Пора было идти домой. Еще не вполне придя в себя от наваждений и алкогольных паров, Илья повернул в сторону дома, зайдя в темный подвальчик, чтобы в последний раз на сегодня подбодрить себя вином. В баре было не протолкнуться; все столики были заняты, и Илья направился к короткой на четыре барных стула, стойке. За барной стойкой сидел только один посетитель довольно странного вида. Он выглядел как совершенно типичный забулдыга в дешевых и сильно поношенных вещах, но в очках в дорогой оправе и с хорошими швейцарскими часами на слегка подрагивающей руке.
Посмотрев мутными глазами на Илью, пьянчужка неожиданно предложил:
Разрешите угостить вас хорошим виски, молодой человек.
Илья, привыкший тщательно оберегать свое личное пространство от любого постороннего вмешательства, поморщился и ничего не ответил незнакомцу. Видел он этого человека впервые. Тот между тем осушил свой стакан и, обращаясь к бармену, развязно попросил:
Налей-ка, любезный, молодому и дерзающему жидкости из той самой волшебной бутылки, подвыпивший посетитель неловко указал на стоявшую на стеллаже бутылку с двадцатилетним виски, да и мне плеснуть не забудь.
Бармен с сомнением посмотрел на сидящего за стойкой человека, потом перевел взгляд на Илью, который согласно кивнул (в этом баре, находящемся неподалеку от дома, он бывал частенько, и его здесь знали). Бармен налил виски в два стакана с толстым дном.
Пейте залпом, юноша, посоветовал странный посетитель, нет лучшего советчика для стоящего на перепутье, чем стаканчик горячительного.
Илья, уже собиравшийся пересесть за освободившийся столик подальше от назойливого пьяницы, безвольно взял стакан и медленно осушил его до дна.
Браво! похвалил пьяница. Теперь самое время принимать важные решения.
Поздно, криво усмехнувшись, ответил стремительно пьянеющий Илья, все решения уже приняли за меня Не спросили Даже не предупредили заранее Просто так перед фактом поставили.
Ого! Стало быть, уязвленное самолюбие бунтует? Или само решение скверным оказалось?
И то и другое Куда ни кинь везде
Тогда опять же лучшее лекарство от мрачных мыслей алкоголь.
Навязчивый собутыльник протянул Илье стакан со спиртным.
«А почему он сам не пьет? с пьяной подозрительностью подумал Илья. Наверное, напоить меня хочет И ограбить»
Собеседник, как будто услышав мысли Ильи, неторопливо и со вкусом осушил свой стакан и четким движением твердой без тени дрожи руки поставил его на стойку.
Илья поднес стакан ко рту; резкий и тягучий запах дорогого напитка ударил ему в нос, разлился теплотой где-то внутри его тела и приятными толчками стал заполнять голову сладкой дремотой.
Полутемные интерьеры бара стали расплываться на периферии зрения Ильи; перед ним остались только одутловатое лицо незнакомца, с совершенно ясными, без малейшего признака опьянения глазами. Поблескивая оправой очков, загадочный собеседник хитро улыбнулся и вдруг заговорил ровным голосом, утратившим характерное сиплое звучание:
Что же тебя так не устраивает в новой работе?
Я вас не знаю и не собираюсь рассказывать вам о своих проблемах! с грубоватой прямотой ответил Илья.
Э, нет. На этот вопрос ты должен ответить не мне, а самому себе.
В страховой работает мой тесть. Я его на дух не переношу, а ему, наоборот, нравится меня унижать
Твой нынешний начальник разве лучше?
Два сапога пара.
Тогда что ты теряешь?
Меня жена и ее семейка за человека не считают! Я для них тряпка можно ноги вытирать!
