То есть Сай почти наверняка да что там, точно! собирался сделать ей предложение. Ага: «сейчас я не могу сказать всего», но при этом «я готов перевернуть свою жизнь». С ума сойти, как здорово-то!
Но почему же не сейчас-то?
Наверное, из-за кредитов. Знает, бедненький, что жить им будет не на что, вот и не может решиться. Эх, была бы у неё хоть ферма, что ли Энн стиснула кулачки и даже топнула ногой с досады, вызвав на дороге небольшое пыльное извержение: ну почему, почему она оказалась на этом треклятом Западе, в этой треклятой прерии, где порядочная девушка никак, просто никак не может заработать себе на жизнь?!
Между тем объяснить почему было очень просто.
Энни появилась на свет в столь любимой её матушкой викторианской Англии. Когда пришла пора заняться талантами девочки, оболочку было решено не менять: пусть подольше побудет с родителями, которые, кстати говоря, души не чаяли в своей малютке. Викторианская оболочка как раз входит в число разрешённых для воспитания подростков: возможности для обучения в ней более чем удовлетворительные. С доисторическим, к примеру, миром такое бы не прошло.
Энн занималась не слишком прилежно, но с огоньком. Наставница упрямо твердила, что ей вполне по силам пройти курс предметов, позволяющий овладеть какой-нибудь приличной профессией. Однако отец Энн был человеком весьма и весьма обеспеченным, так что не было ровным счётом никаких оснований предполагать, что когда-либо во взрослой жизни юной леди потребуется зарабатывать себе на хлеб собственным трудом.
В положенный срок правительство выслало на имя Энни стандартные тесты, она держала экзамен, в результате чего девушке были рекомендованы несколько оболочек на выбор. Конечно, на рекомендации можно было начхать: Энн предстояло вступать во взрослую жизнь, и решать было ей выбирай хоть цивилизацию майя, хоть вселенную трансформеров, хоть алеутское стойбище, хоть киберпанк образца 1990-х.
Матушка Энн втайне надеялась, что доченька останется с ней, в столь милом сердцу миссис Хэймен викторианстве. Но викторианство к тому времени уже трещало на бойкой Энн по всем швам, как ученическое платьице. Ей было в нём тесно. Ей грезились скачки по безбрежной прерии, битвы с кровожадными индейцами, ночёвки под открытым небом у костра То бишь малютка Энни мечтала о приключениях, а единственное приключение, которое грозило перепасть викторианской девушке за всю её разнесчастную жизнь, это замужество.
(К слову, перспективы последнего с определённого момента вызывали у миссис Хэймен некоторую тревогу, и она неустанно напоминала дочке, что к нежным фиалковым глазам и курносому носику совершенно не идут баранье упрямство и зловредное неприятие компромиссов. Но эта молодёжь сегодня никого не слушает, кроме своих дурацких блогеров.)
Итак, Энн выбрала Дикий Запад. В списке рекомендованных эта оболочка числилась, даже исторический период более-менее совпадал с родительским. Матушка повздыхала, а отец, человек взглядов самых либеральных, с лёгким сердцем выложил требуемую сумму.
А дальше приключилось нечто крайне огорчительное.
Доброго здравия, мисс Энн! Прекр-расная погодка, согласны?
Энн споткнулась, вынырнула из тёмного омута воспоминаний и заозиралась. Навстречу вальяжно шёл Джим Бейкер, да ещё шляпу перед ней приподнял этак насмешливо, поди ж ты, перед обедом уже накачался.
Что, упорхнул ваш сердечный дружок? Вот ведь досада
Энн вспыхнула и, гордо задрав подбородок, прошествовала мимо. Не обращать же внимание на всякую пьянь. У неё своих забот полон рот.
В день своего семнадцатилетия Энни проснулась, исполненная самых радужных предвкушений. Она спустится к завтраку, и на столе её будут ждать подарки. А новенькая оболочка уже закачана и дожидается своего часа. После торжественного ужина, после первого в жизни Энн бокала «Вдовы Клико» (в достойнейшей семье Хэймен женщины не прикасаются к спиртному, и правильно делают), после тостов в честь Энн и добрых напутствий, после огромного торта-безе и поцелуев с непременными слезами матушки, когда Энн уляжется в постель, перед сном, она инсталлирует ПО. И проснётся в совершенно новом мире, прекрасном и удивительном.
