Прошагав по коридорам с полчаса, заглядывая в палаты и кабинеты, Артур Эдуардович решил сменить тактику. В очередной раз сунувшись в ординаторскую, он, получив ожидаемый ответ о том, что Власов ушел буквально минуту назад, попросил передать неуловимому доктору, что придет завтра. После проделанного им хитроумного трюка Манкевич зашел в пустующий кабинет Льва Юрьевича, где и засел в засаде.
Не успел Артур Эдуардович поудобнее расположиться в кресле и открыть браузер смартфона, как в дверь докторского кабинета робко постучались. Приоткрыв дверь, на пороге появилась полноватая дама лет пятидесяти со скорбным, хотя и тщательно ухоженным лицом. Манкевич наметанным взглядом моментально оценил неброские, но дорогие (наверняка дизайнерские) вещи женщины, изящные туфли, сумочку известного бренда.
Прошу прощения, а Лев Юрьевич на месте? печальным голосом спросила посетительница.
Увы, нет его, как видите, ответил Манкевич, галантно приподнявшись с кресла. Сам вот его жду.
Извините, обронила женщина и уже шагнула было за порог, но в нерешительности остановилась и посмотрела на одетого в белый халат Артура Эдуардовича, похоже, собираясь о чем-то его спросить.
Вы что-то хотели у меня спросить? с готовностью подбодрил ее Манкевич, почуяв весьма перспективную пациентку. Слушаю вас внимательно.
А вы Вы тоже врач? осторожно поинтересовалась дама.
Манкевич Артур Эдуардович, представился доктор. Врач-психиатр, кандидат медицинских наук. Прошу вас, проходите, садитесь.
Нимало не смущаясь того, что находится в чужом кабинете, Манкевич расположился за большим столом с массивными тумбами, усадив женщину напротив.
Итак, вкрадчиво сказал доктор. Я вас внимательно слушаю. Что вас беспокоит?
Я бы хотела посоветоваться с вами, доктор
Конечно, конечно Как вас зовут, простите?
Собственно, речь не обо мне. Я пришла сюда по поводу моего сына.
Все равно стоит познакомиться, я полагаю.
Меня зовут Елена Платоновна, сообщила посетительница. А моего сына Павел.
Очень приятно, сказал Манкевич. А где вы работаете?
У меня своя дизайн-студия.
Отлично! Так что же вас ко мне привело? спросил доктор, не моргнув глазом присвоив себе пациента, лечившегося у его коллеги.
Видите ли, моему сыну Павлику он студент четвертого курса то есть был студентом, глаза Елены Платоновны наполнились слезами, его отчислили из института. Так вот, ему поставили диагноз «клептомания».
«Вот оно что! подумал Манкевич, возликовав в душе. Везет мне сегодня; похоже, сын этой дамочки и есть тот самый Павлуха еще один пациент, получавший «Клептерин» в рамках клинических испытаний».
Он лежал здесь, в клинике, продолжала женщина. Доктор Власов предложил ему пройти курс лечения новым лекарством, которое проходило клинические исследования.
«Клептерин» называется, вставил доктор.
Да-да, именно «Клептерин», подтвердила Елена Платоновна. До этого ему прописали антидепрессанты, сначала одни, потом другие, но ничего не помогало. Он даже здесь, в больнице, умудрился что-то украсть. Вы не подумайте, спохватилась женщина, Павлик очень хороший мальчик, и у него все есть! Он просто болен. Наверное, я тоже виновата слишком мало внимания уделяла ему, особенно в последние годы. Но что поделать? С мужем мы в разводе; на мне семья и бизнес. В какой-то момент Павел замкнулся, перестал мне рассказывать о своих делах, да и вообще перестал со мной разговаривать. Я злилась, срывалась, кричала на него Елена Платоновна беззвучно заплакала, но быстро взяла себя в руки, проглотив слезы. Он стал играть в азартные игры. Играл часами напролет, не в силах остановиться, проигрывал все, что у него было. После того как из дома стали пропадать деньги и ценные вещи, я не удержалась и закатила грандиозный скандал. Павел ушел из дома, перебрался в общежитие, и тут начались эти кражи В студенческой среде такие вещи не прощаются; Павел перестал ходить на занятия, и его выгнали из института.
