прыгая через четыре ступеньки. Как стеклотару не побил уму непостижимо. Когда выскочил на платформу, двери вагонов закрывали проводницы. Но я таки успел проскользнуть в состав.
Соседа по купе звали Василием, и работал он в лесничестве. Жена Тамара там же.
Только появился я, запыхавшийся весь, в купе, Васек так оценил состояние мое:
Испужался?
А ты знаешь, что такое страх?
Ну, и?
Это желание не находится в ситуации, которой ты не можешь управлять.
Тамара к месту ляпнула:
Когда люди не способны понять друг друга, они тоже боятся.
И Роза поддержала тему:
Если победить страх, невозможное становится возможным.
Налетай, философы пивасик! А впереди у нас западный край мира.
И первой потянулась Роза гибкая как кошка, которой не мешает лишний вес.
Ни один фантаст-писатель не смог бы даже предсказать мы прибыли в столицу нашей Родины в седьмом часу утра. Как и было указано в расписании тютелька в тютельку. А что ты хочешь? «Южный Урал» это таки марка!
Сгрудились на вокзале. Назаров пошел искать отдельный транспорт, чтобы не растерять народ в общественном. Возможно, кто-то подсказал ему, как надо поступить. Пусть суетится на то он и руководитель группы, на то и путевочка у него бесплатная. А как это ему удастся, пусть эфиопов беспокоит.
И у медлительности есть свой предел это неподвижность.
В беззаботном времяпровождении на вокзальной лавке тоже есть очарование. У меня, например, появилось время задуматься над вопросом зачем городу Троицку два кома партии? Я недавно тут прочел.
Их совместное проживание оправдывал историк Паркинсон (ничего общего с профзаболеванием боксеров). Согласно его первому закону работа заполняет сроки, отпущенные на нее. У этого закона есть две движущие силы:
чиновник стремится множить подчиненных;
чиновники создают друг другу работу.
Откуда, спросите, такая эрудиция. Оттуда же из прочитанного.
А еще статистика:
общее количество занятых в однопартийном секторе страны растет на 5-7 % в год безотносительно к каким-либо изменениям в объеме требуемой работы (если таковые были вообще).
И при этом им. точнее, нам прилично платят. Почему?
Наверное, потому, что каждый начальник боится конкурентов в среде своих подчиненных. Лучший способ не создавать опасных соперников приглашать в аппарат малокомпетентных элементов. Лучший способ подавить в них любые поползновения к инициативе переплачивать. Таким образом, начальники обеспечивают себе стабильный покой.
Они-то обеспечивают, а мне обидно в чем это я малокомпетентен? Хотя можно помолчать, раз хорошо платят или путевочки в тропики подкидывают. Вот вернусь очень загорелым и стану самым примерным-распримерным инструктором райкома! Никому слова против не скажу. Марксом клянусь!
И спасибо партии родной за такой подарок!
Что до счастья это можно понять и на вокзальной лавке: счастье это жить и делать, что прикажут, изредка путешествуя по Земле, бывая в таких местах, как Москва, Куба. и т. д.
Итак, у меня сформировалось новое мировоззрение.
Какой момент в жизни самый важный? сейчас!
Какое дело самое главное? заниматься тем, что поручают!
В чем секрет счастья? открывать для себя мир!
Мне больше нечего искать я понял все. Не имеет смысла карьерный рост вряд ли Назаров (а он второй секретарь!) чувствует себя сейчас счастливее меня.
Всегда терзался тем, что не могу найти своего места в жизни. Теперь точно знаю мое место там, где нахожусь. Никому не завидовать, никуда не стремиться просто жить, испытывая счастье от своего существования. Наконец-то исполнилась заветная мечта воспринимать каждое мгновение, как чудесный дар.
Теперь меня не страшит будущее вообще больше ничего не боюсь: когда находишься на своем месте, то нечего бояться.
Самое забавное заключается в том, что никто из окружающих не заметил моего перерождения. Ни один человек не догадался даже, как одним счастливым на планете стало больше. Люди продолжали заниматься своими делами суетились, хмурились, о работе думали, о заботах наступающего дня.
Наверное, и вы удивитесь, спросите что с тобой, Анатолий? Москва на тебя так подействовала или манящая за горизонтом Куба? Может, ненароком брякнулся с ума?
А, может быть! Мне надоело быть разумным ведь безрассудные всегда правы!
Впрочем, не брякнулся я никуда ум мой ясен, готов к новым заданиям партии и правительства. А сейчас к впечатлениям в пути на остров в Карибском море.
Ну, где же там Назаров? А то у меня новая тема зашевелилась в голове.
Как-то читал наибольшее количество знаменитых путешествий человек совершал, продвигаясь с востока на запад. Ну, там, Колумб, Магеллан, другие парни. сарматы, гунны и монголы, например. Во все времена люди стремятся следовать за солнцем, желая выяснить, куда проваливается этот огненный шар. Они считали, что ответ на этот вопрос можно найти только на западе. Получается: движение на запад это стремление заглянуть в будущее?
