Вероника взяла дневник, телефон и спички, прижала к груди и посмотрелась в зеркало.
На нее смотрел словно другой человек красивая, молодая и уверенная в себе девушка, ничуть не хуже ее одноклассниц. А главное, она была полна решимости и даже почти счастлива. Все было давно обдумано и должно пройти идеально.
Она вышла из квартиры и закрыла дверь на ключ, который засунула под коврик перед дверью. Затем прошла к пожарной лестнице, ведущей на самый верх на крышу. Железные и немного обшарпанные решетки будто хвастались сверкающим новизной замком.
Но это препятствие было ей нипочем. Вероника давно поняла, что нормы и правила существуют только для платы за их нарушение. К тому же, она была довольно худенькой. Девушка протиснулась между решеток. И так на каждом этаже. Хотя она уже устала, но каждый новый шаг будто придавал ей сил. И Вероника бежала, как в последний раз. И вот, последняя дверь, что оказалась открытой. Она облегченно вздохнула не иначе, как судьба.
Вид был великолепный. Палящее летнее солнце, слабый теплый ветерок и абсолютно безоблачное небо над серым городом, который с высоты десятиэтажного дома, на крыше которого стояла Вероника, был как на ладони. И даже некрасивый бетон под ногами не смущал. Сверху пролетали с криком птицы.
Она подошла к краю и произнесла:
Я не просила, но Ты меня придумал. На мне будет самая страшная вина из всех, но и на Тебе тоже. Вина творца, Создатель. Я долго думала, долго искала, но смогла прийти только к одному выводу: создавая нас, Ты спасался от вечного одиночества. Мы не одиноки во Вселенной. Раз за разом Ты пытался исправить ошибку и творил снова. Множество миров. Но раз за разом все повторялось по намеченному кругу, вызывая дурное чувство дежавю. Твое существо безошибочно, совершенно. Ты, вне сомнения, любишь нас, и Твой мир поистине прекрасен. Но Разве можно исправить то, что было сломано, сотворено с ошибкой с самого начала? Возможно, я ошибаюсь. Что ж, я всего лишь человек, мне простительны глупость и примитивизм. Набор работающих органов, наделенный сознанием феноменом электрических импульсов в синапсах нейронов головного мозга. Честно говоря, я надеялась, что сейчас появятся ангелы и начнут судить меня за богохульство. Как самонадеянно, правда? Может, я сошла с ума? Хотя, уже не важно. Даже так, я не хочу больше жить. Поскольку жизнь бессмысленна для меня. Смысл жизни вокруг меня сбор и передача информации. А какой в этом смысл? Тишина. Я разговариваю сама с собой. Наверное, мне стоило обратиться к психотерапевту. Несколькими сеансами гипноза он бы перепрограммировал мое сознание, и я стала бы наконец нормальным человеком. Нормальным Ну, прощай и Прости меня, пожалуйста.
Вероника присела и подожгла дневник. Ей нужно замести следы, чтобы никто не мог их найти. На ветру было довольно трудно это сделать. Когда исписанные страницы в клеточку догорели, она повернулась лицом к солнцу и сделала селфи. Красивое и счастливое. Ника выпрямилась, расправила плечи. Вздохнула полной грудью и встала на край, обернувшись спиной к бездне, что царила в маленьком шаге от нее. Она очень любила небо. Такое красивое и невозмутимое, что влекло к себе. Поэтому Вероника именно его хотела видеть последним в своей жизни. Было страшно. Но она улыбалась. Как могла искренне, поскольку только улыбка способна прогнать страх. Запрокинула голову к небу.
Раз, два, три
Даже так.
Вероника вздрогнула. Она не понимала, как еще не летела кубарем вниз, оступившись от испуга. Но осознание пришло быстро. Воспоминания пронеслись в голове молниеносно. Этот голос она узнает из тысячи.
Фертраг
Невероятно. Ты меня помнишь, человек.
Наконец Вероника решилась повернуть голову в сторону говорящего. Равнодушные и высокомерные алые глаза, бледная кожа и черные, длинные, прямые волосы. Древняя одежда черного цвета: то ли платье, то ли халат.
Сомнений не было, все сошлось. Тот сон был воспоминанием, имя было знакомо Веронике, потому что она сама дала его этому демону задолго до своего рождения.