Это говорит твое самолюбие, новый знакомый говорил мягко, но в то же время уверенно, а самолюбие плохой советчик. Ты же хорошо знаешь историю. Когда при Петре приоткрылось пресловутое окно в Европу, через него кто только не залез в дикую и загадочную страну. Мастеровые и бездельники, ученые и шарлатаны, купцы и мошенники, знатные люди и проходимцы. Почему все эти европейцы ринулись в страну, где не существовало законов, царили дикие нравы, понятие чести и собственного достоинства отсутствовало в принципе? Потому что это окно открывало небывалые возможности, которые в старушке Европе им даже не снились! На службе у неуравновешенного и своенравного царя можно было в одночасье стать генералом и получить громкий титул, при этом тебя могли напоить, выставить на посмешище, выдрать кнутом и в конце концов выгнать взашей, что нередко и происходило, но зато у дерзающих был шанс.
То есть я должен идти на работу в страховую компанию, потому что у меня там появится какой-то шанс? удивился Илья. Вот уж в чем я сильно сомневаюсь!
Ты должен идти туда уже потому, что на твоей теперешней работе шансы отсутствуют в принципе.
Да мне не интересна эта карьерная возня! Двигаться по служебной лестнице Расти над собой Формула успеха В гробу я видел эту галиматью! Я просто хочу заниматься любимым делом, а работа раз уж без нее не проживешь не должна этому мешать. Права моя теща: не гожусь я для любой работы в том виде, как они все ее себе представляют.
Конечно, замечательно, когда любимое дело приносит доходы и является одновременно работой, усмехнулся незнакомец, но так бывает очень редко. Обычно люди всю жизнь вынуждены заниматься тем, к чему у них не лежит душа, иногда они входят во вкус и довольно неплохо устраиваются, а порой даже убеждают себя, что это и есть дело всей их жизни. Привычка к повседневности заставляет этих людей постепенно подчинить своей нелюбимой работе все их жизненные интересы, и они искренне считают, что это их настоящая жизнь. Со временем навязанная обстоятельствами работа настолько затягивает в себя человека, что все его мысли начинают крутиться вокруг нее; она подминает под себе его хобби, привычки, интересы, и он уже не может от нее абстрагироваться. Много ли ты знавал людей, как будто помешанных на своей трудовой деятельности? Наверно, немало. Близким и знакомым с ними даже общаться становится тяжело, потому что в частных беседах они, не в силах с собой совладать, все время сворачивают на рассказы о своей работе. Их даже на пенсию вытолкать трудно, потому что они приходят в ужас от одной только мысли, что у них появится, наконец, свободное время для занятий любимым делом, и все потому, что любимых дел-то и не осталось их съела работа, незнакомец замолчал, оценивая эффект, который произвела на собеседника его речь.
У меня-то что общего с такими людьми? оторопело спросил Илья.
Это твое будущее! Ты его сейчас сам себе выбираешь, примериваясь, как бы окопаться на одном месте, приспособиться к ненавистным договорам, сметам, начальнику и коллегам, и все это, только чтобы иметь возможность урвать некоторое время для занятия, которое тебе по душе.
А где гарантия, что на новом месте не будет еще хуже?
Нет никаких гарантий, и быть не может! Если будешь действовать по принципу: «только бы не было хуже», ничего не добьешься. Ты должен пробовать и дерзать; ошибаться и снова пробовать.
Но в чем смысл этих «проб и ошибок»?
Только так ты сможешь подчинить свою работу и даже всю свою жизнь любимому делу, а не наоборот. Не важно, что это за любимое дело. Оно может в будущем тебе надоесть, и ты выберешь себе другое, но это должен быть только твой выбор.
Вообще-то я по жизни всегда стремился создать себе условия для того, чтобы заниматься тем, что мне нравится, заметил Илья.
Тем более не следует сходить с правильного пути из-за таких мелочей, как тесть-самодур, поддержал незнакомец.
Значит, мне нужно соглашаться на работу в страховой компании? на всякий случай уточнил Илья.
Просыпайтесь, просыпайтесь Вам пора уже домой идти, ответил собеседник.
Илья очнулся от того, что бармен тормошит его за плечо.
