Силы вернулись минут через десять. Первым заговорил Сашка и спросил:"А что так бывает?". Я не поняла вопроса, поэтому и не торопилась ни отвечать, ни говорить, не шевелится. Мне было очень хорошо. Я ещё чувствовала Сашку там, где он был в момент взрыва, мне это нравилось, и мне не хотелось, чтобы он шевелился и уходил от меня. Поэтому я обняла его крепче, давая понять, что не надо суетиться. Сашка отреагировал и тоже притянул меня к себе. Его мужское начало сообщило о том, что оно ещё живо. Но мне, в данный конкретный момент всего хватало, поэтому я не реагировала на происки империализма, а просто обнимала и целовала Сашку, прижав его, можно сказать к сердцу.
Сашку, видимо тоже все устраивало, он не двигался, стоял так, как поставили изначально и обнимал меня. Единственное, что он изменил, это положение рук. Его руки теперь под водолазкой изучали моё тело, а моё тело наслаждалось этой невинной лаской. Вот так мы и замерли посреди номера, не делая никаких лишних движений, не разговаривая, прижавшись друг к другу изо всех сил, и не нарушая всеобщей гармонии. Но поцелуи и руки на теле, они все равно меняют химию организма, поэтому по сосудам опять покатилось возбуждение, перераставшее в желание.
Но теперь то нам уже нечего было стесняться, мы переступили черту, доверились друг другу и ничего плохого уже друг от друга не ждали. Но так как мы после взрыва мозгов поумнели и осознали свои ошибки, то сейчас мы обсуждали свои дальнейшие действия, чувствуя готовность к продолжению. Сашка наклонился к моему уху и шептал мне о том, что надо раздеться, о том, как он хочет прижаться к моей груди, о том, что можно поменять место общения, а можно остаться и на столе, так как он идеально подходит ему по росту.
А параллельно своим словам, Санька снял с меня водолазку, с себя полувер, рубашку и майку, и мы рассматривали друг друга топлес. Я рассматривала широкую грудь и плечи, а он женскую беременную грудь, которая всегда хороша в своей припухлости. А потом нас потянуло на поцелуи. Я целовалась с ним, и чувствовала, что он то уже готов приступить к продолжению, стоит только подать знак. Но я была ещё не готова. Не так чтобы совсем, но мне хотелось, чтобы внутри, там, где я чувствовала Сашкину готовность, загорелся костёр.
Сашка это понял, и продолжил освобождать нас от одежды. Когда он снял с меня юбку, нашим взорам предстало самое интересное и возбуждающее. Мы увидели, где соединились наши тела, нам только не видно было чем они соединились. Но эта таинственность возбуждала. И я почувствовала, как мой фитиль подожгли и он медленно разгорается. Ну а если уж процесс пошёл, его очень трудно остановить. Тем более Сашка взялся задавать какие-то провокационно стыдные вопросы.
От его вопросов я краснела, бледнела и загоралась. Мне казалось, что меня ничем уже нельзя было вогнать в краску, но у Сашки это получалось легко и просто. Причём от этих вопросов я не только краснела, я ещё и разгоралась, как керосиновая лампа. И буквально десяти минут ему хватало для того, чтобы превратить меня в горячую штучку, которую достаточно обнять и все случится. Вот такой у этого охотоведа был талант. Вот и сейчас ему потребовалось всего лишь десять минут. Он снял с меня и себя лишнюю одежду, сказал тридцать слов, прислушался к моему дыханию, сказал ещё несколько слов, потом просто притянул меня к себе и все случилось, опять ярко и громко. И снова я удивилась.
Так мы провели сутки. Впервые в жизни меня заводили словами. Он меня не тянул в койку за руку, он не зажимал меня по углам, не водил меня в кино на задние ряды, не лез мне руками под юбку. Он садился рядом на лекции, или шёл рядом по коридору и шептал мне в ухо такие слова, от которых я краснела до корней волос, и которые приводили меня в состояние крайнего возбуждения, и меня уже не надо было гладить, целовать, облизывать. Его волшебные слова делали все. А после этого просто надо было прижать меня к себе, и я взрывалась. Вот так все упростил Сашка.