Итак, Энн спускается в столовую и что же видит?
Отец, кажется, совершенно счастлив: он не без аппетита кушает яйца с беконом. Матушка обеими руками обнимает блюдо с тушёными почками, и вот она счастливой отчего-то совсем не выглядит.
Эта особа Она же одних лет с Энн
Вот именно, отвечает батюшка, в этом-то вся и прелесть, ведь жизнь так коротка. К тому же она из «ревущих тридцатых», этот период всегда его привлекал. А вот от викторианских леди с их головными болями его, признаться, тошнит, и давно уже. Он несказанно счастлив, что его кровиночка выбрала другую дорогу в жизни.
Отец доедает омлет до последней крошки и дружелюбно смотрит на Энн.
Но твоя дочь!
Разумеется, он желает детке всяческого благополучия. Ради неё он готов буквально на всё. Разве не он без единого возражения заказал и оплатил ту оболочку, которую она сама пожелала? Энн прекрасно устроится в жизни. Большее, увы, не в его силах, поскольку он, так уж вышло, совершеннейший банкрот его поверенный подтвердит. Конечно, всё, что удалось спасти из его состояния, будет оставлено его дорогой супруге, какая жалость, что спасти удалось всего ничего.
Отец спокойно допивает чай, встаёт, ласково треплет Энн по голове с пожеланием удачи, а затем берёт в прихожей уже собранный саквояж и исчезает за дверью.
Матушка сохраняет неподвижность целую минуту, затем отпускает блюдо (почки весело раскатываются по половицам из дерева благородных пород), твёрдым шагом направляется к буфету, достаёт оттуда графин с портвейном и уходит в гостиную. Через какое-то время Энни нерешительно заглядывает туда, надеясь по мере сил её утешить, но матушку, очевидно, уже утешает подборка «Самые невероятные ДТП» с YouTube, и из горлышка ей вполне удобно, спасибо, дорогая.
Вот так и вышло, что Энн оказалась на Диком Западе почти без кредитов и почти без единой возможности их раздобыть.
С каждой минутой этих размышлений Энн мрачнела всё больше и к дому подходила уже чернее тучи. Вот ещё тоже «к дому»! Да разве ж это дом?!
Первый день своих семнадцати лет Энни провела в лёгком шоке. Само собой, она знала, что новая оболочка полностью модифицирует интерфейс её взаимодействия с окружающим миром. Но не настолько же!
Ни одна инструкция не предупреждала, что наутро после твоего дня рождения в милом твоему сердцу викторианском особняке (изнутри дом, кстати сказать, изменился очень мало) появится поверенный отца, мистер Кавендиш, с известием о том, что особняк им больше не принадлежит. Ведь мистер Хэймен разорён до нитки, буквально дотла (здесь у мистера Кавендиша хватило совести слегка закашляться и временно спрятать лицо за большим клетчатым платком). Миссис Хэймен, которой мистер Кавендиш от всей души сочувствует, может рассчитывать на небольшую ренту, но ей с дочерью придётся подыскать себе другое обиталище.
Поскольку тем памятным утром миссис Хэймен вышла из спальни только затем, чтобы забрать из буфета в столовой графин с шерри, вести беседу с поверенным пришлось Энн. Изо всех сил пытаясь не обращать внимания на то, как изменились в её глазах причёска и гардероб поверенного, она поинтересовалась размером ренты.
Сколько-сколько?!
Мистер Кавендиш помялся, высказал предположение, что у её матушки, возможно, имеются собственные сбережения, а нет так найдутся какие-нибудь родственники (и в помине не было), и отбыл.
Оставив Энн осознавать тот ошеломляющий факт, что кредитов им теперь хватит разве что на съём мышиной норки где-нибудь у чёрта на рогах. И то при условии, что они с матерью в ближайшее время научатся питаться фотосинтезом.
