Легко сказать трудно сделать.
Горные тропы тяжкое испытание даже для тех, кто хорошо их знает, а уж тем, кто ориентируется по наитию, и вовсе не стоит ждать ничего хорошего. До перевала, казалось, рукой было подать, но путь то завивался в петли, то поворачивал назад, а сойти с него Алар не решался. И так уже дважды пришлось звать спутника: один раз чтоб перебраться через широкую расселину, а другой чтобы посмотреть с высоты на окрестности. Алаойшу Та-ци, кем бы он ни был раньше, перевал показался знакомым видно, случалось путешествовать здесь раньше.
Через час пути Рейна заметила в стороне от тропы ключ, бьющий из-под камня. Какой-то добрый человек углубил ямку, в которую стекала вода, и выложил по дну гладкой речной галькой. Место было хорошее, доброе, отмеченное радостью многих путников и тихим спокойствием, и Алар решил остановиться ненадолго пополнить флягу и отдохнуть. От хлеба, преподнесённого Вердой на дорогу, оставалось ещё несколько ломтей, и этого хватило, чтобы утолить первый голод.
Вечером похлёбку можно сварить, рассудительно заметила Рейна, осмотрев припасы. Зерно есть, мясо сушёное есть, а травок в лесу наберём.
Ты в травах разбираешься? заинтересовался Алар. От его ломтя хлеба осталась одна корочка, сладкая-сладкая от мёда. Я, пожалуй, сразу так только дерево нум вспомню, да ещё дикий лут, он и у нас встречается.
Эстра осёкся. Случайные слова всколыхнули что-то в душе не воспоминание, но тень воспоминания. Пологий холм, жаркое летнее солнце, кисловатый вкус слабого вина и неловкие детские руки, раскапывающие рыхлую землю вокруг голубоватых, остро пахнущих стрелок пряной травы.
Лут ещё поди найди, он на припёке растёт, вздохнула Рейна, теребя край рукава. Ну, да у нас тут, почитай, каждый второй корешок съедобный, труднее отраву сыскать. Ой, ты тут посиди, а я кругом схожу накопаю!
Эстра усмехнулся Рейна собиралась отлучиться не только за корешками, но отпроситься почему-то стеснялась.
Ну беги. Только далеко не уходи может, ядовитых растений в Лоргинариуме и немного, зато хищников предостаточно.
В то время как Рейна бродила по окрестностям, Алар умылся, привёл себя в порядок и, раз уж осталось время, вырезал ножом несколько полос плотной коры. Собственной морт пока хватало только на самые-самые простые действия, но с каждым разом её оседало в крови всё больше. Теперь эстра мог сам, не прибегая к спутнику, зажечь сухую траву, залатать прореху на плаще или на рубахе. Вечером он хотел попробовать спаять края полос из коры, чтобы получился ковш или котёл: такая посудина, наполненная водой, вполне выдержала бы огонь для приготовления похлёбки этого должно было хватить.
После небольшого отдыха путники двинулись дальше. В узкую тропку вскоре влилась ещё одна, бегущая с юга, и идти стало удобнее. Кое-где у обрывов даже попадались вбитые в склон вешки с обозначением опасных мест. Розовато-прозрачное мельтешение морт на горизонте сменилось сперва облачной полосой, а затем чередой быстро приближающихся туч. Через два с половиной часа, задолго до вечера, Алар понял, что, если он не хочет намокнуть, искать ночлег надо прямо сейчас.
Тут где-то землянка должна быть, сказала Рейна, посмотрев на очередную вешку. Смотри, тут три камня подле неё сложены, как домик! Мне отец такую штуку в лесу показывал. Наши, из поселения, тоже на тропах пометки ставят, чтоб путникам легче было.
Землянка, говоришь, задумчиво пробормотал Алар, вглядываясь в быстро темнеющее небо и опасные сполохи вдалеке. Что ж, поищем. Я такого не помню, но тебе видней ты здесь выросла, ободрил он Рейну. Куда идти, по-твоему?
Не знаю, растерялась девочка. Я только знак вспомнила, а где землянка может быть кто её разберёт.
Алар огляделся, особенно пристально следя за морт. Плотнее всего она собиралась чуть вдали, там, где густо росли хвойники этакая небольшая рощица на пологом-пологом склоне.