А утром мы пошли на лекции, договорились о том, что после лекций зайдём к нему на часочек и я побегу домой. Но опять кто то договорился на досрочку, и время было утеряно. Мне уже некогда было к нему идти, и я ему об этом сказала, но зря. Он согласно покивал головой, но когда провожал меня на остановку опять шептал мне в ухо какую-то срамоту, очень заманчивую, но запретную, и мы не дошли до остановки, мы оказались в гостинице со стонами, вздохами и взрывами. Он, конечно беспокоился обо мне и отправил меня домой на такси. Но я поняла, что в ближайший месяц я от себя не завишу.
Дома мне было интересно, а заметно ли Витьке то, что я целые сутки отдавалась чужому мужику, отдавалась с задором и радостью? Но я суетилась по делам, а Витька не подавал никаких признаков ревности. Его вообще не интересовала интимная часть жизни. Ему, наверное, казалось, что если его это не волнует, то и никому не интересно. И надо признаться, что меня это злило! Витя, что надо сделать, чтобы ты обратил на меня внимание? Показать трусы, мокрые от чужой спермы?
Утром я встала счастливая, быстро оделась и убежала. Потому что первой пары не было, и полтора часа можно было потратить на любовь! Меня смущало только одно, запустят ли меня в гостиницу без Сашкиной просьбы. Но ладно, попробуем. Пробовать не пришлось, волшебный шёпот раздался, как только я повернула от автовокзала к институту. В ухо мне лилась новая стыдная песня о моих соскaх, о животе, о длине мужских достоинств. Сашка даже притормозил меня, чтобы понять на какой стадии готовности я нахожусь. Ему надо было успеть приготовить меня до гостиницы.
Сейчас эти разговоры обыденны и услышать их можно везде. А тогда все эти слова, которые произносил вслух Сашка были такими непозволительными и стыдными, что моя кровь закипала сразу. Но за 30 метров, которые были до гостиницы, я все-таки не дошла до нужной кондиции. Сашка это понял, и сделал финт ушами. Он остановил меня между этажами у окна, откуда был виден стол администратора, неожиданно расстегнул пуговицу на брюках, и знаете, что показал? То, что готово!
Если бы он показал мне это в номере, или в кровати, я бы приняла это как должное. Но показать мне это при свете дня, почти на глазах у администратора и горничных! Мой мозг взорвался. Так кроме того, что я на это смотрела, почти у всех на глазах, он мне в этот момент рассказывал все, что можно было рассказать об этом органе! Уйти от него было невозможно, он меня загнал в угол и перегородил отход. Он показывал и говорил, а я горела и заводилась. Я не знаю, как Сашка определял степень моей готовности, но определял он это точно, так что в нужный момент мы оказались в номере.
Но там ему показалось, что чего-то не хватает. И он, уже в полной готовности, начал одевать на него кольца-эспандеры. Я была одета, а Саня, встав передо мной, демонстрировал свою красоту, и периодически просил меня помочь, поддержать! Господи, да я за эту штуку держалась пять раз в жизни, и то это была Генкина штука, и под одеялом! А сейчас при белом свете меня заставили взяться за него и смотреть на то, как я это делаю. Я вспыхнула от стыда и возбуждения. С меня сдернули колготки и только проникли в меня. Больше ничего было не надо, я взорвалась. Причём пять раз подряд. После этого я почти потеряла сознание.
Знаете, о чем я думала на лекциях? О том, как у меня получилось взорваться пять раз подряд! Ведь до сегодняшнего утра со мной никогда такого не было! А ещё мне было интересно, а можно ли это повторить? А Сашку спросить об этом было стыдно. Вернее, стыдно было не спросить его об этом, а признать то, что он может так меня завлечь, как никто до него не мог. А ведь это я собиралась его учить премудрости постельных отношений, а что получилось в итоге? В итоге я сегодня утром попробовала то, чего не удавалось ни с кем! И это наивный мальчишка?
