« Какого ты лезешь?..»
Ну и конечно же, Ник не тот, кто в ответ промолчит:
« Вместо того, чтобы сосредоточиться на том, что за дерьмо здесь творится»
Я решаю дальше не слушать.
Что-то нашел? Артура я нахожу в гостиной с пультом в руках.
Сейчас покажут! Он переворачивает стул спинкой вперед и садится ближе к телевизору. В анонсе объявили о взрыве на вокзале.
Хлопая дверью, Ник входит в комнату. Шон следом. Оба выглядят так, будто готовы подраться. Старый экран пару раз рябит, появляется изображение ведущей со словами: «Вечерние новости». «Продолжается разбор завалов на вокзале Эмблсайд. Стало известно, что причиной взрыва послужил незаконно используемый в одном из магазинов газовый баллон. Владелец лавки погиб на месте». Все ошеломленно замирают, чтобы осознать услышанное. Кто-то намерено уничтожает следы.
***
Шон умывается, пока я расстилаю постель. Так как комнат на втором этаже всего две, то нам пришлось занять хозяйскую. Мы, не раздеваясь, забираемся в кровать, впервые оказываясь так близко друг к другу.
Как считаешь, я плохой человек? спрашиваю тихо.
С чего ты взяла?
Они нас найдут и убьют, шепчу, прижавшись щекой к подушке. Или в тюрьму посадят. А может, мы убили кого? Или украли что-то? Совершили международное преступление?
Шон приподнимается на локте, подпирая ладонью голову.
Я так не думаю. Иначе наши портреты были бы уже повсюду. Что-то тут не сходится.
И я выдыхаю:
Мне страшно.
Мы со всем разберемся, обещаю, говорит он, впервые обнимая. И я закрываю глаза, чувствуя себя в безопасности. И не имеет значения, что происходит за стенами этой комнаты. Хотя бы на вечер я хочу забыть.
Знаешь, мне кажется, нам стоит начать все с начала, тихо произносит Шон. Шон Рид. Безработный, скорее всего бездомный, определенно мертвый, возможно, в розыске, но судя по тому, что в возрасте двадцати двух лет обручен, имею исключительно серьезные намерения.
Я смеюсь:
У меня есть парень. Поднимаю ладонь, показывая кольцо, сверкающее на безымянном пальце. И он очень ревнивый. Говорят, если кто-то посягнет на его девушку, он становится настоящим монстром.
Серьезно? удивляется Шон. И кто же это сказал?
Артур.
Тогда все ясно. Он мягко улыбается, и остатки моего наигранного сопротивления тают. Но попытаться ведь, определенно, стоило?
Я привлекаю его ближе, касаясь руками широкой линии плеч. Шон ласково поглаживает меня по щеке, и его взгляд пробирает до самого живота. В карих глазах густой туман, а сбитое дыхание только подкрепляет мысли, что он не сможет больше оттягивать поцелуй. И вдруг я понимаю, что сама на это отчаянно надеюсь.
Я прикрываю глаза, но Шон касается не губ, а мочки уха, и каждый нерв до самых кончиков пальцев зажигается, словно сто тысяч солнц. Все тело повинуется странному голоду, который можно утолить лишь одним способом, и я снова целую его сама. В этот раз он не отскакивает от меня. Наоборот, притягивает к себе и углубляет поцелуй.
Губы у него теплые. Он тихонько прихватывает ими мои, и я обнимаю его за шею. Я ожидаю быстроты и страсти, но Шон не торопится. Мои пальцы путаются в его волосах, его язык проскальзывает между моими губами, и я позволяю изучать меня, пока внизу не раздается хлопок двери.
Чье сейчас дежурство? отрываясь от мягких губ, спрашиваю я.
Шон поднимает руку, смотрит на часы.
Через пять минут мое, между нами снова скользит неловкость. Я, наверное, пойду.
Конечно.
Я одариваю его на прощание целомудренным поцелуем в щеку и, отворачиваясь на другой бок, засыпаю.
Осторожно, еще одна. Я поднимаюсь по деревянной лестнице, а парень поддерживает меня за талию.
Что ты задумал?
Увидишь. Пригнись, а то головой ударишься.
Я послушно наклоняюсь, делая шаг в темноте, и оказываюсь на чердаке. Слева натянут шпагат, на котором сохнут какие-то травы, справа металлические стойки со сложенными стопкой коробками.