Ладно, заглянем и увидим. Что дальше?
Помнится, в Анапе учебная рота отряда морских специалистов настолько поразила меня своей разумной организованностью, что все шесть месяцев, находясь там, я размышлял о создании некоей трудовой коммуны, базирующейся на флотском распорядке. Возможно, Куба это тот остров, о котором мечталось. И коммунный эксперимент там ведется в масштабах целого государства. Интересно было бы взглянуть. Да и поучаствовать.
Теперь, на основе этих умственных изысков поездка к острову Свободы мне казалась уже не результатом каких-то успешных действий (заслужил!), а вроде как бы наоборот наказанием за все прегрешения мои. Ведь посмотрите, сколько напридумано!
А будь я поощрен начальством этой путевкой благодушествовал бы на достигнутом. Победа не учит так, как поражение может научить история гласит. Ведь поражение это прелюдия к радикальному перевороту в жизни: в нем есть стимул и новаторство, а в победе сплошной консерватизм. Не я это придумал, еще Черчилль говорил: успех это способность идти от поражения к поражению, не теряя оптимизма. Для меня его слова суть прозорливой жизни.
Дальше что?
Конечно, Куба! Все ли там откопаны сокровища, зарытые флибустьерами? Я люблю вникать в неведомое.
Но хватит! Если Назаров сейчас не явится, уйду уж слишком далеко в понимании вещей.
Сквозь стекло вокзальных окон начали просачиваться свет наступающего дня и необъятный мир, полный всевозможных тайн и знаний. Не обязательно быть мудрецом, чтобы их постигать, достаточно быть свободным от догм, внушаемых нам мудрецами. Существует лишь одна необходимая наука наука свободно мыслить самому без заданных рамок, без всяких априори. Ищи свой путь и будь спокоен.
Впрочем, человек не сможет стать свободным, если его будет угнетать голод подумал и почувствовал, как разыгрался аппетит. Наше тело тормозит мысль. Так вот что такое стресс при одной мысли «голод» желудок сжимается и зовет на помощь.
Ну, наконец-то! Назаров выцепил автобус «ПАЗик», и мы едем его левым рейсом с Казанского вокзала в гостиничный комплекс «Измайловский».
Сколько суеты на переполненных улицах. Автомобилисты сигналят в пробках, пешеходы толпятся на остановках и у входов в метро. С воем сирены проезжает машина скорой помощи. Москва! Как много в этом слове для сердца русского! Где-то здесь в Кремле всеми обожаемый Михал Сергеич Горбачев, объявивший стране перестройку. Только зачем поднимать потолок, когда пол проваливается?
Измайловский гостиничный комплекс. Назаров рассчитывается с водителем автобуса тот требует прибавки: мол, задержался с вами в пробках. Так мы что ль в пробках виноваты?
Ох, уж эти москвичи! совсем гостям не рады.
Возникает пауза неловкая.
Двухметроворостый Николай Николаевич громыхает басом:
Помнится, конкистадоры Кортеса спалили свои корабли на мексиканском берегу, чтобы не испытывать искушения вернуться в море. У нас нет выбора автобус придется сжечь, если мы хотим попасть в Америку. У кого есть, дайте спички.
Водитель уезжает разочарованным.
Более уютной комнаты гостиничного номера я в жизни не видал светло и чисто прибрано. С высоты 24-го этажа открывался великолепный вид на столицу. Жаль, что пристанище на сутки я бы пожил здесь. Москву бы посмотрел. Вагиз Захарович (сосед по номеру) обещает показать. Но сначала дело.
Назаров предлагает всем оставить сто рублей для обмена на кубинскую валюту, остальные деньги сдать в сберкассу до возвращения с острова Свободы. Эту кучу финансовых купюр я, как комиссар, должен отвезти по назначению и положить на свое имя. В охранники мне дадены два провинившихся летуна. Они Москву знают.
Пойдем через парк тут ближе.
И это парк?! Три чахлые березы Измайловский парк? Ну, блин, москвичи, вы даете! стране угля: мелкого, но много.
Но нет, лучше ни о чем не думать, а то воображение опять может завести слишком далеко и поставить все с ног на голову. А у меня в портфеле состояние, которое жжет руку. И еще экскурсия по Москве. И еще
Черт возьми! Я жрать хочу! Маковой росинку во рту не было, как покинули наш фирменный «Южный Урал». А хлопотное утро перетащилось в день.
Был уже полдень, когда я, наконец, избавился от денег.
Вагиз добросовестно ждал меня в номере, валяясь на кровати. В Москве у него живет сестра он позвонил, и она пригласила нас на замечательный татарский плов.
Никаких сестер, заявил я. Времени в обрез пельменная и площадь Красная.
На лице Захарыча отразились растерянность и огорчение.
Наскоро перекусив в чебуречной, спустились в метро и поехали в сторону центра.
