Кто-нибудь, отчётливо произнёс эстра в полной тишине. Перевяжите мне руку и принесите воды. Хочу пить.
Сперва все стояли, не шевелясь, будто каждый думал, что на просьбу откликнется другой. А потом разом начали суетиться, как муравьи в разворошённой куче. Кто-то побежал к дому, кто-то начал собирать брошенные факелы, пока не случился пожар. На плечи эстре лёг тяжёлый плащ из небелёной шерсти, женский, судя по вышивке.
А теперь-то что делать, эстра?
Огита? обернулся он на знакомый голос. Стражница стояла рядом, уперев руки в бока. Спасибо за плащ. Уже выяснили, откуда мертвоходец проник?
Она хмуро свела брови, и морщины на лбу обозначились резче.
И выяснять нечего. Это мать Гааны была. Второго дня отошла, к завтрашнему рассвету воссожение готовили. Все обряды провели, как надо И откуда что взялось? Гнили на тех домах отродясь не было. Ветром, что ли, занесло?
Эстра сощурился, глядя на тугую спираль морт, закручивающуюся совсем близко, шагах в двухстах.
Ветром разве что дым занесёт Так чего у меня поселяне просить хотели, Огита? От мертвоходцев избавить? Навсегда не выйдет. Они являются по воле морт и по воле её исчезают.
Так хоть скажи, чего морт сейчас хочет! Поселение наше извести, что ли? в сердцах рявкнула Огита и сама испугалась. Низко склонила голову, повинилась скороговоркой: Не держи зла, странник, все на одном колесе судьбы вертимся
Оставь, поморщился эстра. Не время. Я могу найти причину, из-за которой вас беспокоят мертвоходцы. Но это будет иметь свою цену. Высокую цену.
Огита побледнела. Поселяне, собиравшие кругом догоревшие факелы и потраченные гнилью жерди, которыми удерживали чудовище, нет-нет да и оглядывались на эстру. Двое мальчишек, явно братья с небольшой разницей в возрасте, и вовсе слушали разговор, не таясь.
Вы отдадите мне то, о чём я попрошу, спокойно произнес эстра. Тугая спираль морт сместилась к югу и медленно поплыла в сторону раймовых садов. Чем бы это ни оказалось. И позволите мне уйти. Если вы откажетесь сейчас, то я возьму за изгнание мертвоходца плату одеждой и едой, а затем покину ваше поселение, не дожидаясь утра.
Один из мужчин замер и выронил охапку факелов, но, кажется, даже не заметил этого. Эстра незаметно окинул его взглядом. Обычный северянин, зеленоглазый и светловолосый, только по рукавам вились традиционные узоры пустынной трёхцветной вышивки.
Надо подумать. Огита отступила на шаг. Плата и впрямь большая. Созовём сходку, вместе обдумаем, тогда и тебе скажем.
Думайте до вечера, разрешил эстра. Если решите принять условия, то принесите тогда мне список кто в дом Гааны входил за последние два дня. Особо отметьте тех, кто хотел войти, но его не пустили. Про каждого напишите, кто его мать с отцом.
Список? удивилась Огита. Что ж, если сходка решит будет тебе список. Грамотных у нас хватает, почитай, каждый четвёртый. Сама и напишу, коли надо будет. А ты до тех пор где будешь, странник?
Пока что у Игима в доме, ответил эстра, поднимаясь на ноги и отряхивая одежду от грязи. Если кто-то со мной наедине поговорить захочет, пусть туда идёт. Спасибо за плащ, Огита.
Возьми себе, качнула она головой. Кабы не ты, кто знает, скольких бы сейчас гнилью зацепило. А с домом-то Гааны что делать? Мы уж посмотрели, там вся комната, где мать-покойница лежала, сплошь в черноте.
Что обычно, пожал плечами эстра. Жечь.
Тут наконец вернулась девчонка, убегавшая за питьём, и принесла чашу с подогретой водой. В ней плавали жёлтые лепестки раймы, источавшие слабый медовый аромат. Эстра прислонил посох к деревцу и залпом выпил воду, из-под опущенных ресниц поглядывая на поселян.
Мужчина с южной вышивкой на одежде уже исчез сбежал, пока Огита говорила про сходку. Факелы он так и не собрал.
Чашу эстра вернул девчонке.
Спасибо, милая. Как твоё имя?
Верда, опустила она глаза и вспыхнула. Эстра улыбнулся красавица; пышная русая коса с отливом в рыжий, ровная светлая кожа, тонкий стан Я Огиты и Рилама дочь.