Когда ты говорил о свидании на крыше, я немного не так это представляла, говорю я.
Куда ты вечно торопишься? Мы еще не пришли даже, хмыкает он. Стой.
Одной рукой собрав мои волосы в хвост, вытаскивает из них что-то.
Паутина, произносит тихо, а потом наклоняется и ставит на открывшемся плече росчерк поцелуем.
Я блаженно прикрываю глаза.
Кстати, почему я до сих пор не услышал ответ на свой вопрос?
Задай еще раз, дразню я, с придыханием проговаривая каждое слово.
Просто признайся уже, тебя ужасно ко мне тянет. Всегда тянуло.
Он целует меня в шею, у корней волос, намеренно медленно, дразня и растягивая каждое мгновение. Тело тут же откликается мелкой дрожью на прикосновения.
Неправда.
Что же ты тогда книжки про меня писала?
Я писала не про тебя, лейтенант. Про гипотетический образ, всего лишь придавая ему некоторые твои черты. Не самые лучшие, между прочим.
Что за лингвистический бред, смеется он, руками обнимая со спины и сцепляя пальцы в замок на моем животе
Я закрываю глаза, откидыввю голову на его плечо, точно зная, что люблю его. Так же, как и он меня. А потом он тянется к люку в крыше, открывая дверцу шире и впуская внутрь прохладный ночной воздух. Вдалеке горит маяк, а на темном небе блестят звезды. Сотни и тысячи.
И парень шепчет на ухо:
Столько же, сколько и веснушек.
Осколок 6. Жетон
Овсянка с изюмом или смесь из трех злаков?
Без разницы.
А хлеб белый или цельнозерновой?
Наплевать.
С тобой невероятно интересно вести беседу, иронизирую я, огибая очередной прилавок, да такого собеседника во всем Лондоне не сыскать.
Супермаркет в преддверии праздников похож на огромный муравейник, до упора набитый снующими туда-сюда людьми, катящими тяжелые корзины, которые на поворотах скрипят колесами и плохо маневрируют между узкими рядами. Мужчины, сверяясь с длинными списками, пытаются поскорее разделаться с «рухнувшей» на них обязанностью. Женщины же, с присущей им врожденной способностью отыскать что угодно в этом, словно созданном для них, месте, практически не глядя кидают товары в тележки. Вокруг царит суета и беготня. И лишь один человек шагает вдоль прилавков с видом абсолютного равнодушия, и, кажется, только его отвратительно острых плеч до сих пор не коснулась праздничная суматоха.
Артур остался ждать в машине, а Нику пришлось сопровождать меня. И хотя я предложила разделиться, чтобы закончить быстрее, он категорически отклонил эту идею. Накинув на голову капюшон, из-под которого торчит длинная черная прядь, и засунув руки в карманы, он следует за мной, словно личный телохранитель. Или надзиратель. Я пока не поняла.
Шон рассудил, что лучше выбираться в город все время сменяя друг друга, чтобы нас не могли запомнить. И так как в прошлый раз мы делали покупки с ним и Артом, то сегодня пришлось ехать Нику. Рид же остался дома разбираться со сломавшимся генератором. За прошедшие пару дней мы с ним неплохо сблизились. У меня не мгновенно появились чувства к этому парню, но они, определенно, когда-нибудь появятся, ведь привязанность и страсть не возникают на пустом месте. Просто обстоятельства складываются не в нашу пользу. Сложно начинать отношения, когда для этого нет ни возможности, ни даже места, ведь Артур с Ником все время рядом.
С тех пор как Шон впервые поцеловал меня, прошло три дня. Потом он снова закрылся, спрятавшись в своей привычной молчаливой раковине, но торопить события я не решаюсь, да и не хочу, так что пока мы застряли в том пограничном состоянии, когда держаться за руки, учитывая наш возраст и статус, уже поздно, но заходить дальше поцелуя перед сном катастрофически рано.
Думаю, пригодится, говорю я, доставая с полки нарезанный для тостов хлеб.
Ответом по-прежнему служит молчание. Окончательно смирившись со своей участью, Ник берет из моих рук упаковку и кидает ее в корзину.
