Она сама сообразила, что сказала не то, но было уже поздно.
Очень удобно, пугающе задумчивым голосом протянул Сидше. Вы искушаете меня, Фогарта, а ведь я человек слабый. Знаете, как говорят на юге? Молчаливость сестра ума и мать долгой жизни.
Фог бросило в холод. Ощущение беспомощности, подспудно дремлющее в груди, ожило, и сердце стало биться гулко и болезненно.
«Я справлюсь?»
Как совладать с порогом морт, как вернуть память Алаойшу, если даже капитан-контрабандист вертит ею как пожелает, безо всяких зелий легко заставляя говорить то, о чём она хотела умолчать?
«Не могу не справиться».
Вы что-то побледнели.
А вам весело.
Вы спрашиваете?
Нет.
Чудесно, коротко хохотнул он и слегка подтолкнул её вперёд. Прошу. Располагайтесь, где и как вам угодно.
В каюте Фог сразу отошла в сторону, присела на свой сундук, по-мужски подогнув под себя ноги, и только потом огляделась. Жилище Сидше было на удивление скромным для удачливого контрабандиста ни украшений, ни трофеев; по стенам тонкие тёмно-синие гобелены с серым орнаментом, едва прикрывающие обшивку, на полу в три слоя ковры с коротким ворсом. К одной из стен крепился винтами ящик, с потолка свисал дешёвый шар-светлячок с мирцитовой капсулой, иллюминатор наполовину прикрывала шторка, а ложе представляло собой два тонких одеяла и продолговатый валик-подголовник.
Что у вас в сундуке, Фогарта?
А что у вас вон в том ящике?
Разные бумаги, ничуть не смутился Сидше и уселся на пол напротив неё, глядя снизу вверх. Фог только сейчас заметила, что глаза у него слегка подведены по верхнему веку. Одежда. Книги. Чуть-чуть того, чуть-чуть этого.
Разные механизмы, тщательно подражая его тону, ответила Фог. Одежда. Специи. Набор для умывания Чуть-чуть того, чуть-чуть этого.
Набор для побега, для путешествия или для поисков?
Для поисков.
Человека или вещи?
Капитан был мягок, но настойчив, как морской прибой, обтачивающий даже гранитные скалы.
Человека, осторожно сказала Фог. Больше не спрашивайте, хорошо?
Сидше улыбнулся и в который раз за вечер пригладил волосы.
Пока не буду. К слову, искать его вы собираетесь случайно не на Кашимском невольничьем рынке?
Фогарта нахмурилась, вспоминая карту. Оазис, упомянутый капитаном, находился к юго-западу от Шуду, в глубине пустыни, а город Дабур строго к западу, ближе к горной гряде. Могли ли эстру, оказавшегося сразу после сброса в Земле злых чудес, схватить работорговцы? В Ишмирате или Лоргинариуме это даже звучало немыслимо, но после того, как Сидше рассказал о торговле «юными красавицами» из кимортов, она ни в чём не была уверена.
Сердце точно ледяная рука стиснула. Фог зажмурилась и потрясла головой, отгоняя ненужные мысли.
«Нельзя бояться. Главное очертить круг поисков, а уже там можно расспросить людей об эстре-бродяге. Алаойш не из тех, кто проходит, не оставив следов. Его будут помнить долго».
Нет. Не там. А зачем вам лететь в Кашим?
За прилавком присмотреть, а то что-то мне письма управителя не нравятся, недобро усмехнулся Сидше. Люди от денег портятся. Не глядите так сердито, красавица, в Кашиме не только рабами торгуют. Туда всё редкое, всё запретное везут. Не желаете взглянуть одним глазком?
Не желаю, терпеливо улыбнулась Фог. Она уже начала привыкать к лукавым манерам капитана; это немного походило на ученичество у Алаойша. Только теперь вместо хитрых, постоянно удивляющих трюков с морт были слова. Я тороплюсь.
Сильно?
На дирижабле успею.
Ой-ой, не загадывайте, нарочито серьёзно покачал головой Сидше. Лучше скажите, вам цукатов довольно было? Или не откажетесь разделить со мною трапезу, а потом скоротать время скажем, за игрой в на-джи?
Поужинать я не против, честно созналась Фог. Но потом хотела бы почитать кое-какие записи. Мне нужно для дела.
Ну что ж, сыграть и в другой раз можно, пожал плечами Сидше, ничуть не огорчаясь. Пойду принесу что-нибудь. А вы бы спустились пока на ковёр, красавица. Или брезгуете рядом со мною сидеть?
