Самуил Бабин
В Стране Гудка 5. Про старые времена
«Ну, что случилось, то», услышал Сидор, сквозь сон хрипловатый голос и открыл глаза. Он лежал на деревянной лавке, а над ним склонился старик, осторожно тряся рукой за плечо. Приснилось, видно что-то нехорошее, добродушно улыбаясь, произнес старик.
Где я, привставая и оглядываясь по сторонам, спросил Сидор.
Где, где, повторил старик и добавил, В Гудке. Где же тебе еще быть.
А-а-а. А мне показалось, что я с неба падаю. И прямо сюда, на ваш дом.
Это тогда нормально. Это хороший сон. Значит, вернешься еще. Давай вставай. Я супчика грибного сварил. А то скоро подводы на Квакву пойдут. Подкрепиться надо перед дорогой, И старик, шаркая ногами, пошел накрывать на стол.
Какие подводы, спуская ноги с лавки, переспросил Сидор.
Конные. Какие еще бывают, ответил старик, доставая из печи чугунок и ставая его на стол, В это время года как раз чумаки с юга соль в Кваскву возят. Низом по нашему шляху и пройдут. Или ты передумал в Кваскву ехать?
Да, не передумал, вроде, неуверенно пожал плечами Сидор.
Тогда давай, садись к столу. По трапезничаем. А потом спускайся вниз на дорогу и жди чумаков с подводами, разливая из чугунка суп по глиняным мискам, закончил старик.
Сидор, окончательно проснулся, но как не пытался, так и не смог вспомнить, что с ним произошло. И отчаявшись, махнул рукой, он присел к столу и с удовольствием начал есть деревянной ложкой, наваристый, грибной супчик.
Спасибо дедушка за супчик, облизывая ложку и вставая из-за стола, поблагодарил Сидор. Он снял с гвоздя, вбитого в стену старинный сюртук, в котором он приехал из
N- ска, и спросил старика, И где мне этих чумаков дожидаться?
Я тебя провожу, закивал тот головой, Пойду, только, соберу чего-нибудь в дорогу. Он вышел в сени, и скоро вернулся, с небольшим холщовым мешком, Тут сухари и пшена немного, протянул он Сидору мешок.
Спасибо дедушка, от души поблагодарил Сидор.
А, это, тут старик, сунул руку в карман штанины и вытащил небольшой кулек, свернутый из газеты, Это грибочки сушеные. Не простые.
Волшебные что ли, усмехнулся Сидор,
Типа, согласился старик, Ты их просто так не ешь. Только в крайнем случае.
Понял, пряча кулек в карман сюртука, ответил Сидор, Что-то я про такие грибочки слышал? Но старик, уже открыл дверь и вышел из избы.
День только начинался. Было свежее августовское утро. В лесу щебетали птицы. А заросли малины, и трава вокруг были покрыты утренней росой, искрящейся на солнце.
Хорошо тут у вас, с наслаждением втягивая воздух, насыщенный деревенскими запахами, произнес Сидор.
Это да, согласился старик, И, открыв калитку, указал рукой, на одинокую ракиту, росшую внизу склона, Там чумацкий шлях и проходит. Там дожидайся.
А сколько ждать, поинтересовался Сидор.
Кто ж его знает. Как приедут, пожал плечами старик и, развернувшись, скрылся за углом избы.
Сидор постоял еще немного, сорвал сухую травинку, бросил ее в рот и пошагал к месту, указанному стариком.
К обеду начало припекать, и он, перебрался в тень ивы, и расстелив сюртук на земле, подложил руку под голову, прилег и скоро уснул убаюканный монотонным звоном цикад и кузнечиков.
Он проснулся от негромко окрика, Но, пошла.
Мимо него, по пыльной дороге проезжала телега, запряженная небольшой гнедой лошадкой. На телеге лежали плотно набитые чем-то мешки, а с боку сидел рябой мужичек, держа вожжи в руках. Но пошла, повторил мужичек и лениво подергал вожжами. Лошадь, поведя ушами, продолжила идти с той же скоростью.
Здравствуйте, подскочил с земли Сидор, прихватывая сюртук, Вы не чумак, товарищ?
А то, мельком взглянув на него, ответил рябой.
А не возьмете меня с собой?
Сидай, согласился мужичек и Сидор, быстро подбежав к телеге, запрыгнул на небольшое свободное место за спиной у мужичка.