То ли обидевшись за плов и сестру, то ли еще чего, Вагиз беспрестанно ворчал на Москву и москвичей, на погоду (было хмуро, сыро) и мою провинциальность. Мы еще спускались в метро, а я уже думал, что меньше всего хотелось бы проводить время в его обществе. Но куда деваться? Я первый раз в столице не знал даже, на какой маршрут садиться, на какой остановке выходить. Пусть говорят язык и до Киева доведет, но в Киев мне сейчас не надо. И я терпел ворчуна-соседа, кляня его (не в слух, конечно) татарской мордой.
В какой-то момент терпение лопнуло выругался про себя. Ядовитые слова в адрес Вагиза уже готовы были сорваться с губ. Собирался заявить, что не нуждаюсь в его услугах проводника, как вдруг подумал, что мне еще ночевать сегодня с ним придется, и лучше уж смолчать. Мне невтерпеж побывать на Красной площади где парады ходят табунами и демонстрации, где Ленин в Мавзолее и Горбачев в Кремле. Ради такой цели можно было перетерпеть сварливого татарина. Русь триста лет терпела их не надорвалась.
Добрались на удивление быстро. Немного прошли.
Красная площадь действительно была Площадью скопление народа и простор. Дух захватило! А Вагиз все гундит, гундит над ухом. Нужно прогнать его, подумал, но слова отчего-то застряли в горле, а к глазам подступили слезы. Встал и стою, озираясь, в самом центре. Совершенно отрешенный, испытывая в тот момент только одно чувство мучительно сладкое счастье сопричастия к русской истории. Казалось, что каждый камень брусчатки под ногами свят и наполнен свидетельством великих событий. И самый воздух исполнен звуками гимнов и воплями народа всех веков. Патриотизм щемит сердце хочется служить Отчизне каждой частицей своего существа. Какой эффект! Вот это да!
Сейчас смена караула будет, Вагиз тянет к Мавзолею. Пойдем, позырим.
Заметив мое состояние, удивился:
Ты чего?
Мы пристроились к большой толпе зевак с камерами и фотоаппаратами а кто и просто так, вооруженный любопытством.
Смотри, сказал Вагиз, сейчас появятся из ворот башни.
День задался хмурым и холодным. В воздухе пахло снегом.
Но лишь раздался звук строевого шага караульных по спине побежал озноб.
Толпа заволновалась:
Смотри! Идут! Идут, смотрите!
Впрочем, слышна была и тарабарщина языков мира, но смысл таков же.
Зажужжали камеры, защелкали фотоаппараты, засверкали вспышки.
Наши парни бравые с карабинами в руках шли на пост 1. А эти суетятся, балаболят так, что оторопь берет. Ну, замрите же вы, черти иностранные куранты бьют!
Даже не думай! Вагиз потащил меня прочь от очереди в Мавзолей. Смотри, конца не видно: до закрытия и половина не пройдет. Погнали в ГУМ: водки купим ты мне должен за экскурсию.
Насчет долга он был прав. А возможно, и очереди. Настало время мне брюзжать:
Ты, Вагиз настоящая занудная задница половецкого коня!
Он не обиделся, он даже взорвался смехом.
Где слова берешь? с тобой от скуки не помрешь в ближайшие сто лет!
В ГУМе взял горячительных напитков для Фиделя и Вагиза.
Потом начались бодания.
Поехали к сестре там плов.
Отстань! Возьмем чебуреков на закуску и в номере посидим перед телевизором.
Пора прекратить эти глупости твои, заявил Вагиз. Ты в Москве, а не в своей деревне.
Знаю, согласился я. Езжай один она ведь брата ждет. Водку возьми ты заслужил.
Ты, Анатолий, мужик неплохой, Вагиз подвел черту знакомства. Твое общество мне по душе, но через чур всерьез воспринимаешь жизнь. Я это вижу. Когда-нибудь бываешь беззаботным? О чем ты думаешь? О чем молчишь?
Он проводил меня до номера в гостинице, а потом сунул в карман зимней куртки бутылку водки:
Я к сестре: давно не виделись, и жаль тратить тут с тобой такой чудесный вечер.
Ну, а мне не жаль. Уложив покупки в чемодан, спросил у горничной, где есть буфет на этажах сходил, поужинал. Потом погрелся в ванне. Включил телевизор и лег спать.
Проснулся среди ночи Вагиза не было. Выключил телевизор. Отдернул штору и, придвинув к окну прикроватный столик он на колесиках сел на него в трусах и позе лотоса, ладони на коленях.
Передо мной была Москва в сиянии ночных огней. А я так высоко, словно лечу над ней завораживающее зрелище. И почему все это так. так невероятно, так ослепительно прекрасно? Только лишь потому, что подо мной Москва? В Париже или Нью-Йорке фонари светят не так?
Как здорово все получилось ночь, сверкающий предновогодними гирляндами огней огромный город, полет на ослепительной высоте. Увидеть Москву и умереть! Нет, я точно должен умереть! Не может же столица всегда действовать на меня именно так. А разве я подозревал, что в моей душе кроется столько огня?
Ушедший день и эта ночь стали откровением.
Как хорошо, что нет Вагиза никакого не было желания с ним разговаривать, хотелось быть одному и думать о вещах великих, вечных и непостижимых.