Зашем пыроволыка, брат? Серик, осматривая просторы, тоже не особо радовался. Солнце, допекавшее большую часть пути, теперь спряталось за плотные тучи, ветер стал усиливаться. Вдали небо было располосовано сверху-донизу серыми неравномерными линиями там наверняка шёл дождь.
За тем, чтобы было как в концлагере, вблизи дома казались еще более казёнными и отталкивающими.
Шандобаев с ужасом в глазах посмотрел на Стаса:
Ты шито, брат, сапсем дурак? Какие слова говориш? Тебе шито, институт пизической культуры фашист, да? Серик говорил эмоционально. Добров, посмотрев на него с недоумением, хмыкнул:
Да ладно ты, казах, не разоряйся. Я пошутил. Держи пять. Меня Стасом зовут.
Меня Серик, Шандобаев протянул руку, сжал пальцы Стаса едва-едва, и тут же выдернул руку: А шутка тывой сапсем дураский, он взял сумку и отошёл подальше, к девушкам с цветами. К нему подошёл Армен:
Ты что так расстроился, Серик? Стас и вправду пошутил. Видишь же как тут нужных слов для описания своих впечатлений Малкумов не нашёл.
Зашем он такой гылупост сыказал? Мой дедушка погиб в концелагере. Вот вы такой кырематорий, Серик ткнул на здание с длинной трубой и отвернулся. Армен замолчал. Рядом с ребятами стояли Ячек и Сычёва с ветками цикория в руках, лепестки которого свернулись. Увидев, что Сычёва смотрит на него, Добров вопросительно кивнул. Сычёва приложила указательный палец к губам.
Что означает рот закрой или не зная броду, не лезь, Стаска, в воду, тихо откомментировал подошедший Галицкий. Он слышал разговор. Через плечо Юры висела неизменная гитара. Сапоги он передал Стальнову.
Вы про что, ребята? Попинко суетился, не зная, что делать: корзина в руках не позволяла взять сумку, тяжесть которой на плече сгибала вдвое, а поставить ношу в непроходимую грязь было жалко. Она была повсюду, даже на асфальте.
Андрей, давай я отнесу твою сумку на крыльцо, Галицкий взял ношу высотника и двинулся в сторону ближайшего строения с террасой и навесом. Там же он надеялся оставить свои вещи, и особенно гитару, так как воздух стал вдруг резко влажным. Из-под плотной белой ткани корзины Попинко выглядывали тёмно-бордовые цилиндры травы кровохлёбки.
О, Юрочка понёс вещи под навес. Может, и нам можно? громко прокричала Кашина. Ире надоело стоять в строю с вещами в руках. Горобова, пройдя к крыльцу ближайшего строения, одобрительно махнула. Толпа тут же стадом ломанулась к домам. Инстинктивно разделились на два потока: ближнее к столовой строение облюбовали студенты спортивного факультета, а ребятам с педагогического, ехавшим в задних автобусах, ничего не оставалось, как пойти к дальнему.
Да не толкайтесь вы, пробовал регулировать лавину робкий Михайлов. Но слабый голос Михаила Михайловича потонул в общем шуме. Горобова, наблюдая за этим перемещением на террасы, нахмурилась.
Пусть пободаются, ухмыльнулся зрелищу Гофман, оказавшийся за её спиной. Он смотрел на студентов, как скрестив руки на груди, выставив вперёд одну ногу и с прищуром. Тёмно-синий тяжёлый свитер Гофмана казался на нём чужим. Горобова поправила берет и шарфик и не ответила заведующему кафедрой гимнастики. Зря вы, Наталья Сергеевна, дали добро. Ничего бы с ними не случилось, если бы постояли пять минут с вещами, добавил Гофман, сожалея, что построение прибывших поручили не ему.
Ничего, всё равно председателя я пока не вижу, Наталья Сергеевна недоумённо смотрела по сторонам; руководство совхоза Астапово было заранее предупреждено о приезде студентов. Автобусы, оставшиеся позади, не отъезжали водители ждали на то указаний.
Кто-то из преподавателей безуспешно попробовал открыть двери общежитий. Другие, сложив ладони окошечком, заглядывали в комнаты с высоких террас. Старшие ребята тут же подметили, что изнутри на окнах решётки. Печёнкин, Костин и Гофман недоумённо переглядывались, так как Блинов сказал, что это не соответствует никаким пожарным нормам.