А я местный, из Гудка, Сидор махнул рукой, в сторону видневшейся на пригорке, у леса избу старика.
Бывает, ответил мужичек и подергал вожжами.
А долго ехать то, поинтересовался Сидор.
Кто ж его знает, пожал плечами мужичек.
Понятно, в тон ему ответил Сидор и оглянулся назад.
Дорога сзади уходила в низину, а слева и справа, на пригорках, виднелись строения двух деревенек с торчащими худыми колоколенками. В это время из одной деревеньки выехал синий трактор Белорус, и спустившись прямо по лугу вниз, стал подниматься вверх по склону, в сторону другой деревни. «Сосновка с Березовкой, должно быть», подумал Сидор, а мужичек дернул вожжи и беззлобно произнес, Но, пошла.
***
Ехали они, весь день молча. Когда стемнело, мужичек свернул к придорожной иве, распряг лошадь и, достав топор, срубил несколько сухих веток для костра.
У меня вот пшено и сухари, есть. Можно, что-то приготовить, протянул мешок Сидор.
Пшено, это хорошо. Значит, кулеш будем варить, добродушно ответил мужичек, вытащив из телеги котелок, налил в него из бурдюка воды и, бросив несколько пригоршней пшена из мешка и луковицу, повесил котелок над костром.
Когда кулеш сварился, они быстро похлебали его прямо из котелка деревянными ложками и, бросив под телегу несколько пустых мешком, сытые и довольные завалились спать.
На следующий день, как только взошло солнце, мужик запряг лошадь, и они, позавтракав водой с сухарями, поехали дальше. И когда стало смеркаться въехали на какую-то большую деревенскую улицу, с бревенчатыми одно, двухэтажными домами, деревянными тротуарами, вдоль грунтовой дороги, в пыли которой, лениво похрюкивая, лежали худые свиньи.
Тпру, потянул на себя вожжи мужичек, и телега остановилась у деревянной жерди, висевшей поперек дороги, и перегораживающую ее в виде шлагбаума, Вот и приехали.
Куда, оглядываясь по сторонам, спросил Сидор.
В Белокаменную, ответил мужичек, спрыгнув с телеги, и направился в небольшую избушку, стоящую у дороги.
Через какое-то время, дверь избушки распахнулась, и из нее вышел наш возничий в сопровождении бородатого строгого мужика в высокой меховой шапке, длинном красном кафтане с топором на длинной ручке, который назывался, кажется, палаш. Они подошли к телеге и строгий, не обращая внимания на Сидора пересчитал мешки и произнес: Три снимай и проезжай.
Побойся бога. С чего вдруг три, взмолился рябой мужичек, В запрошлом году два была.
То в прошлом, растягивая слова, произнес строгий, А нынче казна пустая. И поляк в N-ске хозяйничает, и добавил, стукнув палашом об землю, Три я сказал.
Мужичек тяжело вздохнул, и шустро скинув с телеги три мешка, отнес их к избушке, и приставил к стене.
Теперича, проезжай, довольным тоном произнес строгий и, отвязав конец веревки, поднял бревно-шлагбаум.
Но, пошла, беря вожжи и запрыгивая на телегу, прикрикнул на лошадь мужичек, и та медленно пошла дальше.
Кто это был, украдкой оглядываясь назад, спросил Сидор.
Кто, кто. Стрелец в пальто, раздраженно повторил мужичек, и добавил с негодованием, Ведь один мешок точно себе возьмет.
А что он тут делает?
Вот то-то и оно, что ничего не делает. Типа власть представляет, а на самом деле народ обирает. Вместо того чтобы на N-ск идти, поляка выбить, аль шведа из Пскова, и злобно сплюнув на землю добавил, Но, подождите и на вас управа найдется. В народе говорят, что царь снова объявился. Вот он придет, и порядок наведет в стране.
Какой царь, опешил Сидор.
Ведомо какой, Дмитрий.
Что еще за Дмитрий, ничего не понимая, вытаращил глаза Сидор.
Не то третий, не то четвертый. А может уже и пятый. Я уже сам со счета сбился.
Постой, а какой сейчас год, осторожно спросил Сидор.
Год, задумался мужичек, Смутное время. Уж и позабыл, какой год, и он, натянув вожжи, скомандовал лошади, Тпру, Телега остановилась. Все, приехали барин. Закваскворечье. А это постоялый двор на Гордынке. Я здесь всегда останавливаюсь.
