В целом гараж и рабоче-жилая каморка выглядели одинаково: порядок, чистота, продуманное удобство.
Насмотрелся? в улыбке старика сквозило понимание. Оценил?
Оценил, признал я.
И высока оценка твоя? Тут теперь только про тебя и говорят. Человек, мол, сильный, молодой и даже не тупой.
Я рассмеялся:
Надо же Разошлась по Бункеру моя присказка.
А такое не каждый день услышишь, в ответной усмешке было куда меньше веселья. Молодые у нас есть. Сильных среди них хватает. А вот ума нет совсем Глянешь на них и аж горечь к сердцу подкатывает. Жалко молодых. И на кой нарожали детишек безмозглых, прости меня Господь за слова такие
Поморщившись, я промолчал.
Так насколько высоко оценил гараж и каморку мою?
Оценил высоко, я неспешно кивнул и, помедлив, покачал головой. Так высоко оценил, что сразу сделал пару выводов.
И что за выводы такие?
Первое вы, скорей всего, человек в Бункере почти незаменимый и поэтому пользующийся в Замке определенным влиянием. При этом вы в эшелоны власти не рветесь, предпочитая оставаться на земле и выполнять важную работу.
Ого это все два твоих вывода?
Нет. Второй мой вывод прост: в экспедицию вы рветесь сами, но вряд ли на это было получено одобрение из Замка. Скорей всего, вы пошли наперекор их воле. Но сделать они ничего не могут: тут ведь не тюрьма, и уйти вправе каждый.
Хм это откуда же такой вывод? Печка тебе моя шепнула? Или чайник просвистел?
Нет, рассмеялся я. Все стало ясно, как только мы заговорили в первый раз. Не успели познакомиться, а вы тут же в категоричной форме заявили, что отправляетесь в составе экспедиции. Видимо, недавно был какой-то неприятный разговор? я глянул в стоящее под столом мусорное ведерко, где виднелся одинокий окурок и кучка еще влажной вроде как заварки.
Был разговорчик неприятный, подтвердил Викентий. Даже два, если считать короткую перепалку с Миленой.
Работаете с ней?
Ученица моя. И учитель. Во всем здешнем ей я помогаю разобраться. А во всем новомодном и электронном она мне. Вот только я с трудом науку новую схватываю. Видать, мозги от возраста совсем уж закостенели, раз в компьютерах ваших разобраться не получается.
А зачем? удивился я и широким жестом обвел все вокруг. Тут нужна прикладная механика. Без нее Бункер умрет. А без компьютеров нет. Вполне себе будет жить. Но мы говорили о другом.
Я отправляюсь с вами! отрезал старик.
Я с сожалением развел руками:
Нет. Не отправляетесь.
И этот туда же! Да в Бункере и без меня хватает тех, кто способен трубу залатать и шестерню подтолкнуть!
А есть умельцы, что в движках вездеходных лучше вашего разбираются?
К-хм кашлянув, старик разлил желтоватый здешний «чай» по стаканам и придвинулся чуть ближе. Ты пойми, Охотник засиделся я тут. Тридцать с лишним лет безропотно тяну лямку. Сколько лет жизни мне еще осталось?
Я пожал плечами:
Может, год. Может, еще лет двадцать. Кто знает? Но если отправитесь со мной, то назад, скорей всего, не вернетесь.
Заглянув мне в глаза, Викентий недоуменно моргнул:
А ведь ты на самом деле так считаешь, Охотник.
Считаю, кивнул я. Шансы на возвращение невелики. Я еще не видел карту с расположением других убежищ, но
Карту принесут, обнадежил меня старый механик и пододвинул стакан. Ты отведай чайку-то. Есть в нем сладость, но она не от сахара. Его тут нет ни крупицы. А вот снежный мох, если его правильно собрать и подсушить, собственную сладость дает. Годы на это ушли, но своего я добился и чай теперь пью здешний.
Подув на напиток, я сделал небольшой глоток и удивленно хмыкнул:
Сладковатый не сладкий, а едва сладковатый. Но пить приятно.
Вот видишь!