Фог глубоко вздохнула, понимая, что её цепляют на крючок, как ту рыбку, но всё равно слезла с надёжного сундука.
Ковры у Сидше оказались очень мягкими.
За ужином приходилось следить за каждым словом и действием. Вспомнив, как с помощью морт распознавать состав незнакомых препаратов, Фог сперва тщательно изучила жаркое, затем тонкие чёрствые лепёшки, крупно нарезанную ригму и травяной настой в чайнике. Оказалось, что два куска мяса из тех, что лежали ближе к её краю блюда, и часть фруктов были напитаны незнакомыми снадобьями. В первом случае Фогарта с горем пополам распознала снотворное, рискнув и капнув немного мясного сока на язык. А вот отраву в ригме, как ни терзала тонкие ломтики силой морт, не определила.
Сидше довольно жмурился и улыбался, неторопливо кроша лепёшку.
Что там? наконец сдалась Фогарта, чувствуя себя зверюшкой в балагане.
Любовное зелье, пробуждающее страсть, с удовольствием пояснил Сидше. Не сильное. Но действует забавно.
А в мясе снотворное.
Рассказать, какое именно?
В редких снадобьях он разбирался, как оказалось, не хуже Алаойша. А то и лучше если учесть, что над морт власти не имел, зато мог различать тончайшие оттенки вкуса и запаха, помнил, какие яды темнеют от солёной воды, какие шипят от вина, какие можно вывести без вреда для тела и через час, а какие лучше и не нюхать Фог слушала как заворожённая и думать забыла о том, чтобы почитать перед сном записи об эхе Миштар.
Потом Сидше отвёл её в умывальную комнату и отправился в обход по дирижаблю. Наскоро ополоснув лицо и руки, Фогарта вернулась в каюту. Веки смыкались сами по себе; капитан же не сказал ни слова о том, когда вернётся. Засыпать же на ковре в углу после будоражащего воображение ужина не хотелось совершенно.
Да уж, пробормотала она, раскрывая сундук. Правда, что ли, на потолке себе постелить?
В багаже отыскался и утеплённый плащ, который сошёл за одеяло, и запасная хиста, чтоб свернуть её и положить под голову.
Приспособить механизм прилипания «неподъёмного» сундука к полу для сна на потолке оказалось минутным делом. Поворочавшись немного, Фогарта убедилась, что морт держит крепко и ночью на капитана не свалится ничего и никто и только тогда укрылась с головой. Неяркое сияние от шарика-светлячка спать не мешало, а тихий, едва различимый гул, исходящий от дирижабля, ещё и убаюкивал.
Что именно Сидше подумал о дремлющей на потолке гостье, Фог так и не узнала.
Но снился ей почему-то мягкий, искренний смех.
«Затея с камнем памяти неудачна, стоит уже это признать.
Полтора года ушло у меня на то, чтобы создать бледное подобие сего легендарного предмета, но он совершенно бесполезен. Вновь приживлённые воспоминания вызывают у эстры не больше чувств, чем у любого другого чужака. Даже я, кажется, чувствую к дочери Д. больше любви и сострадания, чем он сам.
Не понимаю, говорит Д., почему я должен быть рядом с нею. Разве она не может заработать себе на хлеб? Я хочу странствовать, не держи меня.
Я спрашиваю: ты помнишь её?
Д. отвечает: да, и что с того?
Что сказать ему на это, я не знаю и не могу удерживать его боле.
Он сказал, что уйдёт через три дня, и оставил камень на столе в лаборатории. Может, что-то не так с расчётами и воспоминания недостаточно живые, но, сдается мне, дело не в этом. Сама по себе память картина, вырванный из книги лист. Если задуматься, то заключение в камень воспоминаний ничем не отличается от подробных дневников. Да и я, читая среди ученических тетрадей заметки на полях о своей любви к Н., уже не чувствую того жаркого томления Желания истёрлись о время и превратились в выцветшие буквы.
Или то перемены во мне?
А как сильно эстра отличается от киморта, которым был? Так же, как я теперь от того неискушённого ребёнка, жившего почти триста лет назад? Или ещё сильнее?
Право, я впадаю в отчаяние и всё больше думаю о том, что эта ноша непосильна.
Д., уходя, обнял меня и сказал, что, когда настанет мой срок, мне тоже станет всё равно»
Фог захлопнула тетрадь, чувствуя, что щёки уже мокры от слёз.
Чем занимается красавица? вкрадчиво поинтересовался Сидше, не отвлекаясь от кипы бумаг на низком столике.