Сидор спрыгнул на землю и огляделся. Вдоль улицы тянулись двух, и даже трехэтажные дома. Первый этаж у многих здесь был кирпичный, с красивыми, деревянными наличниками на окнах. А вот проезжая часть, была не как на въезде, земляная, а выложенная тесанными сверху бревнами. По обеим сторонам улицы, повсюду виднелись маковки небольших церквушек, возле которых толпился, красиво разодетый народ. Тут, вдруг в нескольких в местах, одновременно ударили колокола и им вслед зазвучали со всех сторон множество других.
К вечерне созывают, с уважением произнес мужичек, перекрестился и стал загонять лошадь с телегой с улицы во двор. Сидор не зная, что делать, пошел за ним.
Где ночевать то будешь, барин, распрягая лошадь, поинтересовался мужичек.
Да, не знаю, пожал плечами Сидор, Были у меня здесь знакомые. Только где их сейчас найдешь?
И то верно. Нечего ночью одному по Кваскве ходить. Полно везде лихих людишек развелось. Вон у тебя какой кафтанчик знатный. Не моргнув, за такой зарежут.
И что же мне делать, с опаской посмотрев по сторонам, спросил Сидор.
А ничего. Переночуем вместе на телеге. А утром по своим делам и разбежимся.
Это хорошо, обрадовался Сидор.
Мужичек, достал из телеги мешочек с овсом и, повесив его на морду лошади, весело предложил: «Так и нам подкрепиться не мешало бы».
А где здесь?
Это же постоялый двор. У них здесь и кабак имеется, и он, отойдя в сторону потянул на себя низкую закопченную дверь, Заходи, барин. Я сегодня, по случаю приезда, угощаю.
***
Они спустились по каменным ступеням в полуподвальное помещение с арочными сводами, слабоосвещенное масляными лампами, висящими на стенах. Здесь, за грубо сколоченными деревянными столами сидело несколько мужиков, с одинаковыми бородами-лопатами и стриженными под горшок головами. Они сели за свободный стол, и тут же к ним выбежал половой, с большим деревянным подносом, на котором стояли глиняный кувшин, миски и два стакана. Стряхнув со стола полотенцем крошки, половой извиняющиеся лицо и произнес: «У нас расчет сразу».
Мужичек достал из кармана две маленькие серебрённые монетки и сунул в протянутую руку половому. И как только тот отошел, взял кувшин и разлил по стаканам темно-коричневую жидкость, сильно пахнущую брагой.
Что это, подозрительно понюхал стакан Сидор.
Квас, ответил мужичек и подняв свой стакан, добавил, Меня, кстати, Аким зовут.
Сидор. Очень приятно, улыбнулся в ответ Сидор.
За знакомство, то-ды. Они чокнулись и выпили. Квас был горьковатый с липкими хлебными крошками и Сидор, отставив стакан откровенно сморщился.
Ты, закусывай, закусывай, Аким пододвинул миску с лежащими на ней двумя большими дымящимися плодами, Это брюква. Другого тут ничего не дают, и он снова потянулся за кувшином.
Не, не, не. Я много не пью, замахал руками Сидор и взял теплую, еще вкусно пахнущую брюкву.
То-ды кушай, согласился Аким и пододвинул к Сидору миску с брюквой.
После кулеша на воде и утренних сухарей, брюква Сидору понравилась. А Аким не закусывая налил себе следующий стакан.
В это время скрипнула входная дверь и по лестнице в кабак стали медленно спускаться два бравых молодчика в синих, расшитых золотом полукафтанах, с болтающимися на боку саблями в черных ножнах. Народ в кабаке тут же замолчал, с опаской поглядывая на вошедших.
Ктой-то, наклонившись к соседнему столу, тихо спросил Аким, Не уж то снова опричники завелись?
Хуже, ответил злобно сосед, Омоновцы. Их боярская дума, на службу утвердила. Чтобы бунтарей и поляков выискивали.
Проверка документов, православные, сквозь зубы, тихо произнес один из омоновцев. Судя по трем золотым нашивкам на рукаве, старший.
Народ тут же стал, доставать какие-то бумаги, а у кого не было, стали выкладывать на стол серебряные монетки. Аким скосил взгляд на соседа и достал из кармана такую же монетку положил ее на край стола.