Она вспомнила все: как была тем одиноким стариком и как они сидели на краю обрыва. Вспомнила еще три своих жизни после, вспомнила, как каждый раз умирала. Вспомнила, как они снова встретились с Фертрагом ровно двадцать восемь лет назад и ожидали взросления ее матери, которая тогда действительно еще ходила в детский садик. И это ужасное, отвратительное чувство дежавю, которое гложет изнутри.
Слезы текли сами по себе.
Столько раз проживала разные по оформлению, но по сути идентичные жизни, меняя лишь оболочки. Оставалось только удивляться, как она сама пришла к нынешнему решению, даже без этих воспоминаний. Если верить восточным практикам, которые тоже читала Вероника, то в случае самоубийства душа лишается возможности перерождения в человеческом теле. Если верить иным религиям, то душа отправляется навечно в ад. И то, и другое ее уже устраивало. Именно поэтому она сейчас стояла здесь.
Глаза заплыли слезами, ничего почти не видно.
Какая ирония думала Вероника. Из всех живых существ только человек имеет возможность самостоятельно оборвать нить собственного существования, но в большинстве случаев за подобное желание становится гоним или помещается в специальное лечебное учреждение. В общем, это считается ненормальным. В памяти всплыло «Самоубийство» Эмиля Дюркгейма. Там суицид также отождествлялся с девиацией. Отклонение от нормы. Какой нормы? Кто и зачем ее придумал?
IX
/Фертраг/
«Что она делает? Я не понимаю. Мне интересно, что побудило в этом человеке такое желание. Почему она хочет это сделать? Эта душа так жаждала рождения. Мне все равно, что с ней будет, но я хочу удовлетворить свое любопытство. Так одета Готовилась к самоубийству?!
Почему ты хочешь покончить с собой?
От безысходности.
Я снова не понимаю.
Любимый разбил твое сердце?
Нет.
Над тобой надругались?
Нет.
Дорогой человек умер?
Нет.
Тебя гложет чувство вины за страшный поступок?
Нет.
Что это значит? У нее здоровое тело, дом, семья. Что еще нужно?
Тогда что заставило тебя пойти на этот шаг?
Осознание того, что моя жизнь не имеет смысла.
Смысл? О чем она говорит? Хотя какое это имеет значение? Я голоден. Ее душа вполне сойдет.
Человек, так или иначе, ты обрекаешь свою душу на вечные муки. Тебе ведь больше нечего терять. Как насчет того, чтобы продать свою душу мне?
У тебя должно быть последнее желание. Оно есть у всех. В мире нет безгрешных людей. Они алчны, им всегда будет мало. Их желания неиссякаемы. Человеческая натура везде одинакова. Ты не станешь исключением, человек. Я поглощу тебя.
Давай же, посмотри на меня.
Этот взгляд Она смотрит внутрь меня? Я удивлен. Сила духа невероятно огромна. Когда она так выросла у этой слабой душонки? Я вижу это. Я хочу эту душу. Она белоснежна, но навечно предана тьме. Гордо идет прямо в бездну этой самой тьмы, сознательно позволяя ей поглотить себя целиком, без остатка. Эта девушка само отчаяние. Глубокое и пропитанное печалью. Великолепнейший символ нравственного падения. Красивого и благородного. Таким рукой подать до Спасения. Но она не станет этого делать. Она шагнет в пропасть. Я восхищен!
Ты плачешь? Плачь. Продолжай. Твои слезы превосходны.
Старик, ты превратился в прекрасное создание. Тогда я и подумать не мог, что твоя душа станет для меня настолько желанной. Столько духовной энергии, на нее я смогу прожить еще несколько тысяч лет. Она уникальна. Вид замечателен. Будто подарок в красивой упаковке»
X
/Вероника/
«Фертраг Точно. Именно так тебя зовут. Ты сейчас невероятно сильно хочешь съесть мою душу, я чувствую это всем своим существом. А тогда, в нашу первую встречу ты меня отверг. Я ведь могу попросить сейчас что угодно, он прав мне нечего терять. То, чего я хочу
Верно.
Моя теория.
Я хочу ее проверить, подтвердить. Я заключу с ним сделку.
