На этом мы решили расстаться до завтрашнего дня, собрались, оделись, подошли к двери. И тут нам на глаза попались часы. У нас ещё было минут сорок, мы подумали об этом одновременно. И из номера мы вышли почти на час позже, но полностью довольные друг другом и собой. Сашка посадил меня в автобус и пошёл убирать бардак в номере. А я пошла спрашивать, что надо подарить маме, если она посидит с Ольгой суток десять? Соболиная шкурка подойдёт?
Домой я, конечно, явилась полностью счастливая. Портило мне жизнь одно ощущение. Мне казалось, что Витька все про все знает, и я боялась, что в любой момент может начаться наезд. Но я опять спрятала страх в дальний уголок моего тела и старалась быть спокойной. Шелестела по дому, готовила, писала контрольные и рефераты. Да и вообще отношения с мужчиной, близкие отношения, всегда меня тонизировали. А тут вырисовывается перспектива каждодневного тонуса, поэтому душа моя пела.
На сутки Витьке надо было послезавтра, поэтому надо было как -то очень тихо, спросить у мамы, а согласна ли она на работу суточной няньки, и всучить ей шкурку соболя, которую мне уже дали. В общем, я, как всегда, старалась всем угодить, ради того, чтобы завтра нырнуть в объятия чужого мужчины, а послезавтра посвятить целые сутки любовным утехам, которых в моей жизни очень давно не было! Да, мне было маленько стыдно за моё поведение, да и то, только потому что я была дочерью страны в которой не было секса.
Да и вообще, несмотря на то, что, я к тому моменту Витьку боялась до мурашек, до дрожи, до истерики, ведь я знала, что он может со мной сделать, от объятий с кем попало я отказаться не могла. Но на тот момент я готова была нести наказания за все измены, за все развраты, за все oргии с чужими мужчинами, по умолчанию. Ну виновата, ну избей меня. Но ни разу в жизни я не была наказана за свое неукротимое блядствo, Витя находил другие причины. А может он не знал размеры моей безудержной страсти, и моей безграничной похоти. Ну это его проблемы.
А я готовилась к следующему дню. Ведь я в реале за несколько месяцев озверела, и сегодняшний день, конечно, сделал меня спокойней, но не погасил костёр страсти, который горел там, где надо, и не собирался затухать. А я от этого костра становилась результативней, все у меня в руках горело, на плите шкворчало, в тетрадях писалось. И если бы мой муженек был чуть-чуть повнимательнее, то он бы понял, что со мной что то не так. Но его кроме мяса в сковороде ничего не интересовало, а мой яркий костёр, тем более. Поэтому грелись у этого костра совсем чужие мужчины. Да и дров в него подкидывали они же.
А я ждала маму, которая сегодня домой не торопилась. Я даже ей в комнате пыль вытерла и пол помыла, чтобы развернуть к себе всей душой. Но душа моей мамы, когда она пришла домой, больше среагировала на запах с кухни, видимо не успела она перекусить между работами. И я повела её кормить. Но в кухне разговаривать было очень неудобно, мог услышать Витька. Поэтому мама ела, а я ей шепотом излагала свою просьбу. Мама была совершенно из другого теста нежели я, и ей было совершенно непонятно моё бешенство матки. А вот шкурка соболя была ей понятна и близка.
Поэтому она быстренько поела и погнала меня смотреть на презент. А презент был классный. Я, которая провела с охотоведами не один год, и всякие видела шкуры, была очарована этим подарком. А ещё были специализированные предметы, куда нам приносили шкуры ворохами. Поэтому у меня было с чем сравнить. И я, когда вытащила шкурку из целлофанового пакета сразу поняла, что Сашка не жадничал, и не экономил, он выбрал лучший вариант. Это конечно был не баргузинский соболь, ворс был светлее, но он был длинный и густой. В общем, соболь был, что надо.
Ну вы поняли, что мама согласилась. Но между делом сообщила, что ей очень надо со мной поговорить. И этот разговор не терпит отлагательства. Поэтому я должна подумать и найти время на этот разговор, желательно без посторонних лиц. Я согласилась, и подумала, что завтра утром после того, как Витька уйдёт на работу и можно будет поговорить. А сегодня все соглашения достигнуты и можно идти спать.