А почему в Холле такой чаек не пьют? поинтересовался я, и Викентий досадливо поморщился:
А то ты сам не знаешь? Политика Замка только-только меняться начала и лишь благодаря тебе. Расшевелил ты это сонное царство. Так касательно меня и экспедиции
Викентий если вам не безразлична судьба живущих здесь людей, медленно произнес я, то вы останетесь в гаражном рабочем кабинете и еще годы и годы будете и дальше чинить важнейшую для выживания всего поселения технику. Я понимаю, почему вы рветесь туда, в снежные просторы поверьте понимаю. Я сам такой. Вот только есть те, кому можно совершать такую глупость, и это я, и есть те, кому нельзя, и это вы. Отправить в, возможно, безнадежный опаснейший поход опытнейшего механика-практика, способного содержать все это хозяйство в идеальном порядке Такой расклад событий бывает только в глуповатых фантастических боевиках. Но мы в реальной жизни. И поэтому в экспедицию отправятся пешки, но никак не крупные штучные фигуры.
А ты, стало быть, тоже пешка?
Я? Я скорее заноза, рассмеялся я и протянул опустевший стакан обратно. Можно еще чайку?
А чего не налить хорошему человеку? хмыкнул Викентий.
Налив мне свежую порцию, он задумчиво поглядел на мою машину сквозь стекло своей обжитой клетушки, несколько раз хмыкнул, пару раз кашлянул и его лицо начало меняться на глазах. Подбородок чуть опустился, складки у переносицы разгладились, глаза перестали быть столь колючими, а брови разошлись. Старый механик уже не на внешнем, а на внутреннем душевном уровне прямо сейчас отказывался от своей решимости добиться от меня включения его в состав экспедиции. Другие бы продолжили хриплый спор, но этот старик все понял правильно, причем понял не то, что эту стену не прошибить, а осознал всю верность моих доводов. При этом его лицо не стало опечаленным, а вернуло, скорей всего, постоянное выражение умной деловитости и практичности. Старый механик отбросил переживания и занялся своей прямой работой. И доказал это последовавшим предложением:
Ну, раз не я тебя, а ты меня убедил, то чего тут задницы греть в тепле? Пойдем изучать машину твою
А пойдем, согласился я и приподнял стакан. С посудой можно?
С этой нельзя! Тут стекло а там сталь ледяная и перепад температур! отрезал старик и выудил из-под стола алюминиевую кружу с обмотанной веревкой ручкой. Переливай вот сюда и пошли. А я тебе еще кипяточка сверху плесну.
Через несколько минут мы уже стояли в освещенном и едва слышно гудящем салоне вездехода. Поток теплого воздуха стремительно вытеснял холод из машины даже несмотря на открытую дверь. Надвинув поглубже шапку, Викентий, встав посередине, медленно поворачивался вокруг себя и задумчиво кивал, то и дело загибая очередной палец. Закончив, он поглядел на сжатый кулак, посмотрел на потолок и повернулся ко мне:
Помимо тобой заказанного, тут еще немало чего сделать надо, Охотник.
Например?
Вот тут, он отошел к стене и руками очертил небольшое совсем пространство, вот тут встанет буржуйка. Небольшая совсем.
Дровяная печь?
Она самая, кивнул Викентий. Спорить будешь?
Подумав над его словами, я покачал головой:
Совсем не буду.
Значит, на самом деле умный, старик удовлетворено кивнул. Идем дальше. Тут ты хочешь видеть койку на таком вот уровне. Хорошо, но я ее чуть приподниму, а под ней сделаем дровник. Запас колотых полешек вместится небольшой, но при некотором везении сможете накопать валежника из-под снега. При определенном везении вообще многое сможете сделать при условии, что есть теплое место, куда можно вернуться и отогреться.
Да, кивнул я. Да
А ты, видимо, из тех, кто любит почитать все продвинутое да чужое, старый механик не скрывал легкой насмешливости, ударив ладонью о стену, он добавил: Ломается и эта техника инопланетная. Еще как ломается! Кое-какие неполадки можно устранить на месте, а кое-какие только в гараже. Все как у нас, в общем.
Да, повторил я. Да
Если мы застрянем где-нибудь у ледяной горы километрах так в двадцати от ближайшего известного нам теплого укрытия, то ну, я дойду. Наверняка дойду даже при минус сорока. Тут в мою пользу играет и возраст, и уже неплохое знание здешних реалий. Но вот остальные участники экспедиции сгинут по дороге.
Не молись и не почитай все здешнее как нашенское, наставлял меня Викентий, достав из кармана старенькую советскую рулетку и споро делая замеры. И мой тебе совет, Охотник: учись обходиться меньшим.