Давай туда заглянем, предложил эстра, подмигнув Рейне. А ты смотри и запоминай морт частенько собирается вокруг человечьего жилья. А ещё вокруг тех мест, которых касались киморты.
Он оказался прав.
Вход в землянку нашли сразу, хотя трудно было назвать достойным жилищем десяток-другой брёвен, врытых в склон для укрепления стен и потолка. Над входом располагался навес из хвороста и дёрна, проросший травой насквозь. Зато внутри обнаружился выложенный камнями очаг и небольшой запас дров, сыроватых, но вполне пригодных для костра. Пока оставалось время до грозы, Алар наломал веток на лежанку и притащил из рощи две большие рогатины поставить крест-накрест на входе, от зверей. Умница Рейна тоже без дела не сидела принесла ещё хвороста про запас, так чтобы хватило на всю ночь.
А здесь места много, с приятным удивлением удостоверился Алар, осмотрев землянку повнимательней. Пожалуй, человек шесть разместятся.
А то и десять, поддакнула Рейна, отскабливая кисловато пахнущие клубеньки от земли. Если потеснее лягут. Так ты покажешь, как костёр делать?
Покажу, улыбнулся Алар.
Где-то вдалеке громыхнула гроза.
Конечно, с первого раза обуздать морт и заставить её делать то, что хочется, у Рейны не вышло.
Но Алар был терпелив так, словно где-то в крови таилось знание, как правильно объяснять и где ошибки могут поджидать молодого киморта. Решив не тратить время зря, он сперва смастерил котелок, поставил вариться похлёбку и только потом начал урок. Небо к тому времени так плотно обложило тучами, что стало темно, как ночью.
Нет, смотри сюда. И всё время помни, терпеливо повторял он. Манипуляции с морт это энергия, мысль и стремление. Представь, что сама по себе она текучая, словно вода. Своей силой ты сгоняешь её в одно место да, так, это ты уже умеешь Потом придаёшь ей твёрдость, вложив мысль. А стремление изменение формы. Вот представь, что ты это зима, которая сперва замораживает воду-морт, а потом стремлением вырезает изо льда что нужно. Поняла?
Поняла, сосредоточенно кивнула Рейна как и в первый, и во второй, и в десятый раз. Неудачи, похоже, не слишком её пугали.
Тогда смотри, что именно я делаю, чтобы вложить мысль. Эй, опять отвлеклась?
Рейна наморщила лоб и повернулась к входу, заложенному двумя рогатинами.
Идёт кто-то. Мне кажется, я голоса слышала.
Голоса? Алар встал, чувствуя, как тяжелеет звезда спутника над плечом. Так, урок закончен, Рейна. Надо гасить костёр. Жаль, что я не догадался завесить чем-нибудь вход в пещеру Впрочем, уже поздно об этом думать. С дороги вроде бы нас увидеть не должны.
Морт накрыла костёр плотным облаком; языки пламени затрепетали, прижимаясь к земле, а затем погасли совсем. Колючие лозы по обеим сторонам от входа поползли друг к другу, переплетаясь густо, как нити на ткацком станке. Алар машинально сжал кулаки, размазывая по ладони липкую, быстро сохнущую кровь. Горячая пульсация под ногтями постепенно унималась, и чувство, будто их кто-то медленно вытягивает щипцами, выцветало, отступая на второй план. Спутник бледной звездой вспорхнул за плечо, готовый, если понадобится, снова вырасти до громады, заслоняющей целый мир.
Однако Рейна ничего не заметила.
А если увидят, плохо будет? удивилась она. Пусть подходят, здесь места на всех хватит. Гроза скоро, как живого человека без крыши над головой оставить?
Что, хадаров тоже к очагу пригласим? шёпотом переспросил Алан. Вздыхаешь? Сначала узнаем, кого занесло в горы в такую непогоду, а потом думать будем, пускать или нет. Пойми, я теперь за тебя отвечаю как за собственную ученицу, пока до ближайшего цеха не доведу.
Он осёкся. Голоса послышались совсем близко или это ватная предгрозовая тишина сыграла дурную шутку, искажая впечатление. В тревожный говор вплетались и другие звуки: металлическое позвякивание, хруст веток под ногами, шорох осыпающихся камней, звериное фырканье, скрип Алар прикинул на слух, что в приближающемся караване должно быть не меньше десяти человек, два или три вьючных животных и нечто вроде телеги. Ни следа киморта или эстры; однако морт откликалась на что-то, и даже Рейна чувствовала перемены.