Перевожу с мёртвого языка. Один из северных диалектов, лоргин, украдкой вытерла она лицо краем хисты. Ничего важного, просто упражнение.
Ах, понимаю, со скучающей интонацией ответил он. Ну, если ничего важного, не согласитесь ли вы прогуляться немного и познакомиться с нашим мастером?
У вас и мастер есть? удивилась Фог и тихо шмыгнула носом.
Возвращаться к дневникам Миштар Миштара? пока не хотелось.
Есть. Скверный, правда, да тут уж выбирать не приходится на какого денег хватило, такого и купил, пожал плечами Сидше. Он мне вчера сказал, что дирижабль что-то дрожать стал, да и я сам чувствую. Тут надо, по уму, приземляться и смотреть, где неполадки, но время терять не хочется. Остановка у нас завтра будет, а сейчас бы хоть издалека взглянуть
Вы желаете, чтобы я проверила исправность систем дирижабля? в лоб спросила Фогарта. Проходимость каналов, цельность капсул, погрешность утечки морт?
Киморту виднее, что проверять, улыбнулся в рукав Сидше.
Я посмотрю, со вздохом согласилась Фог.
Перейти из жилого отсека гондолы в технический можно было только по шаткой трубе, рассчитанной то ли на горбуна, то ли на карлика. Вибрация здесь чувствовалась отчётливей. Тонкие стенки слабо защищали от холода, и Фог куталась в хисту, остро жалея, что не догадалась накинуть сверху что-нибудь потеплее.
Она только выглядит ненадёжной, заметил Сидше, постучав по стенке пальцами. Но и обручи, и поперечные полосы из металла, и обшивка всё очень прочное.
Я же говорила, что не боюсь!
А разве я спрашивал об этом?
Фог не увидела по голосу угадала улыбку и залилась румянцем.
А давно проводили полный осмотр дирижабля? громко спросила она, чтобы замять неловкость.
У кимортов ни разу. А вольный мастер мою «Штерру» обследовал Сидше задумался, пожалуй, два с половиной года назад уже.
«Плохо», подумала Фог, а вслух продолжила:
А капсулы целиком уже заменяли или только подзаряжали?
Не меняли, покачал он головой. А следовало бы?
Пока не знаю, созналась Фог. Посмотреть надо. Если оболочку для капсулы делают из плохого сплава, то морт со временем начинает подтекать. А если утечки есть, то и баланс нарушается. Значит, и дрожь может появиться. А долго вы на «Штерре» летаете? Давно её собрали?
Двадцать два года уже. Считай, с первого большого дела и купил. В долги тогда влез ой, вспомнить страшно, засмеялся Сидше и, прокрутив рычаг, распахнул люк: Прошу, красавица. Ступайте первой.
В техническом отсеке оказалось ненамного теплее, чем в трубе-переходе.
Обогрева здесь нет?
Он тут без надобности зачем из капсул энергию зря оттягивать? Машинам холод на пользу, а мастер с техником и приодеться могут.
Полное отсутствие обогрева на другой половине гондолы показалось Фог странным. Обычно приборы, основанные на силе морт, строились по принципу строгой симметрии. Чтоб в одной части капсул было ровно столько же, сколько и в другой, и чтоб работали они от одного двигателя. Отступление от схемы грозило разными бедами от нарушения баланса и до возникновения резонанса, когда мирцитовые «жилы» просто-напросто разрывало от перепадов энергии.
Вот мы и на месте, вкрадчиво произнёс тем временем Сидше. Госпожа Фогарта, это наш мастер, Калум. К сожалению, он нем какие-то изверги вырезали ему на базаре язык перед продажей. Наверно, не стерпели потока хулы, ведь Калум у нас человек горячего нрава. Правда ведь? засмеялся он, похлопав мастера по плечу.
Калум оказался настоящим южным великаном.
Кожа его была цвета жжёного сахара. Худой и немного сутулый, он возвышался бы над любой толпой на целых две головы. Мышцы словно иссушило дыхание пустыни, и они даже на вид стали жёсткими и прочными, как шёлковые жгуты. На правой руке у Калума не хватало безымянного пальца. На левой мизинца. Проследив за взглядом Фогарты, Сидше охотно пояснил:
Говорят, золотые кольца не снимались, вот ему пальцы перед торгами и укоротили. Зря, конечно, жадность не одного торговца сгубила. Руки мастера главное его достояние после головы.