Просыпайтесь, пожалуйста, повторил бармен вкрадчивым, но настойчивым тоном.
Оказалось, что Илья заснул, положив голову на сложенные на стойке руки. Стул слева от него оказался пуст. Подсевшего к нему забулдыги уже не было. Илья, засунув руку во внутренний карман, с облегчением обнаружил, что его бумажник на месте.
Сколько я должен? все еще сонным голосом спросил Илья у бармена, достав бумажник.
Нисколько, ответил бармен, ваш приятель расплатился и за вас, и за себя.
Спасибо. Это вам, оставив на стойке денежную бумажку, Илья пошел домой.
Время было уже совсем позднее, и на улице сильно похолодало, так что Илья немного протрезвел во время недолгой дороги домой.
«А ведь прав тот мужик из бара, подумал Илья. Что мне терять, кроме собственных цепей? А на новом месте глядишь, и устроюсь, как мне нравится. Все-таки я там начальник отдела все больше возможностей».
Когда Илья долго и спьяну неуклюже поднимался к себе на пятый этаж (лифт опять оказался сломан), он вдруг подумал: «А что, если мне сегодняшний разговор в баре приснился?».
«Ну и ладно, во сне или не во сне, а совет дельный, решил Илья, попав наконец ключом в дверной замок своей квартиры, пожалуй, стоит поработать в этой чертовой страховой».
Ты что, опять на рогах пришел, что ли? Светлана подозрительно заглянула Илье в глаза.
Да нет, ответил Илья, стараясь дышать в сторону. Я так в бар на пару минут заскочил. Надо же было такую шикарную работу отметить.
Очень смешно! Ты мне спасибо сказать должен, а то так бы и сидел в своей занюханной конторе сметы крапал.
Глава III
Солнышко в сей день светило уже совсем по-весеннему тепло, ярко, светом белым. С крыш потекло, и на дощатые мостовые то там, то здесь с глухими хлопками падали тяжелые пласты мокрого снега. Под ногами противно хлюпала грязная снежная жижа, но спешащие по своим делам горожане, истосковавшись по теплу за долгую зиму, даже радовались этому неудобству. Радоваться, впрочем, было нечему, а пожалуй, что и горевать впору. Вся Русь горела и стонала под набегом невиданной орды степняков. Вести с юга одна страшнее другой были часты и пугали своей одинаковостью: пал под татарами очередной город, все сожжено, испоганено, разграблено, а жители перебиты или угнаны неведомо куда. Тьма сгустилась над землями русскими. Такой беды еще не было, чтобы не одно или два княжества полегли, а почти все от Рязани до Владимира. Тверские земли тоже уже под Батыем, а раз так, то пойдет орда дальше в земли Новгородские, а первый город на новгородчине Торжок. Значит жди татар!
Бывший новгородский воевода, а ныне богатый гость, вышел из дому не рано (не к лицу почтенному человеку спозаранку подниматься), хотя и проснулся как обычно с первыми петухами. Не спалось старому вояке, болела израненная нога, литовской саблей рубленная, да и стар стал жалко стало время на сон тратить. Однако приступать к работе чуть свет это гоже только смердам. Служив всю жизнь в княжеских дружинах, в нечастых, но кровавых стычках с ливонцами, литовцами, а чаще всего со своими русскими из других княжеств, воевода устал и, как он считал, поумнел. Денег он в застольях не тратил, семьи не завел копил, чтобы пожить в старости чинно и безбедно. Вот и стал купцом на шестом десятке, оно, может, и не так почетно, как воеводствовать, но зато спокойнее, да и сытнее. Хотя Новгород это тебе не Владимир или Рязань, тут купцов называют гостями и держат в почете. Посадники, воеводы, а то и князья не считают зазорным торговлей заниматься. Так что, попав в новгородские воеводы, он сразу смекнул, куда свою копейку пристроить, и к старости скопил денег, чтобы самому торговое дело сладить. Только вот беда: здесь, в Новгороде, его деньгами только людей смешить. Чтобы тут серьезной торговлей заправлять даже и не мечтай, с его мошной не пролезешь. Вот и перебрался воевода в