Вы говорили, что ваш сын получал «Клептерин», прервал убитую горем мать Манкевич. Каковы результаты? Была ли положительная динамика?
Поначалу как будто да, ответила Елена Платоновна. Во всяком случае Павел говорил, что желания украсть или тяги к азартным играм он больше не испытывает. Его выписали из клиники, и месяца два Павлик держался, но потом все повторилось опять. Мы с ним опять пришли сюда, чтобы попросить Льва Юрьевича назначить еще один курс «Клептерина», но доктор сказал, что проект закрыли и препарата больше не будет.
Значит, сегодня вы пришли просить Власова снова положить вашего Павла в клинику?
Не совсем так замялась Елена. Видите ли
Можете говорить совершенно свободно, подбодрил ее Артур Эдуардович своей дежурной фразой. Все, что вы скажете мне в этом кабинете, останется между нами.
Понимаете, доктор, «Клептерин» это наша с сыном последняя надежда. Но ведь в аптеках-то он не продается. Я буквально умоляла Власова продать нам «Клептерин», и он согласился.
Вот оно что
Только умоляю вас! Не говорите никому
Хорошо, хорошо, закивал Манкевич. Вернемся к вашему сыну. Скажите, а не замечали ли вы за ним некоторых странностей после приема «Клептерина»? Скажем, некоторого пренебрежения к материальным ценностям, что ли?
Что вы имеете в виду, доктор? не поняла Елена Платоновна.
Не перестал ли он интересоваться вещами или, например, какими-то развлечениями тем, что раньше представляло для него интерес?
Нет, такого я не заметила. Скорее наоборот. В последнее время Павел стал все чаще просить у меня денег, причем требовал он приличные суммы. Одевается он всегда стильно, в дорогих магазинах, а на очередной день рождения попросил подарить ему новую модель смартфона.
Артур Эдуардович, ожидавший иного ответа, задумался. «Странно, что препарат в этом случае не дал побочки, размышлял он. Интересно, почему?»
Вот что мы сделаем, Елена Платоновна, сказал Манкевич после паузы. Приходите вместе с вашим сыном ко мне на прием, он протянул женщине визитную карточку, и я постараюсь ему помочь.
А как же Лев Юрьевич? Мы договорились с ним на сегодняшний день
Доктор Власов вряд ли поможет вашему сыну, да и «Клептерин» в его случае не подходит, уж поверьте моему опыту.
Пусть ваш Павел обратится ко мне, и я подберу ему подходящую терапию.
Елена Платоновна ушла, горестно вздохнув на прощание, а доктор Манкевич снова глубоко задумался, переваривая услышанную информацию. Как человек сугубо логического образа мышления, Артур Эдуардович сразу же мысленно разложил по полочкам возможные причины, по которым «Клептерин» не подействовал на бывшего студента Павла, а также не дал того самого побочного эффекта. Таких причин Манкевичу виделось три. Во-первых, в клинических испытаниях часть больных могли получать плацебо, то есть пустышку, для того чтобы иметь возможность сравнивать результаты с группой испытуемых, получавших препарат. Во-вторых, сам Павел мог саботировать лечение и втихаря выплевывать таблетки, которые ему давали; с таким поведением пациентов Манкевич сталкивался, и не раз. Ну и, наконец, в-третьих, возможно, что препарат избирательно не действует на отдельных больных.
Последняя версия представлялась Артуру Эдуардовичу наиболее вероятной и, с профессиональной точки зрения, наиболее интересной, но и две другие отметать было пока рано.
Недолгие размышления Манкевича были прерваны появлением хозяина кабинета. Лев Юрьевич Власов оказался невысокого роста лысоватым мужчиной трудно определимого возраста где-то в промежутке между тридцатью и сорока. Артур Эдуардович без особого интереса оглядел невзрачную фигуру донельзя замотанного рутиной работы и повседневной жизни доктора. Ничего необычного такой вид приобретала добрая половина выпускников медицинских вузов после пяти-десяти лет работы в цепких руках государственного здравоохранения. «Ну вот, подумал Манкевич. На ловца и зверь бежит».