Вот тут мы полностью совпали, улыбнулся я. Так и стараюсь жить.
И молодец. Так а вот сюда нам как-то надо поместить все необходимое для радиоточки, механик замер в задней части салона, глядя то на угол, то на потолок. Тут, пожалуй, крышу трогать не будем. Выведем провода через стену. Главное Милену дождаться, в этом деле она куда понятливее меня будет.
Умна, признал я.
Хитра как лиса, добавил Викентий. Своего не упустит. И стойкая духом настолько, что любой мужик позавидует.
Согласен, кивнул я.
Старик прищурился с хитрецой:
Вижу, и ты стараешься поглубже в души людские заглянуть?
Не во все, улыбнулся я.
Другие-то боятся в чужое нутро нырять. Не знаешь ведь, чего там, бывает, углядишь даже у близких людей. Вот и предпочитают скользить по поверхности Так а вот тут мы закрепим два стальных топора. Мы такими лед рубим, когда выходим на поиски дров. Хотя с нашими силенками колуном шибко не помашешь. Но стараемся.
И преуспеваете полностью, чистосердечно признал я. Во мне необходимость есть?
Нет. Ты иди отдыхай. Ну или совещайся там с теми, кого все же возьмешь с собой. С избранными.
С отобранными и не ключевыми из тех, кого потерять жалко, но при этом не критично для всего Бункера, ответил я ему в тон и потопал к выходу. Вы к таким не относитесь, Викентий. Хотели пробиваться сквозь снега и смело гибнуть во льдах? Тогда не надо было становиться незаменимым!
С этого дня набираю троих учеников! рыкнул мне в спину старик.
Правильно! отозвался я уже от двери. И мой непрошенный совет: ищите ученичков не только в Замке. Не хочу никого рекламировать, но в Холле немало умных и дельных людей от безделья гниет.
А в Центре, стало быть, таких нет?
Может, даже больше, чем в Холле, ответил я, стоя на пороге. Но к Центру у меня другое отношение.
Это почему же?
Из-за их выбора. В Бункере три зоны, и каждая с очень разными населением. Холловцы обычные люди, жившие и продолжающие жить только сегодняшним днем. В нашем мире такие, как они, в старости оказываются на пенсии и, быть может, в собственных квартирках где и доживают свой век, продолжая жить только днем сегодняшним. Замок же тут у вас собрались люди, что смотрят и планируют на десятилетия вперед. Они из тех, кто будет работать до последнего вздоха их можно сравнить с теми все не желающими уходить на заслуженную пенсию менеджерами, что и в восемьдесят лет бодры, полны силы и желания продолжать.
Хм А Центр?
Они сделали свой выбор заранее, ответил я. Они предпочли свой путь и в конце этой дороги дорогущий, но теплый и солнечный дом престарелых. Они отсидели сорок лет от звонка до звонка, бережно собирая денежки и лекарства, оружие и кое-какие бытовые мелочи. Преодолели последнее испытание поход по снегу и достигли финиша.
А там оплатили свой дом престарелых и стали просто жить?
Да, кивнул я. И работать, куда-то стремиться и выбиваться из сил они больше не хотят. У них четкий жизненный распорядок, включающие в себя регулярные приемы вкусной пищи, настольные игры и неспешные беседы в уютных комнатушках. Их эпоха планирования и достижения целей закончилась.
Ну так и чем Холл лучше Центра? Как ни крути, а там людишки поумнее собрались. И воля у них посильнее будет!
Тем, что их внутренние механизмы перешли на холостой ход, хмыкнул я. Что толку в цепких мозгах и в крепкой воле, если их не используют? Да и не верю я, что у них сохранилась крепкая воля. Такие как раз в Замке собрались в том числе перебравшись туда и из Центра. Может, даже очень редко, но все же может, и из Холла. Внутренняя односторонняя миграция неизбежна.
Верно говоришь. Есть такие мигранты. А ты откуда знаешь?
Просто логика, отозвался я, вернувшись в салон и дернув за рычаг.
Хм и выходит, центровые ошибку сделали, когда решили остановиться и просто жить?
Нет, возразил я.
Да тебя не понять, Охотник!