Отведёшь меня к Игиму? спросил эстра. Что-то я дорогу потерял.
Отведу! обрадовалась девчонка и засмущалась от своей радости ещё больше. Здесь через сад срезать можно.
Да мне бы лучше кругом, по дороге, усмехнулся эстра и напоказ пошевелил пальцами босой ноги. И так рассадил уже ступню, промыть и перевязать бы, пока заразы не нахватал.
Ох, так иди к нам! Я и промою, и перевяжу, и с жаром предложила она и осеклась. Ты не подумай, что мне надо чего. Интересно просто. Я-то эстру в первый раз вижу, совсем тихо созналась.
Он засмеялся:
Тогда мы с тобой похожи. Для меня тоже многое как впервые.
Оказалось, что жила Верда близко. Это через ограду её двора пришлось перелезть, когда понадобилось срезать путь. Дом был хоть и большим, но не так богато обставленным, как у Игима. Никаких ковров и мозаики, зато ставни резные, печь расписанная, и видно, что многое сделано своими руками, а не куплено в городе по случаю. Девчонка сразу метнулась в хозяйственный угол, принесла таз, деловито опрокинула туда ведро воды, достала из шкатулки огонь-камень и бросила на дно. Пока вода грелась, Верда сбегала за мазью и тканью для перевязки.
Присядь на лавку, приказала строго. Сейчас я поближе таз подвину, и лечить тебя будем.
Эстру смех разобрал от этой серьёзности, но пришлось послушаться.
Смотрю, ты в доме за хозяйку?
Давно уже, гордо ответила девчонка. Как сестёр замуж выдали, я главная стала. Мне пятнадцатый год идёт, но мать говорит, что замуж рано. А я бы пошла! Илга, старшая наша, за городского вышла, и теперь живёт далеко. Но такие гостинцы шлёт! А у нас тут лес и лес кругом, вздохнула она с сожалением. Матери-то с отцом хорошо, они охотиться любят. Бывало, на три-четыре дня в лес уходят. А я урок свой по саду сделаю, ну, жуков там оберу или порыхлю, где главный садовник скажет, потом дома приберусь, еду приготовлю, в огороде похозяйствую. А дальше что?
С подружками поиграть или с поклонниками? предположил эстра, поддразнивая девчонку, но она помрачнела, точно шутка попала аккурат по больному месту.
А что с ними играть? Верда с натугой подвинула таз и быстро, чтоб не обжечься, вытащила огонь-камень. На воздухе он тут же потемнел и остыл. Скучно. Я лучше книгу почитаю, меня Огита научила. У нас целых три книги есть, а одна даже с картинками.
«Врёшь ведь, подумал эстра. Не скучно тебе. Боишься кого-то Знать бы кого».
Книжки дело хорошее. Если любишь читать, то тебе действительно в город прямая дорога. Станешь женой писаря сто книжек прочитаешь, а то и больше, улыбнулся он. Что, можно ли теперь ноги в таз опускать?
Опускай, разрешила Верда. Вода нагрелась.
Уже сам чувствую, как нагрелась ох Порез на ступне защипало. А огонь-камень у тебя откуда? Мастер сделал?
Заправив косу за воротник, чтоб не свешивалась в таз, девчонка села на пол и принялась осторожно обмывать ноги эстры сперва здоровую, потом раненую.
От старого ещё. Он тогда всем сделал по камню, в каждый дом. Читать многих учил, за так, мать мою, например, Верда вздохнула. Жаль, что он ушёл.
Ушёл? насторожился эстра. Что-то в словах девчонки вызывало тревогу, смутное напоминание о неприятном событии. Как это ушёл? Разве не умер?
Игим говорит, что умер, ответила Верда, не поднимая взгляда. Руки её под водой замерли. Что, мол, зверь его загрыз в лесу. Но люди шепчутся, что старый мастер ушёл в тот день с полной котомкой, будто собирался идти в город, а у ворот попрощался со стражниками, как в последний раз. Я это знаю, потому что тогда мой отец, Рилам, на вышке сидел. Он мне и рассказал.
Понимаю. А часто ли сменяются часовые? спросил эстра. Что-то не давало ему покоя, словно жужжала надоедливая муха над головой не отмахнёшься, не прогонишь. Ограда оградой, но всё же поселение нужно охранять не только от мертвоходцев. А люди чего только не придумают, чтобы богатому соседу досадить, уж ограду-то наверняка перескочить смогут. Не такая она и высокая можно, к примеру, стремянку принести.