Без штор не обойтись, Валентин ткнул пальцем в мутное стекло.
Ага, обязательно, голос Гофмана был суровым, губы предельно сжаты. Ты бы ещё торшеры попросил и биде.
Печёнкин, услышав странное слово, никак не относящееся к обиходу советских граждан, напрягся:
Владимир Давыдович, и без ваших комментариев понятно, что тут не отель «Калифорния».
Костин и Гофман резко обернулись. В голове комсорга тут же зазвучали строки песни:
«On a dark desert highway
Cool wind in my hair»
Именно хит группы «Иглз» побудил Валентина начать серьёзно учить английский. А Гофман смотрел, удивляясь, не из программы ли «Клуб кинопутешественников» выудил их парторг столь пикантное словечко. Вместо пояснений Печёнкин зачем-то постучал по стеклу, потом развернулся и надавил на раму спиной. Окно не поддалось.
Хорошо построено, довольно оценил парторг.
Хорошо. Давно стоит. Наверняка строили для пленных немцев, Гофман безрезультатно попробовал сколупнуть краску с дерева. Я читал, что после войны колхозный урожай для страны собирали в основном только они.
Вы только студентам этого не скажите, Печёнкин так посмотрел на обоих спутников, что Валентин тут же убедил старшего по партии, что полученную информацию он если и слышал, то уже забыл. Парторг кивнул и глянул в сторону. Его внимание привлёк трактор, ехавший на большой скорости по той же дороге, по которой приехали они.
Здравствуйте, товарищи! громко прокричал выскочивший из трактора мужчина и быстро пошёл к прибывшим. Главу совхоза Николая Петровича Ветрова местные привычно звали товарищем председателем. Болезненно худой и прокуренный дочерна, с губами, обветренными до синевы, жёлтыми зубами и острым кадыком, он не напоминал красивых председателей колхозов из советских фильмов. Такие кирзачи, до середины голенища в земле, и кисти, полностью в мазуте, могли быть у рабочих стройки. Однако, как только мужчина поднялся на трибуну, смешки в адрес Николая Петровича прекратились. Болтовня же стихла по мере его речи чёткой, детальной, не позволяющей терять время на повторах или разъяснениях.
Товарищи, я очень благодарен, что вы приехали к нам на помощь, кричал председатель, поворачиваясь по сторонам с одинаковой регулярностью, как флигель, что тоже говорило об опыте выступления перед публикой.
Партию благодари, тихо ответил Стас и заткнулся, легонько получив под дых от Стальнова.
И комсомол, поддержала Доброва маленькая Рита, надеясь, что сосед Стаса обратит на нее внимание. Но Володя даже не глянул в её сторону.
Сейчас я расскажу вам, как мы будем жить и работать этот месяц.
Эти полтора месяца, язвительно поправила Кашина, скосив глаза на Стаса, а затем недобро сощурившись в сторону Чернухиной. Новостью о том, что срок практики увеличен с четырёх до шести недель, студентов обрадовали ещё во время обеда на привале.
Не женщины, а прямо комитет по поддержке, да, Стас? сухо прокомментировал Стальнов.
Жить вы будете вот в этих бараках, мужчина развел руки по сторонам, весело обернулся и посмотрел на унылую толпу.
Бараках? глаза Шандобаева округлились. Мы шито, на войне?
Серик, не обращай внимания, посоветовал Малкумов. Из толпы уверенно протянул руку Ячек. Председатель приветливо кивнул. Миша, выйдя на шаг вперёд, спросил довольно громко:
Товащирь пердесатель, а почему бараки занываются бараками?
Толпа студентов неприлично заржала и тут же принялась цитировать товащирь пердесатель. Гофман весело ухмыльнулся; чужая кличка была даже обиднее чем его «Дыдыч». Председатель в замешательстве посмотрел на рыжего студента и повернул голову к руководству института. Горобова махнула рукой:
Ячек, встать в строй! Он дислексик, слоги в словах при разговоре переставляет, тихо пояснила Наталья Сергеевна. Ветров кивнул и благодарно улыбнулся женщине. Ячек, выполняя приказ декана, вздохнул:
Вот всегда так. Самое итнересное топом.