Сильнее чешется, пожаловалась она шёпотом. Как будто та пакость ближе стала.
Да уж, на «пакость» это похоже больше, чем на грозу, пробормотал Алар. Рейна, встань подальше от входа, вон к той стене. И молчи, говорить буду я. Надеюсь, не придётся.
Ой ли, усомнилась Рейна. Сюда ведь идут, верно, знают про землянку.
Сначала мужской гортанный голос прокричал что-то; наречие было Алару незнакомо, но он догадался, что каравану приказали сворачивать с тропы. Звуки стали громче, приблизились А потом что-то хрустнуло вдруг, и поднялся испуганный гомон, и сквозь него эстра с трудом различил надрывный, протяжный стон, какой, бывает, вырывается сквозь зубы от сильной боли. Кто-то запричитал, а совсем рядом со спрятанным входом послышались шаги. Не обнаружив землянку на привычном месте, неизвестный принялся тыкать в склон палкой, цедя сквозь зубы ругательства. Алар понял, что спрятаться не вышло, и громко произнёс на лорги:
Кто бы ты ни был, остановись и назови себя!
С той стороны произошла заминка. А потом тот же гортанный голос, что повелел свернуть с тропы, ответил:
Сперва ты назови своё имя, род и поселение!
У эстр нет ни имени, ни рода, ни дома, спокойно ответил Алар, надеясь, что Рейна промолчит. У нас есть только воля морт.
Он ожидал чего угодно новых вопросов, подозрений, угроз, но не счастливого смеха и возгласа:
Аю-Насмешник благословил нас встречей с тобой, эстра! Я, Тарри-Трещотка, за весь свой род прошу у тебя приюта. С нами раненая женщина.
Алар помедлил прежде, чем ответить.
Со мной киморт-дитя, ещё ничему не обученное, осторожно сказал он, надеясь, что этот Тарри поймёт правильно. В конце концов, почти каждый слышал в детстве сказки о детях-кимортах, которые от испуга или со злости могли натворить много злых чудес.
К счастью, Тарри понял.
Клянусь, мы не тронем её! Прошу не за себя, за сестру свою, она вот-вот на Дальний Путь ступит. Впусти!
Алар зажмурился, касаясь кончиками пальцев звезды спутника. Колючие лозы зашевелились снова, освобождая проход. Облако морт рассеялось, и дрова в очаге занялись сперва неохотно, но потом запылали так же ярко, как и перед появлением странников. Тарри молодой, смуглый, черноволосый, в алой рубахе заглянул в землянку, просиял счастливой улыбкой и побежал звать своих.
Кто это? успела полюбопытствовать Рейна, прячась за спиной у Алара. Страха в голосе девочки не было ни на гран наоборот, ожидание чуда и приключений. Почему они говорят так странно?
Эстра прислушался к шёпоту спутника.
Это кьярчи, бродяги. Говорят, в незапамятные времена они пришли с юга, но так и не нашли себе места по вкусу в срединных землях, вот и продолжили странствовать. Живут семьями или таборами по две-три семьи. Талантливых людей среди них много, но честных мало.
Рейна нахмурилась:
Они как хадары?
Нет, улыбнулся Алар. Кьярчи редко убивают. Но они почитают Аю-Насмешника, бога колдовства, лжи и жестокой шутки. Правда, он ещё покровительствует художникам, певцам, сказителям и прочим искусникам, но и за красивый обман может наградить последователей удачей.
А какого бога почитаешь ты? спросила вдруг девочка и смутилась. За этим стояло что-то очень личное, но у Алара не было времени расспрашивать.
Я следую воле морт, ответил он без улыбки. Как и ты. Поймёшь позже, а пока не думай об этом.
Тарри-Трещотка вернулся, и не один. Двое мужчин внесли в землянку носилки, на которых лежала бледная в прозелень девица тоже черноволосая, с резкими скулами и горбинкой на носу. Следом вошли три женщины, одна из которых была уже высохшей и выцветшей от старости, а другая могла бы приходиться Тарри матерью. Снаружи кто-то стреноживал вьючных животных, кто-то разгружал телегу ещё человека четыре, судя по репликам. Алар хмурился, понимая, что на всех в землянке места не хватит.