Всю свою жизнь я презирала ложь, но была вынуждена лгать сама. Больше не буду.
Ты свободен, Ферт. Но синоним свободы одиночество. Я одинока, а значит, свободна. Но это не доставляет мне радости. Ты тоже страдаешь, просто не осознаешь этого. Пожираешь души, причиняешь боль другим, в попытке избавиться от собственной боли, в которой ты по уши погряз. Я знаю о тебе куда больше, чем ты сам, Ферт. Поскольку мы с тобой похожи. Нам не для кого жить.
Но я помогу нам обоим. Я сделаю так, что ты сам не захочешь моей смерти. Я избавлю нас от страданий. Наверное, мной движет эгоистичное желание быть кому-то нужным, пусть даже тебе, демону. А может и глупое, эфемерное желание такой же эфемерной любви кто знает?
Отныне я различаю только два цвета черный и белый. Ненавижу этот мир, презираю, бросаю ему вызов. Но я хочу жить эти проклятые тринадцать лет. Я не посмею упасть раньше срока. Контракт гибель для меня, однако я не верю в смерть. Отказываюсь верить. Если я не справлюсь, клянусь, Фертраг, ты окажешься в одном котле со мной.
Сегодня очень красивое небо
«Правда всегда одна» говорил Тутанхамон.
Неужели Ты так и задумал?»
XI
Вероника протягивает руку Фертрагу и произносит:
В обмен на мою душу ты станешь моим слугой и верным другом сроком ровно на тринадцать лет, начиная с этого момента. В случае нарушения контракта с моей стороны можешь поглотить мою душу, не дожидаясь окончания срока, с твоей ты никогда не получишь мою душу, но станешь моим рабом навсегда, вне зависимости от числа моих реинкарнаций.
Демон скалится это желание он считает весьма высокомерным для человеческого отродья, но берется за маленькую женскую руку:
Как пожелает госпожа.
Я приказываю тебе никогда не лгать мне, охранять мою жизнь, Ферт. И обращайся ко мне просто на «ты», зови Никой.
Как угодно.
Девушка мягко улыбается. «Снова этот взгляд» думает про себя Фертраг.
Мне пора. Сегодня ночью я призову тебя. Будь готов.
Да, Ника.
Демон проводит Веронику взглядом. Летящее платье развевается на легком ветру, тонкие ноги уверенно ступают вперед, несмотря на довольно высокий каблук. В левой руке телефон. Длинные каштановые волосы красиво дополняют вид сзади. Его воображение уже рисовало страх и мольбу в ее светло-карих, сейчас полных решимости и уверенности глазах, когда он сообщит ей о том, что срок контракта вышел, когда она забудется и войдет во вкус власти над ним. Всего тринадцать лет. Мелочь, ничто для него в сравнении с вечностью.
Вероника быстро вошла в квартиру, сняла с себя свой неудавшийся последний наряд и смыла макияж, что уродливыми полосами застыл на лице. Она уже замела следы. Стоя в ванной, девушка смотрела в зеркало. Смотрела в собственные глаза и пыталась увидеть, понять себя. Она устала жить в омуте дурацких непоняток, которые уже порядком поднадоели. Вероника усмехнулась сама себе в зеркало. Откуда взялись только силы жить дальше?
Она побежала в комнату за наушниками, затем на кухню за вином. Уже все равно, что скажет мать. Ей было хорошо и весело, тем более, родители вернутся за полночь. Вероника позволила себе сойти с ума. Она стала кружиться под музыку прямо с бокалом вина. Кружилась, пока не тошнило. Затем садилась отдохнуть немного, и снова продолжала свое сумасшествие. Через сорок минут силы совсем покинули ее, а ноги уже не держали. Тогда она, тихонько шатаясь, помыла за собой бокал и поставила на место. Пустую бутылку разбила о раковину и выбросила осколки скажет родителям, что случайно уронила вино, когда прибирала в холодильнике. Наверное.
Вероника прошла в комнату. На столе открыт недочитанный роман. Ника показала ему язык. Она была пьяна и чувствовала себя выжатым лимоном. Бесполезной массой девушка свалилась на кровать и так заснула, предварительно поставив будильник на час ночи.