Здравствуйте, Лев Юрьевич! сказал он.
Это вы! воскликнул Власов, встав от неожиданности как вкопанный на пороге собственного кабинета. Ну я же вам уже говорил по телефону, что не могу ничего сказать по «Клептерину», заканючил он, перейдя на плаксивый тон. Эту информацию разглашать запрещено; я подписывал соответствующие бумаги. Вы же врач сами все понимаете.
Кстати о бумагах, веско сказал Манкевич. Вы ведь отчитались о сорока с чем-то пациентах, якобы участвовавших в клинических исследованиях? доктор Власов после этих слов съежился, втянув голову в плечи, как будто ожидая, что его начнут бить. Не отпирайтесь, присовокупил Артур Эдуардович, хотя Власов не сказал ни слова, ваши коллеги мне все рассказали.
Что вы от меня хотите? чуть не плача, взмолился Лев Юрьевич.
Сколько было пациентов на самом деле?
Я не могу
Вот что, Лев Юрьевич, сказал Манкевич, грозно сдвинув брови. Сдается мне, что вы хотите нарваться на проверку со стороны комитета по здравоохранению?
Четыре человека.
Я знаю Фролова, Быстрову и Павла Сонина. Кто четвертый?
Не помню фамилию; надо записи поднять.
Куда вы дели излишки лекарства?
Я все выбросил.
Лев Юрьевич! досадливо поморщился Манкевич. Вы же обещали матери Сонина продать ей «Клептерин» еще на один курс.
Ну да, да, хорошо признался Власов. Тот самый четвертый пациент Это мой родственник. Он не страдает клептоманией, и я давал ему аспирин вместо этого препарата. Поэтому у меня остались две лишних упаковки «Клептерина».
Лев Юрьевич подошел к столу, выдвинул верхний ящик и выложил на стол два блистера с таблетками.
И это все? с сомнением спросил Манкевич.
Клянусь, больше нет!
Смотрите, коллега, предостерег Артур Эдуардович, «Клептерин» этот дает весьма неприятное побочное действие. Потому и исследования прикрыли. Так что продавать его направо-налево я вам категорически не советую.
Да, конечно, я все уничтожу! поспешно заверил Власов, потянувшись рукой к блистерам на столе.
Нет уж! Знаю я вас, остановил его Манкевич. Сам уничтожу от греха подальше.
С этими словами Артур Эдуардович взял пачки с таблетками и отправил их в свой портфель. Манкевич уже собрался уходить, когда вспомнил о своих размышлениях, прерванных появлением Власова.
Да, вот еще что, сказал он. Хотел спросить: получали ли больные плацебо в ходе клинических исследований «Клептерина»?
Нет, не раздумывая ответил Власов. Все участники получали препарат.
А вот Павел Сонин, он действительно принимал «Клептерин»? Не мог этот парень лекарства в унитаз потихоньку спускать? Как думаете?
Вряд ли. Павел сам меня упрашивал назначить ему еще один курс «Клептерина».
Из клиники Артур Эдуардович вернулся домой, пребывая в отменном настроении, разузнав почти все, что ему было нужно. С другой стороны, вся эта история, несомненно любопытная, но не такая уж и удивительная, стала все меньше интересовать Манкевича. «Обычный отечественный бардак, думал он. Удивительно, что фармфирмы все еще проводят клинические исследования у нас в стране».
Удобно расположившись с бокалом вина на диване в своем холостяцком жилище, Артур Эдуардович поуютнее завернулся в плед и включил телевизор. После развода доктор Манкевич жил один в большой трехкомнатной квартире, обустроенной, наконец-то, так, как ему нравится. Он любил такие вечера, когда на улице ненастная погода, а дома тишина, уют и тепло, а главное никого вокруг. Доктор не спеша потягивал вино и, лениво нажимая кнопки на пульте, перебирал телевизионные каналы. Негромкий рокот телевизора успокаивающе действовал на нервы, но ничего путного, увы, не показывали. Артур Эдуардович уже готов был смириться с каким-нибудь сериалом, лишь бы там не было бесконечной стрельбы, мордобоев и прочей бандитополицейщины, но тут он вдруг наткнулся на любопытную передачу.