Оказалось, что троим взрослым парням нужно не просто много еды, а бесконечно много еды. Мы опустошили запасы кладовой хозяев (Шон заверил, что, уезжая, обязательно все вернем), уничтожили почти все, купленное в прошлый раз, опытным путем установив, что готовить я умею не лучше, чем чистить картофель. И только когда Арт основательно взялся за дело, обнаружили, что забыли купить такие важные мелочи, как, например, соль, так что новый список он составлял лично.
Закидывая в тележку продукты, я впервые за много дней ловлю себя на мысли, что все происходящее кажется нормальным. Удивительно, как быстро человек ко всему приспосабливается. Еще недавно я считала, что мое положение хуже некуда, сегодня же, как обыкновенная девушка, хожу по магазину и даже улыбаюсь. Иногда.
Прожив пару дней бок о бок с парнями, я обратила внимание на несколько забавных особенностей их поведения. Во-первых, синхронность. Каждый из них работает, как часть единого механизма, не допускающего малейших огрехов или необдуманных шагов, словно идеально подходящие друг к другу шестеренки. Все, за что они берутся, делают практически с хирургической точностью. И во главе, конечно же, Шон. Запустить неработающий прибор, починить или усовершенствовать оружие? Легко. Теперь мне ясно, почему при первом знакомстве его руки пахли машинным маслом. Если с техникой Шон «на ты», то она явно обращается к нему «сэр», кланяясь низко в ноги. Забавно, как при внешней привлекательности, часто принимаемой за ветреность, он оказался человеком совсем не легкомысленного склада ума. И подобрать к нему ключик, сложнее, чем изначально казалось.
«Каждый справляется со стрессом по-своему, недавно сказал мне Арт. Кто-то разбивает кулаки в кровь, кто-то напивается, а кто-то он посмотрел на Шона, в третий раз за вечер чистящего свой пистолет и в ряд разложившего одну за одной детали механизма, складывает пасьянс из кусков Глока».
А что делаешь ты? спросила я.
Арт улыбнулся своей легендарной улыбкой и ответил:
Прикалываюсь. Ну, или ем.
И поставил передо мной тарелку с ароматными тостами, политыми повидлом. Что-что, а готовит он отменно! Хотя у Кавано немало и других талантов. Проникнуть внутрь здания, раздобыть денег, вскрыть машину или дверной замок проще простого. Артур может справиться с этим, не успев досчитать и до пятидесяти.
И напоследок Ник Его единственный талант действовать всем на нервы. По крайней мере, ни в чем другом выдающемся он замечен не был. «До чего же нескладный тип, подумала я, впервые налетев на него в поезде. Тощий, высокий, да еще и словно собранный из одних углов». Но признаться, разглядев внимательно, поняла, что несколько преувеличила его внешние недостатки. Просто на фоне крепкой широкой фигуры Шона Ник казался чересчур худым. Хотя был не менее мускулистым и подтянутым, просто стройным, как английская борзая. Временами в нем сквозила даже легкая аристократическая утонченность, совсем не свойственная жителям Альбиона. Впрочем, Ник даже ее умудрялся оборачивать в заносчивость и высокомерие, так что даже внешняя привлекательность не компенсировала его невыносимый нрав.
Шевелись, Ви.
Ну вот, я же говорила. Ник постоянно велит мне двигаться быстрее, не отвлекаться ни на что несущественное и, вообще, побольше молчать. Последнюю просьбу я старательно нарушаю, не в силах отказать себе в том, чтобы повыводить его из себя.
Почему ты такой, а, Ник? Может тебя в школе били? предполагаю я. Поэтому у тебя комплексы?
Ник останавливается, предупредительно складывая руки на груди. Я снова отмечаю, как грациозно он закатывает глаза, пусть их почти и не видно из-под отросших смоляных волос.
Может, вместо того чтобы молоть всякую чушь, ты наконец займешься делом? цедит он, настойчиво подталкивая в спину. Судя по длине списка в твоих руках, покупки мы не завершим и к Рождеству.
Осталось всего пять пунктов, оптимистично отвечаю я, и когда слышу вздох облегчения, переворачиваю листок, уточняя: На этой стороне.
Ник на этот раз терпит, но могу поклясться, когда я отворачиваюсь, бурчит себе под нос что-то не очень лестное. Возможно, своим поведением я делаю отношения между нами напряженнее, но иногда надо позволять себе хоть немного развлечься.