Я встала пораньше, ведь все моё тело трепетало в ожидании нежности. Все быстро сложила Витьке в сумку, приготовила завтрак и пошла будить. Витька встал, как всегда, недовольный, и через сорок минут ушёл на автобус. Я убрала со стола, убралась в комнате, собрала себя в институт и на блядки, и отправилась в комнату к маме, на разговор. Мама уже встала и расчесывала свои роскошные волосы, а когда она их расчесывала, она ни на что не отвлеклась, и на меня в том числе. Мне пришлось ждать.
А знаете, о чем был разговор? Конечно, о запретном. О том, какая у моей матери беспутая дочь. Да мало того, что беспутая, так ещё и гулящая и на передок слабая, и как мать должна смотреть на все это? Ведь с кем я только не спала после развода? И она начала перечислять всех моих ненаглядных ласковых мужчин. И, самое интересное в этом было то, что она почти никого не пропустила, даже соседа Пашку! Блин, откуда она все знала? Я очень хотела задать ей этот вопрос, но молчала и слушала.
А мама продолжала сказ о том, какая я потаскуха, и о тех кто меня таскал, и о том где меня таскали, и о том, как ей за меня стыдно и больно. А я слушала и хотела у неё спросить о том, зачем она то с мужиками в этой жизни в постель ложилась? Только для того, чтобы замуж выйти? Ведь мне тоже был известен мамин послужной список и её боевые подвиги. Иногда случались приливы откровенности, и мать делилась со мной своими победами и подвигами своей молодости. А память у меня хорошая, я все помню.
Но видимо мамины мужики были не в счёт, она с ними со всеми по любви, а я просто проститутка. Меня, в принципе никак не напрягал этот эпитет, но мне было непонятно кое-что. Мам, вот ты вчера взяла в подарок классного соболя, в магазине он стоит рублей 800, так надо ещё найти магазин, в котором его продают. С рук этот соболек стоит рублей 500, но тоже вокруг тебя нет рук, продающих этого соболя, да и 500 рублей у тебя на соболя, конечно, нет. Тебе презентовали этого соболя за то, что твоя дочь целый месяц будет изменять мужу с охотоведом. Что же ты не возмутилась и не отказалась от соболя?
Взяла бы и заистерила вчера вечером, бросила бы мне шкурку в лицо, рассказала бы Вите, вместе с затем бы прочитали мне лекцию о развратe и блядствe, вот так бы было правильно. Но вчера ты промолчала и соболька приняла, а сегодня читаешь мне душеспасительные беседы! Тебя всегда в жизни устраивали твои половые партнёры? Ты всегда в койку с ними ложилась радостно? Видимо нет. Если бы у тебя в этой койке пару раз снесло крышу, ты бы не стыдила тут свою непутевую дочь, а дала совет, как дальше жить!
Я молчала, мне не хотелось ругаться с утра, да я вообще не любила скандалить, тем более попусту. Что изменится от того, что меня обозвали грязными словами? Скорее всего ничего, потому что я сейчас стояла, слушала маму, а сама мечтала о том, как я после обеда разденусь перед мужчиной, который будет выполнять мои желания. Гладить меня там, где я хочу, целовать меня там, где я хочу, а ещё он мне даст возможность почувствовать себя желанной женщиной. Вите никто не запрещает это делать, но ему это не надо. А мне надо!
Поэтому, мама, я , конечно выслушала твою лекцию, и ничего не сказала против, чтобы не поругаться. Но если в этой стране желанная женщина, это блядь, потаскуха, и шлюха, то так тому и быть. Доказывать что то кому-то я не собираюсь, но и отказывать себе в общении с мужчинами, не собираюсь. Потому что их руки, губы и все остальное, вдохновляют меня, держат в тонусе, без них моя жизнь, это сплошная помойка. И с такими мыслями я вышла из дому и пошла опускаться в маминых глазах ещё ниже, мне было все равно!