И вот сейчас Энни с раздражением оглядела кособокий и довольно облупленный дом, перед которым остановилась. Из соседского окна доносились звуки свары вперемешку с грохотом кастрюль и рёвом младенца. В запущенном палисаднике третий день валялись куриные кости и пустая бутылка.
Энн со вздохом достала ключ из вязаного кошелька и принялась подниматься в их съёмную квартирку по темноватой лестнице, на которой вечно пахло тушёной репой.
Мама, это я!
Об этом Энн могла бы и не извещать: во-первых ну а кто ещё, Джек-потрошитель? Во-вторых, непохоже, чтобы миссис Хэймен сейчас сильно взволновало бы даже это.
Уже настало время обеда, и Энн, скинув наконец ненавистный чепчик, прошла прямо на кухоньку, где достала со льда кастрюльку с бобами, луковицу и припасённую на чёрный день банку солёных груздков. Девушка зажгла газ на допотопной плите (все конфорки были в той или иной степени засорены), и вскоре лук аппетитно заскворчал на сковородке.
Мам, обед готов!
Матушка не отзывалась, хотя Энн по опыту знала, что из каждого уголка их квартиры можно дозваться до любого другого, почти не повышая голос. Она убавила огонь, прошла по единственной комнате (четыре нешироких шага) и приотворила дверь в спальню. Миссис Хэймен ничком лежала на узкой кровати, не подавая признаков жизни.
Энн досадливо вздохнула, приоткрыла окно, чтобы хоть немного рассеять застоявшееся густое облако табачного дыма, вернулась на кухню и принялась за еду.
Да, такими темпами отпраздновать восемнадцатилетие ей не светит: кредиты кончатся, и она помрёт с голоду.
После обеда Энн забралась с ногами на скрипучую тахту, прикрыла глаза и вышла в сеть. Тропический остров Причудливо-пёстрые рыбы, невиданные фрукты, огромные раковины, вынесенные на берег ласковыми волнами И они с Саймоном
Хм, да, Саймон. Что это нашло на него сегодня?
Наверное, он живёт в какой-то не очень дружественной оболочке, предположила Энн. Бывают ведь и такие. Луна, например. Или вот Заполярье. И находятся ведь фрики, которые их выбирают ради острых ощущений, что ли.
Интересно, как там звучит его имя? Если он, например, при Людовике XIV то он, конечно же, Симон А если, скажем, в Крестовых походах, то
Внезапно Энн вскочила, с ожесточением упёрла руки в бока и уставилась в окно. Соседский кот, кравшийся по карнизу, дико зыркнул на неё и метнулся прочь.
«Или погибну!»
А ну как это не фигура речи? Что, если Саю и впрямь угрожает опасность?
Нет никаких сомнений: он что-то задумал. И почти был готов открыться ей; возможно, ещё чуть-чуть и он бы всё рассказал! А что, если он решил ограбить банк?! А вдруг ему нужна помощь?!
Сколько Энни себя помнила, Саймон всегда был где-то поблизости. Он жил в соседнем доме, когда она была совсем ещё девочкой, они ходили друг к другу в гости и вместе играли. Потом он стал умнеть, но не задавался перед подругой, а, наоборот, рассказывал ей целую уйму всяких вещей. И он был такой добрый, и красивый, конечно, тоже глаза в особенности, и всегда находил для неё время, и так поддерживал в этой ужасной истории с отцом, даже помог переехать в эту жуткую дыру, и был по-прежнему любезен с матушкой И теперь, когда сам Саймон в беде, Энн просто обязана ему помочь!
О, безусловно! Она сделает всё возможное и невозможное; да она горы свернёт, чтобы только прийти ему на выручку!
Глава третья,
в которой героиня настойчиво докапывается до правды
На утро следующего дня, едва прокричал петух за стеной у соседей, Энн торопливо проглотила чашку пережжённого кофе и кинулась предлагать Саю любую помощь и поддержку, какие только в человеческих силах. Но её ждало нешуточное потрясение.