Мужчины будут в телеге спать, у нас полог есть, словно отвечая на его мысли, сказал Тарри. Ну как, поможешь нам, эстра? У нас есть чем отплатить, не бойся, не обманем.
А ну цыц, вперёд старших не лезь! Воистину Трещотка, язык твой не укротить, прикрикнул на него один из мужчин тот, у кого в бороде уже появились седые волоски. Я Ромар. Со мной будешь говорить, эстра. Возьмёшься лечить нашу женщину?
Алар сел рядом с носилками, принюхиваясь. Пахло не только кровью и кислым потом, но и ещё чем-то резким, неприятным На раненой явно были следы прикосновения испорченной, дурной морт. Рейна, тоже почуяв что-то, поёжилась.
Как её зовут? Кто она вам по крови? наконец решился он и начал задавать обычные вопросы. Как, когда и кем она была ранена?
Ромар с облегчением выдохнул, понимая, что теперь эстра не откажется от лечения.
Тайра Леворукая, дочь моей сестры, произнёс он быстро. Она родилась в одну ночь с Тарри.
Достаточно. Значит, он ей самый близкий родич? подытожил Алар. Хорошо, пусть тогда остаётся в землянке, он-то мне и расскажет подробности. Остальным выйти, всем, кроме матери. Мне нужна вода, чистые тряпки Лекарства у вас есть?
Травы мы всегда с собой возим. Каких надо?
Нет, я не о травах говорю, Ромар, вздохнул Алар и откинул покрывало. Женщина на носилках застонала. Нормальные лекарства, из аптеки. Обеззараживающие, сбивающие жар?
Нету, откуда их взять, ворчливо отозвался предводитель кьярчи.
Плохо, подытожил эстра. Ступайте, Ромар. Придётся кипятить воду. Много воды
Гроза громыхнула прямо над головой.
Отправив Рейну в дальний угол землянки, к матери Тайры, успокаивать бедную женщину, не мешаясь при этом ни у кого под ногами, Алар наконец приступил к осмотру. С внутренней стороны всё покрывало испятнали тёмно-красные отметины, но самое страшное заключалось не в этом. Нижняя часть туловища раненой была чудовищно раздута; пояс кьярчи успели разрезать, но сами брючины нет, и теперь швы впивались в посиневшую кожу. Чуть выше колена кровь пропитывала ткань так сильно, что становилась похожа на запёкшуюся корочку на окороке.
Тарри, установив котелок с водой над очагом, плюхнулся рядом с эстрой на колени и затараторил:
Мы вышли к перевалу, добрались до середины, остановились на ночлег, а там есть одно хорошее место, большая пещера, хоть и открытая всем ветрам, но зато от зверья отгородиться легко развёл у входа костёр, и по сторонам можно не смотреть. И я в тот день шёл замыкающим, а Тайра первой, и она забежала вперёд, чтоб узнать, не занята ли пещера, и вдруг закричала. Ромар оставил повозку на нашу вайну, ну, на знахарку, старшую в роду, а сам с мужчинами побежал на крик. Тайра выбралась из пещеры и свалилась замертво, и нога у неё была рассечена, как острым клинком, но я клянусь благосклонностью Аю-Насмешника, что это сделал не человек! Я видел огромную змею из стекла, которая уползала из пещеры!
Кто-то ещё её видел? спросил Алар, формируя из морт тонкое лезвие и заводя его под ткань. Срезать брюки обычным кинжалом, не потревожив рану, было уже невозможно.
Никто не видел, замотал головой Тарри, сам такой же бледный, как и его сестра. Только вайна говорит, что слышала свист, от которого спину аж защекотало.
Приведёшь мне потом вайну, я с ней поговорю, деловито распорядился Алар. Куда! Потом, я сказал, потом.
Эстра повёл лезвием из морт, вскрывая одновременно обе брючины сверху донизу. Тайра глухо застонала, выгнулась, заскребла ногтями по носилкам пришлось позвать её мать, чтоб держала за плечи.
Рана, не прикрытая тканью, отчего-то выглядела менее жутко. Наверно, потому что уже не была похожа даже на исковерканную человеческую плоть синеватые мраморные разводы по натянутой туго, как на барабане, коже, жёлтая густая пена вдоль всего разреза, сеточка лопнувших капилляров в нижней части живота, там, где кончалась зона поражения Если бы не кисловато-железистый запах нечистой крови, то это выглядело бы в точности как лопнувший от перезрелости фрукт.