А ты чего, спросил он шепотом у Сидора, Или у тебя охранная грамота имеется?
Нет у меня ничего, растерянно ответил Сидор, У меня и денег нет с собой. На телефоне были. А телефон я потерял.
Ладно, потом отдашь, и Аким, достав вторую монетку положил ее рядом.
Омоновцы, обойдя столы, внимательно рассматривая посетителей собрали деньги и направились было к выходу, но тут старший, вспомнив что-то развернулся и глядя поверх голов, спросил: «А чья это там телега во дворе стоит?»
Моя, приподнявшись, услужливо произнес Аким. Я боярину Строганову соль привез. Поздно приехал. У него лабаз уже был закрыт. Вот и заночевать здесь решил.
Выходи тогда. Пойдем, проверим, что там у тебя за соль, усмехнулся сержант и развернулся к выходу.
Конечно, конечно. Как не проверить, засуетился Аким и побежал вслед за омоновцами.
После ухода омоновцев, народ облегченно вздохнул и продолжил трапезничать. Прошло, наверное, минут двадцать, Аким все не возвращался и Сидор решил подняться наверх. На улице он увидел следующую картину, у телеги, согнувшись пополам, стоял Аким, у которого из носа ручьем текла кровь, а омоновец, стаскивал с телеги мешок, собираясь забросить его на седло рядом стоящей лошади.
Что вы делаете, бандиты, подскочил к омоновцу Сидор и схватился за мешок.
Ты кто такой, взревел омоновец.
Я? Да я васЯ на вас в суд подам. Вы у меня Сидор не договорил. В это время сбоку подошел второй омоновец и ударил его рукоятью сабли по голове. Сидор охнул и потеряв сознание упал на землю.
***
От резкого удара потоком воды в лицо Сидор пришел в себя и открыл глаза. Он лежал на холодном каменном полу, в полутемном прохладном помещении, под низким, закопченным потолком. «Кажется, жавой», раздался чей-то картавый голос, и над ним склонилась голова, одноглазого мужика с взлохмаченной бородой. «Оклемался», открыв щербатый рот, произнесла голова и хрипло засмеялась. Тут же чьи-то сильные руки оторвали Сидора от пола и, развернув, поставили на колени лицом к столу на тяжелых резных ножках, за которым сидели двое мужчин в старинных камзолах и шапках, похожих на колпаки. Свет от двух горящих факелов, торчащих из стены, неровно освещал пространство вокруг, но пухлое, лицо одного из сидящих за столом, показалось Сидору очень знакомым.
Кто таков, уставшим голосом спросил другой, не знакомый. А держащий Сидора сзади бородатый мужик, с силой потряс за шиворот, Отвечай, баранья твоя башка, когда у тебя судейский дьяк спрашивает.
Сидор, криво улыбаясь, кивнул головой Сидор.
Ишь ты чего придумал, усмехнулся пухлый, и добавил зловеще, Ты, нам, настоящее свое, польское имя, говори. Кто ты, Огинский, Бжезинский, кто? Лучше по-хорошему сознайся.
И тут, Сидор, узнал в нем, того самого интеллигентного ведущего шоу «Ответный удар», в котором, эксперты с депутатами избивали польских журналистов. Только этот был без очков, а держал перед глазами стеклянную пластину, прикрепленную к палочке, похожую на старинный лорнет.
Так, это и есть настоящее, вздохнул, обреченно Сидор Нет у меня другого.
Тут похоже без пыточной не обойтись, вставая, произнес интеллигентный, застегивая кафтан. Крепкий орешек нам достался, а мне пора идти. Пусть тогда Ермило с ним поработают ночью. А завтра утром, мы его на Лобном месте прилюдно допытаем. А то уже народ соскучился по настоящим зрелищам.
Это мы всегда с удовольствием, загоготал в ответ кривой мужик, держащий Сидора.
Только не изведите, его совсем, Погрозил пухлый ему пальцем, и что-то взяв со стола, направился к выходу.
Ну, что тебе трудно было сознаться, с сожалением, произнес дьяк, из-за стола, Теперь тебе больно сделают и мне допоздна тут с тобой оставаться. Может все-таки сразу сознаешься?
В чем, не понял Сидор.
Что ты польский агент. Засланный смуту учинить в Кваскве, против боярской думы и очередного Лжедмитрия на трон поставить собираешься.