Конечно, настроение с утра было маленько подпорчено, но перспективы обнулили все. Мне просто нужно отсидеть три пары, а потом.... А потом я буду заниматься обучением стажёра. Причём учить я его буду совсем не тому, чему обычно обучают стажеров, рабочим навыкам, порядку обработки деталей. Я буду обучать его совсем другой науке, которая в нашей стране считается грязной и позорной, да и вообще нет её, этой науки в нашей стране. Зато у нас в стране есть распятые и неудовлетворенные женщины, и вот это кажется всем нормальным.
Я опоздала на лекцию. И когда зашла в аудиторию, увидела, как вспыхнули Сашкины глаза, как маяк при ночном шторме. Садится рядом с ним я не стала, чтобы не отвлекаться, потому что слушали очень мерзкий предмет "Экономика охотничьего хозяйства", он мне не давался. Не из-за того, что я не понимала экономику, а из-за того, что я слабо представляла, что такое гектар, я и сейчас это слабо представляю. А там все крутилась вокруг гектара. Сколько капканов на гектар, сколько кормушек на гектар, и если бы я осознала, что такое гектар в пространстве, мне бы было легче. А так просто приходилось зубрить.
На перемене мы, конечно, готовы были кинуться друг другу в объятия, но держались изо всех сил. Впереди были ещё две пары, и была возможность сдать пару зачётов, староста договорился. Поэтому встреча наша перенеслась на более позднее время. Но её никто не отменял, слава богу. Зачёт я сдала быстренько, а у Сашки случился какой-то затык, долго он не выходил из аудитории. Я понимала, что я домашняя девочка, что бывшая очница, что мне легче, чем мужикам, поэтому терпеливо ждала, выбора то все равно не было.
Сашка вышел из аудитории пунцовый и злой. Не получилось у него сдать. Какого-то реферата не хватило. Я прекрасно понимала, что Сашкино настроение перенесется в нашу кровать, поэтому заставила его идти в канцелярию за альбомом, а сама пошла в читальный зал искать материалы для работы. Нам понадобилось два часа на то, чтобы написать и оформить реферат. В итоге Сашка получил зачёт, он скакал у аудитории, как молодой лось, и я радовалась вместе с ним. Теперь нас ничто не отвлекало от личной жизни.
Ну сначала мы, конечно, пошли добыть еды, мы же не ели с самого утра. Мы не стали выеживаться, по-простому пошли в нашу институтскую столовую и поели. А пока ели, решили, что надо купить пирожков, попросить гуляша с картошкой в кастрюльку, и какого-нибудь салатика в мисочку. Раздатчицы помахали пальцем, обещали санкции, если утром не вернём посуду, но всего дали, и все это стоило 2 рубля, 83 копейки! Какие же красивые были деньги! Кастрюлька гуляша с картошкой, мисочка салата оливье, и ещё куча пирожков и хлеба, и это все стоило трояк)!
И мы пошли в гостиницу. Шли мы молча, в предвкушении стыдного счастья. Несмотря на то, что мы оба давно перешагнули рубеж 18+, оба были в браке, и конечно знали, что такое интимные отношения, нам было стыдно, а местами очень. Мы зашли в номер, и начали расставлять еду, аккуратно разлаживать тетради и учебники, потому что этот гребанный стыд сидел в нашей голове с рождения. Стыдно все, что касается твоего личного удовольствия. Стыдно и грязно. Мама так учила, буквально сегодня утром.
Наконец то я очнулась, и вспомнила зачем я здесь. Я глянула на Сашку. Он уже переоделся в домашнюю одежду, и свешивал свои вещи в шкаф. И тут меня порвало : "Я понимаю зачем ты разделся, но зачем ты одевался? Мы что, уроки пришли учить?". Сашка глянул на меня и покраснел до корней волос. Вот, мама дорогая, мальчик колокольчик, ни разу не целованный! Но Сашка замер в ступоре. Брать инициативу в свои руки я не хотела, ведь не я же мужчина. Поэтому быстренько одела пальто и вышла.
Пока я одевалась, шагала к двери, и выходила в коридор, меня прямо захлестнула обида. Ну Господи ты боже мой, ведь стрелять умеет, вон, соболю в глаз попал, может пройти за день полземли, может выжить в тайге, а вот к женщине подойти с предложением обоюдной радости не может. И даже с учётом того, что эта женщина уже прижималась к нему всем телом! Мать моя прародительница, в этом городе есть мужики кроме Генки? А я ведь так рассчитывала на целые сутки объятий!