Оттопав пешком верных три мили и в очередной раз прокляв собственную глупость (выбрала бы двадцатый век каталась бы сейчас на метро), Энн наконец добралась до приличного района, где раньше жила сама и где по-прежнему обитал Саймон. Сай был сиротой и жил у бабки, достопочтенной миссис Эванс. Каковая и показалась на пороге собственной персоной после того, как Энн едва не оторвала напрочь дверной молоток.
Кто вы? вопросила старая леди весьма внушительным для её росточка голосом.
Добрый день, миссис Эванс! Я Энн Хэймен, вы, конечно, меня помните, терпеливо объяснила Энн. Под бременем прожитых лет шарики в голове у миссис Эванс немного заезжали за ролики, но вообще она была старушкой приветливой и безобидной.
Энни, дорогая! Ну разумеется, но тебя просто не узнать, ты так выросла! что было беспардонным враньём, ибо миссис Эванс видела Энн никак не больше недели назад. Ты очень вовремя, я как раз собиралась
Энн не отказалась ни от чая, ни от цельнозерновых хлебцев, а вот Сая, к её огорчению, дома не было.
Мне очень жаль, дорогая. Почему бы тебе ему не позвонить? Старая леди подозрительно покосилась на Энн: она явно по-прежнему её не узнавала. Но предложение было вполне разумным. Досадно, что это не пришло в голову самой Энн, и хотя бы часом раньше.
Сай не отвечал. Даже больше: был недоступен. Худшие предположения Энн оправдывались.
Вне зоны? Миссис Эванс склонила голову набок, держа чашечку над блюдцем. Ах, ну да. Он ведь в отъезде. Наверное, там слабое покрытие
В отъезде? Куда же он поехал?
Хмм Вот название-то я запамятовала, дорогая. Где-то на востоке, если я ничего не путаю. Но он предупредил, чтобы я не волновалась, это совершенно безопасно.
Но зачем Давно он уехал?
На рассвете, уверенно заявила миссис Эванс, а потом с не меньшей уверенностью добавила: Или на закате Вчера. Когда воздух посвежее.
А далеко ли он направился? постаравшись придать своей настойчивости как можно более мягкую интонацию, поинтересовалась Энни.
Не близко, насколько я могу судить Старая леди призадумалась. Но и не очень далеко, конечно. Как я понимаю, мальчик не на шутку заинтересовался фермерским делом. Очень разумно, на мой взгляд, налоги столько съедают, а молодому человеку надо твёрдо стоять на ногах.
Энн скептически вскинула брови. Её Саймон интересуется фермерством? Вот так новости! А вот она почти уверена, что картошка с брюквой ни единого дня в жизни не вызывали в нём ни малейшего интереса.
И тут внезапно Энн засомневалась: ведь молодому человеку и правда надо То есть если планируешь обзавестись семьёй Ферма, которая приносит доход, да и вообще собственное хозяйство, небольшой уютный домик
Дело говорит миссис Эванс!
А когда он вернётся?
О, буквально через пару дней беспечно отозвалась старая леди, деловито расправляясь с третьим хлебцем. Неделя-другая и он будет дома.
Ну, ясно, подумала Энни. Ладно, она узнает это сама. Рано или поздно дозвонится же она до него.
Распрощавшись с милой старушенцией, Энн в самом радужном настроении направилась в обратный путь. Она даже потратила битый час, торча перед витринами лавок, торгующих домашней утварью и платьем. Ведь ей непременно понадобится новая одежда, и два сервиза, столовый и чайный, и кружевные накидочки на мебель, и куча разных мелочей. Дай ей волю, Энн бы немедленно купила вот эту очаровательную скороварку на семью из десяти человек ах, какая досада, что у неё так туго с монетой!
Внезапно Энни остановилась и прикусила кончик большого пальца. Что-то не сходилось.
Сай сказал ей вчера, что сменил оболочку месяц назад. Даже самая дешёвая оболочка всё равно стоит о-го-го, даже богатые люди такие покупки всего несколько раз в жизни и делают. А Сай ведь совсем не богат. И теперь он собирается ещё и ферму купить? На какие кредиты, спрашивается?