А Сашка сидел со мной рядом, и готовил меня к тому, чтобы просто сдернуть колготки. Потому что после занятий у нас нет времени, поэтому надо за час перевыполнить план. Он понимал, что я должна завестись к концу последней пары, поэтому сильно не напрягал, а так, изредка. Например скажет :"Ты вчера все хорошо рассмотрела на лестнице?", и замолчать на полчаса. А потом опять неожиданно :"Ты представляешь, у меня под брюками ничего нет, а вдруг отморожу? Может погреешь ладошкой, я же рядом сижу?".
И мозг, мой мозг, получая эту информацию, переадресовывал её телу, и к концу третьей пары, я была готова отдаться Сашке прямо в аудитории, на столе преподавателя, и Сашка прекрасно об этом знал, поэтому, когда мы собрались уже идти в гостиницу, сказал так, по простому :"Пошли зайдём на часик в читальный зал? Мне контрольную написать надо!". Нет, я не могла идти в читальный зал, у меня сил хватило бы только до гостиницы, и кинуться на Саньку.
Поэтому я ему и сказала, что в читалку я не пойду, а если он не хочет идти в гостиницу, то я пойду домой. Правда, что делать со всем этим дома, я не знала. Я развернулась и пошла к гардеробу. Но Сашка то тоже был не деревянный, у него тоже все дымилось, поэтому он догнал меня, и пока я, три-пятнадцать, спускалась со второго этажа, он опять присел мне на ухо, говоря вслух о стыдном и запретном. Слушала я это и пока мы стояли в очереди, и пока шли до гостиницы 40 шагов. Вы представляете, у меня просто не было сил идти, так он меня завёл!
Но, когда мы зашли в гостиницу, я решила взять дело в свои руки. Я взвалила на него свое пальто, шапочку, сумку с книгами, и пока он полз со всем этим, я через две ступеньки взлетела на второй этаж, открыла номер, разделась и залезла под одеяло. Теперь была моя очередь заводить Сашку. Он то рассчитывал все это опять провести в телогрейке и ватнике, а я заставила его раздеться. Ну, а он, как знающий, раздевался так, чтобы мне было все видно. А он был хорош собой. Высокий рост, тренированное тело, и самое главное, было видно, как он меня хочет!
Я запустила его к себе под одеяло. Я решила, что все сегодня будет по скромному, под одеялом. Но нашим организмам было по фигу, как это будет, не успели мы проникнуть друг в друга, как все произошло. Резко, ярко, качественно. И у меня снова случилось три взрыва за раз. Я была в восторге, но я не знала, что это , и не знала, как к этому относиться. Спросить у Сашки? Но он тоже почти в обмороке. Наверное, дома подумаю об этом, а сейчас пора домой. Я выползла из-под одеяла, но тут же была остановлена. Второй раз длился дольше, но опять принёс мне пять взрывов.
Сашка пошёл искать такси, а я одевалась и думала, что это за сюрприз преподнёс мне сегодня Боженька? Это навсегда, или завтра закончится? Нет, я не хочу теперь по-другому! В общем надо выяснить, что это такое, и что с этим дальше делать, незаметно оделась и спустилась вниз. На свежем воздухе я вздохнула полной грудью и оглянулась. Машина уже стояла, Сашка рассчитывался. Целоваться я с ним не стала, это чревато, а сразу села на переднее сиденье и захлопнула дверь.
А дом, мой милый дом, встречал меня так же, как всегда, Витькой. Я переоделась и пошла на кухню, к станку. Ну чувство вины то никуда не делось. Я ведь, живя с мужчиной, наставляю ему рога! А ещё, когда я заходила домой, меня накрывал страх, мне казалось, что Витек обо всем знает. В общем, дома я , из счастливой и удовлетворённой женщины, превращалась в задрочь. Взгляд вниз, плечи отпущены, постоянно в ожидании скандала и побоев. Вот и сейчас я суетилась на кухне, хотя Витька там что-то приготовил, мне надо было делать вид, что я примерная жена.
А у Витьки была другая проблема, но я это позже осознаю. Витька, спустя несколько дней осознал, что у него будет второй ребёнок. И это просто снесло ему крышу. Он просто не знал, что с этим делать. Ведь он ещё сам был ребёнком, а тут ещё два. Как дальше жить? Он, конечно, понимал, что с этим ничего уже не сделать, но, наверное, на что-то надеялся. Он ещё не решил, как себя вести, чтобы избавится от приплода, но точно знал, что этот ребёнок ему не нужен. Значит надо как-то довести меня до состояния выкидыша.