«Значит, его не продать хотели, а погубить. Мстили?» подумала Фог, но вслух спросить не отважилась тёмно-карие глаза у Калума и без того пылали, как уголья. Вместо этого она отвесила глубокий, почтительный поклон:
Рада знакомству с вами, мастер Калум. Я киморт, путешествую к югу, осторожно представилась она, не называя имени. Капитан Сидше сказал, что в благодарность за его чуть не сказала «услуги», но вовремя поправилась: за его доброту я могла бы осмотреть двигатель, проводящие жилы и капсулы. С вашего позволения, разумеется, мастер.
Взгляд Калума немного смягчился. Дождавшись разрешающего кивка Сидше, мастер повёл Фог к двигателю. Сам капитан за ними не пошёл остался в маленькой проходной комнатке прямо за переходом, в которой было чуть потеплее.
Рядом с механизмом Фогарта почувствовала себя увереннее. Даже руки зачесались поскорее прикоснуться к холодному металлу, послушному каждому вздоху морт.
Вы давно на корабле?
Калум показал на пальцах: «семнадцать». Лет ли, месяцев ли не уточнил.
Двигатель не перебирали? Капсулы не заменяли? Получая каждый раз отрицательный ответ, Фогарта всё больше хмурилась. А дрожание давно началось?
«Пять», показал Калум.
Пять дней назад? Он покачал головой. Месяцев? Гм А на какой высоте обычно летаете? Понятно А вы не поднимались выше обычного за некоторое время до того, как началась тряска?
Калум надолго задумался, вспоминая. Потом, частью объясняясь на пальцах, частью беззвучно шевеля губами, он рассказал, что примерно полгода назад дирижабль едва не попал в сильную грозу и капитан дал приказ пересечь её поверху. Попадания молний в корпус тогда удалось избежать, но «Штерра» едва дотянула до города двигатель работал с натугой, а энергии поступало в три раза меньше, чем обычно.
Позже, на земле, всё пришло в норму само собой.
Всерьёз заинтересовавшись, Фогарта едва ли не пальцами ощупала каждую деталь, чуть не лишившись при этом руки, но источник неполадок так и не нашла. Мирцит в «сердечной» капсуле уже порядком истощился, но его бы хватило ещё на месяц-другой бесперебойной работы. Никаких сточенных, прокручивающихся шестерней тоже не обнаружилось. Фог испугалась поначалу, что дело в самом баллоне, а не в технике, но потом заметила, что в проводящей жиле, которая тянулась к жилой части гондолы, давление почему-то куда меньше.
Нет, одними глазами тут толком ничего не рассмотришь, досадливо признала она, отряхивая пыль с коленей. Окулюс нужен. Подождите здесь, я мигом!
В этот раз Фог даже и не заметила, как преодолела шаткую, тесную трубу-переход. Нужный прибор отыскался на самом дне сундука две линзы в медной оправе, между которыми находилась сгущённая морт, наделённая особым стремлением отсекать некоторые участки спектра. Линзы можно было сводить ближе или разводить, чтобы изменять масштаб. Крепилась на голове вся конструкция с помощью кожаных ремней.
Когда Сидше увидел Фогарту с таким «украшением», то подавился цукатом и закашлялся.
Ну-ка, ну-ка, вот теперь взглянем, промурлыкала она, влетая в отсек с двигателем. Вот, другое дело ведь! Мастер Калум, посмотрите сюда! Вот здесь, Фог постучала ногтем по металлической жиле, энергия почему-то скапливается. Если обратить внимание на вектор потока, то можно заметить, что он здесь неправильный. Должно идти так Она чиркнула ногтем вдоль невидимой прямой линии. Потом от распределяющей капсулы в ту и в ту стороны, под прямым углом. А поток здесь закручивается и начинает течь обратно. Да ещё эта спайка мне не нравится Думаю, тут была капсула, которую потом удалили. Наверняка от неё отходила жила, предназначенная для обогрева технических отсеков, но и её тоже убрали, и потоки сместились. Некоторое время это было незаметно, потому что морт подтекала из места неудачной спайки. Понимаете? Та энергия, что раньше шла на обогрев, теперь просто сочилась в пространство. Но когда потребовались все ресурсы двигателя Во время грозы, когда капитан приказал подниматься выше Словом, наверно, тогда и скорость увеличили, так? Морт стало слишком много, а ведь она обладает своей волей. В слабом месте конструкции, к тому же несущем отпечаток мастера или киморта, она скапливается, густеет. Отсюда и завихрения в потоках, и дрожь. Наверняка ещё несколько таких же «сгустков» есть на местах, где раньше капсулы были. Кто вам, интересно, умудрился дирижабль «улучшить»? Руки