Люди? Верда задумалась. Нет, людей мы не боимся. Конечно, сады любой пожечь может, для этого и через забор лезть не надо. Ну да кому польза с того будет? Вон, мама рассказывала, что только раз на её памяти всем поселением пришлось обороняться от хадаров.
Хадаров?
От лихих людей из леса. В хадары обычно погорельцы из заразных поселений идут, когда денег на киморта нет, и дома приходится жечь.
Ах, так это разбойники просто, кивнул эстра. Девочка принялась осторожно вытирать его ступни мягкой тканью, стараясь не задевать рану. Значит, хадары на вас не зарятся А скажи, Верда, ограда четыре года назад появилась, я запомнил правильно?
Да.
Она отвинтила крышку с банки, и в нос ударил резкий, терпкий запах мази, немного похожий на загнившую траву. У эстры сами собой поджались пальцы на ногах, как будто тело знало сейчас произойдет что-то неприятное.
Мертвоходцы намного раньше появились?
Да они всегда были, только не так много, сказала Верда и, щедро зачерпнув лекарство пальцем, смазала рану. Эстра выдохнул прерывисто сначала защипало так, что казалось, будто кожа плавится, но постепенно жжение превратилось в лёгкий холодок, от которого ступня онемела. А если подумать Лет семь назад полезли из леса, точно их кто-то на веревочке тянул.
От этих слов у эстры в груди появился тугой комок. Чувство неправильности, искусственности стало невыносимым. Лиловатый дым морт, такой густой, что его можно было ощутить за целый день пути; ворота, вроде бы работающие на мирците, и смертельно опасная ограда; старый мастер, который то ли умер, то ли просто ушёл, и Игим, знающий об эстрах и кимортах слишком много; наконец, завистливые шепотки бесстыдных девиц и загадочная Миргита
«у Миргиты не такой был»
Это ведь о нём говорили, о страннике-эстре, его между собой делили младшие дочери Игима.
«Куда же тогда делась старшая?»
Спасибо, Верда, вслух произнес эстра, когда девчонка как следует перевязала его ногу. Вот ты меня выручила! Скажи ещё напоследок не для дела, а любопытства ради. Кто такая Миргита?
Игима старшая дочь. Такая красавица, завистливо вздохнула Верда и потеребила косу. Её муж врачевателя сын.
Эстра засмеялся:
Вот уж не подумал бы, что Игима уже впору дедом звать. Или ещё не впору?
Верда хихикнула в ладошку:
Впору. Да не просто дедом, а трижды дедом у Миргиты дочка и два сына.
Взрослые?
Дочке уже двенадцатый год идёт, а мальчишки малявочки, позапрошлой весной родились.
Подозрение, побудившее затребовать дорогую плату за услугу, окрепло и стало уверенностью.
«Теперь нужно только обойти поселение и взглянуть на потоки морт, чтоб окончательно убедиться. И заранее собрать котомку, подумал эстра. Кто знает может, и убегать придётся».
Вот и славно. Ну, что ж, благодарю тебя, Верда. А не хочешь ли со мной погулять по округе? Заодно и подскажешь, кто где живёт.
Хочу! горячо согласилась девчонка и от полноты чувств едва не расплескала воду из таза. Ой, погодите только, я уберу тут всё, быстро-быстро! А ты будешь гнездо мертвоходцев искать, да?
Не гнездо, покачал головой эстра. Источник. Но сперва мы вернёмся в дом к мастеру. Не бродить же мне до вечера в одной нижней рубахе?
Щеки у Верды вспыхнули.
У Игима пришлось задержаться. Оказалось, что накидку эстры девушки зачем-то утащили стирать, верхнюю рубаху тоже, сандалии из тонкой кожи на толстой подошве из коры дерева хан отдавать и вовсе отказались якобы от долгой ходьбы по лесу ремешки изорвались и пришли в негодность. Сам эстра не помнил, чтобы такое было, но спорить не стал и позволил обрядить себя в шерстяные штаны с курткой, по северному обычаю, и в высокие сапоги. Лукавые сестры, хихикая, шнуровали одежду, переглядываясь, и так и норовили коснуться рукой будто бы невзначай его ключиц или бедра Он чувствовал себя дорогой куклой, которую отдали на потеху избалованным детям.