Торжок город небольшой, но бойкий. Тут он и со своими деньгами торговлю открыл, да еще какую: в первых будет со своим товаром. Товар для своей лавки он выбрал с умом. «Продавать надо то, что сам знаешь как свои пять пальцев, тогда тебя никто не проведет, а ты, если надо, кого хочешь уговоришь», решил для себя воевода и стал брать на продажу у мастеров новгородских мечи, латы, кольчуги, лошадиную сбрую и все то, что ратным людям и для охоты потребно. Со временем стал он покупать и продавать доспехи и оружие из других княжеств, ну и иноземное, конечно: сабли булгарские и персидские, латы заморские, всякие диковины ратные всего понемногу. Кое-что он повидал сам в боях и походах, а иноземные гости всякие новинки военные ему привозили, зная, что старый воевода приглянувшееся оружие или же другую военную вещь обязательно купит. Прошло несколько лет, и к нему в Торжок стали приезжать дружинники, воеводы и княжеские люди не только из Твери и Владимира, но и из Полоцка, Чернигова и даже из Киева, чтобы разузнать, что нового в ратном деле случилось, ну и оружие диковинное купить при случае. Говорят, воеводу сам владимирский князь на службу звал, несмотря на его годы, ибо знал воевода, каким способом в разных частях света воюют и что у разных стран и народов придумано для войны и охоты.
Собравшись идти в лавку, воевода по привычке обошел свой добротный дом, посмотрел, все ли ладно, нет ли где недогляда. Жил он бобылем, но держал челядь и помощников. Все они знали об обычае хозяина, как при прежней ратной службе, дважды в день обходить свое хозяйство люди, хоть и не военные, должны всегда в бодрости пребывать. Поворчав для порядка, он, оставшись довольным домашними делами, вышел из дома и направился в сторону обширного и богатого торга, благодаря которому город и получил свое название Новый торг или Торжок.
На улицах было по-весеннему необычно, но тревожно. Город гудел и бурлил. Все жители от мала до велика, от посадников до подлого люда высыпали на улицы, собирались кучками, громко спорили, переходили с места на место. Особо людно было на торжище, что и понятно; место город занимал спорое прямо на торговых путях из волжских степей, через Владимирское княжество в Новгород Великий. Но торговли не было лавки по большей части закрыты, многие заколочены, то там, то здесь товары из лавок грузили в повозки или навьючивали на лошадей. Бежали торговцы из города, кто мог. Жители попроще и купцы победнее кидали на них недобрые взгляды, но всем было не до этого. В городе не было ни дружины, ни оружия, ни опытных в военных делах людей. Город остался беззащитным; он был обречен. Раз татары уже взяли и сожгли большие города со многими воинами с князьями во главе, что может сделать крохотный Торжок? Посадники одного за другим посылали гонцов в Новгород просили помощи, молили князя прислать хоть какую дружину, да все без толку. Новгород сам притих в страхе и ожидании худшего, ему сейчас не до Торжка.
Воевода посматривал на волнующийся народ свысока: что они понимают в ратном деле. Демонстративно открыв настежь лавку, он как ни в чем не бывало вошел внутрь. Воевода молча выслушал своих помощников, сказавших то, что и так было понятно: в лавку никто не заходил, торговли нет никакой и все трясутся от страха.
Сам нынешний купец нисколько не тревожился, а если правда, то делал вид, что ему татарская орда нипочем. Из своего прошлого опыта бывший воевода вынес уверенность, что любые степняки особо не опасны. Другое дело ливонские рыцари с железной дисциплиной и тяжелыми доспехами. Правда, отряды их обычно небольшие, а татар, говорят, целая тьма. Беспокоило только то, что очень уж быстро эти новоявленные кочевники одолели другие княжества. Там, конечно, тоже порядка немного, да и передрались князья между собой, но все же непонятно, как так получилось.