Транслировалось что-то типа ток-шоу, происходящего в студии с ярко освещенной сценой посередине, на которой стояли два стула, окруженной полукругом сидений со зрителями, едва различимыми в полумраке. Ведущая полная женщина среднего возраста рассказывала о некоем загадочном манускрипте, обнаруженном в пещерах Кумрана в числе других рукописей. В отличие от найденных в Иудейской пустыне свитков в этом манускрипте не было библейских текстов или апокрифов. Манускрипт содержал ни много ни мало древний рецепт «эликсира счастья». Ведущая утверждала, что некие избранные люди, отведавшие этот эликсир, мало того что сами обретут вечное счастье, но еще и смогут передать это «счастье» другим людям.
И у нас сегодня в студии двое избранных, попробовавших изготовленный по древнему рецепту эликсир, сказала она.
Камера развернулась и уперлась в стоящие на сцене стулья. К немалому удивлению Манкевича, на стульях сидели те самые пациенты доктора Власова: Виолетта Быстрова и вор-рецидивист Фролов. Они сидели не шевелясь, держа друг друга за руку, с просветленными лицами и благостным, устремленным куда-то вдаль, невидящим взглядом.
Сегодня у нас эксклюзивная передача! торжественно провозгласила ведущая. Наши гости готовы подарить счастье всем, кто находится в этой студии, камера выхватила крупным планом лицо ведущей, и Артур Эдуардович с изумлением узнал в ней Елену Платоновну мать лечившегося у Власова пациента Павла Сонина. И потому, сказала она, глядя в объектив, я привела сюда моего несчастного сына, страдающего психическим заболеванием.
На сцене действительно появился высокого роста плечистый парень. Манкевич, хоть и не встречавшийся до того с Павлом Сониным, сразу понял, что это он. Парень подошел к сидевшей на стуле Виолетте и взял ее за свободную руку. Взгляд Павла моментально засветился так же, как и у женщины, а его лицо приобрело елейное выражение.
Я обращаюсь к зрителям, сказала Елена Платоновна, повернувшись к залу. Вы все тоже можете присоединиться к нашим участникам и стать счастливыми.
В зрительном зале заволновались, но выйти на сцену никто не решился. Наконец высокая статная женщина встала и направилась в центр студии, ведя за собой молоденькую девушку. Артур Эдуардович даже рот раскрыл от изумления; это были его бывшая жена Нина и их дочка Настя. Обе женщины, взявшись за руки, вышли на сцену, Нина взяла за руку Павла, после чего и с ней, и с Настей тут же произошла такая же метаморфоза, что и с молодым человеком, означающая, по-видимому, обретение «счастья».
После этого на сцену потянулись остальные зрители, причем, что удивительно, все они были так или иначе знакомы Манкевичу. Он увидел нынешних и бывших коллег, тестя и тещу, своих престарелых родителей, других родственников, дальних и полузабытых, с которыми он не общался много лет. Люди все шли и шли, хотя изначально зрителей в студии было не так много. Бывшие сокурсники Артура Эдуардовича, его преподаватели, случайные знакомые, пациенты поднимались на сцену, брали за руку уже стоящих там и протягивали другую руку вновь пребывающим. Шли они, как зомби, не говоря ни слова, с невидящим взглядом. Достигнув заветной сцены и взявшись за руки, они оставались там и оставалось только удивляться, как такое количество людей умещается на небольшом пятачке в центре студии.
Как завороженный смотрел Артур Эдуардович на этот диковинный парад родственников и знакомых, безмолвно шествующих «за счастьем». Впрочем, безмолвствовали не все участники этого ток-шоу, абсурдного и даже зловещего. Маленький человек в поношенном, но тщательно выглаженном старомодном костюме, в громоздких очках и с красивой гривой седых волос метался среди идущих, пытаясь что-то им объяснить. В этом невысоком мужчине Артур Эдуардович с трудом узнал своего научного руководителя профессора Константина Ильича Каверина, забытого Манкевичем почти сразу после защиты диссертации, которую Артур Эдуардович написал под его руководством. На экране телевизора профессор что-то говорил, жестикулировал. Его не слушали. Он начал говорить громче и, в конце концов, перешел на крик.