Вот и всё, опустила взгляд старшая сестра и толкнула в бок младшую, чтоб и та поклонилась. Осталось только волосы в косу заплести. Помочь тебе, странник? и она протянула руку, словно хотела то ли погладить его по щеке, то ли обнять.
Эстра усмехнулся.
«Не ждёте отказа, верно?»
Не нужно. Верда, ну-ка дай нож, обернулся он к девчонке, хмуро поджидающей его у порога. Та встрепенулась, полезла за пояс и достала костяное лезвие на деревянной ручке таким лечебные травы срезают. О, хорошо, острый! Подойдёт.
И, скрутив волосы в жгут, эстра обрезал их одним движением. В глазах старшей сестры появилась злая обида но лишь на мгновение.
Что же ты так, странник, грустно улыбнулась девица. Такую красоту испортил. Сказал бы мы бы тебя лучше постригли.
«Поиграли бы вдоволь», поправил про себя эстра.
Не до того, времени мало, а дел много, сказал он вслух и, скомкав волосы, оглянулся на очаг. Жар шёл, но огня не было; эстра быстро положил волосяной жгут на рдеющие угли и прикрыл заслонку. Вспыхнуло пламя, горько потянуло палёным. Вот, теперь гораздо удобнее. Пойдём, Верда, покажешь мне поселение, как обещала.
Поздней весной в северных землях день долгий. Слушая вполуха сбивчивый рассказ девчонки, эстра размышлял о том, что случилось с тех пор, как он пробудился в лесу, без памяти и цели, без чувств и желаний. Кажется, прошло совсем немного времени, но в скудной почве его души укоренились первые ростки чего-то настоящего предпочтений и неприязни, стремлений и страха. И чем дальше, тем их становилось больше.
а здесь главный садовник живёт.
Эстра сощурился и посмотрел, куда указывала Верда. Сам дом не сильно отличался от других в поселении аккуратный, в два этажа, с обширным подворьем. Облака морт текли над ним, не касаясь.
«Не здесь», подумал эстра и прикрыл глаза.
Цветущая райма пахла нестерпимо сладко.
Постепенно небо темнело на востоке, а на западе пылало, как раскалённый кузнечный горн. Алый, оранжевый, бело-золотой Ручейки морт вспухали напряжёнными венами и тянулись к окраинам поселения, расходясь от невидимого центра, который эстра видел даже сквозь сомкнутые веки.
А это чей дом, Верда?
Врачевателя. Он в саду земляные орехи растит вкусные! Правда, они не скоро поспеют, к осени.
Напоследок, уже в сумерках, эстра прогулялся до ворот. Касаться их не стал, но взглянул повнимательнее на ёмкости с мирцитом.
Так и знал, пробормотал эстра, машинально поднимая ворот куртки к вечеру стало прохладно. Так и знал, что его слишком мало.
Что ты говоришь? встрепенулась Верда, и глаза у неё испуганно заблестели. Чего мало? Это плохо? Так ты сыскал свой источник, от которого мертвоходцы питаются, или нет?
Эстра сощурился, глядя, как бледно-лиловый туман морт льнет к сосудам с мирцитом.
Сыскал. Осталось узнать, как его зовут.
Кого? непонятливо насупилась Верда.
Отвечать эстра не стал.
У дома Игима уже собралась целая толпа. Большей частью те, кто не побоялся дать отпор мертвоходцу. Огита, потрясая свитком, до хрипоты спорила с тем самым испуганным северянином, зеленоглазым и светловолосым, у которого рубаха была вышита такими же узорами, как у жителей пустыни. Мастер Игим сидел на пороге дома, раскурив длинную трубку, и безмолвно наблюдал за всеми издали. Рядом с ним сидела и грызла хрустящий хлебец девчушка в красном сарафане и меховой курточке.
О чем спорите, добрые люди? громко спросил эстра, подойдя ближе. Толпа расступилась, пропуская его.
О списке, подбоченилась Огита. Я говорю, что надо Рейну вписать, а Монор что она, мол, весь день дома просидела и никак в дом Гааны попасть не могла. А меня глаза обманывают, что ли? Наши-то дома рядышком стоят, со двора всё видно.
Ну-ка, дайте взглянуть на список. Это те, кто в дом заходил, с родителями? спросил эстра, забирая свиток. Писали на нём углём, видно, чтобы потом оттереть и заново использовать, поэтому слова были неразборчивые. Да отойдите, свет загораживаете А Рейна, которую вписывать не надо, кто такая будет?