Ветров пару раз хмыкнул, проверив голосовые связки, после чего продолжил речь, избегая смотреть в сторону рыжего парня со странным диагнозом.
Работать вы начнёте с завтра, сразу после еды и на вот этом поле, рука вытянулась в сторону земли, начинавшейся за зданием столовой и уходящей далеко к горизонту.
Славная перспектива для переваривания пищи, ухмыльнулся Штейнберг, почесав складки живота.
Работаем пять дней полностью, а в субботу только утром. Тут Ветров радостно улыбнулся, объясняя, что такой распорядок снисхождение. Деревенские, в моменты посева или сбора урожая, ни дней, ни часов, проведённых в полях, не считали. Звучный выдох выразил общую реакцию. Но следующая информация оказалась более приятной. Баня два раза в неделю.
Неразделённый оптимизм, как солнечный зайчик, пробежал по рядам, вызывая кое у кого подобие улыбок.
Три раза, Горобова не торговалась. Она требовала, поясняя. Николай Петрович, обеспечьте баню хотя бы три раза в неделю, именно добавление имени-отчества председателя сыграло свою роль: председатель безотказно задрал руки.
Хорошо! Тогда об этом нужно предупредить нашего кочегара Матвея, чтобы он третий раз не проспал. Но это я беру на себя. Все инструкции по работе вам завтра утром даст наш главный агроном Сильвестр Герасимович Эрхард.
Серик с Арменом бессильно переглянулись, повторив один начало имени агронома, а второй окончание его фамилии. Горобова тут же записала что-то в свой блокнот, с которым нигде не расставалась.
Ветров продолжал рисовать радужную картину счастливого коллективного труда. Но чем больше он говорил, тем меньше хотелось его слушать:
Столовая начнёт работать уже сегодня вечером. Правда, в связи с тем, что котельную затопили только в обед, ужин будет холодным. Скорее всего варёная картошка и овощи. Распорядок дня и режим работы столовой вам объявит дополнительно ваша уважаемая Наталья Сергеевна. Ветров вынул из кармана куртки листок, сложенный вчетверо, и протянул Горобовой. Тут указаны все часы для обеих смен. Увы, столовая, отставленный большой палец оратора поплыл за его спину без сопровождения взглядом, не может вместить сразу всех. Но это уже организационные процессы, которые я предлагаю решить вашему начальству. Я буду появляться здесь регулярно. Такое сейчас время, что в кабинете не усидишь. Если возникнут вопросы или жалобы звоните, Наталья Сергеевна, мне. Телефон там указан. Секретаря зовут Зинаида. Найти меня непросто, но можно.
С момента начала жатвы зерновых и по сей день увидеть Ветрова в правлении не удавалось ещё никому. Но не стоило вот так сразу пугать горожан, поэтому, поздравив студентов с началом практики, он зааплодировал. Наталья Сергеевна, подмерзая на усилившемся ветру, поправила шарфик и берет и выразительно глянула на преподавателей. Жидкие аплодисменты раздались в их кучке. Оглядываясь на жилые помещения и длинную трубу низкого строения на пригорке, кое-кто вспомнил заявление Доброва о железной проволоке.
Надеюсь, сторожевых собак у них тут не будет? подытожила мысли всех Таня Маршал.
В это время между коленями Горобовой просунул лохматую морду Золотой, спущенный с рук, и заскулил. По рядам строя прошёл ответный вой человеческий.
12
Игнат? Николина постучала в дверь. Под ней пробивался свет, но из комнаты не доносилось ни звука. За поворотом коридора послышались шаги. Лена переспросила: Игнат?
Навстречу ей, шаркая кожаными шлёпанцами по линолеуму, вывернул очень высокий и худой парень. Влажные всклокоченные волосы свисали прядями, как шерсть у собаки, вылезшей из реки. Длинным носом юноша то и дело коротко втягивал воздух. Светлая полоска на переносице от солнечных очков, красивые, печальные глаза под насупленными бровями «Тётя Аня права: симпатичный, но очень уж какой-то несчастный», промелькнуло у Николиной. Подойдя достаточно близко, парень кивнул:
Я Игнат. Голос, ломаный, с хрипотцой, был как у четырнадцатилетнего подростка.