Санька нагнал меня в коридоре, как тайфун, подхватил на руки и унёс в номер. Но теперь я решила провести ему урок вежливости, и отбивалась от него руками, и ногами. А потом, когда ему все-таки удалось раздеть меня до красивого нижнего белья, а сам он был уже вообще без белья, я долго и нудно читала ему лекцию о том, как нужно обращаться с женщиной в том случае, если вы уже знаете зачем пришли, и существует договорённость об этом. Скромность и страх в этом случае ломают все, надежду, предвкушение, возбуждение, и остаётся только злость на партнёра.
А потом мы начали все сначала. Оделись, и как будто только что пришли в номер, оба зная зачем мы сюда пришли. Я не давала Сашке советов, не провоцировала движениями, я была просто женщиной, пришедшей к мужчине в гости. Все остальное должен был придумать Сашка и реализовать это в жизнь. В тот момент мне было жаль времени. Ну прямо очень. Но я задолбалась быть лидером в интимных отношениях. Я хотела, чтобы меня уговаривали, гладили, старались потрогать то, что нельзя. А я бы в это время краснела, бледнела, отбивалась от рук, и потихоньку соглашалась отдаться мужчине.
И сейчас Сашка был должен реализовать эту картинку, и я очень надеялась на то, что у него это получится. И Сашка старался. Он помог мне снять пальто, по пути погладил места, которые отреагировали на его прикосновения. Потом он снимал с меня сапоги, это была отдельная поэма. Он так умело это сделал, что мне больше и не надо было ничего, я была готова уже ко всему. Но сказать об этом ему я не могла, он же сдавал экзамен. Поэтому я скрипела зубами и позволяла Саньке подкидывать дрова в тот костёр, который уже горел внутри меня.
Вот он снял с меня пиджачок, поцеловал в шею, и задержал руку под мышкой. Вроде на пару секунд задержал, а я уже теряла контроль над собой. А Саня продолжал. И я начала думать, как это ускорить. Я сама все это придумала и заставила его делать, но я уже готова была перейти к главному блюду, и сил терпеть у меня не было. Я готова была заняться этим прямо в одежде. Колготки с меня уже сняли, а юбка с водолазкой не мешали мне запустить Сашку туда, куда надо, и я была готова это сделать сию минуту. Я хотела этого!
Дело было за фигнёй. Санек то был полностью одет. Ну не считая верхней одежды. Он был в брюках, рубашке и пуловере и все это было застегнуто на все пуговицы! Сколько будет длится процесс раздевания? А я готова его съесть прямо одетым. Но Сашка упорно шёл к близости своим путем, а я тихо стонала от возбуждения, а мне хотелось выть. И все-таки шифер треснул и случилось то, что случилось. Я со всей силы дёрнул его за пояс брюк, чтобы получить доступ к главному. Пуговицы отлетели. Остальное заняло мгновения. И вот я получила доступ к тому, к чему стремилась, и что мгновенно могло потушить мой костёр.
Я опять отодвинула Сашку на вторую роль. Но он даже не успел этого понять. Непринужденным движением, неоднократно отработанным с первым мужем, я притянула Саньку к себе, присела на стол, и все. Дальше все случилось само. На огромный пожар направили мощную струю воды. Взорвались мы и все вокруг. Все это длилось одно, два или пять мгновений, но это были незабываемые ощущения. Я впилась зубами Сашке в плечо, а он так притянул меня к себе, что хрустнули все мои кости.
Все случилось, все взорвалось, все сгорело. И у нас не осталось сил даже шевелиться. Я сидела на столе, обняв и притянув к себе Сашку. Сашка стоял у меня между ног, обняв меня и положив мне голову на плечо. Самое интересное было то, что мы оба были почти одеты. Доступны были только самые важные места. У нас не было сил даже говорить, вот такой силы был пожар и взрыв. Мне очень понравилось то, что сделал со мной Сашка, и я просто выражала ему благодарность, покрывая его шею невинными поцелуями. А Сашка стоял, как столб, он даже не шевелится.