Витька в мужско-женских отношениях был ещё наивнее меня. Мало того, что его и так секс не привлекал, он ещё видимо постоянно думал о том, что если бы он не устроил мне в ноябре почти медовый месяц, то и живота бы не было. Но все это я пойму и узнаю позже. А сегодня Витька начал потихоньку изводить меня. Несмотря на то, что он был всеми руками за мою учёбу, если я не села за стол с учебниками, он решил просто превратить мой день в чёрный. И начал искать инструменты для этого.
Сегодня был день проб и ошибок. Сначала он залил чем-то плиту, а я её мыла минут сорок. Потом он поставил на плиту суп, и он сгорел. Мало того, что мне пришлось чистить кастрюлю, мне ещё пришлось варить другой суп. Потом он сделал так, что Ольге в кроватку пару тройку раз вылилось молочная смесь. И все это убирала и сушила я. Но это было не самое страшное. Самыми страшными были его слова. Он говорил без умолку, корил меня во всем, в своей гнусной жизни, в отсутствии комфорта и прописки. Это я была виновата в том, что сгорел суп, что промокла детская кровать, что кругом беспорядок.
А зачем он все это делал? А для того, чтобы подвести меня к мысли, что я самая плохая мать в этом мире. А зачем меня подводить к этой мысли? А для того, чтобы я пошла и сделала аборт! Вот дурилка картонная! Я специально тянула до края с передачей информации, чтобы нельзя было сделать аборт, а он решил своими скандалами послать меня в абортарий! Сегодня вечером я первый раз услышала прямой посыл. Таким как я засранкам и неумехам достаточно одного ребёнка, а второго, пока не поздно, надо абортировать! Поздно друг мой, поздно!
В тот вечер я ещё не знала, что этот кошмар будет длится почти до роддома. Поэтому слушала, делала и молчала. Но Витюше была нужна обратная связь. Ему надо было сделать зверское лицо, схватить меня за грудки, и спросить, а поняла ли я, что он говорил. И даже один раз он схватился за нож. Это прямо был перебор. Сердце моё остановилось от страха. Я испугалась и за себя, и за того, кто внутри. Я сама его состругала, сама сохранила, и при любом раскладе я его выношу, хоть порвись на куски, дорогой муженек!
Но больше всего меня успокаивало то, что завтра в моей жизни будет Сашка, и Витькины рога станут ещё ветвистее. Но это чисто теоретически. Потому что практически изменять было некому. На дворе стоял февраль, почти март, а последнее динь-динь с Витей было в ноябре! Был у меня муж или не было? Было кому изменять или нет? Но так я успокаивала себя и буду успокаивать полжизни.
Как же эта сука задолбала меня за вечер! Хорошо хоть трезвый был, а то бы опять начал швыряться ножами, топорами, бензопилами. Поэтому я терпеливо дождалась ночи и легла спать. И пока засыпала, думала о том, есть ли в нашей стране счастливые семьи? Ну вот, чтобы муж и жена совпали во всем! И к еде относились одинаково, и к комфорту, и к детям, и друг друга любили, и секс тоже. А то вот лежу я, мужняя жена, рядом с мужем, а поцеловать меня некому, и пойду завтра к любовнику. А муж тоже лежит рядом, но толку от него никакого в плане любви и ласки. Вот поорать на меня, ножом попугать, вот это для него семейная жизнь.
Я опять проснулась ни свет ни заря, переодела и покормила Ольгу, и задумалась о том, а не пойти ли мне к Сашке, прямо с утра. Ведь ещё после вечерней ругани мне хотелось отомстить своему соседу по койке. Но Витя тоже не дремал, а наблюдал за мной, и когда я решила выйти из дома в 6. 40, он резко встал передо мной в подъезде. И скандал он начал в подъезде, чтобы все соседи слышали, какой он хозяин и мужик. Только скандалил он не о том. Он скандалил обо мне, криворукой, бесполезной жене, идиот. А я соглашалась с ним, и ждала, когда меня отпустят совокупляться. Потому что только это делало мою жизнь сносной.