Привет! А я Лена Николина. Мне про тебя дежурная на проходной сказала. Пошли ужинать?
Игнат трижды шмыгнул носом и сглотнул слюну, отчего костистый кадык на его худой и длинной шее прыгнул снизу-вверх.
Я не хочу есть. Голос сломался и получился совсем неестественным.
Ну да?! А у нас на ужин жареная картошка.
Даже при слабом вечернем свете коридора было видно, как губы студента сжались, на скулах появились провалы, а брови сошлись на переносице.
И что? Сказал же не хочу, он отвернулся, помедлил, добавил тише и менее агрессивно: Да и денег у меня нет.
Николина прекрасно поняла, откуда такая настороженность, поэтому посмотрела на него, широко улыбаясь:
Денег не нужно, Игнат. Нас повариха сегодня бесплатно покормит.
Парень качнулся назад и спросил ещё тише:
С какой стати? Недоверие было всё ещё сильным, но теперь Игнат словно обмяк, перестал быть настороженным, каким казался минутами ранее. Нахмуренный лоб его разгладился, только нос по-прежнему шмыгал.
Она мировая тётка, Николина выставила большой палец. Да и в общаге, кроме тебя и меня, никого нет. Пошли! теперь призыв получился почти как приказ. Юноша пожал плечами:
Ну, если бесплатно
Спускаясь по лестнице, Николина выяснила, что учиться знакомый будет в их группе один-один. Разговор не клеился. Игнат постоянно оглядывался по сторонам. На проходной тётя Аня одобрительно покивала головой и пожелала молодым людям приятного аппетита. В столовой поварихи Марина и Люба дали им по большой тарелке ещё шипящей картошки и налили по стакану компота. Тётя Катя украдкой сморщила лицо, разглядывая юношу со спины и откровенно страдая от его худобы.
Игнат Андронов тоже прыгал в высоту, а приехал из далёкого Красноярска. Лену он, оказывается, помнил по недавней Спартакиаде школьников. Николина, услышав это, чуть не уронила поднос на любимый столик у окна.
Это как же ты меня в Вильнюсе запомнил? Нас там столько прыгало
Игнат кивнул, изогнув одну бровь, и впервые лёгкая улыбка пробежала по его губам:
Прыгало много, а таких ног, как у тебя, ни у кого не было.
Николина почувствовала, как у неё загорелись уши. Не уточняя, что парень имел в виду, она села и уткнулась в тарелку, словно её обозвали, а не восхитились ею. Девушка тихо ковыряла вилкой ломтики картофеля, жевала их неторопливо, наблюдая, как Игнат сметает еду. На вопрос, почему он не поступал вместе со всеми, ответил он непонятно:
Я в ГЦОЛИФК поступал.
Николина присвистнула. Государственный центральный институт физкультуры на Сиреневом бульваре в Москве был одним из самых престижных в стране. Для того, чтобы Игнат оттуда перевёлся к ним в Малаховку, должен был быть особый повод. Лена стала вглядываться в серые сумерки. Двор общежития освещался снаружи мощными лампами, и было видно, как от лёгкого ветра шевелятся лапы ёлок, посаженных в ряд от одного угла здания до другого. Ветерок предвещал смену погоды. Изредка по воздуху пролетали листья осин или берёз. Их на территории института было меньше и росли они подальше, но ветер доносил сорванные лоскутки. «Игната, как эти листья, занесло к нам и крутит по воздуху. А он, похоже, ждёт, куда упадёт», подумала Николина, глядя на ссутулившегося парня, и тихо проговорила:
Что же тебя, Игнат, в Москве так ошпарило, что ты от любого вопроса как ёжик сжимаешься? От таких слов юноша перестал есть. Отвечать он не мог, только глубоко дышал, сдерживая волнение. Копать глубже Николина не стала, накрыла руку Андронова своею и тихонько сжала: Ладно, расскажешь, когда захочешь. Да? он кивнул, опуская голову ещё ниже. Она отняла руку. Вот и ладно. А тяжёлые моменты бывают у всех. Я сама сегодня утром чуть дуба не дала.