Когда Вероника проснулась, вокруг было темно. Грустно. Одиноко. Она оделась потеплее. На улице ночью холодно. Собрала кое-какие вещи и документы в рюкзак. Включила ночную лампу, вырвала из первой попавшейся тетради листок, схватила карандаш и стала писать:
«Я столько раз прокручивала этот момент в голове, но сейчас не знаю, что сказать.
Здесь я жила, словно в клетке. Я не видела любви в ваших глазах.
Немая глупость и ограниченность. Мои воспоминания о детстве серые, хотя такими быть не должны.
Я не виню вас в том, что тогда мы бедно жили, нет. Мне было необходимо тогда вовсе не благосостояние.
То, чего я не получила. Поэтому и не была счастлива.
Мама скажет, что я идиотка. Пожалуйста, твое право. Папа ничего не скажет. Что ж, тоже твое право. Однако на меня вы больше никаких прав не имеете. Просто хочу сказать, что вы никогда не пытались меня понять, и это было вашей роковой ошибкой.
Не смейте искать меня. В данный момент я не могу сказать, что люблю вас, поскольку это было бы ложью, которая сейчас неуместна.
Но раньше, когда-то, точно любила. Не знаю, вернусь ли.
А пока, прощайте, мама и папа.»
Она положила карандаш. Взглянула на фоторамку на столе может, взять с собой, на память? Нет. Ей не нужны эти воспоминания. Они сами виноваты. Сами убили в ней к себе все чувства. Но Вероника придет к ним. Не скоро, но придет. Она точно знала это. В ночной тьме Ника пробралась по коридору на ощупь до входной двери абсолютно бесшумно. Единственное, что сейчас заставляло ее печалиться это то, что она вынуждена оставить телефон здесь. Но по нему ее бы с легкостью отыскали.
Девушка накинула куртку, шапку и шарф, вышла из квартиры и закрыла ее снаружи. Ключ все так же засунула под дверной коврик. Минута и она на улице.
Как давно это было! Воспоминания нахлынули. Ника произнесла:
Фертраг!
В темноте появились два алых рубина.
Я здесь.
Ты ведь умеешь летать?
Да. Я умею летать.
Тогда сегодня ты станешь моими крыльями.
Демон опешил. Впервые он не знал, что движет человеком, который повелевает им. Тем более он не знал, как летать не одному
Как?
Ты никогда не летал с людьми?
Нет.
Вероника улыбнулась.
Самое время научиться. Повернись. Я запрыгну тебе на спину. Для начала, вези меня подальше от этого города.
Они взлетели. Вероника весьма предусмотрительно оделась потеплее, несмотря на летнюю пору на высоте всегда холодно. Внизу проносился спящий город. Сверху на них смотрели равнодушные яркие звезды на безоблачном, иссиня-фиолетовом небе. Ника протянула руку в сторону, словно пыталась ощутить пространство собственной кожей. Фертраг был холодным, и она поежилась. Потом обняла его и, засыпая, сказала:
Спасибо тебе, Ферт.
XII
Ника, просыпайся. Уже рассвет.
Вероника сонно подняла голову. Точно.
Вчера она чуть не покончила жизнь самоубийством, заключила сделку с демоном, сбежала из дома и в данный момент не имеет ни жилья, ни еды, ни одежды. Обычные будни вчерашней школьницы.
Ферт выглядел неважно. Глаза потускнели, а кожа посерела. Руки устало подрагивали. Он истратил слишком много энергии на полет. Тем более, в дневное время он слабеет. Внизу был какой-то лес. Вероника мгновенно оценила ситуацию и приняла решение:
Ферт, спускаемся.
Демон начал снижаться. Он не думал, что так быстро вымотается. А главное, он был очень голоден и не знал, что ему делать. Следующая его пища будет «готова» только через тринадцать лет. Они приземлились, вернее, почти упали возле большого дерева.
Вероника полезла в рюкзак. Фертраг устало наблюдал за ней и даже не мог представить, что еще взбрело на ум этой странной женщине. Вдруг она достала лезвие. Ферт уже не удивлялся. Просто недоумевал. Вероника полоснула кожу в районе запястья. В голове демона был только один вопрос на все действия Ники: «Что она делает?»