Правление Бункера, пояснил я. Вот кем сделана ошибка. Они придумали определенные тепличные условия, назначили немалую цену за пожизненный к ним доступ, дали об этом весточку туда, наверх, в еще крутящиеся кельи и стали просто ждать урожая. Золотые тыковки сами начали падать в их руки. Так образовалось население Центра: люди, которым с самого начала четко и ясно пообещали, что, как только они переступят порог Бункера, делать им больше ничего и никогда не придется. Они будут на полном обеспечении. Люди поверили, пришли, проверили, дали знать еще крутящимся и ждущим своего часа друзьям и расслабились. Так появились заслуженные пенсионеры Бункера которые считают, что за все заплатили полностью и никто от них ничего потребовать или даже попросить не может.
Крякнув, Викентий покрутил головой и стащил с нее шапку:
Вот зачем ты мне все это рассказал?
Я пожал плечами:
Это просто мое мнение. И мой совет: искать себе помощников не только в Замке, но и в Холле. Конечно, если разрешат верха.
Мне поперек пути мало кто встать решится, отрезал старик. Ты сейчас в Холл?
Туда, кивнул я.
К вечеру и я там буду. Чай принесу.
Несите больше, улыбнулся я. Там немало чаевников. А как отсюда выйти-то?
Пойдем, провожу Ох и заставил ты меня задуматься
Я случайно.
Вот что-то не верится мне, что ты хоть что-то делаешь случайно, Охотник. Не похож ты на таких вот случайных людей.
Я просто был откровенным и прямым, ответил я, шагая за стариком. Это мало кому нравится. Особенно там, на нашей родной планете. Зато пронимает до печенок и иногда даже заставляет задуматься о своем будущем и не такой уж и далекой старости если рука не соскользнет до того, как успел задуматься.
Соскользнет куда?
На горлышко успокоительной пивной соски, рассмеялся я. А чего по пути из интересного покажете, Викентий? Могучую там техническую базу, например
Тут уж не обессудь, но поведу тебя боковым коридором. Хотя несколько помещений увидишь. И людишек наших тоже увидишь. Не завязывать же тебе глаза, как в фильмах
Не завязывайте, пожалуйста, попросил я. Не надо. Я любопытный.
Глава третья
Списки, сборы и прощальная речь. Начало долгого пути. Первые сложности и мрачные находки. Безумие за кокпитом. Темнота у входа в чужой дом
В запасах еды главное это сахар, хлеб, чайная заварка, соль, цитрамон, спички и патроны.
Эту тираду выдал седой как лунь радист абсолютно неопределяемого возраста, после чего проверил радиоточку, пересчитал для чего-то выходящие из главного корпуса провода и завалился на койку, мгновенно провалившись в сон.
Дело происходило за шесть часов до нашего отбытия, и его слова заставили меня все перепроверить заново. Надо сказать, что и без озвучивания необычного списка продовольствия, я озаботился всем, как я считал, необходимым для обеспечения нужд экспедиции. При этом нельзя было забывать о нуждах самого Бункера, поэтому я старался не наглеть, понимая, что стариковским организмам все это нужнее. Даже при обширных запасах Замка предполагаемых, ведь на тамошних складах я не бывал, «грабить» Бункер я не мог сразу по нескольким причинам. И одна из главных причин: если мы сгинем в дороге, то вместе с нами сгинут и все взятые с собой запасы, так никому и не пригодившись.
При этом я почти не брал в расчет вариант, где нам придется возвращаться с пустыми рюкзаками, умирая от голода и холода.
Почему?
Да потому что я не из числа сумасбродных героев, готовых идти до последнего без крайне веской причины. Грубо говоря, если у меня развалится обувь, то я не побегу по горящим углям к финишу. Я предпочту вернуться за новыми ботинками, после чего продумаю новую тактику, учту ошибки предыдущей попытки и только затем попробую еще раз. Именно поэтому в моих новеньких и еще пахнущих сваркой железных шкафах хватало свободного места, хотя они, конечно, не пустовали. По моим, уже не раз перепроверенным расчетам, мы были обеспечены всем необходимым. Но вот представившийся Касьяном Кондратовичем радист произнес свою тираду во время нашего рукопожатия, и я вдруг решил все перепроверить и кое-что подправить. Как говорят нынче переконфигурировать. И ведь именно слова Касьяна Кондратовича разбередили мое уже успокоившееся сердце. Сначала я не понял причину такого воздействия его слов, но пока раскручивал болты у первого НЗ-шкафчика, содержащего в себе всего понемногу, вдруг все осознал и громко рассмеялся, наполняя салон уже прогретого вездехода громким эхом.