Я сверяюсь со списком, мысленно вычеркивая найденные позиции, и когда лабиринт полок, заполненных хозяйственными товарами, крупами и мясом остается позади, телефон в кармане начинает вибрировать. На экране высвечивается имя «Шон».
Как дела? его голос звучит ровно и спокойно. Все в порядке?
Да. Арти ждет в машине. Мы с Ником почти закончили.
Он нормально себя ведет? спрашивает Шон, и я улыбаюсь, потому что все заметили: начинать день с грызни стало нашей негласной традицией.
Ник ведет себя как Ник, отвечаю я, наблюдая, как он подходит к полке, на которой расставлены коробки с какими-то фильтрами, присаживается на корточки, пытаясь что-то оттуда достать. Уж он никогда себе не изменяет.
Шон смеется.
Будьте осторожны, ладно?
Будем! обещаю я. Надеюсь, к нашему приезду в доме появится свет. Целую, добавляю неожиданно для самой себя и, отключая вызов, отправляю телефон в задний карман брюк.
Ви, помоги мне.
Я испускаю театральный вздох и останавливаюсь.
Придержи сверху, чтобы не свалилось, просит Ник.
Я опираюсь локтями на тележку и пожимаю плечами, не двигаясь с места.
Ты просто собираешься стоять и глазеть?
Да, отвечаю я, потирая подбородок. Именно это я и собираюсь делать. Обойдись как-нибудь без моей помощи, тем более ты сам с утра назвал меня бесполезной.
Я не называл тебя бесполезной. Одной рукой придерживая пирамиду коробок, Ник тянет что-то из-под самого низа. Я не говорил конкретно про тебя.
Ты намекнул, а это почти то же самое, говорю я, пытаясь показать, что не сдвинусь с места, пока не услышу извинений. Как и про то, что в одиночку вы бы уже пересекали границу. И про то, что британские ученые доказали, рыжие слишком болтливы.
Хорошо, возможно, я слегка перегнул. Я раскаиваюсь.
В таком случае, скажи, что официально просишь прощения.
Пару секунд Ник молчит раздумывает, а потом произносит:
Я не настолько раскаиваюсь.
Ловко придержав конструкцию из коробок рукой, встает и закидывает что-то в корзину. Я возмущенно раскрываю рот.
Да брось, Ви, нечего строить из себя обиженную, посмеивается Ник. Все и так уже поняли, что ты как тот рыжий кот, что с виду милый и пушистый, а на деле стоит отвернуться, тут же прокрадется в спальню, чтобы наблевать на покрывало.
Очень смешно, отталкивая его, я ухожу вперед, а Ник следом забирает тележку.
Ну вот. А потом девушки жалуются, что им не делают комплименты.
Ах это был комплимент.
Именно он.
Ради всего святого, когда в следующий раз решишь такой комплимент еще кому-то сделать, вспомни, что ты в этом полная бездарность.
Его губы изгибаются в подобии улыбки, и я замечаю, что левый боковой резец искривлен, но этот недостаток даже придает его ухмылке особенность. Я провожу языком по ряду своих ровных зубов и предполагаю, что в отличие от меня, парень явно не носил брекеты в детстве.
А, ну тогда отлично, пожимает Ник плечами. Мне же проще.
Мы оплачиваем покупки и следуем к выходу, петляя мимо брошенных где попало тележек. Из динамиков льется праздничная музыка. Обыкновенный день из жизни обычного города. Я иду за семьей с двумя детьми, которые увлеченно обсуждают новый эпизод какого-то сериала. Ник шагает следом. И тут мое внимание привлекает постер на стене у выхода из магазина.
«Семейный пансионат «Хелдшир рокс» приглашает вас влюбиться в это Рождество!»
Плакат будто нарисован красками. На меня смотрит заснеженный домик в окружении округлых склонов, пушистых сугробов и многометровых сосен с шапками снега, словно растаявший зефир. Прекрасный вид. Даже волшебный. Хотела бы я оказаться там на праздник. Кружиться среди сверкающей мишуры и веток омелы под бесконечным конфетти из крохотных снежинок, летящих с неба, прямо как на картинке. И когда представляю, как здорово было бы провести там выходные, до меня доходит.